- Так ведь не в нее, а в тебя ударила зеленая молния. Тогда у Доуни...
- Молния не живое существо.
- А ты видел, как выглядят живые существа в других звездных системах и
других галактиках? Может быть, это форма газообразной или энергетической
жизни. Другой путь эволюции - другие формы разума.
Сузи закрыла лицо руками.
- Мне страшно, мальчики, - повторила она. - А вдруг это враждебный нам
разум?
Все замолчали.
- А что мы можем предпринять? - вздохнул Вэл. - Какие у человека
средства против чужого разума, ощутимого, но невидимого, властного над
материей, но не материального? Поджечь дом, как в рассказе у Мопассана? Но
это поступок сумасшедшего, да и наш Орля или потушит огонь, или
восстановит дом. Рассказать о нем людям - военным, ученым, газетчикам? Нас
сочтут больными или мистификаторами.
Забегу вперед, если сообщу, что я все же попытался рассказать Доуни,
когда передавал ему трубку. Что из этого получилось, вы уже знаете: я едва
ускользнул от психиатрического надзора.
- И все же я оптимист, - закончил Вэл. - Это высший разум, допускаю. Но
не разум-завоеватель, а разум-разведчик.
- С какими целями?
- События не заставят себя долго ждать.
Вэл оказался пророком.
5. "МЕНЕ, ТЕКЕЛ, ФАРЕС"
По древнему сказанию, на пиру у вавилонского царя Валтасара, этак лет
за пятьсот с лишним до нашей эры, чудесно возникшая кисть руки начертала
на стене три непонятных слова: "мене, текел, фарес". Как были расшифрованы
эти слова, я уже не помню, но чувство страха, потрясшее очевидцев, я
испытал тоже почти в аналогичной ситуации. Правда, не на шумном "пиру" у
ректора по поводу окончания экзаменационной сессии, а в тихом уединении
меблированных комнат Розалии Соммерфилд, когда сессия еще не кончилась. Но
уверяю вас, страх был не менее леденящим.
Со времени моего последнего разговора с Вэлом и Сузи прошло несколько
дней - сессионные дела разлучили нас, да и мы с Доуни задерживались на
кафедре дольше обычного, так что я возвращался домой, даже не заглянув в
"паб" за очередной кружкой пива: его доставляла мне на дом Розалия.
Несмотря на прогноз Вэла, "события" все еще ждали. Орля или покинул мой
тихий очаг, или затаился для новых фокусов. Ничто не нарушало нормальной
жизни: вещи не исчезали, часы шли, как полагается, книги не срывались с
полок и никто не заставлял меня заглядывать в словари.
Но когда я однажды, вернувшись домой усталый и умиротворенный, устроил
себе импровизированный пир из подогретой грудинки, чая и рюмки бренди с
куском восточной тянучки из магазина "Персидские сладости", включил
телевизор на середине какого-то "вестерна" и уже приготовился
наслаждаться, небесное предупреждение не заставило себя долго ждать.
Только вместо письма на стене застучала открытая пишущая машинка с
бумажным рулоном, какие в ходу на телетайпах и какие вообще удобнее: не
нужно то и дело вставлять и вынимать лист бумаги для перепечатки. Я не
случайно упомянул о телетайпе. Машинка задвигалась и застучала именно как
управляемый извне механизм - рычаги букв щелкали, подымаясь и опускаясь,
лента ползла, накручиваясь и раскручиваясь в катушках, каретка судорожно
металась взад и вперед, методически выталкивая наверх оттиснутые строки.
На моих глазах происходило новое "удольфское чудо", настолько
поразительное, что у меня не возникло даже любопытства прочитать эти
строки. Я замер от ужаса, как мопассановский герой, заставший "невидимку"
врасплох, и пребывал в столбняке до тех пор, пока стук не прекратился и
над остановившимся валиком не появился отпечатанный текст. Он был написан
грамматически правильно, без единой помарки, с прописными буквами и
знаками препинания, как продиктованный машинистке самого высокого класса.
"Мы впервые пробуем ваш язык как средство коммуникации - средство,
конечно, примитивное, но другие для тебя не годятся. Телепатический обмен
мыслями привел бы к торможению твоих церебральных процессов, так как,
включая нашу мысль, мы бы выключали твою. Отвечать можешь устно или
мысленно - нам безразлично. Хотя ты и скрываешь иногда свои мысли, не
рассчитывай, что обманешь нас, - мы читаем их, как принято называть у вас
такой способ накопления информации. Наши сигналы связи вызывают у тебя
незнакомые нам помехи, самая устойчивая из которых - страх. Мы проследили
его эффект, но объяснить не можем - мы внеэмоциональны. Не смущайся
(кстати, тоже непонятный нам, но характерный для тебя импульс), объем
твоей информации нам известен, и за пределы его мы не выйдем. Цель нашего
общения - прояснить жизнь, с которой мы столкнулись впервые и понять
которую до сих пор не можем".
Растерянность моя проходила по мере того, как я читал этот текст, и с
последней строчкой я даже оказался способным оценить комизм ситуации.
Пишущая машинка в качестве голоса запредельного мира и
машинистка-невидимка в роли его разведчика. И это величавое "мы"! "Мы, ее
величество, повелеваем..." - внутренне усмехнулся я.
"Что значит "ее величество"?" - выстукала машинка.
Смешно, подумал я. Как школьнику, надо объяснять, что "ее величество" -
это обращение к королеве, а во множественном числе от первого лица короли
всегда обращались к народу. Я еще ничего не сказал, как машинка уже
ответила:
"Что такое "смешно", мы не знаем: у нас нет чувства юмора. Но
объяснение понятно. И в дальнейшем продолжай на школьном уровне".
- Но почему же все-таки "мы"? - вслух спросил я. - Разве ты не один?
"Нас много. Как много, объяснить не сумеем. Речь может идти о
множествах лишь в приблизительном математическом исчислении".
- Кто же вы?
"Не люди. Даже не биологические организмы с невидимой глазу структурой,
как ты подумал. Просто мыслящие энергоблоки на уровне элементарных частиц.
Вы еще мало знаете ваш микромир и не открыли кирпичиков, из которых
сложено его здание. А мы еще меньше этих кирпичиков, но с более высокой,
чем ваша, организацией мышления".
- С кем же я общаюсь сейчас? - совсем уже недоуменно пробормотал я.
"С полем, подобным любому энергетическому полю, обладающему
определенными свойствами и заключенному в некое окружающее тебя
пространство. Комната? Нет, конечно. Для нас нет стабильных материальных
границ. И не одно это поле окружает тебя. Мы можем создавать их в любой
точке пространства по всей территории планеты. Создавать и изменять в
зависимости от их предполагаемых функций. Ты опять мысленно спрашиваешь:
сколько же нас в этом поле? А ты можешь сосчитать, скажем, число нейтрино
в этой комнате? И в том и в другом случае едва ли возможен абсолютный
ответ".
Я уже успокоился и даже попытался сгруппировать в уме целую систему
вопросов к невидимой и неведомой силе, неизвестно как и зачем возникшей,
но мой телетайп опять застучал:
"Не умножай вопросов о происхождении, облике и функциях нашего мира.
Речь об этом, возможно, пойдет на дальнейших, по вашей терминологии,
сеансах связи. Продолжительность такого сеанса понижает нервную активность
твоего мозга, поэтому мы вынуждены ограничивать время связи".
- А как вы ухитряетесь его отсчитывать?
"Мы живем в иной ритмике времени, не одинаковой в различных зонах
космоса. Но мы уже приспособились к земному ритму, смене темноты и света,
сухости и влажности воздуха, появлению утренней росы на траве и вечерним
закатам. Мы научились мысленно предвосхищать этот ритм".
- Ну, а мы просто фиксируем его часовым механизмом.
"Часы могут идти и назад".
- Это вы повернули их. Ритмика часовой стрелки следует за движением
планеты.
Мы уже привыкли друг к другу - я и машинка. Диалог наш почти не
задерживался: слова ложились на бумагу с быстротой световых реклам.
"В нашем мире нет вещей. Мы создаем и уничтожаем любые атомные
структуры. Вы же окружены сонмом вещей - громоздких и неточных механизмов,
бесполезных игрушек, аппаратов, назначение которых не всегда ясно".
- Например?
"Телефон. Ты подымаешь трубку и говоришь с ней, как с живым
собеседником. А он не виден".
- Мы еще не научились передавать слово и мысль телепатически. Еще
пример?
"Телевизор. Его экран дублирует другую жизнь, которая тебя почему-то
интересует".
- Человека интересует всякая информация. Тем более видеографическая. До
известной степени она заменяет нам книги. Ведь процесс мышления у нас
неразрывно связан со словом.
"А какую информацию дает тебе зеркало? Оно тоже дублирует жизнь, но в
другом ракурсе, где правое становится левым".
- С эффектом зеркальности приходится мириться. А как он возникает,
объяснить не могу: я не физик. В остальном же зеркало дает нам живую
информацию о нас самих, о нашей внешности, у которой свой язык жестов и
мимики.
"Внешность, форма. Разве вы не ощущаете ее мысленно?"
- Только то, что видит глаз. Для остального нужно отражение в
какой-нибудь материальной среде - вода, металл, стекло.
"Для этого же у твоего окна стоит стеклянный ящик с водой и
разноцветными рыбками?"
Я не мог сдержать смеха.
"Что означает этот звук? - отстучал телетайп. - Мы ошиблись?"
- Ошиблись. Это аквариум. Он воспроизводит уголок живой природы
тропических водоемов.
"Зачем?"
- Мне нравится.
"Увлечение?"
- Скорее развлечение. Радость. Удовольствие. Неужели вы не знаете
удовольствия?
"Знаем. Удовольствие в познании мира, вас окружающего. В решении его
загадок. В самом его движении, изменчивости форм, умножении и
трансформации. А какое удовольствие доставляет тебе то, что ты называешь
искусством? Мы не воспринимаем его совсем, даже через твои восприятия".
- Разве у вас нет чувств, чтобы воспринимать его непосредственно?
"Мы воспринимаем мир иначе, чем вы, без участия органов чувств. У нас
нет ни зрения, ни слуха, ни обоняния. Вкус нам неизвестен, как и пища.
Осязание - тоже. Даже поле - это только сгусток энергии, не имеющий
стабильных материальных форм".
- Еще вопрос...
"Нет. Нервная активность твоего мозга уже понижается. Связь прекращаем.
Возобновим завтра в это же время. Можешь пригласить друзей - их
высказанные вслух мысли дойдут и до нас. Через тебя".
Телетайп умолк. Каретка застыла, дойдя до упора. Длинный машинописный
лист свернулся трубочкой над остановившимся валиком, как не сорванный
телетайпный выброс. Я осторожно оторвал его и несколько раз перечитал
написанное, осмысливая каждое слово. Тайна Орля приоткрылась, только
приоткрылась, не позволив даже заглянуть сквозь щелку. Что я узнал о ней?
Не много. Что нас окружает удивительный микромир мыслящих существ, вернее,
целая галактика миров с населением, близким по численности к
математической бесконечности. Что представляет собой разумный индивидуум
этого мира? Микромуравей, соединяющийся с триллионами ему подобных в
гигантские энергетические поля-муравейники? Мыслящий мезон или нейтрино с
мозгом Эйнштейна, способным разрушать и создавать любые атомные структуры?
Так распавшаяся на атомы трубка Доуни восстановилась у меня на столе, так
обернулась булка высокой твердости сплавом, а механизм стенных часов, не
сломавшись, был вывернут справа налево. Так загорелась лампочка без
проводов, сама перелистывалась Британская энциклопедия, а моим мозгом, как
сосудом с нервными клетками, владело таинственное энергополе - сплав еще
более таинственных микросуществ.
Я снял телефонную трубку и позвонил Вэлу.
- Еще не спишь?
- Нет, а что?
- Одевайся и немедленно иди ко мне. Сию минуту, сейчас.
- Это так важно?
- Очень важно. И настолько, что срочно разыщи Сузи, оторви ее от
конспектов по структуре нуклона и доставь сюда. Кстати, захвати виски, у
меня оно кончилось, а без него я не доживу до утра.
- Да что случилось? - кричал Вэл.
Но я уже положил трубку. Говорить не хотел, даже не размышлял - пустой,
как выкипевший чайник. Представьте себя на моем месте: среднего
университетского преподавателя, уже не юного холостяка с привычкой к тихой
размеренной жизни, книгам, телевизору и кружке пива в уютном баре
напротив, типичного гуманитария с его приблизительным представлением о
точных науках, трезвого, здравомыслящего работягу, всегда избегавшего
любопытства газетчиков; и даже не вообразите, а только попробуйте
вообразить, что он добровольно дает интервью невидимым пришельцам с
какой-нибудь Тау Кита. Розыгрыш. Нонсенс. Абсурд.
С такой убежденностью я допил остаток бренди и впустил гостей. В моем
рассказе было все: и пережитое, и перечувствованное, и переписанное
самодеятельным телетайпом.
- Фантастика, - сказала Сузи. - Именно так все и происходит в подобного
рода литературе. А что, если всерьез?
- А ты можешь допустить мыслящие частицы? - спросил Вэл.
Сузи вздернула подрисованные брови.
- Почему нет? Все допустимо в до сих пор не изученном микромире.
Допускается, например, что элементарные частицы в принципе могут создавать
системы, способные к накоплению информации и саморазвитию. Опытами это не
доказано, но гипотеза о возможности существования жизни на основе не
атомов, а элементарных частиц уже дискутируется. Кстати, Вэл, у твоих же
соотечественников в Бюрокане на симпозиуме о внеземных цивилизациях была
высказана гипотеза о фридмонах, предположительно существующих частицах,
заключающих в себе целую Вселенную со своими галактиками и звездами.
Фантастика? Пока да. Но и мыслящие частицы до сих пор проходили по
ведомству фантастики. "Эффект Клайда" - я уже придумала, Монти, научный
термин для твоего открытия - доказывает их реальность. По крайней мере,
есть теперь объяснение нашим "удольфским тайнам".
Но я откровенно недоумевал. Абсурдным казалось само предположение о
микросуществах, способных что-то воспринимать и действовать в масштабах
макромира. Какой может быть кругозор у пылинки на подступах к Эвересту?
- А энергетические поля? - напомнила Сузи. - Когда твои микросущества
объединяются в математические множества с числом нулей, которое даже
трудно себе представить, изменяется и кругозор пылинки. Кстати, и для
атомной бомбы требуется не один атом урана.
Мы с Вэлом молчали. Начинались дебри ядерной физики, куда нам,
гуманитариям, дальше опушки соваться не следовало. Я только рискнул
спросить, обращаясь ко всем без адреса:
- Ну, а делать что будем?
Ответил Вэл, и ответил твердо:
- Продолжать контакт. В любом случае и в любых обстоятельствах.
- Может быть, расширим круг экспериментаторов?
- Вспомни Доуни, Монти, - осторожно сказал Вэл.
- Доуни - скептик.
- Таких скептиков в науке тьма. Есть они и у нас.
- Что предлагаешь?
- Терпение и труд. В пределах тройственного союза.
6. "ЭФФЕКТ КЛАЙДА"
Тайна связывает и отделяет связанных ею от общества. Я умышленно
избегал Доуни, Вэл замкнулся в университетской библиотеке, а Сузи, занятой
сессионными консультациями, было не до развлечений. Но "тройственный союз"
заседал при первой возможности и за ленчем, и за обедом. Гаданиями не
занимались, говорили только о выводах, которые уже позволял сделать
окрещенный Сузи в мою честь "эффект Клайда".
Здесь тон задавала сама Сузи.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг