- И туман, - прибавил Доуни, - густой зеленый туман. Мы, подхватив
Монти, насилу добрались до двери. - Он подошел к окну: - А туман
рассеивается. Звезды уже видны. Не гроза, а миф.
- Странный миф, - задумчиво произнесла Сузи. - Молния - это
электрический разряд большой мощности. А вы ничего не почувствовали.
- Только увидели. Вспышку, - сказал я. - Кстати, почему это света нет?
Доуни снова взглянул в окно.
- Нигде нет. Должно быть, повреждена сеть. Еще одно свидетельство в
пользу электрического разряда.
- Может быть, то была просто зарница, - предположил судья. - На далеком
расстоянии грома не слышишь.
- А зеленый туман? Электрический разряд, ударивший в баки анилиновой
красительной фабрики и разбрызгавший бриллиантовую зелень по всей округе?
Глупости. - Сузи говорила с апломбом ученого, хотя о метеорологии знала
едва ли больше меня. - Это чисто оптический феномен. Результаты
циклонической бури в верхних слоях атмосферы. Завтра утром метеорологи
объяснят все. Читайте газеты.
Мы остались ночевать у Доуни, разместившись в комнатах для гостей на
втором этаже коттеджа. Мне с Вэлом досталась крохотная комнатка с двумя
койками и диванчиком у стола, на котором тускло горела свеча. Мы ее не
тушили.
- Почему ты скрыл, что молния, если это только была молния, прострочила
твою башку? Я ведь стоял рядом и видел, - поинтересовался Вэл.
- Не хотелось общественного участия. Боли я не почувствовал, удара
тоже. А очнулся даже свежее, чем был. Как после чашки крепкого кофе.
- По-моему, Сузи права. Это явление из оптики, а не из электроэнергии.
Любопытный феномен, конечно.
- Сузи всегда права, - услышали мы от двери. - Вы еще не спите,
мальчики?
- Входи и располагайся у свечки. В ее тусклом ореоле ты будешь похожа
на привидение, - ответил Вэл, не подымая головы от подушки. - Еще одна из
удольфских тайн ["Удольфские тайны" - роман Анны Радклиф (XVIII век)]
этого замка.
И свеча погасла.
- Я же говорил, - хохотнул Вэл, - не хватает только, чтобы она опять
зажглась.
И свеча зажглась, хотя ничья спичка ее не коснулась.
Сузи замерла в дверях, не в силах что-либо вымолвить. Меня как пришибло
- язык прикусил. Только Вэл продолжал, не смущаясь:
- Ты, крошка, по-видимому, несешь в себе огромный запас еще не открытых
элементарных частиц, каких-нибудь кси- или пси-мезонов. Они вызывают
зеленые молнии и зажигают свечи. Живой ядерный реактор в действии.
- Я боюсь, Вэл, - прошептала Сузи.
- Чего?
- Ведь это, в сущности, необъяснимо.
- Пока. Потом объяснят. В крайнем случае спроси какого-нибудь
ассистента у себя на кафедре.
Сузи вышла, еще раз повторив, что ей очень страшно.
И свеча потухла.
- Удобно, - зевнул Вэл, поворачиваясь лицом к стене. - По крайней мере,
не надо вставать.
Но тотчас же зажглась электрическая лампочка в цветной розетке на
потолке.
- На этот раз, кажется, чудеса районной электросети. Все-таки придется
встать, - сказал я и выключил лампочку.
Но не успел дойти до койки, как она снова зажглась без участия
выключателя.
- Чудеса продолжаются, - иронически заметил Вэл, - и ведь самое
страшное, что они не дадут нам спать.
- А мы перехитрим их.
Я опять встал, повернул свечу фитилем в подсвечник и вывернул лампочку,
положив ее на стол. Но едва лег, как она уже совсем волшебно зажглась на
столе, не соединенная с сетью.
- Удольфские тайны, - удивленно повторил Вэл и, как мне показалось,
даже не без удовольствия. - Кто-то в округе проводит опыты с
беспроволочной передачей электроэнергии. Надо бы ему помешать. - Он сунул
чудесно светящуюся лампочку в ящик стола и прильнул глазом к щелке между
крышкой и ящиком. - Светится. Но спать можно.
Так мы и заснули, перехитрив всех удольфских волшебников. О чудесах
сговорились молчать и хорошо сделали, потому что ни хозяева, ни прислуга
их не подтвердили. Свечи и лампочки у них загорались и гасли без всякого
волшебства, и ночь прошла спокойно, без гроз и молний.
А на следующий день, вернувшись в Лондон, я набросился на утренние
газеты и перелистал их с сугубым разочарованием. Ни "Таймс", ни "Гардиан",
ни утренние выпуски радио ни словом не обмолвились о зеленой молнии.
Только в "Дейли миррор" на пятой или шестой странице приютилась крохотная
заметка о метеорите, замеченном в полете и сгоревшем в атмосфере где-то
над южной Англией. О зеленом тумане не было сказано ни слова. Должно быть,
он не распространялся дальше коттеджа Доуни на Саутгемптонской дороге.
Сузи я не нашел, а Вэла застал за ленчем в маленьком кафе близ
университета. Разочарование мое его никак не задело: подумаешь, событие -
гроза без дождя и молния без грома. Пусть этим занимаются метеорологи, а у
него есть дела поважнее, в частности отношение Бен Джонсона к Флетчеру и
Марло. Мне же, по его мнению, как ассистенту кафедры, и совсем не подобало
заниматься разгадкой удольфских тайн: оставим чудеса со свечкой и
лампочкой физикам и электрикам.
Я робко сопротивлялся:
- Я приемлю чудеса только в цирке, а чудеса без участия иллюзиониста
меня пугают.
- А ты уверен, что это чудеса, а не опыты?
- Чьи?
- Узнаем у Сузи. Она докопается.
Но Сузи не докопалась, докопался я.
3. ОРЛЯ
Спал я плохо. Три раза просыпался, разбуженный одним и тем же кошмаром.
Вернее, схожим по смыслу.
Сперва я видел улицу, запруженную народом. Ни одного авто и омнибуса.
Только стоящие плечом к плечу люди. Мужчины. Одинаково стриженые головы и
черные пиджаки. И запрокинутые кверху лица, обращенные ко мне. Затем, как
в кино, когда камера наезжает на объект съемки, улица выросла и
приблизилась. Лица придвинулись вплотную и стали одним лицом. Моим лицом,
размноженным тысячи раз. Тысячи моих глаз вопрошали меня о чем-то
серьезном и страшном.
О чем?
Я проснулся, сел на постели и замер в темной тишине комнаты. Гулко
пробили каминные часы один раз. Час ночи. Стараясь не вспоминать о
нелепом, но почему-то пугающем сне, я прислушался к привычной тишине ночи,
но, кроме тиканья часов, ничего не услышал. "Приснится же такое", -
успокаивающе подумал я и снова заснул.
И вновь я увидел улицу, только ночную, пустынную, освещенную лишь
тусклыми пятнами света от невидимых фонарей. Одинокая фигура незнакомца
двигалась мне навстречу, и мы, не сворачивая, столкнулись лицом к лицу. И
опять я увидел свое лицо с холодно вопрошающими глазами.
Кто-то из нас сказал:
"Близость должна быть совершенной и полной".
И мы шагнули друг в друга, как в туман, в ночь, в темноту, оформленную
смутными очертаниями моей спальни. Я понял, что проснулся.
Часы пробили три раза. Значит, ночь еще не кончилась. Из полуоткрытого
окна несло лондонской ночной сыростью. Я вдруг озяб и глотнул прямо из
бутылки бренди, стоявшей рядом на столике. Закурил, затянулся и подумал
традиционно: что, мол, сей сон означает? Но раздумывать не стал:
сонливость успокаивала и звала к дремоте.
Третий сон подытожил первые два.
Я стоял у большого овального зеркала, освещенного двумя трехсвечными
канделябрами по бокам, и всматривался в свое зеркальное отражение. У него
не было ни глаз, ни ушей. Только в глазницах сверкали зеленые искры.
"Мне нужны твои глаза, чтобы видеть то, что ты видишь, - сказало оно, -
твои уши, чтобы слышать то, что ты слышишь, и твоя кожа, чтобы ощущать
тепло или холод прикосновения. Мне нужен твой мозг, чтобы восхищаться тем,
что тебя восхищает, страшиться того, что страшит тебя, и удивляться тому,
что тебя удивляет".
И я в третий раз проснулся, отметив про себя, что литературный штамп "в
холодном поту" не так уж далек от истины. Лоб у меня был холодный и
влажный. А будильник истошно звонил о том, что пора начинать еще одно
утро.
Я принял душ, оделся, приготовил наспех яичницу с беконом и вдруг,
случайно взглянув на книжную полку, заметил что-то неладное. В первый
момент я даже не сообразил, что именно, и только потом дошло: мраморный
бюст Шекспира наверху исчез. Я вспомнил, что еще вчера вечером я видел
его: доставал с верхней полки роман шекспировского современника Роберта
Грина "Крупица здравого смысла, купленная миллионами раскаяний". Я даже
подумал при этом, что хорошо бы все-таки стирать пыль с бюста - стоит
высоко, миссис Соммерфилд, убиравшей мои комнаты, трудно до него
дотянуться. Но куда же он все-таки делся? Тяжелая штуковина, которую
запросто и не сдвинешь. И кто снял? Кроме Розалии Соммерфилд, ко мне никто
не входил.
Я вышел в коридор и громко позвал миссис Соммерфилд, жившую рядом.
Минуту спустя она появилась, кутаясь в теплый стеганый халат.
- Что случилось, сэр?
Я показал на верх полки с книгами.
- Вы куда-нибудь убрали его?
Она не поняла.
- Что именно, сэр?
- Шекспира! Мраморный бюст, который стоял на полке.
- Я никогда не дотрагивалась до него, сэр, - сказала она с
достоинством.
- Может быть, он упал и разбился?
- А с какой стати я бы стала это скрывать? - В словах ее уже прозвучали
нотки закипавшего раздражения.
- Но я еще вчера вечером видел его на месте.
Розалия Соммерфилд выпрямилась, как стальная пружина.
- Вы, кажется, подозреваете меня, сэр?
- Что вы, миссис Соммерфилд! Я, право...
Но она не дала мне закончить:
- Только у вас и у меня есть ключи от ваших комнат. Поэтому я требую
вызвать полицию. Кстати, сержант Филби еще не ушел на работу.
Полицейский сержант Филби жил в угловой комнате по коридору и вошел ко
мне в полной форме, но явно смущенно и неохотно.
- Леди уверяет, что вы хотите сделать заявление, сэр. Я не на работе,
но могу принять его, если желаете.
- Я не собираюсь делать заявления, Филби, - сказал я поспешно. - Ничего
серьезного не произошло. У меня ни к кому нет никаких претензий.
- Второй ключ от этой квартиры у меня, сержант, - вмешалась настойчиво
Розалия Соммерфилд, - а со вчерашнего дня у мистера Клайда посторонних не
было. Следовательно, подозрения в краже или уничтожении мраморного
Шекспира падают на меня. Но я вчера полночи просидела у миссис Уинтон из
двенадцатого номера: у нас у обеих бессонница и мы до трех часов ночи
раскладывали двойной пасьянс Марии-Антуанетты. Сами понимаете, сержант,
что после этого я не могла беспрепятственно и незаметно проникнуть к
спящему мистеру Клайду и бесшумно унести статую с книжной полки, да еще у
самого потолка. Настаиваю, чтобы мои показания были занесены в протокол.
- Миссис Соммерфилд! - взмолился я.
- Где именно стояла статуя? - спросил Филби.
Я взглянул на полку и обмер: бюст Шекспира стоял на своем месте.
Что произошло дальше, нет смысла описывать. Филби веселился, а Розалия
выговаривала мне тоном королевского прокурора:
- Ваши трюки, сэр, можете показывать в цирке. Но я сдавала комнаты
ученому, а не фокуснику.
А мне было совсем не смешно. Я стоял неподвижно, тупо соображая: что,
что, что же произошло? Может быть, мы с Розалией стали жертвой обмана
зрения, оптического фокуса, причудливой игры утреннего света на запыленном
мраморе? Нет, никакой игры света здесь не было и не могло быть. Книжная
полка стояла в темном углу комнаты.
Но меня ожидал еще более зловещий удар.
На столе рядом с остывшей яичницей лежала изогнутая, старая, хорошо
обкуренная трубка. Пять минут назад ее не было. Мало того, ее вообще не
было: я никогда не курил трубку. И в довершение всего я узнал ее: трубка
принадлежала Доуни. Он курил ее вчера, когда мы разговаривали у входа в
аудиторию.
Может быть, по ошибке он сунул ее не в свой, а в мой пиджачный карман?
Или я бессовестно стащил ее у него? Но Доуни не рассеянный профессор из
комиксов и я не клептоман. Да и память у меня еще не отшибло: в последний
раз я видел эту проклятую трубку в зубах у Доуни.
Он уныло откликнулся, когда я позвонил ему.
- Что-нибудь случилось, Монти?
- Это у вас случилось, профессор.
- Да, да, я где-то потерял свою трубку, Монти. Какое несчастье!
- Вы потеряли ее не где-то, а у дверей шестой аудитории. Там я и нашел
ее несколько минут спустя.
- Вы золото, Монти! Осчастливили старика.
Но себя я не осчастливил. Удольфские тайны сопровождали меня из
коттеджа Доуни. Я по-прежнему был игрушкой мистических сил. Еле-еле
дождался ленча и успел захватить Вэла и Сузи в нашем кафе. Там и состоялся
уже упомянутый мной разговор о рассказе Мопассана со странным названием
"Орля".
- Но это же мистика! - воскликнула Сузи.
- Мистика, - согласился Вэл. - Творчество уже терявшего рассудок
писателя.
- Я, кажется, тоже теряю рассудок, - сказал я.
- Да, рассказывать кому-либо об этом, пожалуй, не стоит.
- Что же мне делать?
- Продолжать, пользуясь лексиконом Сузи, ставить дальнейшие опыты. С
нашим участием.
- Что ты подразумеваешь? - насторожилась Сузи.
- Для начала мы сегодня переночуем у Монти. Понаблюдаем Орля в
действии. Надеюсь, что мы ему не помешаем.
- Я боюсь, - сказала Сузи.
- Чего? Потусторонних сил? Ты в них не веришь. Все в мире для тебя
только движение элементарных частиц, волн и полей. Вот и попробуем научно
проанализировать трюки Орля.
- А ты в него веришь?
- Я еще не знаю, кто он или оно. Существо или вещество. Материя или
энергия. Нечто объяснимое уровнем нашей науки или требующее привлечения
наук завтрашнего дня, вроде телекинеза и телепортации, невидимости и
сверхпроходимости. Поживем - увидим.
- А если не увидим?
- Надеюсь, что он или оно продолжит свои контакты с Монти.
Я не выдержал:
- И ты называешь это контактами?
- А ты предпочитаешь мопассановскую трактовку?
Пришлось сдаться. Да и предложение Вэла меня устраивало: втроем не так
страшно. Может быть, Орля соблазнится и вступит в прямой контакт. Так и
порешили. Скоротав томительный вечер в "пабе", мы втроем пересекли улицу и
явились во владения Розалии Соммерфилд часам к одиннадцати, за час до
времени привидений, вампиров и ведьм.
Включив свет и оглядев комнаты с порога, я вздрогнул.
- Что такое? - заинтересовался Вэл.
- Он передвинул кресло на середину комнаты!
- Он пошутил и с часами.
Я взглянул на каминные часы и пролепетал:
- Перевел стрелки на два часа вперед.
- Нет, они просто идут назад. Наоборот. Сейчас на них не пять минут
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг