Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
жена, еще до того, как мы познакомились. Кстати, ее тоже звали Галиной.
   У меня противно задрожали колени.
   - Ты что так смотришь? - спросила она.
   Я продолжал молча оглядывать комнату. Как и все здесь, она была та и не
та. Похожа и не похожа. Или, может быть, я просто забыл.
   - Чья это комната, Лена?
   - Галкина, конечно. Странные вопросы ты задаешь, Сережка. Разве  ты  не
был здесь?
   Я с трудом проглотил слюну. Сейчас я задам ей еще один странный вопрос:
   - Разве она... не переехала?
   Лена взглянула на меня как-то испуганно,  даже  отстранилась  немножко,
словно я сказал какую-то чудовищную нелепость.
   - Вы разве не встречаетесь?
   - Почему? - неопределенно ответил я. - Встречаемся.
   - Когда ты ее видел в последний раз?
   Я засмеялся и брякнул:
   - Сегодня утром. За завтраком.
   И тут же пожалел о сказанном.
   - Не лги. Зачем ты лжешь? Она со вчерашнего дня в  институте.  И  ночью
работала. Еще не возвращалась.
   - Уж и пошутить нельзя, - глупо сказал я, понимая,  что  все  больше  и
больше запутываюсь.
   - Странные шутки.
   - Может быть, мы о разных  людях  говорим?  -  попробовал  я  исправить
положение.
   Она даже не рассердилась, только нахмурилась, как врач, который  видит,
но еще не понимает симптомы наблюдаемой им болезни.
   - Я говорю о Гале Новосельцевой.
   - Почему Новосельцевой? - удивился я.
   На  меня  смотрели  холодные,  профессионально  заинтересованные  глаза
врача.
   - Ты потерял память, Сережа. Они расписались еще в начале войны. Что  с
тобой?
   - Ничего, - пробормотал я, вытирая вспотевший лоб. - Я только думал...
   - Почему я здесь, у разлучницы,  да?  -  засмеялась  она,  на  какое-то
мгновение утратив выражение профессионально-врачебного любопытства. - Я  и
тогда не обижалась, Сережа. Подумаешь беда  -  парня  увели.  А  теперь...
смешно даже. Так давно это  было...  И  другое  после  этого  было  -  сам
знаешь... - Она вздохнула. - Не везет мне в любви, Сережа.
   Трудно рассчитывать каждый шаг в незнаемом. И  я  опять  не  рассчитал,
забыв о том, где я и кто я.
   - А кто тебе сейчас мешает с Олегом?
   - Сережа!
   И столько ужаса было в этом вскрике, что я невольно закрыл глаза.
   - У тебя что-то с  памятью,  Сережа.  Такие  вещи  не  забывают.  Галка
получила похоронную еще в сорок четвертом году. Ты не мог не знать.
   Что я знал и чего не знал? Разве я мог сказать ей об этом?
   - Ты или притворяешься, или болен. По-моему, болен.
   - А ты спроси меня: какое сегодня число, какой год и так далее.
   - Я еще не знаю, что надо спросить.
   - Так ставь диагноз, - озлился я. - С ума сошел, и все!
   -  Это  не   медицинский   термин.   Есть   разные   виды   психических
расстройств... Ты о чем хотел говорить со мной?
   Теперь я уже не хотел. Если бы я сказал ей  правду,  она  меня  тут  же
отправила бы в психиатрическую больницу. Надо было выкручиваться.
   - Понимаешь, какое дело... - начал я  свою  поспешную  импровизацию,  -
произошло одно прискорбное событие... Весьма прискорбное...
   - Ты уже говорил. Какое?
   - В общем, я ушел из дому. От жены. О причинах говорить не буду. Но мне
необходимо убежище. Хотя бы на сутки. Ночлегус вульгарно...
   Я замолчал. Она тоже молчала, разглядывая кончики пальцев.
   - Разве у тебя нет друзей?
   - К одним нельзя, к другим неудобно. Знаешь, как иногда бывает...  -  Я
старался не смотреть ей в лицо.
   - А если бы ты меня не встретил?
   - Но я тебя встретил.
   Она все еще колебалась:
   - Это неудобно, Сережа.
   - Почему?
   - Неужели ты сам не понимаешь?
   - Знаешь что? - опять озлился я. - Вызывай психиатра.  Ночлег  мне,  во
всяком случае, будет обеспечен.
   Я посмотрел  ей  в  глаза:  врач-профессионал  исчез,  осталась  просто
испуганная женщина. Непонятное всегда страшно.
   - Комната не моя, - проговорила она тихо. - Подождем Галку.
   - А если она опять заночует в институте?
   - Я позвоню ей. Телефон в передней. Посиди пока.
   Она вышла, оставив меня одного  в  комнате,  в  которой  мне  было  все
знакомо почти до мелочей. Из этой комнаты я пошел в загс. Из этой ли? Нет,
не из этой. Как в подобии треугольников: что-то совпадало, что-то нет.
   Я взял со стола карандаш и записал в блокноте:
   "Если  со  мной  что  случится,  дайте  знать  жене  Галине   Громовой.
Грибоедова, 43. Сообщите также в Институт мозга профессорам  Заргарьяну  и
Никодимову. Очень важно".
   Слова "очень важно" я подчеркнул три раза так, что  карандаш  сломался.
То, что хотелось приписать дальше, так и осталось неприписанным.
   А положив блокнот в карман, я понял, что  опять  сделал  глупость.  Мои
Заргарьян и Никодимов этого письма не получат. А Галя Громова носит  здесь
другую фамилию.
   В передней раздался звонок, и сквозь полуоткрытую дверь я услышал,  как
щелкнул замок и Лена сказала:
   - Наконец-то! Я тебе только что звонила.
   - А что случилось? - спросил до жути знакомый голос.
   - У нас Громов Сережка.
   - Ну и хорошо! Будем чай пить.
   - Понимаешь, Галка... странный он какой-то... - Лена понизила голос  до
неслышного шепота.
   - Что он, с ума сошел? - донеслось до меня.
   - Не знаю. Говорит, что ушел от жены.
   - Господи, какой вздор! Он тебя разыгрывает, Ленка, а ты уши развесила.
Я полчаса назад ее видела.
   Дверь распахнулась. Я вскочил и замер. У двери стояла моя жена.
   То же лицо, тот же возраст, даже прическа та же  самая.  Только  серьги
незнакомые и костюм, какого я у нее еще не видал. Я  молча  стоял,  силясь
сдержать волнение.
   - Ты что это придумал? - спросила Галя.
   Я молчал.
   - Я сейчас видела Ольгу.  Она  поехала  домой  и  ждет  тебя  к  ужину.
Говорила, что вы собираетесь на ленинградский балет.
   Я молчал.
   - Что это за штучки? Ленку разыгрываешь. Зачем?
   Я не мог найти слов для ответа. Все рухнуло. Какие объяснения могли  бы
удовлетворить их? Правда? Но кто в моем положении отважился бы на это?
   -  Лена  говорит,  что  ты  болен,  -  продолжала  она,  пытливо   меня
разглядывая. - Может быть, правда болен?
   - Может быть, правда болен, - повторил я.
   Я не узнал своего голоса - таким чужим и далеким он мне показался.
   - Ну что ж, - прибавил я, - извините. Я, пожалуй, пошел.
   - Куда? - встрепенулась Галя. - Одного не пустим. Я отвезу тебя  домой.
- Она выглянула в окно. - Вон и такси  мое  стоит.  Ленка,  добеги.  Может
быть, успеешь задержать.
   Мы остались одни.
   - Что все это значит, Сергей? Я ничего не понимаю.
   - Я тоже, - сказал я.
   - А все-таки?
   - Ты, кажется, физик, Галя? - бросил я наудачу.
   Она насторожилась:
   - А что?
   - Ты имеешь представление о множественности миров? Сосуществующих рядом
миров? Одновременно загадочно далеких и удивительно близких?
   - Допустим. Есть такие гипотезы.
   - Тогда допустим, что один из смежных с нами миров подобен нашему.  Что
в нем тоже есть Москва, только чуть-чуть другая. Может быть, те же  улицы,
только иначе  орнаментированные.  Иногда  те  же  дома,  только  с  другим
номерным знаком. Что там  есть  и  ты,  и  я,  и  Лена,  только  в  других
отношениях...
   Она все еще не понимала. Но мне уже давно надоел  мой  предшествовавший
душевный маскарад. Я отважился:
   - Допустим, что в той, другой Москве тебя зовут не Галя Новосельцева, а
Галя Громова. Что вот из этой комнаты шесть лет назад мы с тобой  пошли  в
загс. А сейчас произошло чудо: я переменил оболочку... заглянул в ваш мир.
Вот тебе и дьявольщина для наших ограниченных умишек.
   Она глядела на меня уже с  испугом.  Вероятно,  думала,  как  и  Ленка:
внезапное помешательство, бред.
   - Ладно, покончим с этим, - скривился я. - Вези куда  хочешь,  мне  все
равно. И не пугайся: ни душить, ни целовать тебя не буду.  Вон  уже  Ленка
рукой машет. Пошли.



КТО ДЖЕКИЛЬ И КТО ГАЙД?

   Галя, должно быть, и в этом мире  обладала  той  же  выдержкой.  Минуту
спустя она уже успокоилась.
   - Надеюсь, мы не будем при шофере  заниматься  научной  фантастикой?  -
спросила она, подходя к машине.
   - А ты считаешь, что научной? - не утерпел я.
   - Кто знает!
   На лице ее я  не  читал  ничего  особенного.  Обычное  поведение  умной
женщины,  Галино  поведение  с  чужими,  но  небезынтересными  ей  людьми.
Внимательные глаза, уважительный интерес  к  собеседнику,  бессознательное
кокетство, насмешливость.
   - Почему у вас памятник Пушкину посреди площади? - спросил я, когда  мы
проезжали мимо.
   - А у вас где?
   - На бульваре.
   - Врешь ты все. И о загсе соврал. И почему шесть лет назад?
   - Судьба, - засмеялся я.
   - Где я была шесть лет назад? - задумчиво проговорила она. - Весной - в
Одессе.
   - И я.
   - Что ты врешь? Ты же не поехал с нами.
   - Это я у вас не поехал, а у нас - наоборот.
   - Стран-но, - по слогам сказала она и прибавила,  критически  посмотрев
на меня: - А ты не производишь впечатления больного.
   "Приятно слышать", - хотел сказать я, но не сказал. Черный шквал ударил
мне прямо в лицо. Все потемнело.
   - Что с тобой? - услышал я испуганный крик Гали  и  ее  же  торопливые,
взволнованные слова: - Голубчик, остановите  где-нибудь  у  тротуара.  Ему
плохо...
   ...Я открыл глаза. Колдовской туман  все  еще  клубился  в  машине.  Из
тумана глядело на меня лицо женщины.
   - Кто это? - хрипло спросил я.
   - Тебе плохо, Сережа?
   - Галя? - удивился я. - Как ты здесь очутилась?
   Она не ответила.
   - Что-нибудь со мной случилось  там...  на  бульваре?  -  спросил  я  и
оглянулся.
   - Случилось, - сказала Галя. - Поговорим потом. Можешь ехать домой  или
нужен врач?
   Я потянулся, тряхнул головой, выпрямился. Можно было явно обойтись  без
врача. Пока мы ехали, я рассказал Гале, как я шел по  Тверскому  бульвару,
как  закружилась  у  меня  голова  и  как  я  в  лиловом  тумане   пытался
разговаривать сам с собой.
   - А потом, - неожиданно заинтересовалась Галя, - до  этого  она  слушала
меня не то недоверчиво, не то равнодушно, - что было потом?
   Я недоуменно пожал плечами.
   - Не помнишь?
   - Не помню.
   Я действительно ничего не помнил и только по возвращении узнал от  Гали
о том, что произошло у нее дома.
   - Бред, - сказал я.
   Галя, с ее любовью к точным формулировкам, сейчас же поправила:
   - Если бред, то очень  последовательный.  Как  хорошо  отрепетированная
роль. Так не бредят. И  потом,  бред  -  это  симптом  болезни,  а  ты  не
производил впечатления больного.
   - А обморок на бульваре? - вмешалась Ольга. - И в такси?
   Она  как  врач  искала  медицинских  объяснений.  Но  Галя  по-прежнему
сомневалась:
   - А что же между обмороками?
   - Какое-то сомнамбулическое состояние.
   - Что я, лунатик? - обиделся я.
   - Если это сон, то наяву, - насмешливо уточнила Галя.  -  И  потом,  мы
видели этот сон, а не он. Кстати, о снах: ты все еще видишь их?
   - При чем здесь сны? - буркнул я. - Я был в обмороке и никаких снов  не
видел.
   Я хорошо понимал,  что  Галина  никого  не  мистифицирует.  Поэтому  ее
рассказ  о  моих  похождениях  в  сомнамбулическом  состоянии  -  пришлось
все-таки  прибегнуть  к  такой  оценке  моего  поведения  -  меня   сильно
встревожил. Я никогда не падал в обморок, не гулял по  карнизам  в  лунные
ночи и не терял памяти. Но разумных объяснений случившегося найти не мог.
   - Может быть, гипноз? - предположил я.
   - А кто это тебя загипнотизировал? - поморщилась  Ольга.  -  И  где?  В
редакции? На бульваре? Чушь!
   - Чушь, - согласился я.
   - А ты, случайно, не пишешь фантастической повести или романа? -  вдруг
спросила Галина. - Твое  довольно  толковое  сообщение  о  множественности
миров меня даже заинтересовало... Понимаешь, Ольга, -  засмеялась  она,  -
два смежных мира в пространстве, как подобные треугольники. И там, и здесь
- Москва; и там, и здесь - Сергей Громов. Только тебя нет. Там он  на  мне
женат.
   - Так тайное становится  явным,  -  пошутила  Ольга.  -  И  сомнамбула,
конечно, это гость из другого мира в Сережкином обличье?
   - Он мне так и объяснил. Москва, говорит,  такая  же,  только  немножко
другая. Памятник Пушкину у нас на площади, а у них на бульваре. Я чуть  не
расхохоталась.
   Ольга почему-то задумалась.
   - А знаешь, что можно предположить? - оживилась она: ей все-таки  очень
хотелось найти разумное объяснение, как и мне. - Сережка  ведь  знал,  что
памятник когда-то перенесли? Знал. Так, может  быть,  такая  записанная  в
мозгу  информация  и  определила  этот  бред?  Возбуждение,  сигнал  -   и
пожалуйте: миф о смежном и подобном мире.
   У меня эти рассуждения вызвали только досаду.
   - Слушаю вас, и  уши  вянут.  Какой-то  новый  вариант  стивенсоновской
сказки. Прямо доктор Джекиль и мистер Гайд. Только кто Джекиль и кто Гайд?
   - Ясно кто, - отпарировала Галя, - себя-то ты не обидишь.
   Ольга не поняла:
   - Вы о ком?
   - Оленька, -  сказал  я,  -  это  агенты  международного  империализма,
переброшенные к нам на самолете без опознавательных знаков.
   - Я серьезно.
   - И я серьезно. Есть такой английский писатель, по  фамилии  Стивенсон.
Читают его обычно в юности. Даже медики. Для  них,  кстати,  этот  рассказ
почти пособие по курсу психиатрии, ибо Джекиль и Гайд - это, по сути дела,
один человек, вернее, квинтэссенция  добра  и  зла  в  одном  человеке.  С
помощью открытого  им  эликсира,  или,  на  языке  медиков,  некоей  смеси

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг