Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
костюмах. - Сейчас мы его найдем. Игорь! - вдруг закричал он.
   Загорелый атлет в темных, защитных очках, игравший поодаль на теннисном
корте, подошел к нам с ракеткой.
   - Кто-нибудь есть в лаборатории? - спросил Заргарьян.
   - А зачем? - лениво отозвался атлет. - Они все в шестом секторе.
   - Установка не обесточена?
   - Нет. А что?
   - Познакомься с профессором для начала.
   - Никодимов, - сказал атлет и снял очки.
   Он совсем не походил на длинноволосого Фауста.
   - Что-нибудь случилось? - спросил он.
   -  Нечто  непредвиденное  и  любопытное.  Сейчас  узнаешь,  -  не   без
торжественности произнес Заргарьян.
   Человек с юмором, несомненно, нашел бы что-то общее в этой  ситуации  с
моим первым визитом в лабораторию Фауста. Даже кнопку  нажал  Заргарьян  с
той же лукавой многозначительностью, и так же включился эскалатор -  тогда
коридор у входа в лабораторные помещения, сейчас лестница, ведущая с крыши
в те же лаборатории. Она плавно поползла вниз, пощелкивая на поворотах.
   - Вы разрешите, - улыбнулся он мне, - я объясню все  этому  ребенку  на
арго биофизиков. Это будет и точнее, и короче.
   Я  тщетно  пытался  понять  что-либо  в  нагромождении  незнакомых  мне
терминов, цифр и греческих букв. Лексика моего Заргарьяна, даже  когда  он
увлекался и забывал о моем присутствии, так не подавляла меня: я что-то  в
ней уяснял. Но молодой Никодимов схватывал все на  лету  и  поглядывал  на
меня с нескрываемым любопытством. Он уже  не  казался  мне  тяжеловесом  и
тяжелодумом; я даже подивился легкости, с какой он ринулся в уже  знакомую
мне "путаницу штепселей, рычагов и ручек".
   Впрочем, честно говоря, не так уж знакомую. Все в этом двухсветном зале
было крупнее, масштабнее,  сложнее,  чем  в  оставшейся  где-то  в  другом
пространстве  -  времени  чистенькой  лаборатории.   Если   ту   хотя   бы
приблизительно можно было сравнить с кабинетом врача,  то  эта  напоминала
зал  управления   большого   автоматического   завода.   Только   мигающие
контрольные лампочки, телевизорные экраны, бессистемно висящие провода  да
кресло в центре зала в чем-то повторяли друг друга.  Впрочем,  не  больше,
пожалуй,  чем  новый  "Москвич"  старую  "эмку".  Я  обратил  внимание  на
расположение  стекловидных  экранов:  они  выстроились   параболой   вдоль
загибающейся   по   залу   панели,   похожей   на    контрольную    панель
электронно-счетной машины. Подвижной пульт  управления  мог,  по-видимому,
скользить вдоль линии экранов в зависимости от  намерений  наблюдателя.  А
наблюдать их можно было с интересом:  даже  в  их  теперешнем,  нерабочем,
состоянии они то поблескивали, то  гасли,  то  мерцали,  отражая  какое-то
внутреннее свечение, то слепо стыли в холодной свинцовой матовости.
   - Что, не похоже? - засмеялся Заргарьян. - А что именно?
   - Экраны, - сказал я. - У нас они иначе расположены. И шлема нет.  -  Я
указал на кресло.
   Шлема действительно не было. И датчиков не было. Я сидел в кресле,  как
в гостиной, пока Заргарьян не сказал:
   - Если сравнить вашу эпопею с шахматной партией, вы в  цейтноте.  Дебют
вы  разыграли  у  себя  в  пространстве.  В  нашем  мире  у  вас   начался
миттельшпиль. Причем без всякой надежды на выигрыш. Вы сразу  поняли,  что
никаких сувениров, кроме беспорядочных впечатлений, с собой не  привезете.
Иначе говоря, еще одна неудача. Сколько раз  мы  с  Игорем  были  в  таком
положении! Сколько  бессонных  ночей,  ошибочных  расчетов,  неоправданных
надежд, пока не нашелся наконец мозг-индуктор с математическим  развитием.
Привез в памяти формулу - так даже академики ахнули! Теперь  она  известна
как уравнение Яновского и применяется при расчетах сложнейших  космических
трасс. К великому сожалению,  ваша  память  тут  вам  не  поможет.  И  вот
появляется спасительный вариантик: вы встречаете меня. Загорается свечечка
надежды, тоненькая свечечка,  но  загорается.  Тут  торопиться  надо,  еще
эндшпиль  предстоит,  а  вы  в  цейтноте,  дружище.  Все  мы  в  цейтноте.
Напряжение поля на пределе,  вот-вот  начнет  падать  -  и  бенц!  Одиссей
возвращается на Итаку. Игорь! - крикнул он. - Закругляйтесь, пора!  -  Тут
он вздохнул и добавил каким-то погасшим голосом: - Пора прощаться,  Сергей
Николаевич. Доброго пути! На другую встречу, пожалуй, нам уж  рассчитывать
нечего.
   Только теперь дошел до меня жуткий смысл  происходящего.  Прыжок  через
столетие! Не просто в смежный мир, а в мир совсем иных вещей, иных  машин,
иных привычек и отношений. На несколько часов, может быть на  сутки,  Гайд
завладеет душой  Джекиля,  но  обманет  ли  он  окружающих,  если  захочет
остаться инкогнито? Его скроет лицо Джекиля,  костюм  Джекиля,  но  выдаст
язык, строй мыслей и чувств, условные рефлексы, незнакомые тому  миру.  Не
слишком ли велик риск прыжка, вскруживший мне голову?
   Но я ничего не сказал Заргарьяну, не выдал  внезапных  своих  опасений,
даже не вздрогнул, когда он дал команду включить протектор. Темнота, как и
раньше, окружила  меня.  Темнота  и  тишина,  сквозь  которую,  как  будто
издалека, точно в густом и сыром тумане, пробивались едва слышные  голоса,
тоже  знакомые,  но  почти  забытые,  словно  их  отделяла  от  меня   уже
преодоленная в прыжке сотня лет.
   - Ничего не понимаю. Как у тебя?
   - Исчезло. Что-то пробивается, но изображения нет.
   -  А  на  шестом  есть.  Только  светимость  ослаблена.  Ты   понимаешь
что-нибудь?
   - Есть соображения. Опять вне фазы. Как и тогда.
   - Но мы же не зарегистрировали шока.
   - Мы и тогда не зарегистрировали.
   - Тогда энцефалографы записали сон. Фаза парадоксального сна. Помнишь?
   -  По-моему,  сейчас  другое.  Обрати  внимание  на  четвертый.  Кривые
пульсируют.
   - Может, усилить?
   - Подождем.
   - Боишься?
   - Пока нет оснований. Проверь дыхание.
   - Прежнее.
   - Пульс?
   - Тот же. И давление не повышено. Может быть,  изменение  биохимических
процессов?
   - Так нет же показаний. У меня  впечатление  вмешательства  извне.  Или
сопротивление рецептора, или искусственное торможение.
   - Фантастика.
   - Не знаю. Подождем.
   - Я и так жду. Хотя...
   - Смотри! Смотри!
   - Не понимаю. Откуда это?
   - А ты не гадай. Как отражение?
   - В той же фазе.
   - В той ли?
   И вновь тишина, как тина, поглотила все звуки. Я уже ничего не  слышал,
не видел и не чувствовал.



ПРЫЖОК ЧЕРЕЗ СТОЛЕТИЕ

   Переход от тьмы к свету сопровождался странным  состоянием  покоя.  Как
будто я плавал в прозрачном холодноватом масле или  пребывал  в  состоянии
невесомости в  молочно-белом  пространстве.  Тишина  сурдокамеры  окружала
меня. Ни дверей, ни окон не было - свет исходил ниоткуда, неяркий, теплый,
будто солнечный свет в облаках. Снежное облако потолка незримо  переходило
в облачную кипень стен. Белизна постели растворялась в белизне комнаты.  Я
не чувствовал прикосновения  ни  одеяла,  ни  простыни,  словно  они  были
сотканы из воздуха, как платье андерсеновского голого короля.
   Постепенно я начал различать окружавшие меня вещи. Вдруг  вырисовывался
экран  с  белым  кожухом  позади,  сначала   совсем   невидный,   а   если
присмотреться  -   принимавший   вид   металлического   листа,   зеркально
отражавшего белую стену, постель и меня. Он был обращен ко мне, как чей-то
глаз или ухо, и, казалось, подслушивал и подглядывал каждое  мое  движение
или намерение. Как подтвердилось позже, я не ошибся.
   Возле  постели  плавала  плоская  белая  подушка  с  мелкой,  зернистой
поверхностью. Когда я дотронулся до нее, она оказалась сиденьем  стула  на
трех ножках из  незнакомого  мне  плотного  прозрачного  пластика.  Еще  я
заметил такой  же  стол  и  что-то  вроде  термометра  или  барометра  под
стекловидным колпаком - видимо, прибор, регистрирующий какие-то  изменения
в воздухе.
   Снежная белизна кругом рождала ощущение покоя, но во мне уже  нарастали
тревога и любопытство, Отбросив невесомое одеяло,  я  сел.  Белье  на  мне
напоминало егерское: оно так же обтягивало тело, но кожа  не  ощущала  его
прикосновения. Я взглянул на экран и вздрогнул: в тусклой зеркальности его
возник смутный облик человека, сидевшего на постели. Он совсем не  походил
на меня, казался выше, моложе и атлетичнее.
   - Можете встать и пройтись вперед и назад, - сказал женский голос.
   Я невольно оглянулся, хотя и понимал, что в комнате  никого  не  увижу.
"Ничему не удивляйся, ничему!" - так приказал я себе и послушно прошел  до
стены и обратно.
   - Еще раз, - сказал голос.
   Я повторил  упражнение,  догадываясь,  что  кто-то  и  как-то  за  мной
наблюдает.
   - Поднимите руки.
   Я повиновался.
   - Опустите. Еще раз. Теперь присядьте. Встаньте.
   Я честно проделал все,  что  от  меня  требовали,  не  задавая  никаких
вопросов.
   - Ну, а теперь ложитесь.
   - Я не хочу. Зачем? - сказал я.
   - Еще одна проверка в состоянии покоя.
   Непонятная мне сила легко опрокинула  меня  на  подушку,  и  руки  сами
натянули одеяло. Интересно, как добился этого мой  невидимый  наблюдатель?
Механически или внушением? Бесенок протеста во мне бурно рвался наружу.
   - Где я?
   - У себя дома.
   - Но это какая-то больничная палата.
   - Как вы смешно сказали: па-ла-та, -  повторил  голос.  -  Обыкновенная
витализационная камера. Мы ее оборудовали у вас дома.
   - Кто это "мы"?
   - Цемс. Тридцать второй район.
   - Цемс? - не понял я.
   - Центральная медицинская служба. Вы и это забыли?
   Я промолчал. Что можно было на это ответить?
   - Частичная послешоковая потеря  памяти,  -  пояснил  голос.  -  Вы  не
старайтесь обязательно вспомнить. Не напрягайтесь. Вы спрашивайте.
   - Я и спрашиваю, - согласился я. - Кто вы, например?
   - Дежурный куратор. Вера-седьмая.
   - Что? - удивился я. - Почему седьмая?
   - Опять смешно спрашиваете: "Почему седьмая?" Потому что, кроме меня, в
секторе есть Вера-первая, вторая и так далее.
   - А фамилия?
   - Я еще не сделала ничего выдающегося.
   Спрашивать дальше было опасно. Начинался явно рискованный поворот.
   - А вы можете показаться? - спросил я.
   - Это необязательно.
   Наверное, противная, злая старуха. Педантичная и придирчивая.
   Послышался смех. И голос сказал:
   - Придирчивая - это верно. Педантичная? Пожалуй.
   - Вы и мысли читаете? - растерялся я.
   - Не я, а когитатор. Специальная установка.
   Я не ответил, мысленно прикидывая, как обмануть эту чертову установку.
   - Не обманете, - сказал голос.
   - Это непорядочно.
   - Что?
   - Не-по-ря-дочно! - рассердился я. - Некрасиво! Нечестно!  Подглядывать
и подслушивать нечестно, а в черепную коробку к человеку  лезть  и  совсем
подло.
   Голос помолчал, потом произнес строго и укоризненно:
   - Первый больной в моей практике, возражающий против когитатора. Мы  же
не подключаем его к здоровому человеку. А у  больного  просматриваем  все:
нейросистему,  сердечно-сосудистую,  дыхательный  аппарат,   все   функции
организма.
   - Зачем? Я здоров как бык.
   - Обычно наблюдатели не встречаются с больными, но мне разрешили.
   Теперь я уже видел,  кому  принадлежал  голос.  Отражающая  поверхность
экрана потемнела, как вода в омуте, и  растаяла.  На  меня  смотрело  лицо
молодой женщины в белом, с короткой волнистой стрижкой.
   - Можете спрашивать - память вернется, - сказала она.
   - А что со мной?
   -  Вам  сделали   операцию.   Пересадка   сердца.   После   катастрофы.
Вспоминаете?
   - Вспоминаю, - сказал я. - Из пластмассы?
   - Что?
   - Сердце, конечно. Или металлическое?
   Она засмеялась с чувством превосходства учительницы, внимающей  глупому
ответу ученика.
   - Не зря говорят, что вы живете в двадцатом веке.
   Я испугался. Неужели им уже все известно? А может быть,  так  и  лучше:
ничего не надо объяснять, незачем притворяться.  Но  я  на  всякий  случай
спросил:
   - Почему?
   - А разве не так? Искусственное  сердце  применялось  давным-давно.  Мы
заменили его органическим, выращенным в специальных средах. А  вы  мыслите
категориями  двадцатого  века,  как  и  полагается   специалисту-историку.
Говорят, вы знаете все о двадцатом веке. Даже какие туфли носили.
   - На гвоздиках, - засмеялся я.
   - Что, что?
   - На гвоздиках.
   - Не понимаю.
   Я вздохнул. Распространеннейшее, столетия бытовавшее слово, дожившее до
ядерной физики, уже исчезло из словаря двадцать первого  века.  Интересно,
чем они заменили гвозди? Клеем?
   - Вот что, милая девушка... - начал я.
   Но она со смехом меня перебила:
   - Это так в том веке говорили - "милая девушка"?
   - Вот именно, - сурово подтвердил я.  -  Мне  надоело  лежать,  я  хочу
одеться и выйти.
   Она нахмурилась.
   - Одеться вы можете, платье вам будет доставлено. Но выйти пока нельзя.
Процесс обсервитации еще не закончен.  Тем  более  после  шока  с  потерей
памяти. Мы еще проверим ваш организм в привычных для вас нейрофункциях.
   - Здесь?
   - Конечно. Вы получите вашего "механического историка". Причем  лучшую,
последнюю его модель. Без кнопочного управления. Настройка автоматическая,
на ваш голос.
   - А вы будете подглядывать и подслушивать?
   - Обязательно.
   - Не пойдет, - сказал я. - Не буду же я при вас одеваться и работать.
   Веселое удивление отразилось в ее глазах. Она  с  трудом  сдерживалась,
чтобы не рассмеяться. Спросила, прикрыв рот:
   - Это почему же?
   - Потому что я живу в двадцатом веке, - отрезал я.
   -  Хорошо,   -   согласилась   она.   -   Я   выключу   видеограф.   Но
внутриорганические процессы останутся под наблюдением.
   - Ладно, - сказал я. - Хоть вы и седьмая, но умненькая.
   Она опять не поняла, но я только  рукой  махнул.  Чехова  она  явно  не
читала или не помнила. А  миленькая  рожица  ее  на  экране  уже  исчезла.
Исчезла вдруг и  часть  стены,  пропустив  в  комнату  что-то  похожее  на
радиатор  из  переплетенных  прямоугольных  трубок.   "Что-то"   оказалось
обыкновенной  вешалкой,  на   которой   с   удобством   разместилась   моя
предполагаемая одежда.
   Я  выбрал  узкие  светлые  брюки,  закрепленные  внизу,  как  у   наших

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг