современной техникой.
- Мы любим вспоминать прошлое только для рекламы, - сказал он. - Или
вспоминаем о былых неудобствах только для того, чтобы сказать: "Как хороша
жизнь!"
- А разве она не хороша? - спросил Ли.
Незнакомец молча повел его по залу как раз к тому столику возле
перламутровой раковины эстрады, который Ли увидел сквозь дверное стекло.
Неизвестно откуда возникший метр услужливо подвинул стулья.
- Как всегда, док? - спросил он с заботливой фамильярностью слуги,
прочно усвоившего привычки хозяина.
- Конечно, Рид, за столом я консерватор. А молодому человеку -
семифутовый. Самое безвредное пойло из всех ваших коктейлей, кроме чистой
воды. К тому же молодой человек у вас впервые.
Ли послышалась явная ирония в реплике незнакомца, но юноша не ответил.
Радости жизни, о которых намекнул его спутник, уже начинались. С музыки,
неизвестно откуда звучавшей и наполнявшей все его существо. С мигания
мерцающих огней в воздухе, то вспыхивающих, то погасающих, то внезапно
сменяющих цвет прямо над головой, перед глазами. С пения невидимого хора,
доносившегося с пустой эстрады. Звуки томили, будили, звали, спрашивали. О
чем-то волнующем и сладостно непонятном. Ли хотелось петь, танцевать,
прыгать, кружиться с кем-нибудь в бесконечном, смеющемся хороводе,
хотелось кричать что-нибудь очень веселое, объясняться в любви и хохотать,
хохотать - он еле сдерживался, стиснув зубы и сжимая руками прыгающие
колени.
- Вы что-нибудь чувствуете? - спросил незнакомец.
Голос его прозвучал глухо, словно из-за стены. Ли тупо посмотрел на
него:
- Вы о чем?
- По-моему, вы что-то чувствуете. Радость, да? Приступ веселья?
- Откуда вы знаете? - спросил Ли. Ему было трудно оторваться от
охватившего его настроения, как от нахлынувшей теплой морской волны.
- Нетрудно догадаться: в этом кабаке хорошая гипноустановка.
- Вот оно что! - протянул Ли. - А я и не подумал.
Он постепенно приходил в себя. Как и все волевые люди, Ли хорошо
сопротивлялся массовому гипнозу, особенно рассеянному, когда поле,
модулируемое пси-установкой, не имеет четкого направления.
- Обидно. - Ли смущенно посмотрел на своего визави. - Влип, как
мальчишка. Не люблю, когда мне навязывают чужую волю.
- Сэ ля ви, говорили когда-то французы. Такова жизнь, - невозмутимо
заметил док, смакуя принесенный метром изумрудный напиток в бокале, таком
чистом, что казалось, он был соткан из воздуха. - Не принимайте все это
так близко к сердцу: таких "мальчишек", которые здесь "влипают" и,
главное, стремятся к этому, в одном только нашем городе десяток миллионов,
а сколько их в стране, осчастливленной Всеобщим Контролем!
Ли опять послышалась ирония в голосе незнакомца, настолько откровенная,
что он спросил:
- Что вы подразумеваете? Я вас не понимаю.
- Неужели? - засмеялся незнакомец и нарочито гнусаво пропел знакомые
каждому пошловатые строки: - "Столько наслаждения свыше всяких мер... вам,
как провиденье, дарит сомнифер!" Этот оплаченный государством рифмач,
по-моему, очень точно сформулировал отпущенные нам радости жизни.
Ли все еще не понимал: при чем здесь сомниферы? Неужели этот чудак
ставит их рядом со здешней пси-установкой. Он даже улыбнулся столь
очевидной нелепости.
- Чему вы улыбаетесь? - спросил незнакомец.
- Простите, сэр... - начал было Ли.
Но тот перебил его:
- Зовите меня док. Так меня все называют. И здесь... и в других местах,
- загадочно прибавил он.
- Хорошо, док, - согласился Ли. - Я только хотел сказать, что сомниферы
и гипноустановки совершенно разные вещи.
- Технически, - улыбнулся док.
- Не только технически, - с горячностью возразил Ли. - Гипноустановки
одурачивают людей, а сомниферы действительно украшают жизнь, делают ее
более интересной и, если хотите, насыщенной.
Рыжий человек в селеновом свитере, сидевший напротив, отставил бокал с
таинственной смесью и пристально смотрел на Ли. В его взгляде сквозили
любопытство и жалость. Так смотрят на первого ученика в классе,
пытающегося объяснить жизнь по школьным программам.
- Милый мальчик, - грустно сказал незнакомец, - вы нелогичны, но это по
молодости. Если жизнь недостаточно хороша, то зачем же улучшать ее только
во сне?
Ли подумал немного и не согласился. Док что-то упрощает или усложняет.
- Это же развлечения, как и юниэкраны! - воскликнул он.
- Кстати, наши универсальные юниэкраны рассчитаны на собачью
неприхотливость. Думающий человек только разучится думать. Но он, по
крайней мере, может встать и уйти, - сказал док. - А сомнифер не выключишь
и во сне не уйдешь. Так и смотри до утра навязанный тебе сон. Или чужую
волю - ваше выражение, юноша.
Ли закипел от негодования: ведь он имел в виду только гипноустановки.
- Ну и что? - Док словно читал его мысли. - В одном случае вам
навязывают чужую радость, в другом - чужие сны. А разницы никакой: и тут и
там - чужое.
Ли задумался в поисках возражения. Нет, док в чем-то неправ.
- Почему чужое? Ведь я сам выбираю сон по каталогу. Мне только
подсказывают образы, мой мозг сам воспроизводит их. Один и тот же сон два
человека видят по-разному.
- Но по одной подсказке.
- Почему? Я могу выбрать одно, вы - другое.
- По одному каталогу.
- В конце концов, я сам могу придумать сон.
- И станете сонником.
- Да нет же! - Голос Ли даже зазвенел от обиды. - Кто-кто, а я-то знаю!
Сонники смотрят запрещенные каталогом сны.
- А какие сны запрещены? - лукаво спросил док.
Ли вспомнил свой разговор с Биглем, но почему-то все ухищрения
сонников, описанные инспектором, показались ему неубедительными. Сейчас
док их высмеет.
- Каталог разрешает президентские выборы, а они заказывают выборы
Рузвельта или Кеннеди, - робко повторил он слова Бигля.
- А кто такой Рузвельт? - спросил Док.
- Президент, - неуверенно сказал Ли.
- Какой?
- Нас не учили.
- А Кеннеди?
- Его убили, - вспомнил Ли.
- За что?
- Не знаю.
- В том-то и дело, что вы не знаете, - сказал док. - И никто из вас не
знает. А если знает, молчит. Запрещено все, что не имеет индекса,
указанного в каталоге. Как по-вашему, можно посмотреть во сне сказку о
Красной Шапочке?
- Конечно, - улыбнулся Ли. Глупый вопрос. Впрочем, сказочку он не
помнил.
- Один мой знакомый, по имени Иоганн Фебер, - задумчиво произнес док, -
попробовал рассказать ее во сне по-своему. Там все было - и Красная
Шапочка, и волк, и бабушка, только в их словах и делах был особый смысл.
Вот и все.
- Что - все? - поинтересовался Ли.
- Дело Фебера разбиралось в Особой комиссии...
- Где он сейчас?
- Не знаю. И никто не знает... Кроме... - грустно усмехнулся док. -
Впрочем, оставим это.
Ли был оглушен услышанным. Что такое сонники, он узнал в школе. Что они
смотрят запрещенные сны, он услышал от Бигля. Рузвельт и Кеннеди не
убедили, а лишь насторожили его. Но Красная Шапочка... Какой же новый
смысл можно вложить в детскую сказку?
- Пока есть только одна возможность почувствовать себя человеком, -
негромко продолжал док. - Начать с оглупляющих снов...
- Как?
- Не включать сомнифер.
- Я бы не заснул без него, - усомнился Ли.
- Конечно. Это как наркотик. И так же раздражает нервную систему.
Сначала просто любопытно, потом втягиваешься. Круговорот развлечений -
наяву и во сне. Вечером - гипномузыка, ночью - гипносон. И уже не можешь
без сомнифера, как без снотворного. Но я, слава богу, не наркоман.
- Сомниферы же не обязательны, - не совсем уверенно сказал Ли. -
Смотрите естественные сны. Это же не запрещается.
- Кто знает? - горько сказал док. - Странное у нас время.
Он поднялся и подозвал метра. Расплатившись, он наклонился к Ли и
спросил:
- Надеюсь, я не сделал вас сонником?
Он рассмеялся не без горечи и, не оглядываясь, пошел к выходу. Ли
недоуменно посмотрел ему вслед.
- Кто это? - спросил он у метра.
- Доктор психологии Роберт Стоун, - почтительно сказал тот. - Хороший
человек, только со странностями.
3
К показательному допросу можно прибегать лишь
в том случае, когда вина подсудимого не вызывает
сомнений.
Инструкция для старшего персонала блоков СВК.
Ли посмотрел на часы: хорошо, что дежурство кончается.
Он устало потянулся в кресле, закрыл глаза.
И снова, в который раз, будто из затемнения, перед ним возникло
грустное лицо доктора. "Кто знает? - сказал он. - Странное у нас время".
Почему странное? Ли мучительно искал разрешения неожиданно, возникших
сомнений. Не то чтобы доктор поколебал его веру в систему, нет: Ли
по-прежнему был убежден в ее великой целесообразности. Просто Стоун, сам
того не ведая, приоткрыл ему дверцу в вечный мир вопросов "как?" и
"почему?", тревоживших человечество с первой попытки мыслить.
Ли машинально повернул верньер настройки экрана координационного
центра. Изображение еще не возникло, но звук уже был, вернее, гуденье,
слабое и неровное. И вдруг в привычной тишине блока раздался негромкий,
так хорошо знакомый Ли голос:
- Я к вашим услугам, сэр. Спрашивайте.
Изображение прояснилось, и сквозь розоватую дымку экрана Ли увидел
огромный кабинет шефа и его самого за старинным, нелепым в этом царстве
модерна столом, а напротив в овальном кресле высокого рыжеволосого
человека, который так внезапно и так тревожно ворвался в жизнь младшего
блок-инспектора. Почему он возник в кабинете шефа? Что случилось? Ошибка
диспетчера, забывшего выключить внешнюю связь, или заранее продуманный
акт? Показательный допрос, - Ли слыхал и об этом. Но при чем здесь доктор
Стоун? Ли недоумевал, а док почему-то казался даже довольным, только
чуть-чуть возбужденным.
- Спрашивайте. - Голос его звучал вежливо, но иронически. - Я
постараюсь удовлетворить вашу любознательность.
- Этого я и хочу. - Шеф встал, обошел свой гигантский стол и сел в
соседнее с доктором кресло.
"Играет в демократичность", - почему-то неприязненно подумал Ли.
- Вы, конечно, догадываетесь, зачем сюда вас пригласили, - начал шеф.
- Привели, - поправил Стоун.
Шеф поморщился: он не любил резких определений.
- Допустим, - сказал он. - Назовем это так. Сами бы вы наверное не
пришли.
- Не пришел бы, - усмехнулся доктор. - Но я понимаю причину вашего
"приглашения".
- Отлично, - обрадовался шеф. - Люблю говорить с умным человеком.
Ли в глубине души испугался. Даже кончики пальцев похолодели от
напряжения. Чего добивается шеф? В чем он подозревает доктора? "Кто
знает?" - вспомнил Ли последние слова Стоуна там, в ресторане. Неужели он
был прав?
А Стоун на экране не разделял опасений Ли. Он поудобнее устроился в
кресле, даже ноги вытянул, как будто отдыхал у себя в кабинете, а не сидел
перед лицом самого грозного судьи в государстве.
- Почему вы не включаете сомнифер, док? - вдруг спросил шеф.
- Не хочу. Он вреден для здоровья.
- Чушь! - грубо оборвал шеф. - Действие прибора неоднократно проверяли
специалисты-медики.
- И тем не менее, - вежливо заметил Стоун, - частое пользование
сомнифером приводит к расстройству гипногенных систем. Вы не
интересовались причиной роста психических заболеваний за последние годы?
- Кому, по-вашему, я должен верить: светилам современной медицины или
заштатному эскулапу, возомнившему себя спасителем человечества?
- Я бы поверил заштатному эскулапу, - засмеялся Стоун. - Хотя бы
потому, что он вас не боится.
- Действие сомнифера проверялось электронной машиной. По-вашему, она
тоже боялась? - Шеф с трудом сдерживался: простеганные, как ватное одеяло,
щеки его покрылись красными пятнами.
Вместо ответа Стоун протянул ему красную коробочку с выпуклой крышкой.
- Это витаген, - сказал он. - Моментально успокаивает. Поверьте
заштатному эскулапу.
Шеф молча встал, обошел свой письменный саркофаг и уселся напротив
доктора.
- Вы не ответили на мой вопрос.
- Боялись программисты. Нужный ответ машины всегда можно обусловить
заранее.
- Кокетничаете смелостью? Зря.
- Это не смелость. Это уверенность в своей правоте.
- И эта уверенность оказалась настолько сильной, - засмеялся шеф, - что
вы даже перестали включать "Спон".
- Включать что? - переспросил доктор. - Я не понимаю вашей
терминологии.
- Поясню, - с язвительной вежливостью ответил шеф. - "Спон" - это
электронный мозг модели "эс-пе-четыре". Биополе спящего мозга
переключается на "Спон", и тот видит сны вместо человека. Очень удобно для
сонников. Улыбаетесь?
- Улыбаюсь. Я называл его "соней".
- Почему же вы так быстро от него отказались?
- Потому что узнал, что частота волн, характерных для так называемых
"машинных" снов, ниже частоты альфа-ритма, свойственного сну
человеческому.
- От кого вы узнали?
- У меня много друзей.
- За последнее время вы ни с кем не встречаетесь.
- Есть разные формы общения.
- Аппаратура? Мы ее не нашли, - устало сказал шеф. - Но вы с кем-то
связаны, у вас есть единомышленники.
- О, Система Всеобщего Контроля! - воскликнул доктор с такой
откровенной издевкой, что Ли даже содрогнулся у пульта: так разговаривать
с шефом, и о чем - о Системе! Но доктор разговаривал именно _так_, и о
_Системе_! - Всесильное божество, промывающее наши мозги и днем и ночью, -
издевался он, - почему же ты не можешь промыть их ничтожному заштатному
эскулапу? И требуется так немного! Только узнать, кто его друзья, сколько
их и о чем они думают. Я бы сказал вам, да вы не поймете... - Он
отвернулся и замолчал.
- Я жду, - насторожился шеф.
- Один поэт сказал... - задумчиво начал доктор.
- Кто, кто? - перебил шеф.
- Лорка. Федерико Гарсиа. Вы никогда не слышали о нем, невежда? Так
услышьте хотя бы его слова.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг