партизан по-нашему, убивших несколько дней назад императорского курьера из
Рима. Прокуратор так разгневался, что судил их сам без синедриона, осудил
и - бац! - на виселицу с перебитыми суставами. Никого не помиловал, никого
не обменивал, рук не мыл. Это я все уже после скорректировал, а тогда даже
не интересовался - висят трое голых с дощечками на груди и смерти не
просят, потому что уже кончились на таком солнцепеке.
- Вы говорите: дощечки на груди, - заинтересовалась Янина, - а у
среднего дощечка с надписью "Царь иудейский"?
- Одинаковые у всех троих. А что написано, не уразумел по
неграмотности. Тем более по-гречески и по-арамейски, а по-латыни центурион
прочел: tumultuosi - по-нашему "мятежники".
- Ну а Христос?
- Я же сказал, что Христа не было. Он на картинках тощий, с черной
бородкой, а посреди висел рыжий верзила с желтым пухом на лице и заячьей
губой. Голого его можно было в зоопарке показывать вместо гориллы. Звали
его Вар для краткости, а уже дома, заглянув в Библию, я догадался, что это
Варавва. Не освободил его, значит, Пилат, а повесил для острастки. А как
орали внизу, даже на горе было слышно. Выскочил один в черной хламиде до
колен, прорвался сквозь заслон конников и побежал вверх, вопя: "Горе вам,
горе! Еще придет час вашей гибели". Я толкнул его легонько дротиком в
грудь, он и затих. Жарко было, да и копье хорошо наточено. А туча шла и
шла. Как мы ее ждали, как провиант в походе или глоток вина в таверне,
когда отпускают в город. И грянул гром, совсем как в Библии, и хлынул
ливень. Только я опять не промок, потому что он снова хлестал вокруг
острова, а на белую пленку из коралла не попадало ни капли. Тут я сам себе
или кто-то во мне говорит: "Прав был - вранье. Теперь убедился? История
всегда писалась в чьих-нибудь интересах". Кто это сказал во мне, не знаю,
только, пожалуй, все же не я и не тот римский солдат, что стоял под
виселицами на вершине горы.
Смэтс опрокинул бутылку в рот и облизал горлышко.
- Поедете проверять? - спросил он.
- Обязательно, - сказал Шпагин.
5. НИЧТО ИЛИ НЕЧТО?
А что проверять? Магнитную аномалию острова? Его плоскую, едва
возвышающуюся над океаном поверхность? Его мертвую мраморную белизну без
единой горсточки песка или ила, где могло бы вырасти что-то зеленое и
живое? Гладкое зеркало его крохотной бухты, куда почему-то не забегала
волна и не долетал ветер? Здесь без присмотра и без привязи можно было
оставить любое суденышко - в данном случае арендованную Смайли белокрылую
четырехместную яхточку без мотора. Ее поставили у крутого среза
стекловидного берега метра в полтора высотой, куда можно было легко
взобраться, подтянувшись на руках. Так они и сделали, забрав с собой
рюкзаки и палатку, - четверо аргонавтов, отправившихся на поиски чего-то
неведомого, что не имело даже названия. Ничто или нечто, как сказал
Шпагин.
После встречи со Смэтсом и Пэрротом все четверо, обменявшись
рассказами, до глубокой ночи просидели в саду отеля, пытаясь как-то
суммировать и прояснить впечатления. Шел разговор, в котором столкнулись
логика и растерянность, смятение перед необъяснимым и упрямство людей, для
которых необъяснимое - пока еще только непознанное. Чья-то мысль
перебивала встречную, новое предположение исключало только что
высказанное, что-то отбрасывалось, что-то оставалось, формируя пока еще
неопределенную, еще не прояснившуюся гипотезу.
- О магнитной аномалии говорить рано. Ее надо проверить.
- А почему обязательно аномалия? Может быть, просто магнитные бури? Я
не специалист, но даже из популярной литературы известны случаи
разбушевавшейся магнитной стихии - авиакатастрофы, обрыв телеграфной
связи, паразитные токи в электропередачах.
- Не верю я в магнитные бури. Они здесь постоянны или цикличны.
- Теоретически допустимо изолированное магнитное поле...
- Но оно не может быть источником подобных галлюцинаций.
- Почему? Как действует постоянное магнитное поле на психику человека -
вопрос изученный. Действует.
- Тогда надо предположить разумный индуктор. Не понимаете? Да просто
потому, что галлюцинации возникают как образный или словесный отклик на
мысль, возникшую в сознании объекта галлюцинации. Иногда такой отклик
подтверждает эту мысль, иногда ее корректирует или опровергает. Возникает
как бы раздвоение личности, в котором одна часть воспринимает чье-то
разумное вмешательство. Может быть, это спор сознания и подсознания?
- У Смэтса - да. Допускаю. Накануне поездки он поспорил с епископом об
истинности евангелий. Галлюцинация - образ где-то прочитанного или
услышанного, подкрепляющего его тезис об их неистинности. Голос внутри -
второе "я". То же и у Смайли, когда он вспомнил о медной лопате. Сознание
и подсознание. Может быть. Не исключено.
- О лопате я действительно вспомнил, но кто-то сказал мне, что это
разумно, хотя и бесполезно. И предложил мне снести парней в лодку. Не
думаю, что это был я.
- Бывает. Раздвоение личности. Такое же, как у Смэтса.
- А у Пэррота?
- И у Пэррота. Сознание и подсознание. Божий слуга и Бог. Распад
психики уже начался на острове, а может быть, и раньше. Слуховая
галлюцинация - только симптом уже начавшейся душевной болезни.
Тезис душевной раздвоенности яростно защищал Шпагин. Сомневающаяся
Янина тотчас же уловила противоречие.
- А при чем здесь разумный индуктор?
- Он и угадал симптом будущего религиозного помешательства. Помните
предупреждение "Бога" о необратимых изменениях в сознании и мышлении?
Отклик в подсознании только для Пэррота был Богом. Фактически это была
разумная мысль извне, выраженная к тому же языком, совершенно не
свойственным Пэрроту.
- Параметры... - усмехнулся Смайли. - Даже я бы так не сказал.
Мало говоривший Рослов задумчиво прибавил:
- А вы помните слова: "оптимальное координирующее устройство со многими
параметрами"? Это очень точное математическое выражение идеи Бога, кстати
у кого-то заимствованное... Отсюда вывод: "разумный индуктор" Шпагина -
математик.
- Может быть, Пэррот все-таки это слышал где-нибудь раньше? -
предположила Янина. - Возникала же такая мысль? Возникала. Зря ее
опровергли. А если еще раз придирчиво разобраться: мог он это слышать или
нет?
- Где?
- В холле отеля, в баре, в харчевне. Мало ли где! Может быть, в роли
лодочника ездил с кем-нибудь на экскурсию. Может быть, наняла его какая-то
компания. Трудно предусмотреть все человеческие пути и перепутья даже у
такого человека, как Пэррот. В конце концов, подслушал чей-нибудь разговор
в лечебнице.
- И запомнил, не переврав?
- Причуды памяти.
- Вероятность не большая, чем у "разумного индуктора", - сказал Рослов.
- А вероятность Голгофы у Смэтса? - вставил Смайли. - Откуда такие
подробности, которых даже в Библии нет? Мог он это придумать, прочесть об
этом, в кино увидеть, услышать от кого-то? Не думаю. Я его давно знаю.
Умен, но необразован, выбился из постовых. Откуда он знает латинские слова
и названия, о чем говорили римские солдаты в Иерусалиме, как одевались,
что думали? Из книг? Боюсь, что в здешней городской библиотеке вы ничего
похожего не найдете. Да он ничего и не читает, кроме детективов и
комиксов. А в евангелиях написано не так и не то. Где-нибудь слышал? От
кого? От барменов и рестораторов, у которых брал взятки? Или у скупщиков
краденого? Нет, мисс, не верю я в его "причуды памяти". Не та память!
Так они и не договорились, условившись продолжить разговор тотчас же по
прибытии на остров, а до тех пор молчать, благо уже поутру возникла новая
тема. Новость выложил Смайли в открытом море, когда яхта пошла с попутным
ветром и капитанские его обязанности не требовали сложных маневров с
парусом. Оказалось, что накануне, после разговора в саду отеля, у него в
номере ожидали гости: "знакомые парни из Штатов, которым не нужен
полицейский, чтобы открыть дверь без ключа или произвести обыск без
ордера".
- Кто же именно? - поинтересовался Рослов.
- Не будем уточнять, - поморщился Смайли. - Считайте, что визит их не
обязателен, но удивить не может. Не удивился и я, хотя они сидели за моим
столом и пили мое виски. "Присаживайся, - говорят, - будь хозяином". Я
присел: "Чем могу?" - "Выкладывай, - говорят, - все, что знаешь: с кем
едешь, их намерения, цель, кто разрешил и тому подобное". В ответ я
посоветовал им прочитать нью-йоркские газеты за месяц, где они найдут о
вас потрохов на целую книгу, а едете вы изучать магнитную аномалию в
районе "белого острова", на что имеется соответствующее разрешение
губернатора и полиции. "Все это мы знаем, - говорят, - а что везете, какую
технику?" - "Никакую, - удивляюсь я, - а что они в Лондон везут, в
чемоданах у них посмотрите. Вы это умеете". Ухмыльнулись: "Уже
посмотрели".
- А я ничего не заметила, - удивилась Янина. - И в шкафу, и в чемодане
- все в порядке.
- Я не проверял, но, в общем, следов обыска не заметил, - подтвердил
Шпагин.
- Люди опытные, - сказал Смайли, - заметных следов не оставляют. А чтоб
незаметные обнаружить, особая проверка нужна. Спичку где-нибудь в вещах
положить или ниточку, а потом как следует посмотреть, не сдвинута ли.
Рослов промолчал. Он все заметил и не удивился. Кто-то должен был
проявить интерес к их поездке, и от ее результатов зависело, будет ли он
повышен или понижен в дальнейшем. В том секторе мира, где они находились,
наука неотделима от интересов монополий, и любое мало-мальски значительное
открытие не будет обойдено вниманием "парней", подобных ночным визитерам
Смайли. Рослов просто не думал об этом, он даже рассказ Смайли слушал не
очень внимательно, заинтересованный только в одном - в ожидающей их
загадке, ключа к которой, казалось, не было. А вдруг был? Самые
невероятные предположения сталкивались в сознании, высекая искры такой
смелости и безумия, что он даже не решался поведать их спутникам. А остров
уже виднелся и манил издали - белая тарелка на густой синьке моря,
вместилище тайн и опасностей. Казалось, только ступи на эту белую гладь, и
тайны начнут свое грозное шествие.
Взобравшись на мокрую коралловую горку и укрепив палатку на оставшихся
от прежней экскурсии Смайли больших медных крючках, наши путешественники
разочарованно убедились, что чудеса передумали и не желают себя
обнаруживать. Помолчали, подождали минут десять в спасительной тени и
недоуменно переглянулись. Жестянки с пивом, без труда извлеченные из
рюкзаков, не прыгали и не приклеивались друг к другу, нож Смайли лихо
кромсал сыр и не стремился вырваться, и даже часы ходили по-прежнему. Не
только магнитных бурь, но даже крохотной магнитной тяги не замечалось. И
видений не было - ни снов, ни миражей. Отлично просматривались лазурный
купол неба без единого облачка, синее зеркало океана, рыжие гребни волн,
бегущих по скошенной поверхности рифа, и белая стекловидная горка с
робинзоновской палаткой над бухтой.
- Н-да, - сказал Шпагин по-русски, - кина не будет.
Рослов и Смайли молчали, каждый по-своему: Рослов - задумчиво, Смайли -
смущенно, как устроитель концерта, на который не прибыли обещанные
знаменитости.
- Одно странно, - заметила вскользь Янина, - чаек нет. Ни одной.
Никто не ответил. Шпагин вздохнул, поморщился и снял шлем.
- На кой ляд эта штука... - продолжал он по-русски и тотчас же перевел
для Смайли: - Вы понимаете, Боб, вещица, мягко говоря, едва ли нужная, да
и неудобная.
- Согласна, - подхватила Янина и сбросила шлем. - Я в нем как в
кастрюле.
Но Смайли шлема не снял. Сидел вытянувшись, похожий на мотогонщика.
Неожиданная обычность острова, словно исподтишка насмехающегося над ними,
его растревожила. Неужели русские ничего не увидят, а он останется в
дураках? А может быть, чудеса происходят не постоянно, а циклично? Может
быть, сейчас некий антракт, пауза, когда хитряга остров по-человечески
отдыхает от всяких чудес?
- Я бы не рисковал, друзья, - сказал он. - Кто знает, что может
случиться через четверть часа? Пиратов я тоже не сразу увидел.
В шлеме сидел и Рослов - он попросту забыл об этом тяжелом и неудобном
изобретении "капитана". Он ждал чего-то бессознательно, безотчетно,
напрягаясь всем существом своим.
"Ты думаешь, шлем предохранит тебя от контакта?" - спросил его кто-то
неслышно, безмолвно, откликнувшись где-то в сознании, как эхо. "Для нас не
имеет значения диамагнитность покрытия. Есть прямая связь с твоей
психикой. В конце концов, человеческий мозг - это только информационная
машина, подчиняющаяся всеобщим законам управления и связи". - "А как же с
обратной связью?" - мысленно спросил Рослов, не зная, кого и зачем, но
спросил первое, о чем мог подумать в этой ситуации кибернетик. "Обратная
связь - это наш сигнал, непосредственно воспринятый твоими рецепторами". -
"Где же эти рецепторы?" - "В твоем сознании. Неужели математику не ясно,
что любая информация может быть принята и передана без дистанционных
датчиков?" - "Вы имеете в виду зрение и слух?" - осмелился спросить
Рослов. И получил ответ: "Нам они не нужны". - "А кто это "мы"?" - "Мы"
или "я" - по существу одно и то же. Если для общения тебе удобнее
единственное число - пусть буду "я". Но у меня нет личности. Вернее, нет
компонентов, формирующих это понятие".
Весь этот мысленный спор Рослов провел сидя, скрестив ноги, как йог в
трансе, неподвижно, сосредоточенно, полузакрыв глаза. И вдруг услышал крик
Шпагина и тревожный вопрос Янины:
- Что с тобой?!
- Где вы, Анджей?
- Началось, - сказал он, - я уже разговариваю.
- С кем?
- С Богом, - сказал Рослов, - с той самой загадочной системой, которая
объявляет себя экстремальной.
"Пэррот - ничтожество, - снова услышал он беззвучный Голос. - Я
прекрасно знаю, что Богом никто из вас меня не считает. Ничто или нечто?"
- Вопрос прозвучал в сознании Рослова как лукавая реплика собеседника.
- И я слышу! - воскликнул Шпагин.
- И я, - повторила Янина.
- Значит, разговор будет общий, - сказал почему-то по-русски Рослов. -
Вы согласны, многоуважаемый невидимка?
Ответа не было. Рослов тоже неизвестно почему перевел вопрос
по-английски. Беззвучный Голос молчал. И Рослов совсем уже растерянно
добавил:
- Странно. Я мысленно говорил с кем-то. Не сам с собой, а с кем-то
извне. Я абсолютно в этом уверен. Вы же слышали.
- Телепатически, хотя я и не верю в телепатию, - сказал Шпагин. - Самый
конец. О том, что он не Бог и мы Богом его не считаем.
- Ничто или нечто, - повторила Янина, - ведь это слова Шпагина. Кто
знал о них, кроме нас? Может быть, это вы бредили, Анджей?
- Нет, - ответил предположительно Рослов. - Это не бред и не слуховая
галлюцинация. Это совсем как у Пэррота. Голос извне.
- Я ничего не слышал, - сказал Смайли, - может быть, потому, что не
снял шлема. Но ведь и Энди не снял. Не понимаю.
- Он сказал, что диамагнитные покрытия для него не помеха.
- А как же моя лопата?
- Видимо, ваш поступок просто заинтересовал его, как работа мысли,
способность соображать, с которой он прежде не сталкивался.
- Кто это "он"? - спросила Янина.
- Голос.
- Чей?! Кто это вещает с невидимого Синая? Бог? Дьявол? Пришелец?
Человек-невидимка? Может быть, вы снизойдете до моей способности
соображать? И кстати: что значит "извне"?
Мужчины смущенно переглянулись. Кругом синел океан, отражая чистое
высокое небо. Так же чист и прозрачен был воздух, нигде не затуманенный и
не замутненный.
- Хорошо Пэрроту, - вздохнул Рослов, - ему все ясно. А нам? Кстати,
"извне", пани Желенска, так и означает - извне, вон оттуда, из этой
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг