гравитационного - тоже формы материи, взаимодействующие с массой, зарядами
или частицами. Надеюсь, я выражаюсь достаточно популярно?
Вопрос. Вполне. Но представить себе это нефизику и нематематику
нелегко. Если это комбинация волн и полей, то зачем ей космодром-остров? С
таким же успехом она могла бы повиснуть или двигаться в атмосфере. Как
произошло приземление и произошло ли оно буквально? Если объект изучения
находится вне пределов рифа, то почему риф покрыт стекловидной коркой? По
газетным откликам, вода в бухте якобы химически неотличима от океанской,
но почему-то жизни в ней нет. Ни водорослей, ни раковин, ни планктона, ни
рыб. Почти дистиллированная вода. Почему?
Ответ. Вопросы, по-моему, адресованы ученым различных специальностей.
Могу ответить лишь приблизительно. Остров-космодром понадобился
неопознанному космическому объекту, как тяготеющая масса для стабильного
положения в земной биосфере. Вероятно, такая стабильность требовалась для
правильного соотношения всех деталей системы. Буквального приземления,
возможно, и не было, но критическая температура сближения могла вызвать
оплавление коралловой поверхности острова. Пошли дальше. Вода в бухте? Да,
она однородна с океанской по своему химическому составу, но неоднородна
физически. Исследования показали, что это аномальная вода, с другим
сцеплением молекул. Может ли она объяснить отсутствие жизни? Едва ли.
Вероятнее всего, это результат воздействия неизвестных нам физических
полей. Следует принять во внимание и несколько повышенный уровень
радиации, в особенности ее необычайную в природе длительность.
Вопрос. Семь тысячелетий. Вы с этим согласны?
Ответ. Не совсем. Селеста отсчитывает время по Скалигеру. Это очень
приблизительный и несовершенный отсчет. Возможно, прошли еще тысячелетия,
прежде чем он начал принимать информацию.
Вопрос. На чем вы основываете это предположение?
Ответ. На одном допущении в науке о физической природе мышления - о
сфере движения мысли вне зависимости от ее источника, условно говоря, о
психосфере.
Вопрос. Простите, я перебью вас. Почему "психосфера", когда в науке
давно уже бытует понятие "ноосферы", как сферы человеческого разума на
Земле? Разве это не одно и то же?
Ответ. Конечно нет. Ноосфера - не физический, а философский компонент
биосферы, конкретнее - это непрерывный поток информации, которую мы
определили как стабильную, то есть где-то и как-то запечатленную, не
изменяемую ни источником, ни средой. Человек управляет этим потоком, из
поколения в поколение обогащая его, пишет и читает книги, излагает и
слушает лекции, создает и воспринимает, учит и учится. Но как быть
Селесте? Он отрезан от всех каналов связи и тем не менее дублировал в себе
почти всю ноосферу. И вот тут-то и вступает в игру мое допущение.
Вопрос. О движении мысли в пространстве?
Ответ. Точнее, о природе этого движения. Можно ли принимать мысль на
дистанции без участия чувственного аппарата человека? Иначе говоря -
телепатия без участия индуктора, с одной лишь активностью перцепиента.
Парадокс? Но ведь парадоксы и возникают тогда, когда наука вплотную
подходит к неизвестному. Она и подошла к нему в поисках физических основ
мышления как материи в движении. Пока еще эти поиски результата не дали,
но уже можно допустить, что ежедневно, ежечасно, ежеминутно излучаются в
пространство какие-то кванты мышления, не уходящие, подобно нейтрино, в
космические глуби, а остающиеся в пределах некоей психосферы. Так я бы
назвал еще один компонент биосферы, но уже не философский, а физический,
пока еще неизвестный науке, но стоящий в том же ряду физического процесса
земной эволюции, как, скажем, атмосфера или гидросфера. Как движется мысль
в этой физической системе, мы пока не знаем, но движение ее, возможно,
упорядоченно, как любое движение материи.
Вопрос. Как я вас понял, информарий - это не мозг. Мышление не
запрограммировано. Тем не менее...
Ответ. Позвольте уже мне вас перебить. Конечно, это не мозг, подобный
человеческому. Но это разумное устройство. Какие-то детали его не
свойственны человеку, но в чем-то его превосходят. Кстати, ни один из
ученых, принимавших участие в непосредственном общении с Селестой, не
отрицает его запрограммированной способности мыслить. Эта программа
ограничена, но ей свойственно и различие мысленных форм, связанных с
приемом, запоминанием, хранением и воспроизводством информации, например:
мысль-поиск, мысль-оценка, мысль-команда, мысль-проверка или мысль-отклик
в случаях информативного обмена с человеком. Не забывайте также, что это
самопрограммируюшееся и самообучающееся устройство, способное
совершенствоваться в процессе такого обмена. А всякое обучение - не
забудьте подчеркнуть это в своем отчете - зависит прежде всего от
учителей.
Вопрос. Вы, конечно, имеете в виду прежде всего представителей
советской науки. Скажем, биолога и кибернетика. Да?
Ответ. На время обучения биолог и кибернетик превратятся в философов.
Вопрос. Почему?
Ответ. Потому что для созревания личности обучающегося нужна наука
наук.
29. ЕЩЕ ОДНА ЦЕПНАЯ РЕАКЦИЯ
Профессор Юджин Бревер вышел из штаб-квартиры ООН вместе с московским
корреспондентом Кравцовым. Только что закончилось совещание экспертов по
теме "Селеста-7000", готовившее материалы для завтрашнего заседания Совета
Безопасности. Бреверу удалось ускользнуть от журналистов, но Кравцов
поджидал его у выхода, и Бревер покорился участи интервьюируемого. Он не
любил газетчиков, особенно американских, но к Кравцову, с которым
встречался на московских симпозиумах, благоволил. Москвич держался скромно
и ненавязчиво, никогда не задавал вопросов, связанных с биографией
Бревера, его семьей и склонностями, не имевшими отношения к предмету
беседы, всегда излагал ее точно и немногословно, не обнаруживая так часто
встречающихся в практике интервьюеров невежества и всеядности. Но время и
место для интервью были выбраны неудачно, и Бревер спросил:
- Где ваша машина?
- Не успел приобрести, - улыбнулся Кравцов.
- Тогда пошли к моей. Подвезу. Вам куда?
- Все равно. Лишь бы дольше ехать.
- В полчаса уложитесь? Хотя ведь вы были на совещании и слышали мои
замечания. По-моему, я ответил на все предполагаемые вопросы.
- Кроме одного.
- Би-подчиненности?
- Вы угадали. Важнейший вопрос - и никаких комментариев.
- Они были сделаны при закрытых дверях. Спросите об этом вашего
соотечественника, профессора Рослова.
- Он не любит, когда его называют профессором, и не любит, как и вы,
чересчур любопытных газетчиков. Но я спрошу его, конечно. А сейчас мне
все-таки хотелось бы знать ваше мнение.
Бревер вывел машину со стоянки.
- Проедем по Сентрал-парк-авеню. У нас есть время. Вы думаете, я не
приемлю двоевластия в институте? Ошибаетесь. Оно целесообразно. Научную
работу института возглавит ЮНЕСКО, а политическую - Совет Безопасности.
Для этого и создается координационный комитет.
- Цензура контактов?
- Не только. Цензура - это запрет или разрешение. Координация - это и
контроль, и рекомендации, и прямая подсказка иного решения проблемы.
Предположим, биохимики или биофизики ставят проблему вмешательства в
психические процессы человека. Такое вмешательство может быть благотворным
и прогрессивным, а может и угрожать человеку или даже человечеству. Другой
пример. Допустим, предложенная постановка научной проблемы может
затрагивать интересы народов и государств. Есть такие проблемы? Сколько
угодно. Координационный комитет в таких случаях обязан снять проблему или,
если это возможно, подсказать иное ее решение. По такому же принципу
должны рассматриваться и любые вопросы к Селесте.
- С правом вето?
- Конечно. Только принцип единогласия может обеспечить безопасность
контактов. Хотя мнения экспертов и разошлись, я лично думаю, что вопрос
уже предрешен. Независимо от того, состоится ли завтра заседание Совета
Безопасности или будет отсрочено.
- Почему? - удивился Кравцов. - Что может вызвать отсрочку?
- Кворум экспертов. Необходимость замены больных или отсутствующих по
разным причинам. Не понимаете? Заболел Мак-Кэрри. Но вместо него завтра
утром приезжает Телиски. Не проговоритесь: это секрет. Исчез Бертини.
Опять не понимаете. Именно исчез, внезапно выехал из отеля неизвестно
куда, не оставив адреса, не позвонив мне и не уведомив официальных лиц,
связанных с работой экспертов. И это накануне заседания Совета! Слишком
странно.
- Вы что-то подозреваете?
- Опасаюсь. Государства, церкви, монополии, банки, подпольные синдикаты
- мало ли чьи интересы затрагивает будущее Селесты? Может быть, вы даже
пожалеете, что сели в одну машину со мной. Не высадить ли вас на этом
углу?
- Вы шутите, профессор?
- Это было бы шуткой в Москве, где осторожный водитель без всякого
риска может вдоль и поперек пересечь город, но в Нью-Йорке это не шутка.
Бревер медленно свернул за угол и резко затормозил. Эта реакция спасла
их от катастрофы. Метнувшийся навстречу желтый фургончик вывернулся
зигзагом и смял радиатор машины профессора, отбросив ее на тротуар. По
счастливой случайности никто не был сбит.
Отделавшийся легким ушибом Кравцов вытащил потерявшего сознание
Бревера: жив ли? Но профессор тут же пришел в себя и сказал:
- Ну вот, вы и убедились в шутках Нью-Йорка.
А к месту происшествия, расталкивая любопытных, уже пробирался
полицейский в сопровождении двух человек в штатском. По внешнему виду их
можно было принять за бизнесменов средней руки. Один из них, с короткой
черной бородкой, вручил полисмену визитную карточку и сказал тоном, не
допускающим возражений:
- Отправьте пострадавшего с этой машиной. - Он указал на остановившийся
поодаль белый "шевроле" с красным крестом. - Владелец ее, доктор Стюарт,
случайно проезжал мимо. У него собственная клиника на Лексингтон-авеню.
Все расходы я беру на себя, равно как и ущерб, причиненный моим фургоном.
- Но я не пострадал, - сказал Бревер, поднимаясь. - Доберусь сам. И мне
помогут.
- Ваша машина разбита, сэр, - вмешался второй из подошедших с
полицейским. - Я отвезу вас, осмотрю и отправлю домой, если не найду
ничего серьезного. Травмы могут быть и внутренние. Помогите мне довести
его до машины, - обратился он к полисмену.
Бревер умоляюще взглянул на Кравцова, но смысла его мольбы тот так и не
понял. Конечно, лучше, если профессору будет оказана медицинская помощь.
Шуток Нью-Йорка, о которых говорил Бревер, Кравцов не знал.
А Нью-Йорк шутил.
Через час повелительный баритон соединился с клиникой Стюарта на
Лексингтон-авеню.
- Что с ним, док?
- Совершенно здоров. Никаких травм.
- Плохо. Где он?
- Пока у нас.
- Как информировали?
- Легкое сотрясение мозга. Успокаивающее и сон. Обещали утром отправить
домой.
- Не выйдет. Шефу нужны два-три дня.
- Попробуем пентотал.
- Яд?
Смех.
- Мне не до смеха, док. Наркоз?
- Из группы барбитуратов. Супер. Проспит сутки - повторим. Потом
стимулятор.
- Поаккуратнее. Шефу нужна только отсрочка.
- Сделаем. Леге артис.
- Что-что?
- Леге артис. По всем правилам искусства. Шеф поймет.
Ночной междугородный вызов не поднял Игер-Райта с постели. Из-за
разницы во времени он не спал. Его нашли в Рино, в казино "Феникс", где
подсчитывались прибыли его игорных домов. Прибыли неожиданно и беспричинно
уменьшились, и Трэси подошел к телефону рассерженный.
- Кто? - рявкнул он.
- Кордона, шеф.
- Ну?
- Он сейчас в клинике Стюарта, шеф. Легкое сотрясение мозга.
- Не ври.
- Клянусь Богом, шеф. Три дня обеспечено.
- Час назад мне сообщили, что ваш фургон промазал, как пьяница в тире.
Старик тут же очухался.
- А док был рядом. С машиной. Три доллара постовому - и старик в
клинике. Все будет леге... леге...
- Леге артис, невежда. Латинские изречения надо знать наизусть, чтобы
тебя уважали. А за что тебя уважать, Фернандо? Будешь мыть стекла по пять
долларов с фасада.
- Дешево цените, шеф.
- Возьмешь и по три.
- Плюс тысяча. Час назад Бертини вылетел первым классом в Неаполь виа
Лиссабон - Рим.
Трэси сразу повеселел, но не изменил интонации:
- Сколько взял?
- Ни цента.
- На что клюнул?
- На крючок. Я выложил рейсовый билет на стол и сказал, что мафиози
покойного Джино есть и в Неаполе. "А вас, проф, говорю, ожидает молодая
жена и два бамбино, которым, сами понимаете, жить да жить". Итальянец
подумал и взял билет. Предварительно переменил отель, как было условлено.
Никаких следов.
Через несколько минут другой междугородный телефонный звонок разбудил
нью-йоркского адвоката Оливера Клайда, младшего партнера юридической
конторы "Донован и Клайд".
- Спал, Олли?
- Я думаю. Третий час ночи.
- А у нас двенадцати нет. Извини. Заседание Совета завтра утром?
- Уже отложено.
- Из-за Бревера и Бертини?
- Ваша работа, шеф?
- Не надо быть слишком догадливым, сынок. Это вредно. Кого введут в
комиссию вместо выбывших?
- Баумгольца и Чаррела. Конечно, это лишь предположение, но вероятность
кандидатур несомненна.
- Мак-Кэрри не прибудет?
- Вместо него завтра утром, вернее, уже сегодня прибывает Телиски.
- Скверно.
- Русский хуже.
- Устранять русского бесполезно: пришлют другого. Есть шанс ввести в
координационный комитет Видера?
- Один к десяти.
- Совсем плохо.
- А какой смысл? Все равно у них право вето.
- Пройдет?
- Наверняка.
Клинг! Цепная телефонная реакция угрожающе развивалась. Два
междугородных вызова один за другим.
- Кто рядом, Тэрри?
- Никого.
- Я слышу голоса.
- В соседней комнате играют в покер. Я отошел.
- Закрой дверь плотнее.
- Закрыто.
- Микрофонов нет?
- Кому нужен Тэрри, игрок и сводник?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг