обезоруженных автоматчиков, топот ног, а потом тишина и оцепенение - немая
сцена из "Ревизора". А посреди - груда сцепившихся автоматов, кружек и
ножей, часов и пуговиц, зажигалок и аквалангов. Решение было верно и
своевременно: Селеста принял сигнал опасности и включил защитное поле.
И никто не пытался разрушить, развалить этого ощетинившегося
металлического "ежа". Внимание отвлекло нечто другое, более понятное и
опасное: гул приближавшихся к острову вертолетов. Кто-то рванулся к
выходу, но споткнулся о ловко подставленную ногу Смайли, кто-то замахнулся
на него, но он отскочил, ударив нападавшего ребром ладони по шее, снова
увернулся от удара, нырнул в открытую дверь и побежал к берегу с криком:
- Скорее! Сюда!
Он даже не подумал о том, что вертолеты не смогут подойти к острову:
защитное поле Селесты стеной выросло на их пути. Но об этом подумал
Рослов. Именно тогда, когда вертолеты подошли к силовой преграде, радиус
которой на этот раз был невелик - она не выходила за пределы рифа, -
Рослов - Селеста снял защиту. Просто представил себе высадившийся на
острове десант, - это была мысль Рослова, и мысль трансформировалась в
реакцию Селесты: магнитное поле ослабило свою мертвую хватку. Вертолеты
повисли над островом, медленно опускаясь вниз, - две большие зеленые
стрекозы с желтой надписью "Полиция" на бортах. Из открытых люков, не
дожидаясь, когда будут опущены трапы, выпрыгивали полицейские с автоматами
наперевес, а два включенных на вертолетах прожектора ослепили
обезоруженных налетчиков, столпившихся у входа в "переговорную" и даже не
пытавшихся бежать. Бежать было некуда.
Неожиданно в лучевой конус прожектора ворвался Джино, заметался, как
заяц в свете автомобильных фар на лесной дороге, и, петляя, побежал к
бухте. Он так хотел, чтобы его не увидели, не успели выстрелить, дали
добежать до шлюпки, а там... чем черт не шутит! Но Смайли оказался
проворнее: выхватил автомат у полицейского и, не целясь, послал очередь в
темноту. Слабый вскрик и звук упавшего тела подтвердили, что он не
промазал.
Пока полицейские, ругаясь и покрикивая, загоняли бандитов в вертолеты,
Смайли вернулся в "переговорную", нашел в распавшейся груде металла свою
"беретту" и тихонько, стараясь не шуметь, вышел на остров: он не хотел
мешать Яне и Рослову, забывшим обо всем и обо всех. Янина плакала, обнимая
и целуя Андрея, а тот настолько устал, что почти ничего не чувствовал.
Словно откуда-то издалека доносился до него истерический шепот девушки:
- ...Прости, Анджей, я не верила тебе, прости, родной, прости...
Волевым рывком он стряхнул с себя оцепенение, прижался щекой к мокрому
лицу Янины и сказал ласково:
- Не плачь, глупышка. Все в порядке, все живы... - Он запнулся и
добавил: - К сожалению, не все. Поздно мы прибыли, слишком поздно... Не
успели.
- А он? - воскликнула Янина. - Почему он не вмешался? Я звала его - он
не откликнулся. Почему? Ведь он же мог предотвратить эту бойню.
- Может быть, он не знал? - задумался Рослов. - Он не Бог, Яна. А они
знали, что он принимает только стабильную информацию, не оставляли
документов, писем, телеграмм, даже пометок в записных книжках. И старались
не думать об этом, сговаривались потихоньку, порознь, по телефону,
пытались понять друг друга с полуслова, твердо рассчитывая на
неожиданность удара. Видимо, и для Селесты налет был в какой-то степени
неожиданным, и он запечатлел его не раздумывая, если можно применить этот
термин, запечатлел просто как очередную информацию о поведении человека в
определенной ситуации. Но он не остался безразличным, Янка, нет, не
остался! И мое вмешательство - это прямой результат его воли, его
формирующейся личности. Порок все-таки наказан... - Рослов не закончил
фразы, вдруг что-то вспомнив, вскочил: - А где Трэси?
Оттолкнув Янину, выбежал из "переговорной", опередил Смайли, тоже
рванувшегося к бухте, и остановился, поняв бесполезность своего
запоздалого прозрения. Со стороны бухты донеслось рычание гоночных
двигателей, сейчас же превратившееся в ровный ритмический гул работающих
на предельном режиме двух мощных моторов.
- Ушли, - сквозь зубы процедил он и повернулся к Смайли: - Весла
выбросить догадался, а про катер забыл. Можешь с ним попрощаться! - Он
рванулся и замер перед преградившим дорогу американцем.
- Куда? - спросил тот.
- Пусти! - прохрипел Рослов. - Вертолет. Один еще не ушел.
- Бесполезно. С моторами "Холман-моди" их ни один вертолет не догонит.
Катер гоночный, призовой. Они выйдут из трехмильной зоны даже
необстрелянные. А за пределами ее Корнхилл с его вертолетами и морскими
патрулями никому не опасен. - Смайли вздохнул и добавил: - Катер-то я,
впрочем, верну. Они бросят его, когда переберутся на яхту. Смирись, Энди.
Старый Джошуа оказался хитрее.
Трэси и вправду оказался хитрее. Он вовремя подумал о катере и вовремя
добрался до него. И сейчас Кордона вел катер на предельной скорости, не
обращая внимания на выстрелы с острова, и со стороны казалось, что легкое
суденышко почти не касается воды, скользя над ней, как на воздушной
подушке. Трэси сидел рядом, вцепившись в бортовой поручень, и молчал. Лишь
когда из темноты показались габаритные огни яхты, он проговорил, не
разжимая губ:
- Облапошили, как последнего простофилю.
- Роли переменились, шеф, - зло усмехнулся Кордона. - Вы не привыкли
проигрывать.
- И не хочу привыкать. Игра еще не закончена. А пока тебе придется
исчезнуть. Временно. Где-нибудь в Мексике. Когда понадобишься, позову.
- А вы, шеф?
- У меня есть алиби. Непробиваемое.
Кордона свистнул.
- Значит, плакало бразильское золотишко?
- А ты рискнешь проводить операцию, когда вся Америка узнает о ней из
вечерних газет?
- Кто продаст? - подумал вслух Кордона. - Смайли? Побоится. Русский?
Правда, он назвал вас, шеф. Но у вас алиби. Мало ли похожих людей на
свете... Нет, большого шума не будет.
- Кое о чем умолчат, - согласился Трэси. - Раздувать огонь в камине им
явно невыгодно: институт еще не открыт.
Кордона затормозил у борта яхты, и, бросив катер с выключенными
двигателями на радость Смайли, они поднялись на борт ожидавшей их яхты.
Все дальнейшее произошло, как и было рассчитано. Яхта снялась с якоря и,
быстро набирая скорость, ушла в Норфолк. Оттуда личный самолет Трэси
доставит их в Лос-Анджелес, Кордона исчезнет, а Джошуа Игер-Райт снова
превратится в живого божка.
- Нас будут преследовать, сэр? - спросил капитан.
- Не рискнут. Еще полчаса, и мы уже будем в территориальных водах
Америки.
Трэси обернулся и посмотрел назад.
Кордона перехватил его взгляд. В нем была решительность, злость, азарт
- все, кроме огорчения. Джошуа Игер-Райт действительно был убежден, что
игра еще не закончена.
26. ЕЩЕ ОДНО ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЕ
- Тебя ищут, Анджей! Катер сейчас отплывает.
Рослов сидел в "переговорной" у столика, опустив голову на руки. После
операции Корнхилла все здесь снова напоминало покинутый публикой цирк.
- Я остаюсь, девочка.
- Зачем? Корнхилл оставляет здесь полицейский наряд до утра.
- Вот я и вернусь с ними.
- Я боюсь, Анджей.
- Еще смешнее. Я не один. Да и нападение не повторится.
- Я боюсь Селесты, Анджей.
- Он друг, глупышка. Теперь уже наверняка можно сказать, что друг.
- И позволил стольких убить.
- Его нельзя судить, Яна, по законам нашей морали. Это не человек.
Жизнь и смерть для него - информация. И все-таки он друг. Он позволил и
еще одно - очень важное для уточнения контактов. Объяснения после -
разговор долгий. А пока включи мои записи. Пленки не в сейфе у Смайли, а у
меня в шкафчике. Вот ключ. Кое-что уяснишь. И скажи Корнхиллу: пусть меня
не беспокоят.
Оставшись один, Рослов прислушивался минуту-другую, не войдет ли Смайли
или инспектор полиции. Он даже приоткрыл дверь к причалу, но все было
тихо. Потом раздался гудок отплывающего катера, и, облегченно вздохнув,
Рослов захлопнул дверь. Теперь можно было ожидать прямого контакта с
Селестой. Откликнется ли он, ответит ли? А у Рослова были вопросы, на
которые он сам ответить не мог. Почему Селеста принял такое неожиданное
решение? Правда, не совсем неожиданное: Рослов просил об этом. Но почему
он согласился? Из запрограммированного любопытства к "осложненной"
информации? А ведь он мог и не осложнять ее: довести до конца
информативный обмен с Игер-Райтом, не переключая "игру" на Рослова,
рефлективно среагировать на появление Корнхилла и позволить налетчикам
уйти с необходимой им информацией. Сложилась явно проблемная ситуация.
Требовалось принять одно из двух взаимно исключающих друг друга решений.
Нужна была воля, личность. Селеста ее продемонстрировал. Понял ли он это и
было ли это сознательной, хотя и подсказанной мыслью? Подсказанной
Рословым, его отчаянным призывом к воле Селесты. Выполнялась ли этим уже
измененная программа "поиска" информации или дополнительно
программировались новые задачи?
Селеста ответил, как всегда, неожиданно и без "миражей":
- Слишком много вопросов. Начинай по порядку.
- Почему ты согласился на подсказанный мной подмен?
- Интенсивность волны. Мысль высокой энергетической мощности и большой
информационной чистоты.
- Но ты мог не согласиться, мог дать информацию, нужную Игер-Райту, и
отпустить его с миром.
- Мог.
- Ты знал, о чем он собирается спрашивать?
- Знал.
- И сознательно не остановил эксперимента, когда я повел его по-своему?
- Да.
- Значит, ты знал и о моих планах, когда подключал мое сознание к
твоему информарию?
- Знал.
- Тогда ты сделал выбор, а для выбора нужна воля. Ее не включили твои
создатели в сумму идей, заложенных в программу. Следовательно, новая идея
была заложена после. Я имею в виду выбор решения в проблемной ситуации.
- Да.
- С нашей помощью?
- С твоей.
- Спасибо. С расширением программы расширяется и область "поиска"
информации, заключенной в контактах, в частности в разнообразной форме
человеческих рассуждении. Ты можешь не только отвечать, но и задавать
вопросы, а получая ответы, принимать решения. Для таких решений нужен
критерий.
- Он есть.
- Какой?
- Твой. Я совершенствуюсь.
- Тем лучше. Тогда подключи меня к Игер-Райту. В твоих контактах с
человечеством полезно знать не только друга, но и врага.
- Он сейчас спит.
- Где?
- На яхте. В Норфолке их ждет самолет - собственный, сверхскоростной.
- Кого "их"?
- Их двое. Он и Кордона. С пилотом самолета они уже связались по радио.
Тотчас же по прибытии в Норфолк вылетят в Лос-Анджелес. Там Кордона
исчезнет, а Игер-Райт прямо с аэродрома проследует на виллу в
Санта-Барбару.
- Когда он прибудет?
- К утру.
- Подключи меня тотчас же. А пока я прилягу в дежурке радиста...
Рослов проснулся от сильных ударов по телу на резиновой кушетке, возле
мраморного бассейна в полу в ослепительно белой ванной. Массажист
"работал" над его поясничными мышцами.
- Вот что значит спать сидя, шеф, - сказал он, сильно и ловко
поворачивая Рослова на бок.
И тут-то Рослов увидел свое - вернее, не свое - тело, более крупное,
упитанное и волосатое. Он хотел тронуть подбородок и не мог: рука не
повиновалась его мысли, но по тому, как провел рукой массажист по его шее,
он понял, что и привычная борода исчезла. Теперь он понял, что "подключен"
к Игер-Райту, который думал о другом, не сознавая своей связи с Рословым:
два сознания, две личности. Одной принадлежит тело и окружающий мир,
другая подключена к ней, как универсальный видеофон. Трэси мыслит и
действует, ничего не зная о близости Рослова, Рослов контролирует все его
мысли и действия, не имея возможности ничему помешать. Ему уже давно
надоел массаж, но он бессилен сказать "хватит!", а вместо этого, покорно
подставляя свое тело шлепкам, спрашивает чужим, хрипловатым голосом:
- Что ты сказал репортерам?
- Что вас только что привезли из клиники и врач разрешил теплую ванну и
массажные процедуры.
- Что они спрашивали?
- Какой массаж: лечебный или обычный? Я сказал, что доктор Хис
предпочитает обычный и считает вчерашний инцидент чистой случайностью, не
угрожающей состоянию здоровья.
- Книжно изъясняешься. Отрепетируй попроще. Хис здесь?
- Ждет в приемной. Вместе с ним тип в золотых очках и с недозревшей
бородкой.
- Пусть подождет. Позови Хиса.
"Интересно, когда Трэси привезли из клиники и почему из клиники, связан
ли Хис с клиникой и зачем Хис вообще?" - подумал Рослов, а голый человек
на кушетке тоже подумал: "Хис не спешит. Хороший признак".
Хис, тучный, представительный мужчина, нежно-розовый, несмотря на свои
пятьдесят, действительно не спешил. Вошел с чувством профессионального
достоинства и сел на табурет массажиста без приглашения, положив в ноги
лежавшему пачку пухлых двухцветных газет.
- Вчерашние вечерние? - спросил Трэси.
- Есть и вечерние.
- Прочти вслух. Я без очков.
Хис развернул газету и прочел на первой странице:
- "Финансист отменяет прием. За несколько минут до появления гостей на
вилле Джошуа Игер-Райта его увозят в частную клинику доктора Хиса. Острая
боль в области грудной клетки. Однако боль скоро проходит, и специальные
кардиологические исследования не обнаруживают серьезных нарушений
сердечной деятельности. Доктор Хис и дежурный персонал клиники успокаивают
друзей больного: "К утру профессор будет уже дома, а пока сон, сон, сон".
"Почему профессор?" - мысленно спросил Рослов, а Игер-Райт спросил
устно:
- А что в утренних?
- То же самое, шеф. Финансовый обозреватель Джони Листок даже позволяет
себе пошутить: "В связи с внезапным заболеванием Джошуа Игер-Райта
держатели акций сомалийских радиоактивных руд обеспокоились, не вызвана ли
болезнь упорно циркулирующими слухами о предстоящем понижении этих акций
на бирже в Нью-Йорке? Спешим успокоить встревоженных: болезнь выдающегося
ученого-финансиста оказалась столь же недолговечной, сколь и слухи, якобы
ее породившие".
Голый человек на кушетке хохотнул и надел халат.
- Неплохо сработано.
- Железобетонное алиби, сэр.
"Все подготовлено, - подумал Рослов, - место, время, событие,
свидетели. Даже газеты в лице репортеров, редакторов и обозревателей
деятельности выдающегося финансиста. Кто ж поверит, что выдающийся
финансист в это время за две тысячи миль отсюда руководил бандой
налетчиков в территориальных водах другой мировой державы? Даже Корнхилл
сделает вид, что ошибся".
В халате Игер-Райта Рослову было жарко, но тот, должно быть, привык.
Потянувшись, он сказал Хису:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг