- Но дошло?
Не ответив, Алик оделся, чувствуя, как его раздражение испаряется,
уступая пьянящему чувству бодрости, легкости, свежести, стремления что-то
сделать, двигаться, действовать.
- Что за бассейн? - спросил он.
- Фотонная газокамера.
- Жидкий свет, - сообразил Алик. - А что превращает человека в куклу?
- Гравитационный массаж.
Алик вздохнул. Получив ответ на вопрос "что", бесполезно было
спрашивать "как". Все равно что муравей станет спрашивать у человека, как
расщепляется атом. Он еще раз взглянул на голых человечков, которых гнула
и выворачивала невидимая тяжесть, и сказал:
- А они и здесь не общаются.
- Здесь и не нужно. Ты посмотри на них после работы.
- Четвертый порядок, - съязвил Алик.
Но Си не понял иронии.
- Мы еще успеем и к четвертому и к пятому. Поторопись.
Неизвестно какой по счету уровень оказался похожим на холл аэровокзала.
Как и в других открытых пространствах города, он не имел видимых границ.
Просто люди, сотни голубых людей в одинаковых куртках сидели кто где,
неизвестно на чем - мебель вообще не просматривалась.
- Садись где хочешь - там и кресло, - подсказал Си Алику.
Он так и сделал.
Что-то щелкнуло, и все стихло. Алик хотел было спросить у Си, но тот
приложил палец к губам. Молчание навязывалось, как перед спектаклем, и он
не заставил себя ждать. Что-то обручем сжало горло, перехватило дыхание.
Бессмысленная тоска, беспричинная жалость наполняли Алика, вытеснив прочие
ощущения. Глаза наполнились слезами, он уже не смог сдержать их, да и не
хотел сдерживать, слезы уже ощущались и на губах каплями соленого пота.
Вытирая их, он успел заметить, что Си тоже плачет, но спросить не успел:
новый шок перехватил дыхание. Слезы высохли, и тоска исчезла, словно ее
выдула мощная волна радости, за которой тотчас же последовала вторая волна
- веселья, такого же бессмысленного и беспричинного. Алик ни о чем уже не
спрашивал, ничем не интересовался, мысль исчезла. Ее вытеснил смех. Алика
трясло и передергивало от смеха, глаза снова наливались слезами, в горле
першило, но уже от хохота, истерического и неудержимого. Сколько минут
продолжался этот пароксизм, Алик даже приблизительно не мог сказать, но
кончился он так же внезапно, как и возник. Только дышать вдруг стало легче
и думать радостнее, мозг словно прополоскали какой-то освежающей
живительной жидкостью. "Подзаряжают эмоциональные аккумуляторы", - подумал
он и сказал вслух:
- Я все понял, Си.
- ...Я все понял, Фью, - почти в то же время сказал и Библ, отнюдь не
предполагая синхронности, в данном случае чисто случайной и уж никак не
волшебной. Просто он выразил свои чувства, просмотрев на экране урок
математики для четырехлетних.
Отражение на экране было действительностью, только не окружающей, а
отдаленной двумя десятками уровней. Экран не был телевизорным, не был он и
экраном - просто эту действительность приблизили без всяких оптических
фокусов, только не впустив в нее Библа, чтоб не нарушить детского
мыслительного процесса. А он был сложным и трудным и требовал от ребенка
дерзости мысли, ее удивительной способности искать и открывать новое.
Математические изображения и символы, принятые на Гедоне, переводились в
сознании Библа на понятный ему язык земной математики, и он был буквально
потрясен тем объемом математических знаний, каким уже обладали
четырехлетние человечки в крохотных курточках. Когда их сверстники на
Земле усваивали еще только азы арифметики, они уже оценивали
искривленность трехмерного мира. Библ понимал, конечно, что для управления
сложнейшей техникой этого мира нужна и соответствующая ей подготовка, но
его поразила ее ограниченность - не в объеме знаний, а в стремлении этот
объем увеличить. Не устранил этого недоумения и Фью, кратко пояснивший,
что нынешний объем знаний придан цивилизации с ее основания и остается
незыблемым, как и она сама.
- Значит, научные открытия не поощряются? - спросил Библ.
- Все, что нужно, давно открыто.
- И никаких загадок в природе нет?
- Требующих разгадок, какие могут обогатить человеческий разум? Нет.
- Я впервые не верю тебе, Фью.
- Почему?
- Это действительно твое мнение или ты повторяешь то, чему учат вас в
школах?
Фью не ответил. "Еще один психологический шок", - внутренне усмехнулся
Библ.
...А где-то на другом уровне города, у световых табло, которые с таким
же успехом можно было назвать пространственными видеоскопами или
демонстрационным вакуумом, ничем не ограничивающим возникавшие в нем
цветные загадки - Библ остроумно назвал их уловителями желаний, - Друг
объяснял Капитану механизм телепортации, и Капитан, даже не думая о
возможной синхронности с разговором Библа, задал своему собеседнику столь
же щекотливый вопрос:
- В общем, все ясно, кроме одного. Для кого?
- Не понимаю.
- Для кого это техническое чудо? Для вас?
- Оно прекрасно само по себе. Мы позволяем мысли, только мысли, стать
хозяином передвижения в пространстве.
- Позволяете вы, но не вашей мысли и не в вашем пространстве.
- Ты в чем-то прав. Но само управление столь совершенной технологией не
может не быть наслаждением.
- Так пользуйтесь и тем, что это наслаждение дает. Его отдачей. Как я
понял, вы искривляете пространство, сближаете объекты для связки, создаете
стык. Ну, и входите, куда вам хочется.
- Нельзя. Диспетчеры пространственных связок не могут выходить на линию
стыка. Кривая должна пройти мимо. Малейшее отклонение и... гравитационный
удар.
- Попробуем.
- Что?
- Соедини вон эти зеленые точки. - Капитан взглянул на табло. -
По-моему, они ищут друг друга.
- Ничего нет проще. Смотри на ленточку сверху - вертикальные цветные
полоски. Это не спектр, а формула. Очередность полосок должна оставаться
стабильной. Теперь сближай. Не годится.
- Почему?
- Шов чернеет. Стык не точный. Разъединяю.
- Я соединял по кривой.
- Так и надо. По прямой нельзя - можешь коснуться линии связки. Ну!..
Слишком медленно. Шов снова грязный. Гляди.
Друг мгновенно соединил два зеленых пятна. Где-то в зеленом мире кто-то
куда-то вошел или вышел. Друг пояснил.
- Вот так. Повтори. Только не забывай о формуле связки.
Капитан нашел два скользящих синих пятна. "Аора", - подумал он и
посмотрел на полосатую ленточку. Ему показалось, только показалось, что
одна полоска как бы набегает на другую. Не то голубая убавляет
пространство серой, не то серая теснит голубую: "Погоди", - услышал он, но
уже не смог притормозить мысль. Пятна соединились, и вдруг что-то ударило,
его по глазам. Миллион искр - и тьма. Колодец без дна. А он сам летит вниз
бесшумно и бесконечно. Никакой боли. Только ощущение падения, как в
затяжном прыжке с парашютом. И наконец толчок, что-то пружинит, мягко
укладывая на протянутом черном бархате. Он уже ощущает тело, кожу, сосуды,
веки. Они чуть-чуть подымаются, пропуская тоненькую полоску света. Полоска
расширяется, и ослепляющая белизна заливает мир. Как молоко из бутылки,
вылитое на черный стол. А он опять движется, но уже горизонтально, на
чем-то тоже белом и в белом туннеле, почему-то напомнившем ему
регенерационные залы. Может быть, он и в самом деле в этих белых подземных
подвалах?
Он хочет спросить сопровождающих его маленьких людей в знакомых
курточках. Губы его уже шевелятся, но вопрос замирает невысказанным, когда
доносится тихий шепот:
- Молчи. Не сейчас. Не двигайся.
Ничего не ощутил Капитан, когда горизонтальное положение его вдруг
сменилось вертикальным, - ни толчка, ни мускульного напряжения, ни
тяжести, ни вращения, с каким спиралью понесла его вверх синяя пластиковая
дорожка. Так в кабине самолета ощущаешь отрыв от земли только по
убегающему вниз ландшафту. Здесь же убегали вниз встречные дорожки,
секущие и касательные плоскости и уровни с их недоступной пониманию
машинерией.
- Что случилось? - с трудом выдавил он наконец вопрос к своему, не
проявляющему беспокойства спутнику.
- Гравитационный коллапс, - ответил тот тоном человека,
разговаривающего о погоде. - Ты исказил формулу.
- А потом? - спросил хрипло Капитан.
- Как обычно. Реанимация.
Ну о чем дальше спрашивать, о каких подробностях, которые даже не счел
нужным упомянуть голубокожий? Впрочем, у Капитана оставался еще один
вполне нейтральный вопрос:
- Куда же мы едем?
- Уже приехали.
8. РАЗГОВОР С КООРДИНАТОРОМ. ПЕРЕД ПОСЛЕДНЕЙ РАЗВЕДКОЙ
Голубая дымка наполняла овал, подобный земному футбольному стадиону. По
краю его, как беговая дорожка, тянулась неподвижная черная лента без
всякой ограды. Если подойти к краю и посмотреть вниз и вверх, голубая
бездонность касалась одна другой, как зеркальное отражение. В центре висел
золотой шар метров пятидесяти в поперечнике, слабо подсвеченный изнутри.
Когда вы глядели на него долго и пристально, он начинал пульсировать
многоцветно и ярко, как и все в этом городе. Он как бы излучал сквозь
золотистую пленку подсвеченные золотом другие цвета. Алик тут же
предположил, что Координатор мыслит, а свет и цвет - это возникновение и
движение мысленных ассоциаций, но ни его товарищи, ни их спутники его не
поддержали. Только Капитан строго сказал:
- Отойди от края. Сорвешься - костей не соберешь.
- Совершенно безопасно, - поправил Фью, - среда невесомости. А голубая
дымка - это сконцентрированный газ-проводник. Единственное средство связи
Координатора с окружающим миром.
Действительно, никаких труб, проводов и нитей не было видно в голубой
дымке, окружающей шар. Ничто не связывало его с черной дорожкой. Он висел
или держался, неподвижный, но живой и, казалось, легкий-легкий, несмотря
на свои размеры.
- Значит, он нас не слышит? - спросил Капитан.
- Нет.
- А как с ним общаетесь вы?
- Через электродную сеть.
- Тогда мы лишены этой возможности.
- Почему? Вы можете общаться с ним непосредственно через газ-проводник.
- С помощью шлема?
- Зачем? Общение телепатическое. Только учтите: это не Мозг. Это -
совершенная машина, мыслящая и действующая в пределах заложенной в нее
программы. Любые мысленные ассоциации или решения, не обусловленные
программой, исключены. И ответить на ваш вопрос Координатор может лишь в
том случае, если память его достаточно богата для такой информации.
- Он знает, что мы здесь?
- С первой минуты.
- Я говорю о предстоящем разговоре.
- Да.
- Тема не обуславливается?
- Нет.
- Тогда начнем. Ты меня слышишь, Координатор? - громко произнес
Капитан, уже обращаясь непосредственно к золотому шару.
Ничто не прозвучало над голубым покоем, но в сознании каждого из наших
героев сформировался в знакомых звуках ответ:
- Слышу.
- Мы узнали все, кроме мира лилового солнца. Когда мы увидим его?
- Завтра.
- Все ли миры одинаковы по объему и протяженности?
- Миров нет. Есть пространство, позволяющее нам его изменять.
- Одно пространство, но пять солнц?
- И солнце одно. Остальные - лишь его отражения в атмосфере замкнутых
емкостей, где деформация пространства переходит в область иных измерений.
- Значит, зеленый мир - это не вся планета?
- Нет. И Аора тоже лишь ограниченное деформированное пространство. И
Голубой город, за пределами которого только черный камень и пыль. И
согревает его не отраженное, а единственное настоящее солнце, встающее и
заходящее над пустыней.
- Почему же не превратить пустыню в оазис?
- Планета закрыта для пришельцев из космоса.
- Но им оставлена приманка в виде бродячих миражей.
- За тысячу лет ослабли связки, и замкнутость измененных пространств
утратила цельность. Впрочем, миражи тоже закрыты.
- Мы прошли.
Реплика Капитана не прозвучала вопросом, и ответа не последовало.
Тогда он построил ее иначе:
- Мираж города был открыт. Почему?
- То был не мираж. Когда вам разрешили войти в пространство Голубого
города, оно соединилось с пространством пустыни.
- По указанию Учителя?
- Да.
- Как же было получено указание? Ведь голубой газ ограничен этим
бассейном.
- Мысль Учителя проникает сквозь любую материальную среду. Ее
энергетическая сила равноценна множеству единовременных и одинаковых
сигналов различных мыслящих индивидуумов.
- Каким же способом доходит твоя ответная информация?
- Не знаю.
- Значит, тебе неизвестна схема твоего собственного устройства?
- Нет.
- Как же ты управляешь городом?
- Сигналов слишком много, чтобы о них рассказать. На каждый сигнал
извне я даю сигнал изнутри. Как предписывает программа.
- Ее можно изменить?
- Конечно.
- А изменяли когда-нибудь?
- Никогда.
Капитан вдруг осознал, что у него нет больше вопросов. Подробней
информировать землян о своей работе Координатор не мог: у них не было для
этого соответствующей технической подготовки. Затевать же философские
споры с машиной по меньшей мере было нелепо. Но Библ все же решился:
- Разрешите, Кэп... - И в сторону золотого шара: - Каковы
взаимоотношения двух населяющих планету народов?
- Народ один, различны только биологические виды.
- Каков же строй, их объединяющий?
- Не знаю.
- Можно ли охарактеризовать его как рабовладельческий?
- В объеме моей информации нет подобного термина.
Алик, которого почему-то раздражало участившееся пульсирование шара,
словно подтверждавшее его вывод, не выдержал.
- О чем разговор?! - крикнул он. - Мы и без этой тыквы знаем, какой у
них строй! И не спрашивать о нем надо, а переделывать.
- Торопыга, - ласково усмехнулся Капитан и добавил: - А ведь он, в
сущности, прав по крайней мере в одном: дальнейший разговор беспредметен.
Попросим наших друзей проводить нас к выходу и условиться, с кем мы пойдем
в их лиловую безмятежность.
- Так, значит, переделать? - подмигнул он Алику уже за обедом на
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг