и сенатский коллега, от него у меня нет секретов.
Мы вежливо раскланиваемся.
- Много слышал о вас, - говорит Уэнделл. - Сенатор считает, что лучшего
советника ему не найти.
- Готов дать первый совет по службе. - Я решительно вступаю в игру. -
Увольте вашего управляющего имением, сенатор Стил.
- Шуаля? - удивляется Стил. - За что?
- Слишком многое, что он видит и знает, становится сейчас же известно
Мердоку.
Стил поражен.
- Не понимаю, Ано.
- Кто знал о чистом гербовом листе с вашей подписью?
- Только Шуаль.
- Так вот, в воскресенье утром, когда я получил от вас гербовый лист,
меня пригласил к себе Мердок. По некоторым причинам я согласился на
встречу. За час отсутствия в моей комнате произвели обыск - искали именно
этот лист. Мердок мне сам откровенно признался.
- Лист украли? - вскакивает Стил.
- К счастью, нет. Чистого листа уже не было. Я вписал в него то, что
никак не интересовало Мердока.
- Какая удача, - облегченно вздыхает сенатор. - Вы спасли меня
буквально от катастрофы. Такая бумага в руках Мердока! А что вы вписали
туда?
- Пустяк, сенатор. Рекомендацию одному молодому ученому, пишущему
историю популистской партии.
- А что вам предложил Мердок?
- Работать на него вторым Шуалем.
- Не сомневаюсь в вашем ответе. А Шуаля уволю.
- Может быть, и не только Шуаля, Ано? - прищуривается Уэнделл.
- Я только приглядываюсь к людям, мистер Уэнделл.
- Тогда приглядывайтесь поскорее, - говорит Стил. - До вудвилльской
конференции остается менее месяца. А там мы будем выдвигать нового главу
партии. Вист стар и ждет не дождется смены.
- Кем вы его замените? - спрашиваю я.
- С кандидатом вы уже знакомы, Ано. - Стил кивает на Уэнделла. -
Молодой и дельный. Единственное препятствие - не аграрий, а заводчик.
Фермеры могут не поддержать.
- Препятствие почти устранено, Стил. Я купил половину виноградников у
Веррье и молочную ферму Скрентона, - смеется Уэнделл. - А хозяин везде
хозяин.
Мимо нас проходит затянутый в черный сюртук старик. Проходит не
сгибаясь, высокий и тонкий, как трость.
- Вист, - шепчет Стил. - Пойду порадую старика, а вы уж без меня
поужинайте.
Мы остаемся вдвоем с Уэнделлом.
- Почему вы заинтересовались предвыборными кампаниями, советник? -
вдруг спрашивает он.
- Хотелось лично проверить намеки Мердока.
- Вы им верите?
У Стила от Уэнделла нет секретов - сенатор сам сказал. Так почему бы
мне не открыть Уэнделлу то, что я узнал от Селби и Мартина? Рассказываю.
- Стилу вы еще не говорили об этом? - задумчиво произносит Уэнделл.
- Пока нет.
- Так воздержитесь. Не стоит огорчать старика. А о снятии с текущего
счета партии крупных сумм Мердок знать не может. Но несомненно, что у него
свои люди и в директорской канцелярии. Мердок - человек опасный.
- Он сам этим хвастает, - говорю я. - И станет куда опаснее, если
пройдет билль о политических ассоциациях.
- Вы еще новичок, советник. Но у вас хороший политический нюх. Билль
пройдет, не пройдет Мердок.
- У него есть шансы.
- Он погрязнет в том, в чем сейчас обвиняет популистов. Начнет скупать
голоса. И неизбежно будет скомпрометирован.
- А до этого скомпрометирует нашу партию.
- Сомневаюсь. Он только пугает нас в преддверии билля. Билль ему
нужнее.
- Но у него есть и непродажные голоса.
- Сколько? Десяток тысяч "профессионалов" с большой дороги? Сколько-то
лавочников. Сколько-то моих друзей, фабрикантов. Ну, проведет он в сенат
горсточку реставраторов. А у нас одних фермеров более полумиллиона. А
ремесленники? А батраки? А издольщики? А часть рабочих, которая всегда
идет с нами? Правда, уйдут от нас католики и евангелисты. Но почему они
будут блокироваться не с нами, а с "джентльменами"? Не убежден. И
трудовики охотно отдадут нам свои голоса, если мы станем чуточку
прогрессивнее наших соперников. Придется в чем-то уступить левым. Расширяя
промышленность, нельзя забывать и о рабочих руках.
- Значит, вы думаете о расширении промышленности?
- И я не одинок в этом намерении... - Уэнделл встает. - Жаль, что мне
надо идти. Хотелось бы поговорить. И не раз. Не возражаете? Тогда
инициативу беру на себя. А сейчас взгляните вон на того невзрачного
блондина в черном свитере у стойки бара. Единственный человек, которого
пускают в клуб в рабочей куртке и без галстука. Видите? Если вы даже
только поверхностно заинтересовались политикой, я вас с ним познакомлю.
Так состоялось мое знакомство с Донованом, бывшим литейщиком, позднее -
старостой цеха металлургов, а теперь - сенатором, депутатом от восьмого
кантона Города.
9. БИЛЛЬ
Прошел месяц со дня нашего последнего разговора с Мартином: он был в
длительной командировке от редакции, разъезжал по городам и поселкам
периферии. Сейчас он, задрав ноги, лежит у меня на диване. Ночь.
Электричества ночью в отеле нет, светят лишь пылающие дрова в камине и
свечи в канделябрах. Мартин встает, берет один из них в руки, и свет
падает на его похудевшее, небритое лицо.
- Древняя штучка, - говорит он, ставя канделябр на камин. - Чур,
рассказывать тебе первому.
Мне действительно рассказывать первому - так мы условились еще до
отъезда Мартина. А рассказать есть о чем. Например, о популистской
конференции в Вудвилле, сменившей главу партии. Прошел Уэнделл - как и
предполагалось, не очень охотно поддержанный фермерами. Но все-таки
прошел: сказалось влияние Стила в партийных верхах и тактика "Сити ньюс",
купленной Уэнделлом у ее владельцев. Предвыборная кампания уже началась, и
хотя в сенате все пока еще оставалось по-прежнему, но повсюду говорили о
билле, который вот-вот будет принят сенатом.
- А как относится к биллю Стил? - спрашивает Мартин. - И кстати, что ты
у него делаешь?
- Ничего. Должность фиктивная. Знакомлюсь с окружающими его людьми.
Именно то, что мне и нужно. А к биллю он относится отрицательно -
вероятно, будет голосовать против. Я передал ему слова Уэнделла, но он
промолчал. В правительстве, думаю, единого мнения нет.
- Скажи мне, наконец, где сенат и где правительство? И что есть что?
- "Что есть что" просто и схематично. В сенате шестьдесят два места.
Победившая партия образует кабинет министров, по-здешнему - секретарей.
Глава партии - он же премьер-министр, одновременно ведающий
государственной собственностью - казной, железными дорогами, рудниками.
Четверо остальных секретарей представляют кто - администрацию Города, кто
- промышленность и торговлю, кто - сельское хозяйство, а кто - цеховые
организации, по-нашему профсоюзы. В сенате они голосуют, в правительстве
действуют. Сущность капиталистической системы везде одинакова.
- А что изменит билль?
- Только внесет разлад в систему управления.
- Значит, комми отколются?
- Оставь свой жаргон, Мартин. Противно слушать. И повторяю: не ищи
земных аналогий. Коммунистической партии здесь нет. Рабочее движение
только еще приобретает организованный характер - мешают цеховая
раздробленность и промышленная отсталость. Но уже нарождается что-то вроде
социал-демократии марксистского типа.
- Донован? - улыбается Мартин. - Нашел-таки?
Я раздумываю, говорить или не говорить Мартину о моих встречах с
Донованом. Первая была, пожалуй, наиболее примечательной...
Мы стояли у стойки бара, уже без Уэнделла, критически рассматривая друг
друга.
- Интересно, чем это я мог заинтересовать вас? - спросил Донован. Он
был серьезен и холоден.
- Мне нравятся ваши выступления в сенате, - ответил я.
- И мой билль против цеховой раздробленности за всецеховое объединение
с единой экономической программой?
- Иначе, за единый профессиональный союз?
- Несколько непривычно звучит, но можно назвать и так. За него
голосовали шесть депутатов из шестидесяти.
- Будь я в сенате - я был бы седьмым.
- Интересно, - сказал Донован. - Вы и газету нашу читаете?
- Конечно.
- И точку зрения ее разделяете?
- Вполне.
- Тогда почему вы работаете у Стила?
- Потому что отцы наши были друзьями и участниками Сопротивления в
десятом году. Со Стилом мы случайно встретились. Его поразило мое сходство
с отцом. Предложил работу. Я согласился, предупредив, что я новичок в
политике и только пытаюсь ее осмыслить.
- Ну и как - осмыслили?
- Кое-что. Уэнделл, например, прогрессивнее Стила, так как стимулирует
развитие производительных сил, а Стил тормозит его.
Если я и хотел удивить Донована, как удивил Мердока, земными
политическими формулировками, то мне это явно не удалось. Донован не
удивился, только заметил:
- Вы обманули Стила, Ано, сказав ему, что вы новичок в политике. Я
думаю, вы знаете даже больше меня.
На другой день за завтраком в том же сенатском клубе он мне сказал:
- Не экзаменуйте меня, Ано. Все, что вы говорите о классовой борьбе,
мне уже давно ясно. Но второй революции может и не быть. Не исключено, что
мы придем к власти парламентским путем, когда большинство народа поймет
наконец необходимость социалистических преобразований.
Так рассказывать обо всем этом Мартину или нет? Решаю не рассказывать.
Наверняка скажет: пропаганда. А интересует его только билль, открывающий
Мердоку двери в сенат.
- Пройдет или не пройдет? - гадает он. - Мердок не только будет
покупать голоса - он немало получит даром. Подсчитай избирательные ресурсы
Мердока. Я объездил по крайней мере два десятка поместий, не считая мелких
ферм. Это уже не десятки голосов, а тысячи - вместе с хозяевами за Мердока
будут голосовать и все от них зависящие. А ведь раньше они голосовали за
популистов. Откуда же перемены? От страха. Все чем-то напуганы, подавлены,
взвинчены. И все молчат. "За кого голосуете? - спрашиваю. - За
популистов?" Мнутся. "Есть еще время подумать", - мямлит один. "А может,
попробую хлеба с маслом", - намекает другой, да не дерзко намекает, а явно
с испугом. Только одна вдова, владелица нескольких тысяч акров земли, была
достаточно откровенной. "Я всегда голосовала за Стила, но сейчас это мне
будет стоить не меньше миллиона франков". Оказывается, к ней заявился
бородатый верзила с пистолетом за поясом и объявил в присутствии слуг, что
на этот раз не только ей и ее семье, но и всем арендаторам и слугам
придется проголосовать не за Стила, а за реставраторов. Нет такой партии?
Нет - так будет. А если она не послушается, так ей запросто спалят на
полях всю пшеницу. "Вы, конечно, не напечатаете это в своей газете, -
сказала мне мадам помещица, - я-то знаю, кому она принадлежит. И верзилу
знаю, и то, что он спалит мне урожай - тоже знаю. Вы, вероятно, встретите
его по дороге и поймете, что с таким джентльменом обычно не спорят". Я
действительно его встретил. Догадываешься, кто это? Наш друг Чек Пасква.
- Паскву придется взять под наблюдение. Найди кого-нибудь.
- Уже нашел.
- Кого?
- Луи Ренье.
Находка Мартина меня отнюдь не радует. Рискуем мы жизнью мальчишки. Луи
даже стрелять не умеет.
- Что я мог сделать? - оправдывается Мартин. - Отыскал он Паскву где-то
в кабаке и нанялся в банду, со мной не посоветовался. А Пасква почему-то
согласился, хотя и видел, что это жеребенок. Оставил его при себе - якобы
для поручений. Луи считает, что он нужен Чеку для наблюдений за нами.
- Маневр Мердока. Значит, он нам не верит.
- А мы - ему. Обоюдно. Кстати, серебро до сих пор в его лесной
"берлоге".
- Ты уверен?
- Почти. Слитки в больших количествах не появлялись ни на рынке, ни в
ювелирных лавках. Может, пустить по следу полицию?
Я рассуждаю. Бойль, начальник полиции Города, - популист. Честный. В
какой-то мере принципиальный. Но в подчинении у него слишком много
подонков, купленных Мердоком. Да и не только Мердоком. Мартин прав: в
Городе нарождается что-то вроде мафии. Появляются капиталы, неизвестно на
чем взращенные. Возникают капиталисты, неизвестно что производящие. А это
на руку Мердоку. Можно, конечно, изъять серебро из его "берлоги", Бойль
это охотно и даже умело сделает. Но не рано ли? Не лучше ли выбрать более
подходящий момент для удара? Тут-то и может помочь Ренье. Но оставлять его
у Пасквы рискованно.
- Убери его из шайки, Мартин, - говорю я. - Мы не имеем права рисковать
его жизнью.
- Если найду, - соглашается Мартин.
Спать некогда. В шесть уже оживают сенатские кулуары, и бар гудит от
шумной и пустопорожней болтовни, из которой я всегда что-то выуживаю.
На лестнице толкотня, как на бирже. Пробираясь наверх, встречаю Бойля.
Начальник полиции стоит в стороне и созерцает происходящее. Во время
заседания он будет сидеть со мной, в ложе сенатских чиновников: амфитеатр
только для сенаторов.
- Все еще не нашли серебро, Бойль? - Мы с ним на дружеской ноге и
обходимся без "мсье" и без "мистера".
- Кто сейчас интересуется серебром? - отмахивается он. - Билль, и
только билль!
- А вдруг провалят?
- Чудак, - смеется Бойль и ныряет в какую-то болтающую группку.
У Бойля своя информация - думаю, верная. Послушаем других.
В коридоре меня останавливает Уэнделл.
- Сейчас вы спросите о Стиле, - улыбаюсь я.
- Не буду. Знаю, что он проголосует против.
- Многие боятся его выступления. Оно может быть очень резким.
- А разве вы не знаете точно?
- Стил со мной не советовался. Но он очень не любит Мердока.
- Мердок в сенате менее опасен, чем за его стенами. А билля ждут и
другие. Жизнь, как время, - идет вперед, а не стоит на месте. Общество не
могут представлять одни аграрии и банкиры.
Кто-то отвлекает Уэнделла, и я отправляюсь в ресторан. Стила нахожу
одного в дальней кабине за синей портьерой. Перед ним два бокала и бутылка
вудвилльского красного. Но он не приглашает меня присесть.
- Не знал, что вы здесь, Ано, - говорит Стил.
- Я пришел как советник, пока вы меня еще не уволили.
- С каким советом?
- Не выступать вообще.
- Почему?
- Вы не поведете за собой даже трети сената.
- И пропустить Мердока?
Я повторяю слова Уэнделла:
- За стенами сената Мердок более опасен для общества. Сенатский мандат
неизбежно умерит его агрессивность. Хуже будет, если хунта Мердока силой
захватит власть.
Что такое "хунта", Стил не понимает, я вижу это по выражению его глаз,
поэтому тут же меняю "хунту" на "шайку" и добавляю:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг