- а он, видимо, и был наделен полномочиями - сразу перешли к делу. Зернов
приучил меня к шахматным аналогиям, и мне очень хотелось бы сравнить наш
разговор с испанской партией, выдвигающей уже в дебюте слонов и коней,
причем роль слонов играли бараки в рудничных поселках железа и меди, а
более маневренных коней - разбросанные участки: лесоповал, каменоломни,
открытые карьеры угля и марганца и заготовки угля древесного. В царстве
каменноугольных шахт сжимался самый мощный кулак, а забытые тут же подали
голос:
- Больница и лазареты тоже могут выделить добровольцев.
- И могильщики.
Никто не засмеялся: могильщики в Майн-Сити составляли массивный и
подвижной отряд.
- Могильщиков мы используем, - сказал Бент, - не по специальности,
конечно, - впервые допустил он вызвавшую усмешки шутку, - а больницу и
лазареты в поселках надо укреплять, а не разбазаривать. Драться придется
везде: будут убитые и раненые. Всех бывших санитаров и фельдшеров, не
говоря уже о врачах, которых в целях наказания используют кое-где и в
каменоломнях и в шахтах, - обратился он ко мне, - необходимо перевести в
больницу и в лазареты. Поручите Джемсу - он сделает это постепенно и
осторожно.
О директивах не спорили: ни о сроке восстания, ни о его характере -
массовом, внезапном и одновременном. Первоначальная атака
сосредоточивалась на складах, причем винный решили взорвать, а вещевой и
оружейный разгружать постепенно уже в ближайшие дни. Полицейские мундиры,
помимо уже выданных Мартину, также отправить в Город, а форму стражников,
несколько отличную от патрульной, использовать тут же для ударных отрядов.
Их же вооружить полностью до начала восстания. На складе по спискам
находилось свыше трех тысяч автоматов, столько же пистолетов с
многопатронными магазинами и великое множество ножей и пик, которыми
подгоняют рабочих на каменоломнях.
- Мы можем создать пятитысячную армию для удара по Городу. Тысячи две
вооружим для охраны порядка в лагере. Понадобится - дадим больше, - сказал
Бент.
Я высказал предположение о побочной опасности, какую может создать даже
победоносная операция. Могут начаться погромы и грабежи в административных
поселках, поджоги бараков и складов, а массы освобожденных рабочих, для
которых не найдется оружия, разбредутся кто куда, бросив на произвол
судьбы рудничные богатства. Бент сказал, что это предусматривается. Для
предотвращения возможных эксцессов и создается внутренняя охрана; рабочим
разъяснят, что ни Город, ни мы их не прокормим, а лагерь перестанет быть
лагерем: колючую проволоку удалят, по всей территории городка восстановят
полную свободу передвижения, на рудниках и в шахтах введут нормальный
рабочий день и сдельную оплату труда, а когда позволят обстоятельства, то
снесут бараки и предоставят рабочим земельные участки для постройки
собственных и кооперативных домов. Не все поверят, конечно, но и
неповерившие вынуждены будут вернуться, когда не найдут работы в Городе. А
труд шахтера будет, естественно, выше оплачиваться, чем труд городского
ремесленника.
Я внутренне усмехнулся, вспомнив зерновские слова о том, что с нами или
без нас обитатели этого мира сами решат все свои проблемы, а нам требуется
только подсказывать, если подсказка требуется. Ну, я и подсказал в
соответствии с решениями нашего Совета Безопасности после захвата власти в
лагере повстанческим отрядам овладеть железной дорогой и товарной станцией
с примыкающим к ней Си-центром. Продуктовые запасы Си-центра, пояснил я,
настолько велики, что могут обеспечить по меньшей мере десяток таких
городков, как Майн-Сити. Со мною согласились, равно как с предупреждением,
что все действия, в свою очередь, должны быть согласованы с действиями
повстанческих отрядов в Городе.
Я передал Бенту список информаторов вместе с пожеланием Томпсона никого
не трогать до начала восстания. "А семерых убрать немедленно", - прибавил
я. Эти семеро были чиновниками, с которыми общался Бойл во время своих
инспекционных поездок по рудничным поселкам. В защиту их не прозвучал ни
один голос. Не вызвала споров и судьба Онэ. "Первый доносчик", "жаба",
"торгует пайками, должностями и привилегиями". Голоса в темноте не
скупились на характеристики. Но когда я рассказал о том, что видел
человека на лесной тропинке по дороге сюда, все смолкли: прямо над нами
обрывалась эта тропинка на срезанной взрывом каменной осыпи. Я рассказал и
о взрыве, заранее подготовленном, чтобы остановить любителей подслушивания
и слежки.
- А может быть, он и сейчас там? - предположил кто-то.
- Сомневаюсь, - не согласился Бент. - Скорей всего, он сразу удрал, как
только убедился, что подслушать нельзя. Странная прогулка. Вероятно, он
рискнул на нее, потому что увидел вас с Джемсом.
Люди встревожились:
- А вдруг он уже поднял шум и собирает стражников?
- Нет, - сказал я, - во-первых, он действительно видел меня, а
во-вторых, я напомнил ему о возможности смертного приговора за излишнее
полицейское усердие.
- Я вообще удивляюсь этому трусу, - вернулся к высказанной мысли Бент,
- ведь он никуда не ходит один - только к себе в канцелярию да в ресторан
для служащих, где и торчит до вечера.
- А вечером?
- Идет домой. Не одни. Всегда с кем-нибудь.
- Пусть этим "кто-то" будет Джемс.
- Не выйдет, пожалуй, - усомнился Джемс. - Не доверяет он мне. Даже
разговаривая, сквозь зубы цедит.
- А ты шепни ему по секрету, что я отослал тебя с полдороги в
каменоломни. Сыграй подозрение: почему каменоломня, почему ночью? Спроси
совета... Возможно, клюнет. Он - недоверчивая скотина, но твой наивный
испуг может подействовать. Ты, конечно, скажешь, что благодарен мне за
твой перевод в канцелярию, но подозреваешь в этом и какой-то непонятный
тебе умысел. Важно, чтобы ты проводил его до дому из ресторана. Улица
освещается?
- У дома? Нет.
Участь Онэ была решена.
38. НАЧАЛАСЬ УВЕРТЮРА
Решена, но отсрочена. И не по нашей вине. Корсон Бойл любил
неожиданности.
Он примчался верхом, как обычно, но на этот раз, несмотря на не близкий
путь и не легкую скачку, не обнаружил и тени усталости. Глаза даже
улыбались, но не весело и не добро. Возраставшая тучность, казалось,
совсем не стесняла его: он сел даже не в кресло, а на скамью, подвинув ее
углом к столу без особых усилий и без одышки.
Я встал.
- Сядь, пока кто-нибудь не сел на твое место.
Кардинал гневался, и я знал почему. Онэ все-таки сумел воспользоваться
телефоном.
- С кем ты встречался в каменоломне? - спросил он в упор без всяких
подходов.
- С главарями очередного возмущения в Майн-Сити. - Я не замедлил ни
секунды с ответом.
Этого он не ожидал, даже растерялся, уронил и поймал сигару. Я никогда
еще не видел растерянного диктатора и не преминул насладиться зрелищем.
- Сформулируйте все ваши вопросы, комиссар, - осмелился я продолжить
ледяным тоном. - Полагаю, что все они относятся к моему поведению в
лагере. Мне будет проще ответить, а вам легче понять.
Бойл уже овладел собой.
- Смелость хороша, пока не становится глупостью. А глупость отнюдь не
способствует долголетию.
Я улыбнулся, страшно не было. В папке в столе у меня лежал верный
выигрыш.
- Я знаю, что вы хотите спросить, - сказал я, игнорируя его реплику. -
Почему я отменил собак и плетки? Почему перевел Стила в канцелярию? Как и
зачем связался с подпольщиками?..
- И еще вопрос... - перебил Бойл.
- Знаю. Почему убиты семеро чиновников, непосредственно вам
подотчетных?
Он молча пожевал губами. А что ему еще оставалось делать? Ведь я
перечислил все, что донес по телефону Онэ.
- Вспомните вашу директиву, - продолжал я, не давая ему возможности
перейти в контратаку, - самое важное сейчас - это повысить выработку на
всех участках. Для этого я отменил собак и плетки. Для этого и перевел
Стила к себе: без него я не сумел бы связаться с зачинщиками побега. Они
согласились на встречу в темноте с полной гарантией безопасности. Я дал
эту гарантию в обмен на отсрочку побега и повышение суточной выработки.
Правда, семерых служак пришлось принести в жертву, но ставка стоила
выигрыша.
- А где же выигрыш?
Я молча протянул ему неизвестный Онэ листок с показателями суточных
норм выработки на всех участках лагеря. Бойл взглянул, перечел еще раз и
спросил все еще недоверчиво:
- Сначала Шнелль, теперь эти семеро. Не много ли на себя берешь?
- А если игра пойдет крупнее?
- Ну, играй, если выигрываешь. Только береги наиболее ценных.
- Я берегу вас, - сказал я.
Может быть, поэтому он и не стал уточнять. Но я знал, кого он имел в
виду, и усмехнулся при мысли, что именно Онэ будет очередной жертвой. К
вечеру, когда Бойл был уже в своей городской резиденции, я вызвал Онэ.
- Вы просили о поездке в Город, - начал я, смотря ему прямо в глаза,
буквально излучавшие служебное усердие. - Я говорил с комиссаром. Он
разрешил.
Служебное усердие сменилось удивлением и растерянностью. Поездка в
Город была уже не нужна. Я угадал.
- Сейчас в этом уже нет надобности, - подтвердил мою догадку Онэ.
Я сыграл высокомерное недовольство.
- Не понимаю вас, Онэ. То вы просите о поездке, то вдруг от нее
отказываетесь. Мне надоели ваши капризы. Комиссар разрешил вам однодневный
отпуск - так выполняйте.
Он задумался: мавр сделал свое дело - зачем же ему уходить?
- А можно отсрочить?
- Нет, - отрезал я, - выезжайте с очередным угольным эшелоном. В
служебном вагоне. Все.
- Но ведь эшелон уйдет только поздно вечером.
- Подождете до утра на товарной станции.
- Но я ничего не вижу в темноте.
- Возьмите провожатого. Джемс охотно проводит вас.
- Я предпочту кого-нибудь из блок-боссов, - сухо ответил Онэ. Он уже
понял, что выхода нет.
- Послезавтра утром быть на работе, - сказал я, зная, что никакого
"послезавтра" для него уже не будет.
Онэ вышел, даже не взглянув на поджидавшего в канцелярии Джемса. Тот
всегда дожидался ухода Онэ, чтобы поговорить со мной.
- Слыхал? - усмехнулся он, кивнув на грохотнувшую дверь.
- Не клюет? - спросил я.
- Не клюет. Сообщил ему о твоей ночной экскурсии, а он: "Не дело писаря
следить за начальством". Предложил поужинать - "с подчиненными не ужинаю".
Вчера вечером ушел из ресторана с Пикэ.
- Кто этот Пикэ?
- Блок-босс из седьмого.
- Не жалко.
- Кого?
- Обоих. Онэ сегодня вечером уезжает с угольным эшелоном в Город.
Ужасно не хотел.
- Понятно. С кем пойдет к поезду?
- Предложил тебя. Отказался.
- Значит, с Пикэ. Ты прав - не жалко. Эшелон уходит в одиннадцать.
Успеем.
- Учтите: в бараке, кроме блок-босса, дежурит и постовой.
- После ухода Пикэ в седьмом останутся двое. А у нас есть спирт и
брага.
- Все равно действуйте осторожней. Дорога к поезду мимо шахт на
полкилометра простреливается.
- За шахтами перелесок и ни одного патрульного.
- Не промахнитесь. Ошибка недопустима.
Джемс только засмеялся в ответ.
А я представил себе, что произойдет утром. Онэ и Пикэ исчезнут. В
Городе их не ждут - беспокоиться некому. Дежурного и постового за пьянку я
отправлю на лесоповал. Телефон только у меня, а если позвонит Бойл во
время моего отсутствия, трубку снимет Оливье или Джемс.
До "золотого дня", как официально именовался предстоящий праздник,
оставалось четверо суток, а увертюра к "опере нищих" уже началась. Завтра
я рапортую Бойлу о новом повышении выработки на рудниках и в шахтах и
смогу сдать все явные и тайные дела Оливье.
В эти дни я должен быть в Городе.
39. НА ВЫСТАВКЕ "СПЯЩИХ"
Я выехал в воскресенье на рассвете, рассчитывая попасть к началу
занятий в мэрии. По воскресеньям в мэрии, как и повсюду в Городе, был
выходной день, но мэр работал, или диктуя Зернову свои записки по истории
Города, или принимая посетителей, с помощью которых восстанавливалось в
памяти то или иное существенное для заметок событие. Происходило это уже
давно и никаких подозрений, естественно, не вызывало. Поэтому здесь и
доводились последние приготовления к операции, до начала которой
оставались считанные часы. Сюда спешил и я, зная, что и мое появление не
привлечет внимания дежурных служителей.
Шоссе, мощенное большими каменными плитами, плотно пригнанными друг к
другу, было, вероятно, очень похоже на дороги, проложенные римскими
легионами на окраинах империи. В глухом галльском лесу тянулась прямая
каменная лента, достаточно широкая для того, чтобы могли проехать по ней
боевые колесницы цезарей или местные омнибусы в шесть лошадиных сил.
Встречным уже приходилось съезжать с дороги, приминая подкравшуюся к
тесаному камню молодую лесную поросль. По этой дороге я и выехал прямо во
французский сектор, минуя сытых и вялых, как осенние мухи, патрульных. По
моим расчетам, армия шахтеров Майн-Сити, наступая двумя колоннами, могла с
ничтожными для себя потерями овладеть и железной дорогой, и этим
древнеримским шоссе, опрокинув и уничтожив по пути все конные и пешие
заставы галунщиков.
Видимо, французы, как человеческий материал, оказались хозяйственное и
эстетически одареннее многих других, с которых лепилось это подобие земной
жизни, - я судил по окраинам сектора, создававшимся людьми, а не
"облаками", я видел не "гувервилли" из залатанных и помятых автобусов без
колес или лачуги из ящиков, едва ли удобнее диогеновской бочки, а
чистенькие домики из камня с черепичными крышами (научились здесь и
обжигать черепицу для кровель) и благоуханием роз в ухоженных
палисадниках.
Следы этого незапрограммированного трудолюбия и проснувшейся памяти я
наблюдал и дальше, по мере того как по скаковой дорожке, сворачивая с
улицы на улицу и обгоняя ранних прохожих и велосипедистов, продвигался все
глубже и глубже в Город. Вдоль бронзовой ограды парка, почти вплотную
примыкавшего к мэрии, мое внимание привлекли картины, которые привозили и
расставляли люди в замазанных краской рубахах и блузах, точь-в-точь такие
же, каких я видел на импровизированных уличных выставках в Париже и
Лондоне. И картины развешивались и расставлялись так же бессистемно и
беспорядочно, а хозяева их сидели так же равнодушно рядом на табуретках и
стульчиках. Но любопытны были картины, а не люди. Я знал, что в городе нет
ни картинных галерей, ни художественных салонов, где выставлялись бы для
продажи произведения живописи. Мы давно уже пришли к убеждению, что
органически лишенные чувства прекрасного розовые "облака" не поняли
назначения изобразительного искусства и не сочли его жизненно важным для
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг