даже на нее не взглянули. И в эту минуту вышел Фронталь с адъютантом. Я
остановился не доходя - не в моих привычках искать сближения с полицией
даже пространственно. Стояла и Маго спиной к полицейским, она поспешно
открыла футляр, и, когда Фронталь уже уселся в своем экипаже, широко
расставив ноги и поманив адъютанта - вероятно, хотел что-то сказать ему, -
между ним и Маго никого не было, ни одного человека из охраны. Все
произошло в какие-то десятые доли секунды. Из футляра Маго извлекла не
скрипку, а полицейский автомат без ремня, нажала гашетку и срезала одной
очередью и Фронталя и адъютанта. Но уйти не ушла, а могла бы. Испуганная
лошадь понесла, тело Фронталя, зацепившегося носком Сапога, протащило по
мостовой метров двадцать, и растерявшиеся постовые не сразу пришли в себя.
Но один из них все же успел открыть огонь, как только Маго снова нажала
гашетку. Второй охранник упал, даже не вскрикнув, но первый на какое-то
мгновение предупредил свою смерть: Маго упала раньше.
Джемс закрыл глаза, должно быть стараясь зрительно представить себе
увиденное. Никто из нас не решался прервать его.
- Я побежал, когда уже начали оцеплять улицу, - почти шепотом закончил
он: у него уже не было голоса. - Полицейский промазал, когда я перемахнул
через забор. Остальное вы знаете.
- А Маго, Маго?! - не закричал - взвизгнул Толька.
- Я же сказал: упала. - Джемс даже не поднял головы.
- Живая?
Мы молча посмотрели на Тольку. Нужно ли отвечать на этот вопрос?
Джемс и не ответил.
В тишине, повисшей почти осязаемой тяжестью, вдруг раздался тоненький,
протяжный звук. Это плакал Толька. Не по-мужски - по-детски, заливчато и
жалобно.
21. Д'АРТАНЬЯН И РИШЕЛЬЕ
Я отвел Тольку в ванную - пусть выплачется и умоется. Пиджак Джемса в
рыжей грязи засунул под ванну. Но где спрятать самого Джемса?
- Уходить нельзя, - решил Зернов, - на улицах, вероятно, уже идут
облавы. У Джемса пустяковое, но пулевое ранение. Разбинтуют и сразу
поймут, что к чему. Здесь оставаться тоже рискованно - отель не
застрахован от обыска. Если не считать переулков, мы на одной магистрали с
бульваром.
- А если в подвале? - спросил я. - В типографии. Там сейчас никого нет.
Джемс поднял голову.
- Дверь в стене хорошо пригнана, - вспомнил он, - но щель все-таки
заметна. Когда мы работаем, кто-нибудь из оставшихся шпаклюет щель и
подбеливает. Ни черта не заметно, разве только с лупой и разглядишь.
- Вода там есть? - спросил Зернов.
- Есть.
- Возьми сыр и свечи.
Мы спустились в подвал по черной лестнице - я страховал их на пролет
впереди. Дверь в подвальной стене закрывалась плотно. Но, пропустив Джемса
внутрь, мы все-таки замаскировали еле заметную щель. Полоска свежих белил
легла действительно незаметно. Даже придирчивый обыск едва ли бы ее
обнаружил.
- Порядок, - облегченно вздохнул Мартин.
- Как сказать, - усомнился Зернов.
Тольки с нами не было. Он сидел у стола, положив голову на руки, и
никак не реагировал на наше возвращение. Даже о Джемсе не спросил.
- Толя, - сказал я по-русски, - ты все равно бы вернулся домой без нее.
Он посмотрел на меня сухими, без слез, ненавидящими глазами:
- А ты спроси: вернулся бы я вообще?
- Тебя бы вернули. Мы здесь гости. Толя. Расставанье неизбежно.
- Но не такое.
- Анохин, - позвал меня Зернов из соседней комнаты, - оставь его. Он
все поймет без нашей подсказки.
Мы перешли на английский язык.
- Я не верю Этьену, Дон.
- Я тоже.
- Если найдут Джемса, найдут и подпольную типографию. И наоборот. Этьен
не пойдет на это.
- У него не будет выхода. Убийство Фронталя - повод к репрессиям.
Галунщики жаждут крови.
- Фронталь - пешка, - сказал я.
- Жертва пешки обещает атаку. А с Этьена потребуют взнос.
- Гибель Джемса - это гибель газеты.
- Нет, - сказал Зернов.
- Нужна новая типография.
- Она есть.
- А редактор?
- Есть и редактор.
- Кто? - заинтересовался Мартин.
- Ты.
- Злая шутка, Борис.
- Я не шучу. Ты в резерве, запомни. А потом, обыск еще не начался.
Но Зернов ошибся. Обыск уже начался. К нам в дверь без стука ворвались
четверо полицейских с автоматами на изготовку.
- Руки! - крикнул ближайший.
Все, кроме меня, подняли руки.
- А ты? - Он чуть не ткнул меня автоматом.
- Болван, - сказал я. - Формы не видишь?
- Стреляю.
- Попробуй.
- Погоди, - сказал кто-то за ним знакомым голосом. Оттолкнув
автоматчика, вышел Шнелль. - Ты? - удивился он. - Что ты здесь делаешь?
- Живу.
- В "Омоне"?
- Об этом сказано в моей личной карточке.
- А эти кто? - Он кивнул на стоявших с поднятыми руками товарищей.
- Мои друзья. Одного ты, наверное, знаешь. - Я показал на Тольку.
- Толли Толь? - Шнелль растерялся.
- Личный гость Корсона Бойла, - прибавил я. - И убери своих дураков.
- Отставить! - закричал Шнелль сопровождавшим его галунщикам. - Везет
тебе, Ано, - заключил он загадочно и вышел не прощаясь.
Дверь захлопнулась. Мартин тотчас же открыл ее.
- Зачем?
- Хочу знать, что происходит в отеле.
А "Омон" гудел, как воскресный рынок. Кто-то бегом проскочил по
коридору. Кто-то кричал. Где-то громыхнули выстрелы. Стучали по лестницам
подкованные солдатские сапоги. Кто-то совсем близко тоненько взвизгнул:
"Не смей бить! Не смей!" Зазвенело разбитое стекло.
Еще одна автоматная очередь, и грохот сапог на лестнице в холл. И
хриплый крик в нашем коридоре: "Проходи, проходи: здесь уже были!"
"Омон" постепенно затихал. Звуки гасли в портьерах, перинах, коврах. По
грохотавшим коридорам и лестницам разливалась пугливая тишина.
- Пойду понюхаю, - сказал Мартин и выскользнул за дверь.
Через полчаса он вернулся. За ним шел старик с зонтиком, мокрым от
дождя.
- Разве на улице дождь? - спросил я.
Вопрос прозвучал глупо, потому что всех интересовал гость, а не его
зонтик. Старик выпрямился и улыбнулся. Очень знакомой была эта улыбка.
- Фляш! - обрадовался я.
- Тссс... - остановил меня гость. - Не так громко. Считайте, что я
постарел на десять лет, и не узнавайте. А дождь, между прочим, идет.
- Как вы прошли сюда? - удивился Зернов. - Патрули повсюду.
- Старик с мокрым зонтиком всегда может зайти в лавочку. А из одной в
другую, не выходя на улицу. Из соседней, между прочим, можно пройти в
здешнюю гардеробную. Швейцар в таких случаях закрывает глаза.
- Этьен знает о вашем приходе?
- Все то, что он знал, он уже выдал.
- Я вас предупреждал.
- И я, - сказал я.
Фляш смущенно погладил фальшивые баки.
- И счетные машины иногда ошибаются. Все ему верили.
- Джемс внизу? - спросил я у Мартина.
Мартин отвернулся.
- Джемс уже на пути в Майн-Сити, если только остался жив, - проговорил
Фляш с такой горечью, что мы только сейчас поняли, как тяжело переживает
он новый провал.
- Что-нибудь уцелело?
- Все вывезли - и шрифт и бумагу.
- Как же они нашли? Мы загрунтовали все стыки.
- Всегда найдешь, если знаешь, где и что надо искать.
- Газета выйдет, - сказал Зернов.
- Знаю, - усмехнулся Фляш, - я даже успел поговорить с ее новым
редактором.
По коридору за стеной знакомо застучали тяжелые сапоги. Одним прыжком
Фляш очутился на подоконнике.
- Окно выходит в переулок. Под нами балкон. Все уже освоено, - сказал
он тихо. - Задержите его, если это за мной.
В дверь постучали. Я открывал медленно-медленно, умышленно возясь с
замком.
- Ключ не поворачивается. Минутку.
За дверью ждали. Кто? Дольше тянуть было нельзя, и я, выпятив расшитую
золотом грудь, открыл наконец дверь.
У входа стоял галунщик.
- Лейтенант Ано? - вежливо спросил он.
Я важно кивнул, хотя и не был лейтенантом. Когда это меня произвели?
- Войдите, - пригласил я его.
Что еще можно было сказать - я попросту тянул время.
Но он даже не вошел в комнату.
- Поторопитесь, - козырнул он. - Вас ждут, лейтенант.
Бессмысленно было спрашивать, кто меня ждет в этот безумный, безумный
день. Но я не торопился, я еще пошел к окну.
- Порядок, - шепнул Зернов. - Ушел благополучно.
- Слава Богу, - сказал я по-русски.
- Какому? Христианскому или буддийскому?
- Все равно. Меня тоже коснулась его десница. Становись во фрунт, Боря.
Я уже лейтенант.
- И лейтенантов здесь ставят к стенке.
- Знаю, перспектива не увеселяет.
- Не дрейфь. Юрка, и возвращайся, как только сможешь, - подал голос
Дьячук. - Будем ждать.
- Будем ждать, - повторил по-английски Мартин. - Я все понял, Юри.
Перевода не надо.
Как хорошо, когда у тебя такие друзья! Может быть, потому мне хотелось
сесть верхом на лестничные перила и, как это делают все мальчишки, съехать
вниз. Но лейтенанту это не полагалось.
А меня действительно они ждали - спать никто не спал, когда я вернулся
ночью уже во время комендантского часа. Вернулся, как и выехал, верхом, с
тем же сопровождающим, который и увел моего взмыленного коня.
Встретили меня молча и настороженно. Говорить должен был я. И я сказал
что-то весьма торжественное о шаге, еще более приблизившем нас к
поставленной цели. А потом пришлось описать этот длинный и неожиданный
трехчасовой шаг.
Ехали мы не в Главное управление, где погиб сегодня Анри Фронталь, а в
уже знакомое мне экзаменационное узилище в четырнадцатом блоке
американского сектора. Ехали галопом по скаковой дорожке, проложенной
здесь посреди большинства бульваров и авеню, - кстати говоря, неплохое
нововведение, которое пригодилось бы и в наших, земных, городах для
поощрения уже почти забываемого конного спорта.
Принял меня, как я и предполагал, сам Корсон Бойл в своем кабинете,
похожем на все начальственные министерские кабинеты, какие мне приходилось
видеть. Только портретов не было - голые, под дуб стены, огромная карта
Города над столом, многократно пересеченная красными стрелами
продовольственных маршрутов. Я разглядел Эй- и Би-центры, нашел
холодильник, куда занесла меня нелегкая в первый же рейс, и даже
Майн-Сити, расположенный совсем в другой стороне. Он был заштрихован
решеткой, случайно или специально напоминавшей о его назначении.
Заметив мой интерес к карте, Корсон Бойл взял палку-указку и, не
вставая, ткнул ею в крохотный кружок рядом с большим красным кольцом с
буквой "А" в центре.
- Догадываешься? - спросил он.
- Наша застава, - сказал я.
- В связи с событиями, весьма прискорбными и тебе хорошо известными, мы
передвинули на место покойного Фронталя начальника твоей заставы. Его же
пост пока не замещен. - Бойл заговорщицки подмигнул мне. - Уясняешь?
- Я, должно быть, круглый дурак, - сказал я.
- Ты не дурак. Просто у тебя есть такт и чувство дистанции.
Предпочитаешь не догадки, а прямые распоряжения. Отлично. Я назначаю тебя
начальником заставы.
Я встал:
- Готов...
- Сядь. Я знаю, к чему ты готов.
- Когда приступать?
- Завтра ночью, как обычно. Но обязанности не легкие. Мы сменяем
патрульных. Тебе придаются отборные головорезы со всех участков. Случаи,
подобные твоему в первом рейсе, не должны повторяться. Любое нападение вы
обязаны отразить с полным разгромом противника. Ни одного грамма продуктов
не должно быть потеряно.
- К сожалению, двери кузова открываются автоматически на любой
остановке, - сказал я.
- Раздели патрульных. Помести по двое в кузов, одного у смотровой щели.
И никаких вылазок. Любой фургон - крепость. С последней машиной в Си-центр
поедешь сам. Спутников подбери понадежнее.
- Будет сделано, генерал.
- Комиссар. Только комиссар фуд-полиции.
Какого черта он скрывает от меня свою истинную роль? На место Фронталя
передвигается другая пешка, а король прячет корону в портфель. Всего
только скромный фуд-комиссар, джокер в любой карточной комбинации. Не в
того целилась Маго, бедная, наивная девочка, так и не сумевшая распознать
хитроумную комбинацию замаскированного диктатора.
Лицо мое при этом было непроницаемо - образец служебного послушания,
так что Бойл вполне мог оценить меня как хорошо запрограммированного
робота.
- Если оправдаешь доверие, - прибавил он, - будешь капитаном через две
недели в "Олимпии".
Единственно, что заинтересовало меня, - это место моего назначения. Не
выдержал характера - любопытство пересилило, - спросил:
- Почему в "Олимпии"?
Бойл захохотал:
- Я ожидал этого вопроса, лейтенант. В "Олимпии" мы отмечаем десятую
годовщину нашего господства в Городе. А почему капитаном, не спрашиваешь?
Для моего адъютанта, каким ты будешь к тому времени, лейтенантских нашивок
мало.
Я вытянулся:
- Счастлив заслужить капитанские нашивки, комиссар.
Он кивнул, милостиво отпуская меня. По-видимому, я делал
головокружительную карьеру - так откозыряли мне всезнающие дежурные и так
почтительно подвел под уздцы мою лошадь сопровождавший меня сержант. Я
вспомнил д'Артаньяна и Ришелье. Д'Артаньян не согласился на предложение
кардинала, я его принял. Но мы затевали со здешним диктатором более
сложную и тонкую игру, чем герои Дюма с тогдашним повелителем Франции. Мы
собирались проникнуть в тайну Корсона Бойла, дававшую ему почти
божественную власть в этом мире, - тайну, которую здесь никто, даже он
сам, не знал, но узнать которую мы могли, уже почти ничем не рискуя.
Трудно назвать случаем все со мной происшедшее - в нем было слишком много
расчета. Сопротивление точно рассчитало мое проникновение в личное
окружение Корсона Бойла, предвидя возможность атакующей комбинации,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг