Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
достижим, я убежден в  этом,  если  они  живые  разумные  существа,  а  не
биосистемы с определенной программой.
   - Вы имеете в виду роботов?
   - Я не имею в виду роботов. Я говорю  о  программных  системах  вообще.
Тогда контакт зависит от программы.
   - А если это самопрограммирующиеся системы?
   - Тогда все зависит  от  того,  как  меняется  программа  под  влиянием
внешних  воздействий.  Попытки  контакта  -  это  тоже  одно  из   внешних
воздействий.
   -  Вопрос  к  автору  фильма  Анохину.  Вы  наблюдали   самый   процесс
моделирования?
   - Его нельзя наблюдать, - сказал я, - человек  находится  в  коматозном
состоянии.
   - Но ведь на ваших глазах возникла копия снегохода.  Гигантская  машина
из пластмасс и металла. Откуда она возникла, из каких материалов?
   - Из воздуха, - сказал я.
   В зале засмеялись.
   - Ничего нет смешного, - вмешался  Зернов.  -  Именно  из  воздуха.  Из
неизвестно каких и каким образом внесенных в него элементов.
   - Значит, чудо? - Вопрос прозвучал явной насмешкой.
   Но Зернов не смутился.
   - Чудесами считали когда-то все необъяснимое тогдашним уровнем  знаний.
Наш  уровень  тоже  допускает  необъяснимое,  но  он   предполагает,   что
объяснения  будут  даны  в  ходе   дальнейшего   научного   прогресса.   А
поступательное его движение уже сейчас допускает возможность  предположить
ориентировочно  в  середине  или  конце  будущего   века   воспроизведение
предметов с помощью волн и полей. Каких волн и каких полей - это, конечно,
уровень знаний будущего. Но лично я, например, убежден, что в  том  уголке
космоса, откуда прибыли к нам эти существа, наука и жизнь,  вероятно,  уже
достигли такого уровня.
   - Какая же это жизнь? - спросил женский голос, как  показалось  мне,  с
явно истерической ноткой, с нескрываемым уже страхом. - Как объясниться  с
ней, если это жидкость, и о каком контакте можно говорить, если это газ?
   - Выпейте воды, - невозмутимо предложил Мак-Эду. - Я вас  не  вижу,  но
мне кажется, что вы слишком взволнованы.
   - Я просто начинаю верить Томпсону.
   - Поздравляю Томпсона еще с одной верующей. Что  же  касается  мыслящей
жидкой или коллоидальной структуры, то и мы, как  известно,  существуем  в
полужидком состоянии. И химия нашей жизни - это химия  углерода  и  водных
растворов.
   - А химия их жизни?
   - Какой растворитель? У нас вода, а у них?
   - Может быть, это фторная жизнь?
   Ответил сидевший с краю американец:
   - Все, что скажу, - только гипотетично. Фторная жизнь? Не знаю. В таком
случае растворителем может быть фтористый водород или окись  фтора.  Тогда
это холодная планета. Для фторных существ температура минус сто  -  только
приятный холодок для прогулки. В такой,  мягко  говоря,  прохладной  среде
могла возникнуть и аммиачная жизнь. Она даже реальнее, потому  что  аммиак
встречается в атмосфере многих крупных планет, а жидкий аммиак  существует
и при температуре минус  тридцать  пять  градусов.  Можно  сказать:  почти
земные условия. А если подумать о приспособленности гостей к нашим  земным
условиям,  аммиачная  гипотеза  покажется   более   вероятной.   Но   если
предположить, что пришельцы сами создают для себя нужные им условия жизни,
возможна и любая другая, самая невероятная гипотеза.
   - Вопрос председателю как математику  и  астроному.  Что  имел  в  виду
русский математик Колмогоров, когда говорил, что при  встрече  с  неземной
жизнью мы можем попросту ее не узнать? Не этот ли феномен?
   Мак-Эду отпарировал без улыбки:
   -  Он  несомненно  учитывал  и  вопросы,   какие   задают   иногда   на
пресс-конференциях.
   Опять смех в зале, и опять репортеры, обходя Мак-Эду, начинают атаку  с
флангов. Очередная жертва - физик Виэра, только что угощавшийся у  столика
виски с фруктовой водой.
   - Господин Виэра, вы специалист по физике элементарных частиц?
   - Допустим.
   - Если "облака" материальны, -  вопрошатель  орудовал  микрофоном,  как
пистолетом, - значит, они состоят из хорошо известных  науке  элементарных
частиц? Так?
   - Не знаю. Может быть, и не так.
   - Но ведь большая часть известного  нам  мира  построена  из  нуклонов,
электронов и квантов излучения.
   - А если здесь меньшая часть известного нам мира или мира,  нам  вообще
неизвестного? А вдруг это мир совсем новых  для  нас  частиц,  не  имеющих
аналогии в нашей физике?
   Вопрошатель сдался, сраженный  неожиданным  предположением  Виэры.  Тут
кто-то опять вспомнил обо мне.
   - Не скажет ли нам кинооператор Анохин, как  он  относится  к  песенке,
сопровождающей демонстрацию его фильма в Париже?
   - Я не знаю этой песенки, - сказал я, - и еще не видел своего фильма  в
Париже.
   - Но она уже облетела весь мир. В зале  Плейо  ее  поет  Ив  Монтан.  В
Штатах - Пит Сигер. В Лондоне - биттлсы.  Может  быть,  вы  слышали  ее  в
Москве.
   Я растерянно развел руками.
   - Но ее же написал русский. Ксавье только оркестровал ее для джаза. - И
говоривший довольно музыкально пропел по-французски  знакомые  мне  слова:
"...всадники ниоткуда строем своим прошли".
   - Знаю! -  закричал  я.  -  Автор  -  мой  друг,  тоже  участник  нашей
антарктической экспедиции, Анатолий Дьячук.
   - Дичук? - переспросили в зале.
   - Не Дичук, а Дьячук, - поправил я. - Поэт и ученый. И композитор...  -
Я поймал иронический взгляд Зернова, но даже ухом не повел:  плевал  я  на
иронические взгляды, я мировую известность Только создавал, бросал его имя
на газетные полосы Европы  и  Америки  и,  не  заботясь  о  музыкальности,
затянул по-русски: - "Всадники ниоткуда... Что  это,  сон  ли,  миф?  И  в
ожидании чуда... замер безмолвно мир..."
   Я  не  успел  продолжить  в  одиночестве:  зал  подхватил  песню,   кто
по-французски, кто по-английски, а кто и  совсем  без  слов,  одну  только
мелодию, и, когда все стихло, долговязый Мак-Эду деликатно позвонил  своим
игрушечным колокольчиком.
   - Я полагаю, конференция закончена, господа, - сказал он.



18. НОЧЬ ПРЕВРАЩЕНИЙ

   После пресс-конференции мы разошлись  по  своим  комнатам,  условившись
встретиться через час в том  же  ресторане  за  ужином.  Я  так  устал  на
собрании, как не уставал  даже  в  изнурительных  антарктических  походах.
Только добрый сон мог бы прояснить мысль, вывести ее из  состояния  тупого
безразличия к окружающему. Но он так и не пришел, этот  спасительный  сон,
как ни приманивал я его, ворочаясь на кушетке с мягким шелковым валиком. В
конце концов встал, сунул голову под кран  с  холодной  водой  и  пошел  в
ресторан заканчивать этот перегруженный впечатлениями  день.  Но  день  не
кончился,  и  впечатления  еще  стояли  в  очереди.  Одно  из  них  прошло
мимолетно, не зацепив внимания, хотя в  первый  момент  и  показалось  мне
странным.
   Я спускался по лестнице позади человека в коричневом костюме,  сидевшем
на нем как военный мундир.  Квадратные  плечи,  седые  усы  стрелочками  и
короткая стрижка еще более подчеркивали в нем военную косточку. Прямой как
линейка, он прошел не глядя, мимо лысого француза-портье  и  вдруг,  резко
повернувшись, спросил:
   - Этьен?
   Мне показалось, что в чиновничьих холодных глазах портье мелькнул самый
настоящий испуг.
   - Что угодно, мсье? - с заученной готовностью спросил он.
   Я задержал шаги.
   - Узнал? - спросил, чуть-чуть улыбнувшись, усач.
   - Узнал, мсье, - едва слышно повторил француз.
   - То-то, - сказал усач. - Приятно, когда о тебе помнят.
   И прошел в ресторан. Я, намеренно  громыхая  по  скрипучим  ступенькам,
Сошел с лестницы и с невинным видом спросил у портье:
   - Вы не знаете этого господина, который только что прошел в ресторан?
   - Нет, мсье, - ответил француз, скользнув по  мне  прежним  равнодушным
взором чиновника.  -  Турист  из  Западной  Германии.  Если  хотите,  могу
справиться в регистрационной книге.
   - Не надо, - сказал я и прошел дальше, тут же забыв о случившемся.
   - Юри! - окликнул меня знакомый голос.
   Я обернулся. Навстречу мне подымался Дональд Мартин в нелепой  замшевой
куртке и пестрой ковбойке с открытым воротом.
   Он сидел один за длинным и пустым  столом  и  тянул  прямо  из  бутылки
темно-коричневую бурду, а обняв меня, задышал мне в лицо винным перегаром.
Но пьян он не был: все  тот  же  большой,  шумный  и  решительный  Мартин,
встреча с которым как бы приблизила меня к  вместе  пережитому  в  ледяной
пустыне, к загадке все еще не разоблаченных  розовых  "облаков"  и  тайной
надежде, подогретой словами Зернова: "Мы с вами, как  и  Мартин,  меченые.
Они еще нам покажут что-то новенькое. Боюсь,  что  покажут".  Я  лично  не
боялся. Я ждал.
   Мы недолго обменивались воспоминаниями - стол уже  начали  накрывать  к
ужину. Подошли Зернов с Ириной; наш край сразу оживился и  зашумел.  Может
быть, потому молодая дама с девочкой в очках села на противоположном краю,
подальше от нас.  Девочка  положила  рядом  с  прибором  толстую  книгу  в
радужном   переплете   с   замысловатым   рисунком.   Напротив   устроился
добродушного вида провинциальный кюре - парижские не живут  в  отелях.  Он
посмотрел на девочку и сказал:
   - Такая крошка и уже в очках, ай-ай-ай!
   - Очень много читает, - пожаловалась ее мать.
   - А что ты читаешь? - спросил кюре.
   - Сказки, - сказала девочка.
   - И какая же тебе больше всего понравилась?
   - О гаммельнском крысолове.
   - Как можно давать такую сказку ребенку? - возмутился кюре. - А если  у
девочки развитое воображение? Если она увидит этот кошмар во сне?
   - Пустяки, - равнодушно сказала дама, - прочтет - забудет.
   От кюре с девочкой отвлекла мое внимание Ирина.
   - Поменяемся местами, - предложила она, - пусть этот тип смотрит мне  в
затылок.
   Я  оглянулся  и  увидел  человека  с  усами-стрелочками,  знакомство  с
которым, и, должно быть, не  очень  приятное  знакомство,  скрыл  от  меня
портье. Усач как-то уж очень пристально смотрел на Ирину.
   - Тебе везет, - усмехнулся я. - Тоже старый знакомый?
   - Такой же, как и лорд за конторкой. В первый раз вижу.
   Тут  к  нам  подсел  журналист  из  Брюсселя   -   я   видел   его   на
пресс-конференции. Он уже неделю жил в отеле и со всеми раскланивался.
   - Кто этот тип? - спросил я его, указывая на усача.
   - Ланге, - поморщился бельгиец, - Герман Ланге  из  Западной  Германии.
Кажется, у него адвокатская контора в Дюссельдорфе. Малоприятная личность.
А рядом, не за табльдотом, а за соседним столиком,  обратите  внимание  на
человека с дергающимся лицом и руками. Европейская знаменитость, итальянец
Каррези, модный кинорежиссер и муж  Виолетты  Чекки.  Ее  здесь  нет,  она
сейчас  заканчивает  съемки  в  Палермо.  Говорят,  он  готовит  для   нее
сенсационнейший боевик по собственному сценарию. Вариации на  исторические
темы: плащ и шпага. Кстати, его визави с черной  повязкой  на  глазу  тоже
знаменитость, и в этом же духе: Гастон Монжюссо, первая шпага Франции...
   Он еще долго перечислял нам присутствующих в зале, называя по именам  и
сообщая подробности, о которых мы тотчас же забывали.  Только  принесенный
официантами ужин заставил его умолкнуть. Впрочем, неизвестно почему, вдруг
замолчали  все.  Странная  тишина  наступила  в  зале,  слышалось   только
позвякивание ножей и посуды. Я взглянул на Ирину. Она  ела  тоже  молча  и
как-то лениво, неохотно, полузакрыв глаза.
   - Что с тобой? - спросил я.
   - Спать хочется, - сказала она, подавляя зевок, - и голова болит. Я  не
буду ждать сладкого.
   Она поднялась и ушла. За ней встали и другие. Зернов помолчал и сказал,
что он, пожалуй, тоже пойдет: надо прочитать материалы к докладу.  Ушел  и
бельгиец. Вскоре ресторан совсем опустел, только официанты бродили кругом,
как сонные мухи.
   - Почему такое повальное бегство? - спросил я одного из них.
   - Непонятная  сонливость,  мсье.  А  вы  разве  ничего  не  чувствуете?
Говорят, атмосферное давление резко переменилось. Будет гроза, наверно.
   И он прошел, сонно передвигая ноги.
   - Ты не боишься грозы? - спросил я Мартина.
   - На земле нет, - засмеялся он.
   - Поглядим, что такое ночной Париж?
   - А что со светом? - вдруг спросил он.
   Свет действительно словно померк или, вернее, приобрел какой-то  мутный
красноватый оттенок.
   - Непонятно.
   - Красный туман в Сэнд-Сити. Читал письмо?
   - Думаешь, опять они? Чушь.
   - А вдруг спикировали?
   - Обязательно на Париж и обязательно на этот заштатный отель?
   - Кто знает? - вздохнул Мартин.
   - Пошли на улицу, - предложил я.
   Когда мы проходили мимо конторки  портье,  я  вдруг  заметил,  что  она
выглядела раньше как-то иначе. И все кругом  словно  переменилось:  другие
портьеры, абажур вместо люстры, зеркало, которого прежде не было. Я сказал
об этом Мартину; он равнодушно отмахнулся:
   - Не помню. Не выдумывай.
   Я взглянул на портье и еще  более  удивился:  то  был  другой  человек.
Похожий, даже очень похожий, но не тот. Гораздо моложе, без  проплешин  на
голове и в полосатом фартуке, которого раньше на нем  я  не  видел.  Может
быть, прежнего портье сменил на дежурстве его сын?
   - Идем, идем, - торопил Мартин.
   - Куда вы, мсье?  -  остановил  нас  портье.  В  голосе  его,  как  мне
показалось, прозвучала тревога.
   - А не все ли вам  равно,  портье?  -  ответил  я  по-английски:  пусть
проникается уважением.
   Но он не проникся, сказал встревоженно:
   - Комендантский час, мсье. Нельзя. Вы рискуете.
   - Что он, с ума сошел? - толкнул я Мартина.
   - Плюнь, - сказал тот. - Пошли.
   И мы вышли на улицу.
   Вышли и остановились, словно споткнувшись на месте.  Мы  даже  схватили
друг друга за руки, чтобы  не  упасть.  Тьма  окружала  нас  без  теней  и
просветов, ровная и густая, как тушь.
   - Что это? - хрипло спросил Мартин. - Париж без света?
   - Не понимаю.
   - Дома как скалы ночью. Ни огонька.
   - Должно быть, вся сеть парализована.
   - Даже свечей не видно. Нигде не мелькнет.
   - Может, вернемся?
   - Нет, - заупрямился Мартин, - я так быстро не сдаюсь. Поглядим.
   - На что?
   Не отвечая, он шагнул вперед; я  за  ним,  держась  за  его  карман.  И
остановились опять. Высоко-высоко в черноте неба, как в глубоком  колодце,
сверкнула звездочка. Рядом что-то блеснуло. Я попробовал поймать  блеск  и
тронул стекло. Мы стояли у магазинной витрины. Не отрываясь от  Мартина  и
таща его за собой, я ощупал всю ее целиком.
   - Не было ее раньше, - сказал я, останавливаясь.
   - Чего? - спросит Мартин.
   - Этой витрины. И вообще магазина не было. Мы с Ириной шли  здесь  мимо
чугунной ограды. А ее нет.
   - Погоди. - Мартин почему-то насторожился. Не ограда и не витрина  были
у него на уме. Он прислушивался.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг