АННА. Маша, будь добра, забери из прихожей мою шляпку.
КЕРН (радостно) Ага, до чего докатилась: перед собственной
горничной стыдно за свое поведение. Маша, останься!
АННА. Ступай, Маша.
КЕРН (топая ногой) А я говорю - останься. Мне нечего скрывать от
простого народа!
АННА (сдержанно) Ермолай Федорович, позволь Маше уйти. Она -
чистая и невинная девушка...
КЕРН (перебивает) В отличие от своей хозяйки.
АННА. И ей совсем ни к чему выслушивать все те вздорные
обвинения, которыми ты меня осыпаешь.
МАША (переводя взгляд с Анны на Федоровича) Ну тад ко ман дарит
- уходить, или как?
КЕРН (как бы пересиливая себя) Разве не слышала - барыня велела
забрать из прихожей шляпку. Вот сходи и забери.
МАША. Как прикажете. (Делает книксен и поспешно уходит)
КЕРН. А вас, Анна Петровна, я попрошу остаться.
АННА. Я не понимаю, чего ты от меня хочешь.
КЕРН (монотонным голосом) Я хочу одного - чтобы ты вела образ
жизни, подобающий женщине твоего общественного положения. Чтобы
не подавала поводов к грязным пересудам. Чтобы... (Внезапно
выхватывает саблю и стучит ею по столу) Отвечай, сучка, у кого
была! В глаза мне смотреть! Не врать!! Правду говорить!!!
В дверях показывается испуганная Маша.
АННА (из последних сил стараясь сохранять спокойствие) Ермолай
Федорович, прошу тебя, успокойся. В твои годы вредно так
волноваться.
КЕРН (убирая саблю в ножны, с горьким сарказмом) Мои годы!.. Я
все знаю - ты вышла за меня, дабы овладеть моим состоянием, а
потом, овдовев, предаться преступным страстям своей порочной
натуры. Ну извини, Анна, вот таким вот живучим я оказался. Не
оправдал твоих надежд.
АННА. Что ты такое говоришь!..
КЕРН. Ага, правда глаза колет? А ты мне зубы не заговаривай.
Отвечай, где была!
АННА (почти сквозь слезы) Что ты хочешь от меня услышать?
КЕРН. Правду, Аннушка, только правду, и ничего кроме правды.
(Анна молчит) Ну что ж, ежели ты забыла, то я тебе помогу
вспомнить. Ты была у господина... Ну? У господина Пу...
Вспомнила?
Анна молчит. Маша дает ей знак - сначала машет руками, будто
крылышками, потом выставляет вперед ножку.
АННА (радостно) А, вспомнила! Я была у господина Путниня, у
нашего сапожника. На примерке.
КЕРН. У какого сапожника, что ты плетешь? (Срывается на крик) У
Пушкина ты была, у Пушкина, у Пушкина!
АННА (побледнев) У какого Пушкина?
КЕРН (свирепо) Не прикидывайся дурой - и без того умом не
блещешь. Тебе напомнить, кто такой Пушкин? Изволь. Виршеплет, за
предосудительные писания сосланный в Псковскую губернию! И вместо
того чтобы каждодневно благодарить нашего всемилостивейшего
Государя, что не отправил его в Сибирь, на рудники, сей щелкопер
сбежал с места ссылки и заявился в Ригу!
АННА (упавшим голосом) Откуда ты знаешь?
КЕРН (не без некоторой спеси) А мы не такие дураки, за которых
нас тут кое-кто держит. Мы поставлены блюсти государственную
выгоду, и мы ее блюдем. А ты даже себя соблюсти не можешь - едва
тебя этот писака поманил, так ты и поскакала, будто похотливая
кошка. (С ехидством) Или скажешь, что и это неправда? (Анна
молчит) Ну что ж, теперь, по всем правилам, господина Пушкина
следует схватить и препроводить куда следует. (Радостно) То есть
в ближайший острог!
АННА (устало) Ну и что ж вы этого не делаете?
КЕРН. Ха, ну как же - великого стихотворца, да в острог. Чтобы
потом всякие умники в столичных салонах шумели да заграничным
послам жалились, что в нашей стране душат свободное слово. А
придворные бабы обоего пола Его Величеству докучали - мол,
прости ты, царь-батюшка, стихотворца неразумного, он же не со зла
сбежал, просто невмоготу стало в деревне зимой скучать. А что наш
Государь? Сам баба, тряпка! Либералишка... (Звонят часы, заглушая
очевидное ругательство) Ежели бы мы, истинные патриоты, его не
удерживали, так он давно бы уже все государство по ветру пустил!
Разве такой Государь нужен России? Вот Иван Грозный - это я
понимаю, вот он был царь так уж царь! Да если бы твой Пушкин
позволил себе хоть сотую долю своих безобразий, так знаешь что
Иван Васильевич бы с ним сделал? Не знаешь? Колесовал бы, на кол
посадил! А знаешь, что он делал с неверными женами?.. (Немного
успокоившись) А наш-то, Александр Павлович, не выдержит, да и
простит. Вот и будет твой Пушкин в героях ходить да в
великомучениках. (С затаенной завистью) Бабы на него налетят,
будто мухи на кучу варенья!.. А вот вам! (подносит к носу Анны
Петровны фигу) Пускай убирается в свою сраную Европу!
АННА. В какую Европу?
КЕРН. А ты думала, что он сюда приехал, чтоб на твои глаза
бесстыжие поглядеть? Размечталась! Как говорит наша Маша, йоку
вайрс небус. Иными словами - все, кончились твои шуточки,
господин Пушкин! Добро пожаловать в просвещенную Европу! Кому ты
там нужен? Да у них такого добра и без тебя хватает. (Со все
нарастающей злобой) Чтоб ты сгнил в своей Европе! Чтоб ты околел,
как паршивая собака, под поганым забором в каком-нибудь
Амстердаме! Сволочь! Мошенник! Ублюдок!..
АННА (не выдержав) Как ты можешь так оскорблять человека, не
сделавшего тебе никакого зла? Ты пользуешься тем, что он в своем
положении не может дать достойного ответа! Это низко, подло!..
КЕРН (удовлетворенно потирая руки) Вот, Аннушка, ты себя и
выдала. Добродетельная и верная! (Визжит) Блудница! Распутница!
Потаскуха! Маука! Падауза! Иеласмейта! (Дальнейшее заглушает
длительный перезвон часов)
АННА (затыкая уши) Нет, я больше не выдержу! Когда это
кончится?.. (Быстро уходит)
КЕРН (передразнивая Анну) Ах, я не выдержу! Ох, когда это
кончится? Не дождетесь, сударыня! Я теперь долго жить буду -
тебе назло!
СЦЕНА ПЯТАЯ
Императорские апартаменты. АЛЕКСАНДР ПАВЛОВИЧ, сидя за столом,
изучает какие-то бумаги, перед ним, почтительно склонившись,
стоит АРАКЧЕЕВ.
АЛЕКСАНДР (отрываясь от чтения) Да вы присаживайтесь, Алексей
Андреич.
АРАКЧЕЕВ. Разве я смею сидеть в присутствии Вашего Величества?
АЛЕКСАНДР. Садитесь, граф, садитесь, в ногах правды нет.
АРАКЧЕЕВ. Ну, только если вы настаиваете... (Присаживается на
краешек стула)
АЛЕКСАНДР (как бы равнодушно) Да, так что же наш стихотворец
Пушкин?
АРАКЧЕЕВ. Не будет ли Вашему Величеству угодно уточнить, который
- дядя или племянник?
АЛЕКСАНДР. Разумеется, племянник. (С притворным вздохом) Я тут
подумал - не слишком ли сурово мы с ним обошлись? Все мы в
молодости были подвержены заблуждениям... Как вы полагаете,
Алексей Андреич, не настало ли время освободить его из ссылки?
АРАКЧЕЕВ. Как будет угодно Вашему Величеству, но ко мне поступили
сведения, что он уже, гм, сам себя освободил.
АЛЕКСАНДР (изображая удивление) В каком смысле?
АРАКЧЕЕВ. Самовольно оставил родовое имение Михайловское и отбыл
в направлении Риги.
АЛЕКСАНДР. Вот как! Надеюсь, он уже задержан?
АРАКЧЕЕВ (с едва заметной хитрецой) А куда торопиться, Ваше
Величество? Задержать его мы всегда успеем. А так есть надежда,
что он выведет на своих сообщников.
АЛЕКСАНДР. Ну и как, уже вывел?
АРАКЧЕЕВ. В настоящее время господин Пушкин проживает в одной из
гостиниц Риги и ждет корабля, плывущего за границу. (Листает
бумаги) Единственный, вернее единственная, с кем он, по последним
сведениям, встречался - это супруга коменданта Рижской крепости
госпожа Керн.
АЛЕКСАНДР (как бы удивленно) Неужели Анна Петровна - его
сообщница? Вот уж приятная неожиданность для Ермолая Федоровича!
АРАКЧЕЕВ. До отплытия остались считанные дни, и мы еще успеем его
задержать. Разумеется, если Ваше Величество не распорядитесь
иначе.
АЛЕКСАНДР (с деланным равнодушием) Поступайте как знаете.
(Помолчав) У вас все, Алексей Андреич?
АРАКЧЕЕВ (с заминкой) Государь, осмелюсь еще раз доложить вам,
что в стране зреет противогосударственный заговор. И если мы
вовремя не предпримем надлежащих мер...
АЛЕКСАНДР. Знаю, знаю. Вам не терпится расквитаться с
господином... как его... Рылеевым за его глупую сатиру.
АРАКЧЕЕВ (чуть уязвленно) Ну причем тут сатира, Ваше Величество.
На такие мелочи я не стал бы и внимания обращать. Но господин
Рылеев в числе главных заговорщиков. И кабы он один! Вот когда в
Кишиневе был схвачен господин Раевский...
АЛЕКСАНДР (изумленно) Генерал? Николай Николаевич?
АРАКЧЕЕВ. Нет-нет, майор Раевский. (Заглядывает в бумаги) Некто
Владимир Федосеевич. Тоже, кстати сказать, стихотворец и большой
приятель господина Пушкина.
АЛЕКСАНДР (с прорвавшейся неприязнью) Вот уж воистину: куда ни
плюнешь - а попадешь в Пушкина. (Помолчав) Не удивлюсь, если
окажется, что и он состоит в этом вашем заговоре.
АРАКЧЕЕВ (осторожно) По имеющимся сведениям, лично господин
Пушкин ни к каким тайным обществам не принадлежит, хотя - что
есть, то есть - близок со многими заговорщиками.
АЛЕКСАНДР. Ну и куда он бежать собрался - уж не в Грецию ли?
АРАКЧЕЕВ. Сначала в Голландию, а куда потом - неизвестно. Но не
исключено, что и в Грецию.
АЛЕКСАНДР. Не иначе как туда. (С легким сарказмом) Сражаться за
свободу под началом разбойника Байрона.
АРАКЧЕЕВ. Помилуйте, Ваше Величество, лорд Байрон в прошлом году
скончался!
АЛЕКСАНДР. Вот как? А я и не знал. (Смиренно) Ну что же, буду
молиться, чтобы его мятежная душа нашла утешение.
АРАКЧЕЕВ. Не вы одни, Государь. (Смотрит в бумаги) Едва до
господина Пушкина дошла сия печальная весть, как он отправился в
ближайшую к Михайловскому церковь, где и заказал панихиду за
упокой души раба Божия Георгия.
АЛЕКСАНДР. Очень мило... (После паузы, неожиданно) А что Чаадаев?
АРАКЧЕЕВ. В каком смысле, Ваше Величество?
АЛЕКСАНДР. Он ведь тоже теперь за границей?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг