- Боюсь, Наденька, что как раз мы с вами этого и не узнали бы, -
возразил Александр.
- Поняла! - вскрикнула Надя. Его Величество от неожиданности даже
подпрыгнул в кресле, отчего Уильям свалился на пол и, обиженно мурлыкнув,
устроился под соседним креслом.
- Что вы поняли? - чуть удивился король.
- Я поняла, в чем тут дело! Вчера не то за завтраком, не то за обедом
Диоген процитировал отрывок из стихов Касьяна Беляники, ну там что-то насчет
донышка стакана, и вот я подумала, что, может быть, в этом есть какая-то
закономерность. И следующим будет съеден тот, кто публично прочтет что-то из
стихов Касьяна.
- Ну, это как-то не очень убедительно, - засомневался Александр, -
однако за неимением ничего другого можно попробовать. Я бы сам с
удовольствием зачитал что-нибудь из его стихов. Хоть бы, например, за
обедом.
- Как, Ваше Величество! - запротестовала Надя. - Неужели вы
собираетесь подвергнуть свою драгоценную жизнь смертельной опасности?
- Нет, ну мы ведь будем ожидать людоеда во всеоружии, - возразил
король. - Надеюсь, вы разделите мое общество?
- Что за вопрос! - возмутилась Чаликова.
Александр поднялся и задумчиво подошел к окну.
- Я понимаю, - заговорил король, глядя куда-то вдаль, - приезжим
трудно представить, за что можно любить эти болота...
Чаликова удивилась столь неожиданной перемене темы, однако молча
слушала, не задавая вопросов, да и, казалось, Александр говорил, не
обращаясь ни к кому.
- Просто я здесь родился и вырос. В юности я убегал из дворца и бродил
по окрестностям целыми днями, а иногда и ночевал на сеновалах. Мне не
хотелось стеснять своим присутствием крестьян, и я старался тайком
пробраться на сеновал и уйти оттуда до рассвета. А крестьяне относились ко
мне с большой любовью. При случае угощали парным молоком с ржаным хлебом. И
с гордостью говорили: это наш маленький король. Нет, они не завидовали мне.
Более того - они, кажется, жалели меня. И вот теперь, став королем, я
понимаю почему.
И, внезапно обернувшись, он спросил:
- А вы как думаете, Надежда, зачем нужен король?
Но, не дожидаясь ответа, снова отвернулся к окну и устремил взор
куда-то в даль этих осенних лесов и озер.
- Отец мой поощрял такие прогулки, но заставлял брать с собой лук и
меч. А я их прятал в развилке вон того дуба, - указал рукой Александр. -
Несколько лет назад в него попала молния, но он только обгорел местами, а
так все тот же. Да. Эх, молодость, молодость. Я тогда бродил по болотам в
надежде найти спящую красавицу в хрустальном гробу, поцеловать ее и
пробудить от векового сна. - Александр усмехнулся. - Я был очень
возвышенным юношей, начитавшимся всяческих умных книжек. И все же... И все
же тогда я был добрей и беззаботней. Потому что сейчас ощущаю себя душевно
опустошенным. Пустые дела, пустые разговоры. И жизнь уходит, как песок в
часах. - Александр тяжело вздохнул. - Хотя нет, конечно, не все так плохо.
Есть и у меня своя маленькая звезда, которая светит мне во мраке. Это уже
очень, очень много... Да. Однажды я заблудился на болотах, так меня вывел
оттуда водяной. Да-да, самый настоящий водяной. Правда, это мне уже потом
моя нянька мне объяснила. Это был такой полный человек, я бы сказал, ну
вроде как тюлень. Ему трудно было идти по земле, и он как бы переваливался с
ноги на ногу и весь колыхался при этом. И говорил неустанно. Он рассказывал
мне про наших озерных рыб. Про хитрых, самоуверенных окуней. Про сонных и
жирных линей. Про пронырливых пескарей. Про глупых, но стремительных щук.
Заслушавшись его, я даже не заметил, как мы подошли к замку. И тут он быстро
попрощался и... и как в воду канул. То есть действительно исчез в болотном
озерце. Без всплеска и брызг. Как выдра - он вошел в воду, а не упал как
булыжник. - Александр снова вздохнул. - Да, вот такие вот бывали у меня
похождения. Хотя Спящую Красавицу я так и не нашел. Зато мне кажется сейчас,
что в своих странствиях по болотам я обрел нечто большее. Но это трудно
выразить словами. Надеюсь, вы меня понимаете, Надежда.
- О да, Ваше Величество, - с неподдельным почтением отозвалась Надя.
- Я вас понимаю.
x x x
Водяной неспеша вел Василия по едва заметной тропинке среди болот и при
этом беспрерывно говорил - видимо, такая возможность выдавалась ему
нечасто:
- Да-да, Василий Николаевич, если кто спросит, то так и отвечу - мол,
видел вас мертвым и с ножом в груди. Ах-ах-ах, такого человека убили!
- Погодите-погодите, - перебил Дубов, - вот этого как раз не надо.
Вы меня никогда прежде не видели, кто я такой - не знаете.
- Ну конечно же не знаю! - радостно подхватил водяной. - Откуда ж
мне вас знать. Высокий такой, кудрявый? Нет, никогда не видел. - Дубов лишь
горестно вздохнул, а водяной продолжал: - Да только, видать, не простой вы
человек, ежели вас в первую же ночь ножичком пырнули!
- И впрямь бы пырнули, кабы Кузька не упредил, - чуть поежился
Василий. Кажется, только сейчас до детектива начало по-настоящему доходить,
что с ним могло произойти ночью.
- И откуда только у них, у домовых, такое чутье? - подивился водяной.
- Хотя Кузьма-то теперь не у дел. Да ведь раньше-то он, кажись, проживал в
Белой Пуще, не так ли?
- Так, - нехотя ответил Василий.
- А, ну тогда понятно, почему они вас... - заговорщически понизил
голос водяной. - Да нет, вы не подумайте, я завсегда с вами. Если что,
готов помочь. Сам-то я тутошный, а вот дружок мой леший - он тоже оттуда. A
когда князь Григорий леса повырубил и своим вурдалакам волю дал, то всем
честным лешим, домовым, русалкам да кикиморам пришлось уходить кому куда.
Этому хоть повезло - корчму открыл...
- Как, неужели наш корчмарь - леший? - изумился Дубов.
- Леший, Василий Николаич, как есть леший! - затараторил водяной. -
Жаль мне его, зябнет на болотах, мокнет, по родным лесам тоскует.
- Ничего, скажите ему, что мы посадим новый лес, еще лучше прежнего,
- оптимистично перефразировал Василий знаменитые слова из "Вишневого сада".
- Как же, так вам и позволит князь Григорий, - хмыкнул водяной.
- А вот когда его не будет...
- Эк загнули! Да он же бессмертный.
- Да ничего он не бессмертный, - с досадой проговорил Дубов. - Или,
вернее сказать, это зависит от нас с вами.
- Вы мне ничего не говорили, я не слышал! - Водяной сделал вид, что
собирается заткнуть уши. - Меня попросили, я вас провел, и всего делов.
Василий огляделся - оказалось, что они идут уже не по обычной
тропинке, а по узкой полоске земли, возвышающейся среди двух канавок. За
ними тянулись такие же полоски, поросшие вереском, багульником и брусникой,
над которыми изредка возвышались рябиновые и бузинные деревца.
- Ну вот, идите прямо по этой грядке, а потом, когда болото кончится,
прямо по тропинке через перелесок, и выйдете как раз на задворки замка, -
пояснил водяной. - А теперь позвольте вас покинуть. Если что, всегда к
услугам. - С этими словами водяной, как накануне вечером, сиганул прямо в
поросшую ряской канавку и исчез из вида. А Василий один двинулся в указанном
направлении - там в лениво рассеивающемся тумане уже проступали башни
Беовульфова замка.
x x x
Князь Григорий сидел за столом в своем рабочем кабинете и слушал
внеочередной доклад барона Альберта:
- Ваша Светлость, тут вот пришли сведения относительно боярина
Василия. Нам удалось взять его под наблюдение. - Альберт заглянул в свои
бумаги. - Вчера он посетил сначала Беовульфа, а потом Гренделя...
- Так я и думал, - помрачнел князь. - Ну и что же дальше?
- Дальше, Ваша Светлость, наши люди действовали в соответствии с
вашими указаниями. Согласно донесению, ночью боярин Василий был обезврежен
по месту временного проживания - в корчме.
- Надеюсь, все было сделано чисто? - заметно повеселел князь.
- Знатоки работали, - позволил себе ухмыльнуться барон Альберт.
- А как насчет Длиннорукого? - продолжал расспросы князь Григорий. -
Вы тут, помнится, собирались за ним приглядеть.
- Да-да, мы приглядывали, - несколько смутился Альберт. - Утром,
уйдя от вас, он побывал на конюшне, где беседовал с душегубом Петровичем, а
затем исчез из видимости.
- То есть как исчез? - удивился князь Григорий.
- А вот так вот и исчез. У себя его нет, но и кремль он не покидал.
- Ну ладно, и черт с ним, - махнул рукой князь. - Но когда
объявится, то пускай его пригласят ко мне.
- Будет исполнено, - подобострастно кивнул барон.
Тут в кабинет заглянул охранник:
- Ваша Светлость, к вам князь Длиннорукий.
- А, легок на помине, - провел пальцем по усам князь Григорий. - Ну,
пусть заходит.
В комнату бочком вошел Длиннорукий:
- Здравствуй, князь-батюшка, как я тебя давно не видел!
- Да вроде бы утром виделись, - проворчал Григорий. - Ну, заходи,
раз пришел.
- Вот, бежал из темницы, - продолжал Длиннорукий, - из темных уз
Дормидонтовой темницы. На тебя, князь, уповаю!
- Да знаю я, что ты бежал, - несколько удивленно ответил князь
Григорий. - Чего это с тобой нынче? Лишку выпил, что ли?
- Три дни не пил, три ночи не ел, до тебя добираючись, - зачастил
Длиннорукий, - а ты меня, князь Григорий, столь неласково встречаешь.
Приказал бы баньку истопить, самоварчик поставить...
- Ладно, князь Длиннорукий, я вижу, ты нынче малость не в себе, -
поморщился князь Григорий. - Ступай проспись, а завтра о делах и поговорим.
Альберт, проводи его. - Князь махнул рукой и углубился в свои бумаги.
Однако двери вновь приотворились, и вновь заглянул тот же охранник,
хотя физиономия у него была несколько обескураженная:
- Ваша Светлость, к вам снова князь Длиннорукий.
- Пусть входит, - не отрываясь от бумаг, ответил князь Григорий.
Дверь открылась шире, и в кабинет вошел собственной персоной бывший
царь-городский градоначальник князь Длиннорукий. Барон Альберт от
неожиданности вскрикнул, а два Длинноруких застыли как вкопанные, с
изумлением глядя друг на друга.
- Ну, что там такое? - нехотя оторвался Григорий от своих
государственных дел.
- Вот... - пролепетал барон Альберт, дрожащим перстом указывая на
двух Длинноруких.
Князь же Григорий, кажется, вовсе не удивился такому повороту.
- Ну что ж, прекрасно, - проворчал князь, скривив губы в брезгливой
усмешке. - Верно говорят, что хорошего человека должно быть много. Но два
князя Длинноруких для одной Белой Пущи, пожалуй, уж совсем замного будет.
- Да что ты, князь-батюшка, это ж я Длиннорукий! - с чувством ударил
себя в грудь "первый" Длиннорукий. - А он самозванец, рази ж ты не видишь?
- От самозванца слышу, - не остался в долгу "второй".
- Прекратить базар! - поднялся во весь рост из-за стола князь
Григорий. - Кто из вас самозванец, а кто нет, мы еще разберемся. А пока
отправьте их обоих у темницу.
- Слушаюсь! - отчеканил заметно повеселевший барон Альберт.
- Этого - у подвал, а того - у башню, - продолжал князь Григорий,
- и глазу не спускать. C обоих.
- Как же так! - чуть не хором завозмущались оба Длиннорукие. - Из
одной темницы да в другую!
Но дюжие охранники уже тащили их прочь из княжеского кабинета.
- Как ты думаешь, кто из них настоящий, а кто нет? - спросил князь,
оставшись вдвоем с бароном Альбертом.
- Не знаю, но во всем согласен с Вашей Светлостью, - дипломатично
уклонился тот от прямого ответа. И вдруг смекнул: - А ну как оба
самозванцы?
- Здравая мысль, - хмыкнул князь. - Но если двух Длинноруких для
одной Белой Пущи будет замного, то что уж говорить о двух самозванцах!
x x x
За обедом в королевской трапезной царила обстановка самая мрачная и
отчаянная, хотя за окном ярко светило солнышко, и разноцветные витражные
стеклышки в окнах еще больше разукрашивали и без того пестрые стены.
Все сотрапезники сидели, уткнувшись в тарелки и изредка бросая друг на
друга подозрительные взоры. Один лишь король Александр находился в наилучшем
расположении духа: он подтрунивал над неловким пажом, то и дело проливавшим
ему вино на одежду, бросал изумрудным перстнем солнечные зайчики на стены и
потолок и вообще всячески старался подбодрить своих друзей, пребывавших в
состоянии глубокой хандры.
- Ну что вы так раскисли, господа? - говорил король. - Пейте вино,
веселитесь, радуйтесь, пока живы!
- Ваше Величество! - сверкая своими большими темными глазами,
вскочила донна Клара,
- Ну, в чем дело, сударыня? - повернулся к ней Александр.
- Ваше Величество, позвольте обратить ваше высочайшее внимание на
синьора Данте.
- Ну и что же? - пожал плечами король, бросив взор на Данте.
- A с чего это он ничего не ест?
- Кусок в горло не лезет, - буркнул Данте.
- Вот именно, - обрадовалась донна Клара, - потому и не лезет, что
вы уже ночью...
- Что ночью? - с вызовом глянул на нее синьор Данте.
- Пообедали, вот что! - выпалила донна Клара.
- Вздор вы говорите, сударыня, - отрезал Данте, однако демонстративно
взял с блюда огурец и откусил половину.
- A овощи хорошо идут после мясного, - не унималась донна Клара,
однако синьор Данте даже не стал на это ничего отвечать.
- Господа, прекратите препираться, - слегка повысил голос Александр,
заметив, что донна Клара собирается продолжать свои обличения. - И вообще,
для лучшего пищеварения ученые эскулапы советует за трапезой говорить о
чем-то приятном. Например, о высокой поэзии.
Как заметила Надя, это предложение не встретило у сидящих за столом
особого энтузиазма, однако возражать королю никто не стал.
- Иоганн Вольфгангович, может быть вы нам все-таки что-нибудь
прочтете? - обратился Александр к заморскому поэту. Иоганн Вольфгангович
словно только этого и ждал. Выхватив с ловкостью факира из кармана какой-то
свиток, он принялся читать:
- Нихтс ист иннен! Нихтс ист ауссен!
Денн вас иннен - ист драуссен...
- Благодарю вас, - сказал король, терпеливо выслушав до конца, - но,
простите, насколько мне известно, никто из нас не владеет языком вашей музы,
да и я знаю его лишь как разговорный...
- Нихт проблемен! - широко улыбнулся Иоганн Вольфгангович и извлек
еще один мятый листок. - Вот тут другой мой стихотворение в переводе. - И
он, немного запинаясь, торжественно зачитал:
- Кто с плачем хлеба не вкушал,
Кто, плачем проводив светило,
Его слезами не встречал,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг