лишь последние слова. - Расскажите, как у вас идут дела с господами
поэтами.
- Случай также весьма запущенный, - охотно ответил Каширский, - но
мы не теряем оптимизма. Излечить от поэзии будет, пожалуй, посложнее, чем от
пьянства, однако мои психотерапевтические установки в комплексе с сеансами
трудотерапии в лице копания мелиоративных канав уже начали давать некоторые
позитивные перемены в состоянии пациентов...
- Ваше Высочество, вы позволите убирать со стола? - бесцеремонно
перебил Теофил мудрствования Каширского.
- Убирайте, - откликнулся Виктор. - Да, так я вас слушаю.
- Ну вот, стало быть, - чуть обиженно продолжал Каширский, -
установив, что радикальные меры могут привести к негативным последствиям, я
решил применить метод исцеления подобного подобным и использовать
минимальную, но ударную дозу поэзии для борьбы с нею же.
- То есть? - заинтересовался Виктор.
- Я дал одному из пациентов установку написать стихотворение, зовущее
к перевыполнению плана по копанию канав. И вот что получилось. - Каширский
извлек из кармана пиджака мятый листок и торжественно зачитал:
- Мы принца Виктора решенья
Скорее в дело воплотим,
И для болотоосушенья
Свои мы силы посвятим!
Анна Сергеевна откровенно фыркнула, Каширский немного обиделся:
- Между прочим, после коллективного прослушивания этих стихов наши
поэты повысили производительность труда на семь процентов!
- Все это, конечно, очень хорошо, - заметил Виктор, - только стоит
ли в стихах упоминать мое имя? Нескромно как-то. Тем более что начало делу
осушения болот положил еще мой пращур, королевич Георг...
- Переделаем! - оптимистично воскликнул Каширский. - "Георга славные
решенья..."
Но тут Теофил вновь некстати перебил Каширского:
- Ваше Высочество, тут вас дожидается наш главный болотничий. Сказать
ему, чтоб еще подождал?
- Нет-нет, - вскочил Виктор. - Извините, господа, что оставляю вас
- дела... Но я уверен - не пройдет и двух десятилетий, как главному
болотничьему придется переучиваться в главного лесничего! - И уже в дверях
тихо добавил: - Иначе не стоило и начинать...
- Как вы думаете, что он хотел сказать? - недоуменно пожал плечами
Каширский, когда они вдвоем с Анной Сергеевной остались за столом.
- Реформатор хренов, - презрительно хмыкнула госпожа Глухарева.
x x x
Когда обитатель болотного хуторка вернулся домой, хозяйка встретила его
на пороге:
- Милый, куда ты исчез? Я уж думала самое худшее.
- Провожал нашего гостя, - вздохнул хозяин. - Довел до начала той
тропинки, что ведет к "грядкам", а дальше там уж заблудиться невозможно.
- Я так и не поняла, чего он ищет?
- Ну, то место, где заколдовали княжну Марфу. Знаешь, Катерина, из
разговора с господином Покровским я так понял, что он даже не считает Марфу
княжной, а говорит о ней как о самой обычной девушке.
- А ты что же?
- Ну, я не стал переубеждать.
- Знаешь, я даже поначалу перепугалась, что этот человек сюда заслан,
чтобы тебя выследить, - призналась Катерина. - И говорит вроде по-нашему,
но больно как-то мудрено. Уж не из Белой ли он Пущи?
- Нет, не думаю, - улыбнулся в усы хозяин. - По выговору он,
пожалуй, больше напоминает тех - ну я тебе о них рассказывал, боярина
Василия и его пажа.
- Ой, не к добру, - с опаской покачала головой Катенька. - В любом
случае следует поопаситься.
- Не надо, - решительно заявил хозяин. - Я решил открыться.
- Что ты, что ты! - замахала руками хозяйка. - Ведь ты погибнешь, а
я этого не переживу. Да и чего ты добьешься?
- Это дело чести, - с тихой непреклонностью ответил хозяин. - Если
даже водяной меня бранит за бездействие и потворство всяким лиходеям, то
куда уж дальше? Я должен доказать, что это не так!
- И что же ты собираешься делать? - обреченно вздохнула хозяйка.
- Для начала наведаюсь к Беовульфу - туда белопущенские наемники не
сунутся. Ну а дальше увидим.
- Благослови тебя господь, - сквозь слезы промолвила Катерина. - Ты
когда собираешься идти?
- Прямо сейчас, - решительно сказал хозяин. - Вот сена Буренке
принесу, и в путь.
x x x
Сидя за столом в кабинете покойного князя Григория, барон Альберт
занимался государственными делами. Правда, злые языки в его окружении
поговаривали, что княжеский стол совсем "не идет" барону. И действительно,
если Григорий гляделся за своим столом как настоящий руководитель
государства, прочно и уверенно сидевший на своем месте, то Альберт как-то
терялся среди строгих и прямых очертаний княжеского стола. Но барон еще
надеялся не только приноровиться к чужой мебели, но и прочно утвердиться во
главе княжества, пусть даже и не в княжеском звании.
Пока же приходилось заниматься рутинными делами, связанными с
обустройством Белой Пущи после лютой смерти ее долголетнего вождя. И одним
из важнейших дел, по мнению барона, было возрождение духовности. Вспахивать
сию благодатную ниву Альберт поручил одному из матерых упырей, давнему
сподвижнику покойного князя Григория, который и докладывал
престолоблюстителю о проделанной работе:
- Значит, так. Согласно последним решениям, открыли мы заброшенные
храмы во всех крупнейших селах и волостях.
- Хорошо, - удовлетворенно кивнул Альберт и отхлебнул из кружки
какой-то жидкости, то ли чаю, то ли кровушки. - И как же воспринял наш
народ сей шаг доброй воли со стороны властей?
Докладчик почесал плешь:
- Как надобно, так и воспринял. Правда, кое-кто не хотел идти на
богослужение, но наши стрельцы постарались - всех в церкву затолкали! -
Упырь удовлетворенно осклабился.
Однако Альберт остался недоволен:
- Ну вот, опять. Сказано же было, чтоб никакого насилия! Это ведь не
сбор податей, а дело личное, добровольное. Кто хочет, тот пускай идет в
церковь, кто не хочет - принуждать никого не надо. Послушай, Гробослав,
пора уж понять, что времена не те... Такое впечатление, что вы все
сговорились, чтобы обгадить любое хорошее начинание!
- Так мы же хотели, чтобы как лучше, - обескураженно пробормотал
Гробослав. - Сказали нам подымать духовность, вводить православие, чтоб
его, ну вот мы и стараемся понемногу. A как же иначе? Пока людишек силой в
храм не затолкаешь...
- - Никого не надо толкать в храм силой! - не выдержав, хлопнул по
столу Альберт. - Ясно вам?!
- Ясно-то ясно, - протянул Гробослав, - да только как же еще вводить
эту самую духовность, коли не силой?..
- Ну ладно, - вздохнул Альберт, поняв, что Гробославу не втолкуешь.
- Теперь насчет костей княжны Марфы. - Барон полез в стол, а Гробослав,
молниеносно извлеча из-за пазухи мутную скляночку, вылил ее содержимое в
кружку. Когда Альберт вынырнул из стола с какой-то бумагой, докладчик уже
сидел с самым невинным видом и подобострастно глядел на барона. - Вот, -
продолжал Альберт, - докладная о разыскании костей княжны Марфы.
- A это точно ее кости? - простодушно переспросил Гробослав.
- Ее, не ее, какая разница, - расплылся Альберт в клыкастой ухмылке.
- Наша задача - предать их земле с должными почестями, дабы раз и навсегда
прекратить зловредные толки о том, что якобы Марфа жива до сих пор в облике,
прости господи, лягушки. - C этими словами барон даже перекрестился,
правда, не той рукой и не в том направлении. - Ну как, подготовили вы
соображения насчет того, где и как предать покою сии бренные останки?
- Ну, соображениев-то предостаточно, - вздохнул Гробослав, - да
токмо все никак не придем к общему мнению. То ли дело при покойнике князе
Григории - у всех было единое мнение...
- Эти времена ушли, - твердо проговорил Альберт. - Пора своим умом
думать. - Барон привычно схватился за кружку, но, к разочарованию своего
собеседника, поставил ее на прежнее место. - Так в чем же разномыслия?
- Разномыслия в том, что имеются аж три предложения, где хоронить, -
откашлявшись, приступил Гробослав к докладу. - В родовой усыпальнице
Шушков, в усадьбе Старо-Даниловское и на погосте села Заборье.
- Причем тут Заборье? - удивился Альберт.
- При том, что как раз через Заборье Марфа бежала в Новую Ютландию.
Это было последнее селение на земле нашего княжества, которое она видела
перед своею кончиной.
- Ну, разве что... - с сомнением пожал плечами Альберт. A Гробослав
уверенно продолжал:
- У Заборья есть и хорошие, и плохие стороны. Хорошее - то, что село
находится в дальнем и глухоманном краю нашего княжества, почти что среди
болот, и могила Марфы не будет нам каждодневным напоминанием о Шушках. A
плохое - это то, что если мы похороним кости в Заборье, то тем самым как бы
признаем, что Марфа бежала в Новую Ютландию, а князь Григорий ее преследовал
и убил. Или заколдовал. В общем, дадим новый повод для вредных сказок о
княжне-лягушке.
- Ну, эти сказки долго еще будут сказываться, - заметил Альберт. - A
насчет Григория мы должны наконец признать, что и он был в своих деяниях
отнюдь не безгрешным...
Этого Гробослав уже выдержать не мог. Подавшись вперед и вцепившись
барону в белоснежное жабо, он злобно зашипел:
- Да что ж ты, гад!.. Да Григорий тебя из дерьма вытащил, а ты его...
- Не шуми, - с трудом высвободившись, ответил Альберт. - Успокойся,
на вот водицы испей. - Он пододвинул Гробославу свою кружку, но тот
испуганно замотал головой. - A ты думаешь, мне все это не претит - церкви,
княжеские кости, Семиупырщина? Еще как претит! Но мы должны считаться с тем,
что у нас есть и чего нет. Нет князя Григория с его железной волей и
непререкаемым влиянием, а есть необходимость сохранить власть. Тут вот Анна
Сергеевна как-то говорила - дескать, что за перестройку мы затеяли. Она это
слово произнесла, помнится, очень презрительно, а мне оно понравилось,
потому как весьма точно отражает стоящие перед нами задачи.
- Извини, погорячился, - пробурчал Гробослав.
- Чего уж там, я не сержусь, - махнул рукой Альберт. - Да, так что
же насчет остальных двух предложений?
- Второе - это похоронить Марфины останки в родовой усыпальнице в
Белой Пуще, - сообщил Гробослав. - Хотя и здесь имеются свои трудности.
- A кстати сказать, где она, эта усыпальница? - переспросил Альберт.
- Признаться, я о ней даже и не слыхивал.
- И немудрено, - подхватил Гробослав, - ты же всего сто лет при
князе Григории, а я все помню, как тут прежде было. До Григория на месте
кремля стояла большая усадьба князей Шушков. Ну и при ней, вестимо,
усыпальница. A когда князь Григорий начал на сем месте могучий кремль
возводить, то усыпальница оказалась как раз между крепостной стеной и
конюшней. Ну, он все оставил как есть, только прикрыл забором. Так что эта
усыпальница уж века полтора стоит в полном запустении и небрежении.
- Ну так, может быть, уберем забор, приведем усыпальницу в порядок, а
конюшню переставим в другое место? - предложил Альберт. - И Марфины кости
честь по чести похороним.
- Ну, не знаю, - с сомнением покачал головой Гробослав. - Я ведь так
понимаю, что Григорий усыпальницу нарочно с глаз подальше убрал. Ведь в
кремле гости иноземные бывают, а зачем напоминать им о Шушках? Да и нам это
тем паче ни к чему.
- Ну да, - подтвердил Альберт. - Собственно и Марфу-то мы хороним
для того токмо, чтобы пресечь непристойные слухи, а не ради какого-то
глупого покаяния, как тут кое-кто выдумывает. Нам не в чем каяться, мы
выполняли приказы!.. Ну ладно, а что же третье предложение?
- Третье - Старо-Даниловская усадьба. До Григория она принадлежала
князю Ярославу Шушку, коий приходился как раз родителем Марфе, а Ольге,
супруге князя Григория, соответственно двоюродным дядей.
- И что же Ярослав, тоже погиб?
- Вестимо, погиб, - плотоядно проурчал Гробослав. - Как сейчас
помню, сам я его, родимого, и ухайдакал, а кровушку выпил...
- Прекрати! - замахал руками Альберт. - Этого я слушать не желаю. И
что же усадьба?
- В усадьбе его и похоронили, на родовом погосте. Так что рядом с ним
можно было бы и Марфины кости упокоить. Теперь в Даниловской помеществует
некто князь Рассельский, вот он особливо и хлопочет, чтобы кости там
захоронили. Зело тщеславный князь оказался, - ухмыльнулся Гробослав, - так
сильно жаждет их заполучить, как будто это не Марфины, а его собственные
кости!
- A может, разделить их поровну и похоронить во всех трех местах? -
предложил Альберт. - Чтобы никому не обидно.
- A хватит ли на всех? - озабоченно спросил Гробослав.
- C лихвой! - Барон заглянул в бумажку. - Там одних черепов три
штуки. A не достанет на всех, так еще отыщем! - Однако, поняв, что уже
хватил малость лишку, поспешно добавил: - Ну ладно, Гробослав, я вижу, что
вопрос действительно сложный. Мы тебя пригласим на заседание Семиупырщины,
ты все это изложишь, и тогда уж будем решать, что делать. - Альберт
привстал за столом, показывая, что разговор окончен.
Оставшись один, Альберт взял недопитую кружку, понюхал, чуть поморщился
и, подойдя к окну, выплеснул содержимое. Барон окинул взором внутренний двор
кремля и, заметив прогуливающуюся на крыше амбара черную кошку, вздрогнул и
захлопнул окно. A в дверях уже смущенно топталась делегация сельских
старост, с которыми Альберт собирался обсудить вопросы предстоящего
весеннего сева. Государственные дела не отпускали барона ни на мгновение.
x x x
Василий Дубов и Надежда Чаликова сидели на продавленном диване в
Рыцарской зале Беовульфова замка и внимали яркому и образному рассказу
хозяина о том, как они с Гренделем освободили их из темницы. Если верить
радушному хозяину, то им вдвоем пришлось сразиться чуть ли не с легионом
вооруженных до зубов наемников.
- И тогда я - раз, два, и все валяются вповалку! - азартно вещал
Беовульф, потягивая вино из огромного кубка. - И тут чувствую, еще дюжина
сзади. A я их мечом, мечом!
- Какая дюжина? - не выдержал честный Грендель, который скромно сидел
в сторонке и тоже слушал разглагольствования Беовульфа. - И было-то их
всего трое, к тому же сильно пьяных...
- Ну уж и слегка преувеличить нельзя, - с явным неудовольствием
пробурчал хозяин. - Что я, должен тебя учить искусству поэтического
вымысла?
- Ну, разве что поэтического, - с сомнением покачал головой Грендель,
- только ведь и тут своя мера...
- Скажите лучше, что за муха укусила короля Александра? - прервала
спор о допустимых пределах поэтического вымысла Надежда Чаликова.
Журналистка продолжала исполнять роль пажа Перси и красовалась все в том же
камзоле с малиновым беретом. - Чего ради Его Величество кинул нас в
темницу?
- A вы еще не знаете? - Беовульф опрокинул в себя очередной кубок. -
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг