позволила себе пошутить Надя. Однако Его Величество был настроен куда
серьезнее.
- Как жаль, - вздохнул он, - еще несколько дней, и она была бы
спасена.
- Кто, донна Клара? - удивленно переспросила Надя.
- Да. Теперь этого можно не скрывать, хотя я прошу вас особо не
распространяться - огласка тут совершенно ни к чему. Но вам я скажу -
вдруг это поможет установить истину.
- Значит, донна Клара носила в себе какую-то тайну? - понизила голос
Чаликова.
- Эта женщина пребывала здесь под именем известной гишпанской
стихотворицы не столько по нашему давнему обычаю, сколько потому что должна
была таить собственное имя.
- Если не секрет, Ваше Величество, от кого она скрывалась?
- От князя Григория. Как вам, вероятно, известно, земля Белой Пущи
разделена между князьями и боярами, многие из которых - потомки тех, кто
уцелел от Шушковских времен.
- Как, разве там не упыри заправляют? - удивилась Надя.
- Заправляют, конечно, упыри, - согласился Александр, - но делают
это не напрямую. A для видимости в Белой Пуще даже существует не больше не
меньше как Боярская Дума. Это чтобы иметь дело с иноземными правителями,
которые прекрасно знают, кто в Пуще хозяин, но вступать в прямые сношения с
упырями им вроде как бы неприлично, а с боярами - совсем другое дело, даром
что эти бояре пляшут под вурдалачью дудку.
- Надо же, а я и не знала! - покачала головой Чаликова.
- Князь Григорий - очень умный... чуть было не сказал "человек", -
продолжал король. - Очень умный правитель. Или, скорее, хитрый. Он
прекрасно понимает, что чисто по-человечески народу легче подчиняться не
упырям, а своим же помещикам. Но не дай бог кому-то хоть в чем-то отойти от
воли князя Григория - и в одну прекрасную ночь вся помещичья семья исчезнет
без следа, а в усадьбе появится новый барин, более послушный. И не дай
господь кому-то из селян залюбопытствовать, куда девались прежние хозяева!
- Значит, донна Клара...
- Донна Клара - это дочка одного из таких помещиков. К счастью, в ту
ночь, когда исчезла ее семья, ее самой в усадьбе не было. Уж не знаю, каким
чудом ей удалось добраться до моего замка, но отказать ей в приюте я никак
не мог. Конечно же, я прекрасно понимал, что здесь она не может быть в
полной безопасности, и собирался переправить в одно из соседних княжеств,
менее зависимых от Белой Пущи, где она могла бы жить даже под своим
настоящим именем, но увы - тут пошел дождь, замок затопило...
- То есть вы, Ваше Величество, полагаете, что донна Клара стала
жертвой агентов князя Григория? - спросила Чаликова.
- Я мог бы так полагать, если бы не первые два случая, - вздохнул
король. - Но Касьян - это обычный сельчанин, хотя и одаренный несомненным
поэтическим даром. A вот Диоген...
- Я так чувствую, что он тоже не совсем Диоген, - осторожно заметила
Надя.
- Вы правы, - согласился Александр, - хотя тут совсем другой случай.
Я не вдавался в подробности, но он - уроженец Кислоярского царства.
Начитавшись книжек заморских философов, он стал проповедовать мысли,
отличные от принятых в Царь-Городе представлений о сущности христианства
вообще и православия в частности. И тем самым настолько, как вы выражаетесь,
"достал" царь-городских церковников, что те чуть было не отправили его на
костер.
- Неужели царь Дормидонт допустил бы такое изуверство?
- Брат Дормидонт по своей доброте и незлобивости решил как бы
опередить церковников и сослал его в один из монастырей на покаяние. Ему бы
сидеть там тихо, а он бежал из обители, вернулся в столицу и продолжал свои
еретические выходки пуще прежнего. Как-то раз даже встал на четвереньки
перед входом в храм Ампилия Блаженного и, изображая собаку, лаял на прихожан
и хватал служителей церкви за рясы. Уж не знаю, что он хотел этим сказать,
но после того случая его схватили и бросили в темницу на две седмицы и еще
один день. Тогда уж он понял, что житья в Царь-Городе ему не будет, и бежал
сюда. Ну, я ему предоставил кров и скромное пропитание, но с условием, чтобы
никаких выходок. И он эти условия соблюдал, только порой очень уж вином
злоупотреблял, да тут уж чего поделаешь... Я даже подумал, что в его гибели
повинны царь-городские церковники, но теперь видно, что тут все иначе.
- A не значит ли это, что и другие поэты... - начала было Надя, но
Александр быстро приложил к устам палец с перстнем - и Чаликова поняла, что
дальнейшие разговоры на данную тему совершенно излишни. По крайней мере, до
следующего несчастного случая.
Выйдя из королевских покоев, Надя услышала какой-то шум, доносящийся с
улицы через неплотно закрытое окно. Со свойственным ее профессии
любопытством она немедленно ринулась к окну, выходящему во двор замка и,
распахнув его, распласталась на широком подоконнике, рискуя вывалиться
наружу. И пожалела, что при ней нет фотоаппарата. А зрелище того стоило: в
ворота замка строем входил отряд королевской гвардии в полном составе - то
есть все четыре солдата и их командир с лихо закрученными усами. Последний
торжественно нес на бархатной подушке кота Уильяма. Вид у Уильяма был весьма
потрепанный, но довольный - видимо, его похождения увенчались успехом:
сердца сельских кошек были покорены, а местные коты посрамлены.
x x x
Петрович шел по полевой дороге, радостно вжикая один о другой двумя
кухонными ножами - всем, что у него осталось с тех времен, когда он был
Соловьем-разбойником, Атаманом отчаянных головорезов и грозой царь-городских
лесов.
Это был первый раз, когда Петровича освободили от работ на княжеской
конюшне и выпустили за пределы кремля. Конечно, не просто так прогуляться, а
раздобыть с десяток девок помоложе да покрасивше для отсылки Багдадскому
султану Аль-Гуссейну.
Несколько позади плелись Глухарева с Каширским. Они совершенно не
разделяли восторга Атамана и даже более того, видели в этом явную немилость
князя.
- Эх, сейчас будем грабить и убивать! - мечтательно вздохнул
Петрович, завидев идущих ему навстречу двух молодых женщин. Одна, довольно
полная, в цветастом сарафане, тащила коромысло с двумя ведрами, а вторая,
высокая и тощая, несла в одной руке корзину, а другой придерживала острую
косу, лежащую на плече.
- Сейчас, сейчас, - сладострастно повторил Петрович и ускорил шаг
навстречу своим жертвам. Анна Сергеевна лишь хмыкнула - мол, вот уж плевое
дело. А Каширский в угоду ей глупо хихикнул:
- Пару внушений, и они наши.
Соловей ничего этого не слышал, потому что был полностью поглощен
предвкушением грабежа. И его совершенно не волновало, что эта операция идет
несколько вразрез с его убеждениями защитника всех угнетенных и униженных, а
также врага всех богатеев, пьющих (в данном случае - почти буквально)
кровушку бедного трудового люда. Как истинный художник, Петрович творил
очередной шедевр. И в порыве вдохновения он заверещал фальцетом:
- Всех зарежу! Всем кровь пущу! - И, чуть сбавив обороты, уточнил: -
Кто будет рыпаться.
Бабы остолбенели от такого лихого наскока и "не рыпались".
- А теперь вы пойдете со мной, - зловеще поигрывая кухонными ножами,
продолжал Петрович. - И без глупостей!
Совершенно очумев от такой наглости, бабы стояли, разинув рты и не
двигаясь с места.
- А может, установочку дать? - шепотом спросил у Анны Сергеевны
Каширский.
- Не надо, - отрезала та. Ей явно начинали нравиться лихие "наезды"
Петровича. Плешивый и плюгавый в обыденной жизни, Соловей сейчас казался
почти орлом. Или даже коршуном, упавшим с небес на глупых куриц.
- А потом я вас отправлю в гарем к моему приятелю султану, -
продолжал вещать Соловей, явно войдя в раж.
Но тут одна из баб, та, что с косой и корзинкой, вдруг спросила:
- Куды?
Своим глупым вопросом она явно сбила Петровича с мысли, и он,
запнувшись, остановился на полуслове и, мучительно напрягая мозги, пытался
понять, что она имела в виду. Анна Сергеевна решила прийти ему на помощь.
- К султану, дура. В гарем, - строго сказала она и уже от себя
добавила: - Вас там будут насиловать злые евнухи.
А вот этого явно говорить не надо было. Потому как бабы резко
посуровели лицами, а Каширский покачал головой.
- Ах, Анна Сергевна, Анна Сергевна, - пробормотал он, - похоже, вы
весь налет испортили. Надо было установочку дать...
- А иди ты знаешь куда, - взвилась Глухарева. - Гренделя надо было
лучше своими установками потчевать. Тогда бы мы не оказались здесь, в
компании плешивого душегуба и этих деревенских дурех.
- Да что вы понимаете! - возмутился Каширский. - Вы сами-то...
Петрович, видя, что все начинает идти наперекосяк, попытался выправить
положение.
- Всем стоять! - взвизгнул он. - Не то горло перережу!
Но было уже поздно - как говорят в таких случаях, "ситуация вышла из
под контроля". Бабы грозно двинулись на него. Что было дальше, Грозный
Атаман так и не понял - он весь мокрый бежал по раскисшему осеннему полю и
пытался стащить с головы ведро. Когда это наконец ему удалось, то он увидел,
что далеко впереди вприпрыжку несутся Глухарева с Каширским. Петрович
обернулся на бегу, и душа его с грохотом рухнула в пятки - следом за ним
бежала высокая девица и размахивала косой.
- Я те покажу насильничать! - кричала она. - Я те щас срам-то
отрежу, шоб неповадно было!..
"Все, пришла моя смертушка", - промелькнуло в голове Петровича, и он
припустил во всю мочь. Так на одном дыхании он влетел в ворота замка, где с
лету напоролся на борона Альберта.
- Эй, Соловей, что случилось? - спросил тот, удерживая конвульсивно
дергающегося душегуба за шиворот. - Анна Сергеевна тут с Каширским
пронеслись как угорелые. Может, ты мне в конце концов объяснишь, что все это
значит?
- Там... Бабы... - задыхаясь, проговорил Петрович.
- Вообще-то они должны были бы быть здесь, а не там.
- Бегут... Сюда... - выдохнул Соловей.
- Это хорошо, - повеселел Альберт. - И чем это ты их приманил,
плешивый гуляка?
- Они... Меня... Убить хотят! - выкрикнул Петрович.
- Что-то я не... - насупился Альберт.
- Спасите меня, - взвыл Грозный Атаман. - Порешат ведь не за грош!
- Да ты совсем очумел, - уже разозлился барон. - Хватит тут дурака
валять - ступай и приведи девок!
- Не губите, - взмолился Петрович, - лучше на конюшню дерьмо
выгребать!
И тут их препирательства прервал стражник, который стоял у ворот:
- Господин барон, там за воротами целая толпа баб...
- А-а-а! - закричал в ужасе Соловей и попытался бежать, но цепкие
пальцы Альберта продолжали удерживать его за воротник. - Это за мной!
Господин барон, не выдавайте меня им! Лучше повесьте на кремлевской стене!
Но только не снаружи...
- Чего им надо? - не обращая внимания на стенания Петровича, спросил
Альберт.
- Хотят, чтобы их отправили в гарем к султану, - ответил стражник.
Альберт удовлетворенно хмыкнул и отпустил кафтан Петровича. Душегуб и
лиходей, гроза царь-городских лесов упал на холодные камни двора, как мешок
с овсом.
- Скажи, сейчас будем отбирать лучших, пусть в очередь выстраиваются,
- весело крикнул барон и, поправляя на ходу белоснежное жабо, переступил
через Петровича и поспешил к воротам.
x x x
На сей раз обстановка за обедом была уж совсем безрадостная. Никто
ничего не говорил, кусок в горло явно тоже никому не лез, но все ели, чтобы
не вызвать подозрений в сытости.
Король Александр в течение обеда несколько раз вставал из-за стола,
подходил к окну и устремлял взор на болота.
- Если снова не задождит, то к вечеру мы обретем связь с миром, -
наконец произнес король.
- И сможем наконец выбраться из этого... - подхватил сеньор Данте. -
Простите, Ваше Величество, из вашего замка.
- Вам наскучило мое гостеприимство? - обернулся к нему Александр.
- Ах нет, Ваше Величество, - поспешно залебезил поэт, - для меня
всегда истинный праздник гостить у вас в замке, а уж последние несколько
дней я буду вспоминать, как счастливейшую пору моей жизни...
- Если останетесь живы, - не удержалась госпожа Сафо.
- Я вам не Диоген и не донна Клара, - заявил Данте, - меня голыми
зубами не возьмешь!
"Вот и донна Клара так же говорила, а где она теперь?", невесело
подумала Чаликова.
- Господа, ну опять вы об этом, - вздохнул король, вновь садясь за
стол. - Чему суждено быть, то и сбудется. Я со своей стороны предпринимаю
некоторые действия и надеюсь, что скоро истина будет раскрыта.
"Был бы тут Вася Дубов, - помечтала Надя, - или хотя бы инспектор
Лиственицын..."
- А я здесь больше ночевать не буду! - не выдержала мадам Сафо. -
Ваше Величество можете считать это чем угодно, но я предпочитаю утонуть в
болоте, чем... - Поэтесса, не договорив, опрокинула себе в рот огромный
кубок с вином.
- А мне почему-то кажется, что все будет зер гут, - флегматично
заметил Иоганн Вольфгангович, поправляя салфетку, накинутую поверх
безупречного фрака.
Никто ему возражать не стал - все в глубине души надеялись, что этот
кошмар скоро кончится, хотя и не очень-то верили в благополучный исход.
x x x
Каменный мост через ров перед замком князя Григория был полон женщин
самого разного возраста - кандидаток на отправку в гарем к багдадскому
султану. Судя по наплыву соискательниц, конкурс составлял не менее десяти
человек на место, так что приемной комиссии, куда входили служивые печально
знаменитого тайного приказа, предстояло сделать непростой выбор.
Похоже, что работа шла, как по конвейеру: чиновник в синем кафтане
записывал имена претенденток, которые продолжали понемногу прибывать, и
вызывал их в порядке поступления. Большинство девиц вскоре с разочарованными
физиономиями выходили из ворот замка, но некоторые, очевидно, оставались на
"второй тур" отборочного процесса.
"Живая очередь" двигалась довольно живо, однако три дамы,
скучковавшиеся особняком от остальных, видимо, считали иначе. Особенно одна
из них, весьма внушительных размеров и с золотой цепью, живописно накинутой
поверх сарафана, не переставая ворчала:
- Ну что они там, не могут побыстрее? До вечера не попадем ведь!
- Да успеем, вечно ты суетишься не по делу, - возражала ей другая
дама - гораздо худее, в заплатанном платье и в таком же платочке, небрежно
повязанном на голову.
- Кажется, зря мы ввязались в эту затею, - не без опаски заметила
третья, одетая уж вовсе немыслимо: сверху ее украшало что-то вроде боярского
кафтана, а снизу - некое подобие юбки, наскоро сшитое из цельного куска
материи.
- Вообще-то надо было бы получше подготовиться, - оглядев себя и
подруг, прогудела первая дама. - А в эдаких нарядах ни одна сволочь на нас
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг