- Он тут иногда отдыхает от государственных дел, ловит рыбку в пруду,
играет в лапту...
- А что это такое - лапта? - удивилась Чаликова.
- Кажется, что-то вроде нашего тенниса, - не очень уверенно пояснил
Дубов.
Тем временем карета свернула на узкую дорогу, примыкавшую к тракту с
левой стороны. Вскоре показалась и охотничья изба, имевшая вид весьма
богатого терема с резной крышей и коньком наверху. На лужайке перед теремом
были расставлены столы, за которыми чинно трапезничала царевнина свита.
- Ленч на свежем воздухе - это совсем недурственно, - заметил
Селезень, который по-прежнему не расставался с биноклем. От вооруженного
взгляда майора не укрылась и сама царевна Танюшка. Она грациозно
прохаживалась по травке, но лицо ее неизменно было повернуто в сторону
большой дороги.
- А теперь глядите, что будет, - сказал Рыжий.
Едва карета въехала на лужайку и остановилась неподалеку от царского
экипажа, из терема выскочили с десяток людей, вооруженных дубинками и
секирами, и в черных платках, натянутых на лица.
- Все ясно, спецназ, - со знанием дела прокомментировал майор
Селезень.
- Руки за голову! - скомандовал главный "спецназовец", у которого
из-под повязки пробивались темные кудри.
- Борька?! - неуверенно спросил Василий. - Ваш помощник?
- Этого я не говорил, - ухмыльнулся Рыжий. - Вы сами догадались.
Тем временем люди в повязках, ласково подталкивая царевну и ее
сопровождающих дубинками в спину, увели их в дом.
- На расстрел? - ужаснулась баронесса, вспомнив трагическую судьбу
семьи Николая Второго.
- Переодеваться, - успокоил ее Рыжий. - Им выдадут другую одежку, а
вы облачитесь в ихнюю.
- Но они же все расскажут царю! - удивленно воскликнул Василий.
- Разумеется, расскажут, - удовлетворенно кивнул Рыжий, - но не
сегодня и даже не завтра. Придется им побыть, так сказать, под домашним
арестом до вашего возвращения из Белой Пущи. И тогда Дормидонт Петрович
обнимет свою ненаглядную Танюшку, а вас по-царски наградит. Уж об этом-то я
позабочусь.
- Мы согласились на эту авантюру вовсе не ради денег, - чуть обиженно
заметила Чаликова.
- Да-да, конечно, - поспешно согласился Рыжий. - Однако всякий
труд... Ага, вот и одежда.
Действительно, Борька и его архаровцы вынесли из терема и сложили прямо
перед царской каретой одеяния Танюшки и ее придворных.
- Ну что ж, милости прошу в карету... Ваше Высочество! - широким
жестом пригласил Рыжий Чаликову. Надя, Василий, баронесса и майор пересели в
роскошную карету царевны, колдун Чумичка занял место кучера, а "спецназовцы"
подали путешественникам их новые платья.
- Переоденетесь по дороге, - дал последние торопливые напутствия
Рыжий. - Во всем полагайтесь на Чумичку, он человек верный - и все будет в
ажуре.
- Н-но, эх, залетные! - будто заправский ямщик, прокричал Чумичка, и
царская карета легко стронулась с места. И уже через несколько минут лихая
тройка несла ее по большой дороге - навстречу новым неизведанным
приключениям.
x x x
Когда стрелки на "Командирских" часах Селезня доползли до часу
пополудни, майор предложил:
- Давайте сделаем привал. Заодно и переоденемся.
- Но ненадолго, - с опаской покачала головой баронесса фон Ачкасофф.
- Не нравятся мне эти леса, больно уж дремучие.
- А мы далеко в лес не полезем, - ответил майор. - Мальчики направо,
девочки налево...
Через несколько минут путешественники смогли по достоинству оценить
свои новые наряды: бравый майор красовался в красно-синем мундире
царь-городского воеводы, баронесса Хелен фон Ачкасофф удивленно оправляла на
себе пышное платье придворной статс-дамы с многочисленными оборками и
рюшами, а детектив Дубов гляделся, может быть, и не совсем естественно, но
весьма живописно в ярком камзоле Государева тайного советника. Лишь Чаликова
переоделась в скромное походное платье, которое ей, впрочем, шло, как будто
специально по ней было шито.
- Подвенечное я решила оставить до свадьбы, - как бы оправдываясь,
пояснила Надя.
Однако презентацию модных показов пришлось прервать - со стороны
кареты явственно донесся сдавленный стон. Мгновенно обернувшись, Василий
увидел, что связанный по рукам и ногам Чумичка с кляпом во рту лежит прямо
на дороге, а в карете хозяйничают какие-то наглые оборванцы.
- Эй вы там, кыш отсюда, пока я добрый! - гаркнул майор, да так, что
у его спутников аж уши заложило.
Из кареты вылез какой-то совсем уж задрипанный мужичок - маленький,
лысенький, с выступающими вперед кривыми зубами.
- Ну что, гости дорогие, - ехидно ухмыляясь, заговорил он высоким
скрипучим фальцетом, - добро пожаловать в наши леса-лесочки. Много мы
богатеньких пограбили, но таких, как вы - в первый раз. Да не пужайтесь,
убивать не будем, если, хе-хе-хе, прилично себя поведете, а вот имуществом,
пограбленным у бедного люда, поделиться придется!
- Знаете ли вы, кто мы такие?! - возмутилась баронесса.
- Знаем-знаем, угнетатели трудового народа! - с пафосом заявил
задрипанный мужичок. - Ну ничего, поделитесь как миленькие, никуда не
денетесь...
- Да знаешь ли ты, подонок, с кем разговариваешь! - не выдержала и
Чаликова. - С царевной Татьяной Дормидонтовной, невежа, пес смердячий! Да
стоит мне сказать батюшке...
- Ах, дорогая царевнушка! - с шутовской фамильярностью
полураскланялся мужичок. - Боже правый, кого мы видим, кого лицезреем... Да
ваш тятенька и есть главный мироед и угнетатель. Так что стоять и не вякать!
А не то отдам Ваше Высочество на поруганьице своим молодцам...
- Двум поруганиям не бывать, а одному не миновать, - философски
вздохнула Чаликова.
Тем временем молодцы тоже выбрались из кареты и стали подтягиваться
ближе к тому месту, где их атаман вел задушевную беседу со своими жертвами.
"Молодцы" гляделись весьма живописно и напоминали скорее бродячих актеров,
наряженных в костюмы из разных спектаклей. Поверх рваных рубах были одеты
как тулупы, так и боярские шубы, а на ногах - от лаптей до женских сапожек.
Хотя при ближайшем рассмотрении один из молодцев, в кожаном армяке и с
самокруткой в зубах, оказался дамой - правда, очень уж грубого вида. На
вооружении этой освободительной от имущества армии имелось всевозможное
оружие: ржавые сабли, серпы, самострелы и вилы. У атамана же за широким
поясом были заткнуты два большущих кухонных ножа. Для солидности.
- Ни хрена нет, Петрович, - сообщил один из них, самый оборванный, но
в новых сапогах явно не со своего плеча, - разве что колымага из чистого
золота.
- Будем изымать колымагу! - решительно заявил главарь. - Кстати,
позвольте представиться: Соловей Петрович, потомственный лиходей и душегуб,
заступник всех бедных и угнетенных.
- "Все поделить" и "грабь награбленное", - печально констатировала
баронесса. - Ничего нового история изобрести так и не смогла.
Между тем Василий заметил, что предоставленный самому себе Чумичка,
каким-то образом высвободив одну руку и вынув изо рта кляп, пытается делать
какие-то жесты и что-то шептать. Эти колдовские манипуляции вскоре привели к
тому, что в самый разгар политэкономической дискуссии раздался
душераздирающий гром, а с безоблачных небес изверглась громадная молния,
которая тут же испепелила в прах одного из разбойников-экспроприаторов.
Остальные тут же бросились врассыпную и исчезли в густом лесу - кроме
самого Соловья Петровича, которого Дубов схватил в охапку и держал намертво.
А баронесса с Надей тут же кинулись развязывать Чумичку.
- Василий Николаевич, вам помочь? - как ни в чем не бывало спросил
майор.
- Спасибо, Александр Иваныч, сам справлюсь, - ответил Дубов. - А вы
покамест проверьте, все ли приданое на месте.
- Эй вы тут, полегче! - вдруг захорохорился Петрович, оклемавшись от
громового потрясения. - А то я сейчас как свистну...
- Я те свистну! - голосом, не предвещавшим ничего хорошего, произнес
майор Селезень. - Я те щас так свистну, что света белого невзвидишь! - И
вместо собственных пальцев Соловей Петрович ощутил во рту здоровенный
майорский кулак - предмет, мало приспособленный для извлечения свистящих
звуков.
- Я старый больной человек, - заныл Петрович, изымая изо рта нечаянно
выбитый майорским кулаком зуб, - зачем вы со мною так?! Я ведь хотел как
лучше, чтобы всем все поровну...
- А вышло как всегда, - перебил Дубов. - Александр Иваныч, а ну его
к лешему, нам пора ехать.
- И то правда, - согласился майор и, дав Петровичу дружеского пинка,
от которого тот с диким воплем полетел в чащобу, Александр Иваныч двинулся
вослед за Василием к изрядно пограбленной карете.
x x x
Вскоре удалая тройка вновь мчала золотую карету сквозь густые леса.
Колдун Чумичка затянул какую-то заунывную песню, а пассажиры обсуждали
последнее происшествие.
- Кого-то мне этот Соловей Петрович напоминает, - неуверенно
произнесла Надя. - Вот только никак не припомню, кого.
- Всех экстремистов, вместе взятых, - подсказала баронесса.
- Ну, их-то уж своим путем... Что это?
- А что? - насторожился майор. - Опять разбойники?
- Да нет, прислушайтесь, что поет наш Чумичка.
Пассажиры прислушались - и действительно, голос Чумички не очень
музыкально, но старательно выводил песню, слова и мелодия которой показались
им очень знакомыми:
- Вечерний звон, вечерний звон,
Как много дум наводит он...
- Странно, - покачал головой Василий. - Неужели здесь известны наши
песни?
- Да-да, - подхватила Надя, - ведь это же стихи ирландского поэта
первой половины девятнадцатого века Томаса Мура в переводе, кажется, Ивана
Козлова. А вот чья музыка, не припомню.
- Да, но ведь контакты между нашими "параллельными мирами"
прекратились, согласно выводам уважаемой баронессы, где-то в пятнадцатом или
шестнадцатом веке, - заметил детектив. - Откуда же здесь знают песню,
созданную гораздо позже?
- Нет, ну это как раз не удивительно, - заявил Селезень. - Вот ведь
мы же сюда попали, а аферист Каширский так и вообще туда-сюда шастает.
Возможно, и раньше кто-то проникал от нас к ним или наоборот. Например, этот
студент, как его, Толя Шнурков...
- Веревкин, - поправила баронесса.
- Да хоть Бечевкин. Так и "Вечерний звон" сюда попал, да и мало ли что
еще...
"К примеру, пластмассовый крест боярина Андрея", - припомнил Василий,
но вслух об этом говорить не стал.
- А неплохо бы, однако, отобедать, - предложил майор. - Как
говорится, соловья баснями не кормят. А то этот Соловей Петрович нам всю
обедню обгадил.
- А здорово вы его, однако, в лес закинули, - сказал Дубов. - Я бы
эдак не сумел.
- Пустяки, - небрежно махнул Селезень рукавом кафтана. - Просто двое
пернатых в одной берлоге не живут, ха-ха-ха!
- Надо глянуть, вся ли еда на месте, - озабоченно заметила Чаликова.
- Похоже, что эти бедные люди первым делом набросились именно на
провиант...
Но тут Чумичка и сам остановил лошадей, так как слева от дороги на краю
леса показался теремок с узорной надписью над входом - "КОРЧМА".
- Очень кстати! - обрадовался майор.
- Уж слишком кстати, - с подозрением покачал головой Дубов.
Собственно, харчевня представляла собой довольно ветхую избушку с
трубой, из которой валом валил дым. Сие архитектурное сооружение покоилось
на сваях, торчащих из земли.
- Ничего удивительного, местность-то болотистая, - прокомментировал
майор, и путники отважно поднялись по шаткому крылечку. Правда, дверь
оказалась столь низкой, что Дубов едва не стукнулся головой о притолоку.
Внутри общепитовская избушка оказалась весьма обширным помещением,
заставленным аккуратными деревянными столиками и табуретками. Других
посетителей в корчме не было.
- Очень уж тут просторно, - скептически заметила баронесса. - С виду
- ветхая старая избенка, а тут...
- Специфика дизайна, - откликнулась Надя. - Видела я как-то
маленькие "вольксвагенчики" в форме жука - снаружи и смотреть не на что, а
в салон пять человек запросто садятся.
- Не то что мой "Джипик", - тяжело вздохнул Селезень.
Тут из-за стойки появилась барменша, или кабатчица - моложавая
блондинка с густыми черными бровями. Одета она была в цветастый халат с
накинутым поверх фартуком, а на плече у нее сидел сытого вида черный кот,
лениво поглядывающий на гостей зеленым глазом.
- О, кто к нам пожаловал! - тихим страстным голосом с артистическими
придыханиями воскликнула чернобровая шинкарка. - Что будем кушать?
- Обедать, - коротко заказал майор Селезень.
- А, ну ясно, - и с этими словами трактирщица неслышной походкой
удалилась за стойку.
- А что, очень уютный шалманчик, - заметил Дубов. - Удивительно
только, как это он до сих пор не прогорел: уже сколько едем, а никого не
встретили. Разве что Соловья-Разбойника с его камрадами.
- Да уж, начало какое-то не того, - глубокомысленно протянул майор.
- А дальше, чует моя душенька, еще похлеще того будет, - эхом
отозвалась Чаликова.
- Что-то все приуныли, - с деланной бодростью сказала баронесса. -
Ничего, сейчас я вас поразвлеку малость. - И она, лихо задрав верхнюю юбку,
принялась усердно шуровать в многочисленных нижних.
- Во дает! - удивленно и в то же время смущенно пробасил майор
Селезень.
- Ага, нашла! - издала радостный клич баронесса и извлекла из
каких-то только ей ведомых тайников своих одежд некую бумагу, сложенную
трубочкой. - Это документ, - гордо потрясая бумажкой, заявила она, -
который я, так сказать, позаимствовала из хранилища. Точнее, не один
документ, а несколько, связанных между собой общей темой. Датируются девятым
годом правления царя Дормидонта, то есть пятнадцать-шестнадцать лет назад.
Баронесса развернула бумажку и начала деловито зачитывать:
- "По поводу продажи пик, мечей и щитов посланцам князя Григория имею
сообщить: причитающаяся плата была получена сполна и в золотой монете.
Подпись - боярин Куняев".
- Не понял? - подал голос майор.
- Сейчас поймете, - кивнула баронесса и продолжала: - Следующий
документ. "Председатель боярской думы со товарищами обсудил продажу оружия
посланцам князя Григория. И, изрядно поразмыслив, порешил, что старое и
ветхое оружие продавать можно и должно, для пополнения казны". Печати,
подписи - все как положено. Следующий документ: "При самой передаче оружия
я не присутствовал, так как необходимости в том никоей не видел. Как мне
было наказано, деньги получил с посланцев и в казну немедля передал, оставив
себе токмо за труды одну десятую долю. Потому мне не ведомо, каким образом
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг