в яму и принялись закапывать. Участники траурной процессии уныло потянулись
к выходу.
- Ну, я пойду, пожалуй. Если что, вы знаете, где меня искать, -
торопливо проговорила Кьяпсна и засеменила вслед за теми, кто провожал в
последний путь Данилу Ильича - очевидно, надеясь на дармовую поминальную
чарочку в "Веселом покойнике".
А Василий Николаевич, в задумчивости бродя среди могил, размышлял и
анализировал. Правда, с "информацией к размышлениям" у него было совсем не
густо.
- Но это лучше, чем ничего, - бормотал детектив себе под нос, выходя
на одну из кладбищенских аллей. - Кто же из этих пятерых тот "верный
человек", о котором говорил покойный? Или его среди них не было? Начнем с
сотника Левкия. Нет, его сразу можно отбросить. Я же помню, как Данила Ильич
заподозрил и его, и Пульхерию Ивановну, и Фому в связях с заговорщиками. Так
это или нет, покажет следствие, но пока что Левкием можно не заниматься.
Отец Герасим тоже не в счет - он тут дьяконствует, так что на похоронах
присутствовал чисто по служебной необходимости. Наконец, оставшиеся трое -
торговка овощами Марья Ивановна, сосед по месту жительства Свирид
Прокопьевич и поставщик лягушек Матвей Лукьянович. С одной стороны, просто
случайные соседи или, так сказать, коллеги по работе. А с другой стороны,
соседство или связь по торговой части могли возникнуть вследствие близких
отношений. Например, ловец лягушек помог своему другу обустроить лягушачью
лавочку... Да, предполагать можно все, что только угодно, и отработка любой
версии займет как минимум несколько дней... Черт, дождь никак не
унимается... А просто так наобум придти к любому из них и сказать, что я,
мол, такой-то и такой-то, прошу вас как "верного человека Данилы Ильича"
обеспечить надежную связь с Царь-Городом - это, знаете, чревато...
Неожиданно Дубов уткнулся в какую-то белую стену. Подняв взор, он
обнаружил себя возле усыпальницы Загрязевых. Перед входом по-прежнему
красовалась скульптура маэстро Черрителли, а чуть в стороне заброшенно
темнела часовня князей Лихославских.
- Ну вот, занесла меня нечистая, - вздохнул Дубов. - И чего такого
все находят в этом Черрителли? Самое обычное изваяние, каких много.
Детектив обошел вокруг скульптуры и машинально пробежал выбитую на
постаменте надпись: "Дорогому и любимому Мелхиседеку Иоанновичу Загрязеву -
от вдовы, сына и дочери. Ваятель Джузеппе Черрителли".
- Мел-хи-се-деку Иоанновичу, - по слогам прочел Дубов и вдруг с
размаху хлопнул себя по высокому холмсовско-штирлицевскому лбу, как будто
комара пришиб, хотя комары в такую погоду сидели дома и носа на улицу не
казали.
Василий Николаевич резко повернулся и быстрыми шагами двинулся с
кладбища.
x x x
Змей Горыныч с умилением смотрел на опорожненный штоф с самогонкой.
Точнее сказать - правая голова выказала явное удовольствие, средняя
отвернулась, скривившись от отвращения, а левая только обреченно вздохнула.
- Ну не понимаю, как он может пить эту гадость? - пропищала средняя
голова.
- Ужасная дрянь! - согласилась с ней левая. - А главное, он пьет -
а голова потом трещит у всех.
Но правая голова, похоже, не особенно брала в голову недовольство
средней и левой. Она радостно ухмыльнулась и рыгнула оранжевым пламенем.
- Извиняюсь, - пробасила она.
А Баба Яга сидела на пороге в глубокой задумчивости.
- Так выходит, что вас трое в одной шкуре? - не без удивления
произнесла она.
- А то ты не знала? - сварливо пискнула средняя голова.
- Запамятовала я, запамятовала! - поспешно стала оправдываться Яга.
- Память у меня никудышная стала. Все забываю. Вот и заклинания колдовские
напрочь позабыла.
Все три головы посмотрели на нее с явным недоверием. Яга же виновато
улыбнулась:
- У меня совсем из головы вылетело, что правая голова - это воевода
Полкан. Левая - боярин Перемет. А средняя - ее сиятельство княжна Ольга.
Средняя голова вытянула шею и свысока небрежно кивнула. Правая же
хмыкнула:
- Была. Двести летов обратно.
- Полкан! - властно взвизгнула средняя.
- Молчу! Молчу! - ухмыльнулась правая голова.
- А каким заклинанием вас заколдовал князь Григорий? - снова
вклинилась Баба Яга.
- Да нет, - протянула средняя голова, - это не он, вурдалак
окаянный, а один заморский колдун, хорек смердячий. Мы трое тогда в Нижней
горнице собрались. А пес Григорий и говорит с ухмылочкой: "Преврати-ка их,
барон Эдуард Фридрихыч, в гадов. Да навечно, чтобы у них время на искреннее
раскаяние было. Я люблю, когда раскаиваются и сапоги мне целуют. Ох, зело
люблю!"
- А я тогда крикнул ему: "Хрен дождешься, пес безродный!", -
возмущенно пробасила правая. - И нос ему по щекам размазать хотел, да не
успел. Этот клоп чужеземный заклинание сотворил, и мы враз превратились...
Ну да сама видишь, во что.
- А я помню, - вступила в разговор левая голова, - как Григорий
тогда смеялся: "Все-то у тебя, господин барон, черт знает как получается. Но
на этот раз даже презабавно вышло. Три глупца самонадеянных в одной шкуре".
И расхохотался он тогда своим бесовским смехом - до сих пор, как вспомню,
мурашки по спине бегают. По шее то есть. Да еще добавил отсмеявшись: "И
заклинание поставь посильней, чтобы это уродище о трех головах и одной
заднице не могло мне вреда какого принести".
- Да, - задумчиво продолжила средняя голова, - вот и пришлось нам в
лесу укрываться. Люди от нас убегали, как зайцы. Ну да и немудрено при таком
гнусном обличии. Славные витязи головы нам порубать прицеливались, так от
них нам самим скрываться приходилось. Ну а потом ты тут, Ягоровна,
поселилась, когда тебя Григорий из замка своего вышвырнул.
- Князь Григорий, - осторожно начала Яга, - мой благодетель и...
- Да брось ты! - ухмыльнулась правая голова, - он только себе
благодетель.
- Ты, Ягоровна, головой-то пошевели, - язвительно пискнула средняя,
- это пока ты в Царь-Городе воду мутила в его пользу, так ты ему нужна
была. А как тебе хвост там прижали да к нему ты прибежала, так он тебя одной
рукой погладил, а другой за шиворот - и в лес зашвырнул.
- Использовал он тебя, Ягоровна, - вступила левая голова. - А ты
говоришь - благодетель!
- Ладно, ладно, - стушевалась Яга, - Вы мне лучше про заклинание-то
расскажите - нельзя ли его снять каким-либо образом?
- Да мы ж с тобой, Ягоровна, об том много раз толковали, - с
удивлением покосились на нее все три головы.
- Странная ты стала, Ягоровна, после возвращения из Царь-Города, -
пискнула средняя голова.
- Может, сидение в остроге тебе на голову подействовало? -
сочувственно вопросила левая.
- А как ты оттуда убегла? - вклинилась правая.
- Как, как? - надулась Яга. - Знамо как: заклинание сотворила и
сбежала. - И она поспешно поднялась на ноги и пошла в избу: - Заболталась
я тут с вами, пора обед готовить!
И дверь за ней закрылась с занудным скрипом. Горыныч посидел в
некотором недоумении, поводя головами.
- Это ты ее обидел, Перемет, - напустилась средняя голова на левую,
- на полоумство ей намекаючи.
- А ты сама, княжна, - пробасила правая, - ласковостью не блещешь.
- Полкан! - пискнула средняя.
- Да ладно. Молчу, - насупилась правая. - Токмо странно мне. Сначала
говорила - все заклинания запамятовала. А потом из острога с помощью
заклинания же и убегла.
- А я спать хочу, - заявила средняя. - Это от твоей самогонки все,
Полкан.
- Да, действительно, - примирительно сказала левая, - подремлем-ка
часок-другой под дубочками.
И чудище, грузно покачиваясь, побрело от избушки. А вскоре из-под дубов
донеслось громовое похрапывание. Самогон был, видать, что надо.
x x x
Василий Дубов размашисто шагал по мангазейским улицам в сторону
постоялого двора. Он еще не представлял подробностей того, как будет
действовать дальше, но одно знал твердо - действовать нужно скоро и споро.
- Только бы скоморохи оказались на месте! - твердил детектив, будто
заклинание. Их помощь теперь нужна была Василию как никогда.
По счастью, Антип и Мисаил оказались на месте. Правда, они собирались
куда-то уходить, но Василий твердо заявил:
- Складывайте вещи и приведите свою повозку в полную готовность. До
утра нам придется отъехать в Царь-Город.
- Что за спешка, - недовольно проворчал Антип.
- А как же свадьба?! - воскликнул Мисаил.
- Какая еще свадьба? - удивился Дубов.
- Какая, какая... Пульхерии Ивановны и Фомы!
- Свадьбы не будет! - решительно заявил детектив. - А если и будет,
то тихая и благопристойная, без гулянок на Ходынской пустоши и прочих
излишеств. - И, немного успокоившись, добавил: - А нам перед отъездом
предстоят важные дела. Так что покамест я лягу спать, а к вечеру меня
разбудите.
- Как скажешь, Савватей Пахомыч, - разочарованно откликнулись
скоморохи.
Дубов же, скинув башмаки и колпак, лег на кровать и укрылся цветастым
лоскутным одеялом. Однако сон не шел - и детектив размышлял о своем:
"А все-таки, откуда им стало известно про Дубова? Каширский? Едва ли.
Будь он теперь в Мангазее, то разделался бы со мной без особых сложностей.
Остается одно - Анисим подслушал наш разговор в лавке с Данилой Ильичем.
Ведь я же имел неосторожность назвать свое подлинное имя. А уж содержание
разговора не оставляло никаких сомнений в том, что обоих собеседников надо
убрать как можно скорее. С Данилой именно так и поступили, а вот с Дубовым
им пришлось повозиться... - Василий перевернулся на другой бок. - А
все-таки они, похоже, приняли меня за важную особу, не уступающую по
значению воеводе Афанасию. Одного не пойму - откуда здесь взялся мой
портрет? Можно было бы предположить, что это нечто вроде фоторобота,
составленного со слов тех, кто меня видел в прошлый приезд. Но что-то не
похоже..."
Мысли детектива стали путаться, и он провалился в глубокий сон.
x x x
Серапионыч неспеша брел в сторону терема Рыжего, с интересом
разглядывая дома, палисадники и людей на царь-городских улицах. Вдруг доктор
явственно услышал, как его окликнули по имени. Вернее, по отчеству. Доктор
обернулся и увидел крытый черный экипаж, запряженный парой лошадок. Из
зарешеченного окошка ему махал глава сыскного приказа.
- А, Пал Палыч, - обрадовался Серапионыч, - всегда рад вас видеть.
Экипаж остановился.
- Как хорошо, что я вас встретил, Серапионыч, - оживленно заговорил
Пал Палыч. - Похоже, мы взяли след того негодяя, который нападал на князя
Владимира и боярина Андрея. Сейчас едем его брать. Хотите посмотреть?
- Отчего же нет? - Доктор поправил на носу пенсне. - С превеликим
удовольствием.
- Тогда поедемте вместе, - предложил Пал Палыч и распахнул дверь.
Серапионыч осторожно влез в экипаж. Там, кроме Пал Палыча, сидели еще
несколько стрельцов сыскного приказа.
Экипаж стронулся с места.
- Коробейник, продавший некоему прихрамывающему человеку три куска
мыла, опознал его на улице, и выяснить, где он скрывается, было делом
считанных часов, - сообщил Пал Палыч.
- И где же? - полюбопытствовал доктор.
- Вы не поверите - в нашей городской канализации! И, что весьма
удивительно, их там несколько, не меньше троих.
- Очень оригинально, - протянул Серапионыч. - Мыло, кровь на кресте,
канализация...
- О чем это вы? - не понял Пал Палыч.
- Да так, свои мысли, - неопределенно ответил доктор.
- В общем, мы перекрыли канализацию в обоих концах Ново-Cпасской
улицы, - продолжал глава приказа, - а крышку заперли на замок. Так что
возьмем их прямо в логове.
За этими разговорами группа захвата доехала до Ново-Cпасской улицы, где
собрался, кажется, чуть ли не весь царь-городский сыскной приказ. Несколько
стрельцов, вооруженных пиками и секирами, стояли в непосредственной близости
от люка. Поодаль толпились многочисленные зеваки.
- Ну все, можем начинать, - сказал Пал Палыч, неспешно вылезая из
экипажа. Один из стрельцов, гремя ключами, открыл замок, двое других
сдвинули канализационный люк с места.
Пал Палыч наклонился над зияющим отверстием и громко крикнул:
- Вы окружены, сопротивление бесполезно! Выходи по одному, и без
глупостей!
Из недр канализации заслышались какие-то неясные звуки, и минуту спустя
из отверстия начал появляться перепачканный землей деревянный ящик,
оказавшийся гробом. Следом за ним оттуда же вылезли два человека, одетые в
лохмотья, от которых разило нечистотами. Оба щурили глаза и что-то бормотали
себе под нос. Стрельцы тут же связали им руки и повели в экипаж.
Тем временем с гроба сняли крышку, и под нею оказался уже несколько
подпорченный труп некоего богато одетого человека.
- Князь Владимир! - узнал покойника Пал Палыч. - Черт побери, зачем
он им понадобился?!
- Вообще-то я догадываюсь, зачем, - пробормотал Серапионыч, - но это
долго объяснять.
Глава сыскного приказа вновь склонился над люком и крикнул:
- А теперь - хромой!
Из отверстия вылез высокий мрачный тип в дырявой шинели, висевшей на
нем, как на вешалке. Он озирался кругом и тоже что-то бормотал.
Стрельцы подвели к Пал Палычу молодого парня в расшитой тесемками синей
рубахе.
- Значит, вы и будете тот самый коробейник Петрушка? - спросил Пал
Палыч.
- Он самый и есть, - весело тряхнул парень копной черных кудрей.
- Посмотрите внимательно, узнаете ли вы этого, гм, человека?
- А и смотреть нечего, - Петрушка блеснул белозубой улыбкой, - он же
и есть тот господин, что купил у меня три куска мыла!
Неожиданно "господин" зарычал, будто дикий зверь, и, отринув от себя
двоих дюжих стрельцов, вынул что-то из кармана шинели. Не успели охранники
схватиться за свои секиры, как он бросился к Петрушке и попытался это что-то
засунуть ему в рот. Но, к счастью, неудачно - стрельцы набросились на него
сзади и скрутили руки. На мостовую упал брусок мыла.
- А вот и третий, - удовлетворенно сказал Пал Палыч, поднимая мыло.
- Увозите их поскорее в сыскной приказ и проведите дознание по всем
правилам, - отдал он распоряжение своим подчиненным. - Ах да, еще не
забудьте убрать перекрытия в канализации.
- Все Рыжий виноват со своим дерьмопроводом, - донеслись до
Серапионыча слова одного из зевак в толпе. - Раньше никаких притонов под
землей не бывало...
Серапионыч смотрел, как хромого уводят в черный экипаж. Он тоже опознал
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг