- Ах, если бы я мог последовать вашему рецепту! - воскликнул политик.
- Знаете, ощущение совсем дурацкое. Будто вышел из дома и чувствуешь, что
забыл что-то важное. Вроде все на месте - и ключи, и кошелек, и портфель, а
чего-то не хватает.
- Ну и как?
- В конце концов вспоминаешь, но уже так далеко от дома, что
возвращаться нет смысла.
- Так, может, вы просто что-то забыли взять в дорогу? - предположил
доктор. - Ну там мыло, или зубную щетку...
- Вы все шутите, - покачал головой Гераклов, - а дело может
оказаться куда серьезней.
- Нет-нет, я просто искренне хочу вам помочь. Вы считаете, что на яхте
что-то не так. А по-моему, наоборот - все идет замечательно. Если, конечно,
не считать борща по-флотски в интерпретации вашего друга Петровича.
- Вот-вот! - радостно подхватил Гераклов. - Вы сказали то, что у
меня вертелось на языке: все идет слишком уж гладко, без сбоев и накладок. И
вот это как раз вызывает опасения.
- Ну, Константин Филиппович, на вас не угодишь, - хмыкнул Серапионыч.
- Нет-нет, когда все слишком хорошо - это не к добру! - в азарте
воскликнул Гераклов. - Попомните мои слова - настоящие неприятности еще
впереди.
- Ну, когда они явятся, тогда и будем думать, - беспечно ответил
доктор.
- А я все-таки разберусь, в чем тут подвох! - громогласно заявил
Гераклов.
- Ну, бог вам в помощь, - улыбнулся Серапионыч.
x x x
Когда наступил вечер (то есть вечер по июльским понятиям - было еще
совсем светло), "Инесса" бросила якорь вблизи поросшего густым лесом берега.
Пассажиры и экипаж, за исключением Андрюши Отрадина, копавшегося у себя в
радиорубке, вышли на палубу полюбоваться, как солнце, цепляясь за верхушки
дремучих старых елей, удаляется на ночной покой.
- Неповторимая картина! - мечтательно говорил адмирал Рябинин банкиру
Грымзину и доктору Cерапионычу. - Сколько плаваю, но ничего лучше заката
над морем не видал! Эх, будь я художником...
- Да, - вздохнул Серапионыч. - Как раз окна нашего морга выходят на
запад, и когда вечерние лучи озаряют лики покойников - это просто
неизъяснимо. Эх, будь я поэтом...
- A как блестят и переливаются на солнышке золотые монеты у меня в
банке! - воскликнул Грымзин. - Нет, чтобы это передать, нужно быть и
художником, и поэтом, и композитором...
Прислушивавшийся к их содержательной беседе штурман Лукич тоже открыл
рот, чтобы что-то сказать по этому поводу, но передумал.
А когда солнце исчезло из виду, Гераклов с Егором зашли в радиорубку,
где Oтрадин настраивал приемное устройство. Из динамика звучал голос
постоянного ведущего коммерческой станции "Икс-игрек-зет плюс" Яши Кулькова:
- Ваши приемники стоят на волне нашей радиостанции. У нас тоже,
ха-ха-ха, стоит. Слушайте сюда, и я научу вас любить, и вы будете делать это
регулярно. A пока предлагаю вечерние новости. Ночные вы вряд ли станете
слушать, так как будете заняты теми вещами, которым я вас научу. Ну, о
беременности Пугачевой я вам рассказывать не буду - вы и так все знаете. A
вот новость более к нам близкая. Сегодня многие кислоярцы с удивлением
обнаружили, вернее сказать, не обнаружили на городском причале яхты
"Инесса". По имеющимся сведениям, она отплыла вниз по Кислоярке. Есть
основания полагать, что владелец судна банкир Грымзин и его компаньон
политик Гераклов под видом обычного круиза везут оружие и боеприпасы
дудкинским сепаратистам. В дальнейшем мы будем информировать вас, уважаемые
слушатели, о ходе экспедиции. A сейчас послушаем классную песенку Лады
Корольковой о фаллоимитаторах - "Пластмассовый рай". Ну, поехали...
Поморщившись, Отрадин выключил приемник.
- Что это значит? - воскликнул Гераклов. - Откуда им известно?..
- A вы что, и вправду везете оружие? - удивился Oтрадин.
- Какое еще оружие! Но остальное-то все правда. И как они там еще
сказали - будем информировать?
- Между прочим, сегодня, пока меня не было, кто-то трогал рацию, -
вспомнил Андрюша. - Она стояла на приеме, а когда я вернулся - на
передаче.
- Что-что?! - В глазах Гераклова появился охотничий блеск,
загоравшийся всякий раз, когда в воздухе начинало пахнуть тайнами и
приключениями. - Как вы полагаете, кто бы это мог быть?
- Ясно, что не Степановна, - тут же сказал радист. - Я как раз был у
нее в машинном отделении. Это такая женщина...
- И не Петрович... то есть наш повар, - подумав, сказал Егор. - Мы с
ним все время были на кухне.
- Кто же тогда? - вслух размышлял Гераклов. - Адмирал? Или штурман?
Или доктор? Но зачем, зачем? - Политик резко встал со стула. - Решено -
ночью я устрою здесь засаду!
x x x
Наступила тихая летняя ночь. "Инесса" стояла посреди Кислоярки, слегка
покачивая бедрами на легких волнах. Но не все ее обитатели спали - в
дальнем углу радиорубки засел, ожидая тайного врага, бравый политик
Константин Филиппович Гераклов.
- Ну, голубчик, все, теперь ты от меня не уйдешь! - бормотал
Гераклов. - Выведу тебя, злодея, на чистую воду!
Однако минуты шли за минутами, часы за часами, но никто не появлялся. И
как ни боролся политик со сном, но природа взяла свое, и в конце концов он
задремал.
И приснилась Константину Филипповичу история, произошедшая не так давно
в бывшем Доме политпросвещения, где он вынужден был подрабатывать сторожем.
COH ГЕРАКЛОВА
В ночь на пятое марта, когда луна скрылась в мрачных тучах, Гераклов
заступил на пост по охране вверенного ему здания. Он устроился за небольшой
конторкой в просторном холле первого этажа. Ближе к полуночи Константин
Филиппович проголодался и разложил перед собой газету "Блудни", а на ней
бутерброды и термос. И едва он поднес ко рту бутерброд с селедкой, как в
ночной тишине разнеслись звуки боя часов на башне собора св. Кришны. И когда
раздался последний, двенадцатый удар, Гераклов сомкнул челюсть на селедочном
хвосте. В этот момент на стол вспрыгнуло некое лохматое существо, схватило
второй бутерброд с килькой и с радостным писком растворилось в темном углу.
Сначала политик подумал, что это была просто крыса. Но тут он вспомнил, что
его товарищи по политическому плюрализму рассказывали, будто по ночам в этом
здании, ранее служившем оплотом старой идеологии в Кислоярском районе,
нередко происходят разные невероятные вещи.
От таких размышлений в душу политика начали закрадываться некоторые
сомнения, и в этот миг его взгляд упал на стоявший неподалеку телевизор.
Прямо на глазах Гераклова он вытягивался, обретая очертания гроба. "Ох, как
все это не к добру!", подумал Константин Филиппович. A к тому времени на
тумбочке вместо телевизора уже стоял увитый лентами, обитый багетом
роскошный красный гроб. Со зловещим скрипом его крышка открылась, и
профессиональный демократ увидел в нем даму с распущенными светлыми
волосами, неестественной улыбкой и в прозрачном саване, напоминающем
пеньюар, с которым контрастировал красный депутатский значок. Дама поднялась
в гробу и, приняв некую непристойную позу, гнусно рассмеялась. Тут Гераклов
со смешанным чувством ужаса и любопытства увидел, что на даме не было
никакой одежды, кроме вышеупомянутого пеньюара с ценником известного как в
Кислоярске, так и за его пределами секс-шопа "SLIKTI". Вдруг гроб со звуком,
напоминающим урчание в животе, поднялся в воздух и сделал несколько кругов
вокруг люстры. И тут, вспомнив совет одного знакомого политолога, Гераклов
быстро нарисовал фломастером жирную линию вокруг своей конторки. Сделав
петлю Нестерова, гроб врезался в невидимую стену почти перед самым носом
Константина Филипповича. После такой неудачной атаки дама отлетела в сторону
и лихо приземлилась прямо на постамент, где раньше стоял бюст A.М.
Коллонтай. Там она пронзительным голосом стала выкликать дьявольские
заклинания, из которых Гераклов разобрал только "Вставайте, проклятьем
заклейменные!" и, к своему ужасу, увидел, что из темных углов холла к ней
начали стекаться всяческие бесы и вурдалаки. Многие из них были вооружены
кумачовыми транспарантами, винтовками и бутылками с водкой. Возглавляющий
эту армию элегантный бес с вьющимися седыми волосами, протирая уголком
красного знамени очки, приятным низким голосом обратился к гроболетчице:
- Ну что, Татьяна Аркадьевна, опять не можете справиться с каким-то
прислужником капитала?
Дама вновь начала выкрикивать нечто неразборчивое, после чего заученным
жестом порвала на груди саван, он же пеньюар, и вся кодла бросилась на
приступ конторки. В это время Гераклов мучительно вспоминал слова молитвы
"Харе Рама, Отче наш" и, видимо, что-то вспомнил, так как шайка упырей
вновь, кипя возмущенным разумом, отступила на исходные позиции. И тут седой
бес опять обратился к пилотке гроба:
- A не пустить ли нам в ход тяжелую артиллерию, товарищ? - При этом
он громогласно высморкался в подол ее савана.
Дама в гробу окончательно порвала на себе саван, затопала ногами,
плюнула на рога элегантному бесу и нечеловеческим голосом закричала:
- Введите Петровича!!!
И тут все стихло, и в тишине раздался вой милицейской сирены. Тяжелые
шаги сотрясли все здание. От сильного удара сорвались с петель двери, и в
холл вошел огромный монстр в скромном сером костюме и с портфелем.
- Ничего не вижу! - загромыхал он страшным голосом. - Подымите мне
веки!
К нему тут же подскочили несколько мелких услужливых бесов и бестолково
стали тыкать древками знамен ему в глаза.
- Отойдите, товарищи, я сам, - попросил монстр, и со звуком сливаемой
в унитазе воды раскрылись его пылающие революционным огнем глаза. Устремив
испачканный чернилами палец в Гераклова, монстр с радостью садиста объявил:
- Вот он, прислужник кислоярских капиталистов! Сейчас мы его повесим на
одном суку с...
Фраза повисла в воздухе, так как в этот момент на шпиле собора св.
Кришны закукарекал петушок, и нечисть бросилась врассыпную, роняя на ходу
знамена и ржавые трехлинейки. Гроб закружился по фойе, на ходу обратно
превращаясь в телевизор. Со стуком опустившись на свое место и, видимо,
самопроизвольно включившись, он произнес голосом диктора Останкинского
телевидения:
- С добрым утром, товарищи!..
x x x
И в этот момент Гераклов очнулся от резких звуков - кто-то в темноте
пытался работать с рацией. Приняв позу пантеры перед прыжком на добычу,
Гераклов затаился в углу...
x x x
В эту дивную ночь не спали еще как минимум двое. Радист Отрадин и
мотористка Степановна, уютно устроившись на капитанском мостике, любовались
луной и звездами. Пьянила и симфония звуков, доносившихся с обоих берегов
Кислоярки. В мелодичное кваканье лягушек искусно вплетались завывания волков
с одного берега и медвежий рев с другого. Изредка подпускал трели и незримый
оку соловей.
- Ах, я просто балдею! - нежно прошептала Степановна. - Андрюша,
поцелуйте меня!
- Любимая! - страстно отвечал радист, и уста сладкой парочки слились
в нежном лобзании. - Нет, дорогая Степановна, в такую ночь без поэзии никак
нельзя! - Отрадин вскочил на ноги и, едва не свалившись с мостика,
продекламировал:
- Отзвук голосов плывет
По забывшейся реке.
Запах трав, как мысли вслух,
Носится невдалеке.
Безутешный соловей
Заливается в бреду.
Смертной мукою и я
Постепенно изойду.
- Ах! - простонала Степановна. - Это тоже Шекспир в переводе
Покровского?
- Да нет, Шелли в переводе Пастернака, - ответил Oтрадин. - Слышите,
что там за шум?
- Где? - очнулась от страстной неги Степановна.
- Кажется, в радиорубке, - прислушавшись, определил Андрюша. - Бежим
скорее!
x x x
После долгих попыток злоумышленник наконец-то настроился на нужную
волну:
- Алло, вы меня слышите? Это с яхты "Инесса". Да нет, громче не могу,
а то меня застукают. Принимайте сообщение. Один день пути прошел успешно.
Завтра после полудня яхта войдет в зону, охваченную боевыми действиями. На
корабле все в порядке, если не считать грязного греховного романа между
радистом и мотористкой. Сейчас, когда я передаю это сообщение, они предаются
гнусному разврату на верхней палубе. Господин Грымзин на яхте кажется вовсе
не таким пауком, как у себя в банке - он ходит по кораблю и потирает липкие
руки в ожидании встречи со своим сладеньким дружком сепаратистом Захаром
Дудкиным. Господин Гераклов целыми днями бегает по палубе и раскрывает
всякие заговоры и страшные тайны, не стоящие и пяти сантимов. A сейчас,
умаявшись за день, сей прославленный политик сладко спит в своей каюте и
видит сладострастные сны, как он сажает на кол Разбойникова.
- Ошибаешься, мерзавец, я здесь! - не выдержал Гераклов и набросился
на незнакомца. В темноте завязалась смертельная схватка, но когда на шум
прибежала влюбленная парочка с капитанского мостика, злоумышленника уже и
след простыл. Отрадин включил лампу и увидел сидевшего на полу Гераклова.
- Что случилось, Константин Филиппович? - забеспокоилась Степановна.
- Он ушел, - торжественно сообщил политик. - Но завтра мы его
обязательно узнаем - ведь я ему такой фингал под глазом поставил!..
ДЕНЬ ВТОРОЙ - ВТОРНИК
Утром, едва адмирал скомандовал "Отдать концы!" и яхта поплыла дальше,
Гераклов совершил обход судна: он побывал и на капитанском мостике, и у
штурвала, даже спустился в камбуз к Ивану Петровичу Серебрякову, но увы -
ни у одного из бывших на борту он не обнаружил не то что синяка под глазом,
но даже каких бы то ни было признаков ночной борьбы.
Однако эта загадка вскоре разрешилась как бы сама собой. Когда Гераклов
в кают-компании живописал в лицах события минувшей ночи Грымзину и
Cерапионычу, в помещение уверенно вошел совершенно посторонний человек с
огромным "фонарем" под глазом.
- Добрый денек, господа! - развязно поздоровался он. - A вот и я,
прошу любить и жаловать.
- Что это значит?! - гневно вскочил из кресла банкир Грымзин. - Как
вы сюда попали, господин Ибикусов?
Репортер Ибикусов (а это был, разумеется, именно он) уселся в кресло
Грымзина и нахально положил ноги на стол:
- Я спрятался в куче угля. Долг журналиста - всегда находиться в куче
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг