состояла с Петровичем, так сказать, в любовной связи.
- Ну что ж, поимеем это в виду. Спасибо за информацию, Миша, уверен,
что ваши сведения мне помогут.
- В чем?
- Пока еще не знаю. Но в чем-то очень важном.
x x x
Как это нередко случалось с Василием, он засиделся у себя в конторе
допоздна, а едва собрался отправляться домой - то есть в особняк вдовы
Софьи Ивановны Лавантус, где с недавних пор снимал верхний этаж - как
зазвонил телефон. Детектив нехотя снял трубку:
- Дубов у аппарата.
- Василий Николаич? - раздался в трубке хорошо знакомый сыщику голос
доктора Владлена Cерапионыча. - Не хотите подъехать ко мне в морг?
- Зачем? - удивился Дубов.
- O, ну ко мне тут одну прелестнейшую покойницу привезли. Вернее,
подкинули прямо под дверь. И знаете, кто она? Сама госпожа Глухарева.
- Кто-кто? - не расслышал детектив. - Что за госпожа Лопарева?
- Да нет, не Лопарева, а Глухарева, - поправил доктор. Знаете, птичка
такая есть - глухарь. В лесу живет.
- Ах, Глухарева! - сообразил Василий. - Это случайно не Анна
Сергеевна, которая пресс-секретарь нашего президента?
- Она самая, - вздохнул Cерапионыч. - Я уж собирался сообщать в
милицию, а потом подумал - позвоню-ка сначала вам. Очень уж покойница
хороша...
- Выезжаю сию же минуту! - деловито сказал Дубов.
x x x
"Птица такая - глухарь, - думал Василий, на предельно допустимой
скорости гоня свой синий "Москвич" по сонным улицам Кислоярска. - Глухарь,
а также тетерев, фазан, куропатка, вальдшнеп... Погодите-погодите: покойная
Анна Сергеевна Глухарева и мифическая A.C. Куропаткина из сто двадцать
второго абонентного ящика - нет ли тут какой связи?.."
Однако додумать эту мысль Василий не успел, так как добрался до
мрачного здания городского морга, которым заведовал его приятель доктор
Cерапионыч, с радостным возбуждением поджидавший его прямо на
полуобвалившихся ступеньках морговского крылечка.
- A покойница-то ожила, - не то с радостью, не то с сожалением
сообщил доктор детективу. - Я уже собрался приступать к вскрытию, как
почувствовал, что она еще дышит. Сначала сделал искусственное дыхание, но
это ее в сознание не привело. Тогда я решился применить радикальное средство
- понюхать жидкости из своей скляночки. Думаю - либо совсем помрет, либо
оживет. И знаете, ожила!
За столь милыми разговорами они вошли в Святая Святых серапионычева
хозяйства, где на разделочном столе лежала мнимая покойница -
пресс-секретарь президента Республики Анна Сергеевна Глухарева, яркая
блондинка в изодранном платье, из-под которого проглядывало черное белье.
- Ну, Анна Сергеевна, что стряслось? - ласково спросил Дубов,
подсаживаясь рядом. - Я хотел бы немного поговорить с вами до милиции.
Собравшись с силами, Анна Сергеевна полушепотом сказала:
- Пожалуйста, не сообщайте в милицию.
- Ну, как хотите, - не особенно удивился Дубов, - но хотя бы со мной
попытайтесь быть совершенно откровенны.
- Хорошо, я вам откроюсь, - прошептала Глухарева. - Они меня
повесили, а потом изнасиловали...
- Кто - они? - перебил Василий. Увидев, что Анна Сергеевна вся
дрожит, он снял с себя пиджак и накинул на нее.
- Благодарю вас... Это был Железякин и с ним еще какие-то головорезы.
- Тот самый Железякин?! - чуть не вскочил Дубов. Удивление детектива
было вполне понятно и объяснимо - Феликс Эдуардович Железякин в советские
времена возглавлял Кислоярское районное отделение КГБ, а затем, если верить
слухам, "приватизировал" часть секретных документов этой организации и
шантажировал ими кислоярцев, имевших несчастье когда-то сотрудничать с
тайными службами. Официально же Феликс сделался бизнесменом и совладельцем
ряда предприятий общепита, в том числе и небезызвестного ресторана "Три яйца
всмятку".
- Да, тот самый Железякин, - прикрыв глаза, произнесла Анна
Сергеевна. - Он явился ко мне домой и велел ехать с ним.
- И вы так легко согласились?
- A что оставалось делать? Мне приходится не только ездить с ним, но и
выполнять разные поручения. И даже делить с ним ложе... Ах, как это мерзко!
- В глазках Анны Сергеевны загорелся романтический огонек.
- O причинах вашей зависимости от Железякина я спрашивать не стану, -
деликатно сказал Василий. - Сейчас меня интересуют самые последние события.
Итак, Железякин заставил вас сесть к нему в машину?
- Да. Но прежде чем мы поехали, он завязал мне глаза, и с того момента
я уже ничего не видела.
- Действительно, труп был с завязанными глазами, - подтвердил
Серапионыч и протянул Василию кусок материи.
- Брезент, - определил сыщик. - A вот и метка... о, да это же
эмблема Кислоярского Сбербанка! Уж не из того ли самого мешка, что был
похищен в сберкассе? И если это та же шайка, то вы, Анна Сергеевна, еще
хорошо отделались.
Доктор осторожно кашлянул:
- Василий Николаич, я тут подумал - может быть, это вам пригодится.
Если бы Железякин куда-то увез Анну Сергеевну с намерением лишить жизни, то
не стал бы завязывать глаза. Значит, решение повесить ее, а потом
изнасиловать пришло уже там, на месте...
- Да, спасибо, - кивнул Дубов. - Это очень дельное замечание. Так
вам, значит, завязали глаза, и вы поехали?
- Поехали, - через силу продолжала Глухарева, - но по дороге в
машину подсели еще несколько человек.
- Сколько и что за люди?
- Н-не знаю. Кажется, их было трое. Двое мужчин и одна женщина.
"Уж не участница ли нападения на сберкассу?", смекнул Дубов. A вслух
спросил:
- Может быть, их голоса были вам знакомы? Например, голос женщины?
Анна Сергеевна на минутку задумалась:
- Знаете, кажется, я даже не слышала ее голоса. Но и в машине, и... и
потом все время ощущала запах дешевой косметики.
- Похоже, мы вышли на след опасной банды, - радостно потер руки
Василий. - Скорее бы разделаться с тем делом и заняться этим.
- C каким тем делом? - поинтересовался Серапионыч.
- A, пустяки, - уклонился от прямого ответа Дубов. - Егор Трофимыч
тут подкинул одно деликатное заданьице... Ну хорошо, не будем отвлекаться.
Значит, Железякин и те трое над вами надругались, а потом повесили...
- Нет-нет, сначала повесили, а потом надругались, - поправила Анна
Сергеевна, и ее лицо расплылось в мечтательной улыбке.
- И где это произошло?
- В каком-то затхлом помещении. Помню, там очень неприятно пахло
бензином и, по-моему, машинным маслом.
- И как вы думаете, это происходило в Кислоярске или где-то за
городом? - продолжал расспрашивать Василий.
- Трудно сказать, - после долгого молчания проговорила Анна
Сергеевна. - Но ехали мы довольно долго.
- И как ехали? В смысле, ровная была дорога, или вас все время бросало
из стороны в сторону?
- Знаете, сначала ехали очень плавно, потом началась тряска, потом
опять ровно, потом еще немного как по колдобинам, а уж потом меня вытащили
из машины и повели в то мерзкое помещение. - Анна Сергеевна в изнеможении
откинулась на койку.
- Анна Сергеевна, если вам трудно говорить, то закончим нашу беседу в
другой раз, - поспешно предложил Дубов.
- Нет-нет. - Глухарева приподнялась. - Мне уже лучше. И я все
расскажу вам! Только прошу вас, пусть все это останется между нами. И вас,
доктор, тоже прошу...
- Как вам будет угодно. Анна Сергеевна, а известно ли вам, за что они
решили вас убить?
Еще немного помолчав, Глухарева ответила:
- Знаете, всему своя мера. Да, я оказывала Феликсу услуги, и отнюдь не
мелкие, но когда он зашел уж слишком далеко... - Анна Сергеевна замолкла.
- Насколько далеко? - заинтересовался не только Василий, но даже и
доктор Серапионыч.
- Он потребовал, чтобы я... Нет, не спрашивайте! Я решительно
отказалась. И тогда он пригрозил, что это плохо кончится. И так оно и
кончилось.
- Пока еще ничего не кончилось, - покачал головой Дубов. - На
свободе четыре опасных преступника, на совести которых, кроме покушения на
ваше убийство, еще и нападение на сберкассу. Так что расследование только
начинается. Вы слышали, о чем они разговаривали?
- В машине они почти все время молчали, а в том страшном помещении
говорили и вовсе что-то непонятное. Вы понимаете, в каком я была...
- Но хоть что-то вы слышали? Постарайтесь вспомнить, это очень важно.
Анна Сергеевна напрягла память:
- Знаете, я была в каком-то полубессознательном состоянии и сейчас
даже сама не уверена, говорили ли они то, что я запомнила. Один из них вроде
бы сказал, что всегда завидовал Ильичу и мечтал издавать "Искру" в Цюрихе, и
теперь как никогда близок к осуществлению своей мечты. A потом другой
сказал: "Надо ее убить, так как она слишком много слышала". Феликс ответил:
"Не надо, она и без того повязана крепко, нас не выдаст". Тот, другой,
настаивал, что надо повесить, а потом изнасиловать. Тогда они постановили
решить вопрос голосованием, и, как я поняла, двое были за, а один - против.
- Погодите-погодите, - перебил ее Василий. - Но ведь их же было
четверо!
- Видимо, четвертый воздержался, - предположил Серапионыч.
- A что было потом - не помню, - закончила свой жуткий рассказ Анна
Сергеевна. - Очнулась только здесь.
- Да, странная история, - поставил диагноз Василий. - Анна
Сергеевна, тут вам долго оставаться никак нельзя. Если вы можете встать, то
я отвезу вас домой.
- Да, пожалуйста... - Анна Сергеевна с трудом поднялась со стола и,
заботливо поддерживаемая доктором и детективом, побрела к выходу из морга.
x x x
O том, каким образом Анна Сергеевна попала в зависимость от Железякина
и ему подобных, Дубов узнал позднее. Это произошло еще в студенческие годы,
когда комсорг факультета застал ее за чтением запрещенных в то время трудов
французского философа маркиза де Сада. Анне грозило исключение из комсомола,
ДОCААФа, ОСВОДа и из института, более того, комсомольские вожаки грозились
ославить ее как махровую антисоветчицу и извращенку. И тогда в жизни
Глухаревой появился некий вежливый человек, обещавший избавить ее от
неприятностей, но просивший за это некоторых услуг определенного свойства.
Обычная в те годы история, но на дальнейшую судьбу Анны Сергеевны она
положила столь тяжелый отпечаток, что вся ее жизнь пошла наперекосяк, хотя
внешне она казалась счастливой и преуспевающей дамой.
x x x
Несмотря на беспокойную ночь, утром Дубов встал рано и вместо своей
конторы отправился прямо в читальный зал городской библиотеки, где попросил
подшивку "Панорамы" за последние несколько месяцев. Вспомнив, что господин
Разбойников особо штудирует пятничные номера, Василий открыл газету за
минувшую пятницу. Там ему сразу бросился в глаза очерк Инессы Харламушкиной
"Крах антинародного режима", и детектив начал его пристально изучать. И
первое, что его удивило и даже слегка задело - так это невнятность
изложения и полное отсутствие смысла. Очерк начинался так:
"Дорогой читатель! Как говорил Иван Петрович Павлов, чтобы съесть
собаку, я обязательно должен крепко обнять тебя и ответить на вопрос -
люблю ли я животный мир по-прежнему? Все это, конечно, верно и бесспорно -
ни один ученый, даже сам Дмитрий Иваныч Менделеев, еще не опроверг этих
теорий крепче любого другого деятеля науки, и стремился сделать научные
знания сильнее".
Поскольку и дальнейшие фразы не содержали ничего более-менее
осмысленного, то Василий пришел к выводу, что это шифрограмма. Сначала он
принялся читать первые буквы каждого слова, потом - последние, но смысла не
прибавилось. Тогда он стал читать каждое второе слово, каждое третье, каждое
четвертое и наконец - каждое пятое. И лишь тогда появился какой-то смысл.
Первый абзац зазвучал так:
"Дорогой Петрович, я люблю тебя по-прежнему и даже еще крепче и
сильнее".
Овладев ключом, Василий быстро расшифровал всю статью, но кроме
любовных излияний и сладостных воспоминаний о прежнем счастье она ничего не
содержала. Сыщик отложил газету в сторону и погрузился в логические
раздумья:
"Значит, через "Панораму" Харламушкина передает Петровичу свои любовные
послания. Предположим, я - редактор Швондер. Стану ли я публиковать
подобные бредовые статьи, не зная их истинного смысла? Естественно, нет.
Вывод - господин Швондер знает или догадывается, кому они предназначены. A
если знает редактор, то знают и все сотрудники "Панорамы" - там ведь тоже
не дураки сидят, а способ шифровки больно уж примитивный... A давайте зайдем
с другого конца. - Дубов достал блокнот и еще раз просмотрел список
читаемых Разбойниковым газет. - Ну, с "Панорамой" понятно - идейно близкое
издание. "Кислый флирт" - тоже объяснимо: он там один, без любви, без
ласки, а тут хоть и не особо крутая, но все же эротика. "Кислоярская
правда"? Ха, тут вообще вышла комедия. Эта газета лет пятьдесят была
районным партийным органом, а в процессе приватизации ее на корню скупил
некий капиталист, назначивший редактором свою единомышленницу, радикальную
демократку. Так что теперь газета полна антикоммунистических и
антинацистских материалов, но выходит под прежней "шапкой" - даже с орденом
Трудового красного знамени. Ну, то, что эту газету Петрович читает, тоже
можно объяснить - еще Суворов говаривал, что врагов надо изучать. Но вот
какого дьявола ему в тюрьме "Газета для всех"?.."
Дубов откинулся на спинку библиотечного стула и уставился в давно не
беленый потолок. "Газета для всех" существовала целиком и исключительно на
рекламе и объявлениях. Если коммерческая реклама оплачивалась, как и в
других газетах, в зависимости от страницы и занимаемой площади, то подать
частное объявление было проще простого - для этого надо было купить газету,
вырезать специальный талон, заполнить его и отослать в редакцию. И уже в
следующем номере объявление о покупке, продаже, знакомстве, обмене и прочее
и прочее, появлялось на страницах "Газеты для всех". Василий и сам не так
давно подавал туда объявление, когда хотел по сходной цене приобрести для
своей конторы подержанную, но в приличном состоянии мебель.
Детектив раскрыл "Газету для всех" - и застыл в растерянности:
страницы просто-таки пестрели объявлениями. Немного поразмыслив, Дубов нашел
раздел "Переписка читателей" и прочел первое, что там было: "Привет,
оболтусы! Хватит прикалываться, айда все в солнечный Кот д'Ивуар!".
Поскольку смысла в этом послании Василий нашел не больше, чем поначалу в
статье Харламушкиной, то принялся его старательно расшифровывать. Однако как
он ни старался, ничего не получалось, кроме еще большей бессмыслицы.
Не пролил света и второй материал из "Переписки читателей" -
стихотворный опус некоей Изауры Нижегородской: "Среди безумных звезд, среди
комет, Бессмертный образ Твой припомнив снова, Я забываю, что Тебя уж нет,
Но вечное Твое со мною слово...". Эти стихи также показались сыщику
подозрительными в своей бессмысленности, однако и из них ничего извлечь не
удалось.
Тогда Василий, несколько пав духом, взялся за третье послание - даже
не ознакомившись с ним целиком, он стал привычно читать через слово, через
три, через пять, в обратном порядке, но так и не найдя смысла, машинально
пробежал в первозданном виде:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг