Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
торчала  щетиною вокруг синеватых губ, которые  чуть-чуть
не  сходились на затылке; толстый, вздернутый кверху  нос
был так красен, что в потемках можно было принять его  за
головню;  а  маленькие,  прищуренные  глаза  вертелись  и
сверкали, как глаза дикой кошки, когда она подкрадывается
ночью  к какому-нибудь зверьку или к сонной пташечке.  Он
беспрестанно ухмылялся. "Но эта улыбка,- говаривал не раз
покойный мой батюшка,- ни дать ни взять походила  на  то,
как  собака  оскаливает  зубы, когда  увидит  чужого  или
захочет у другой собаки отнять кость".
  Вот  как гости, опорожнив штоф запеканки, остались  без
дела,  то  батюшка, желая занять их чем-нибудь до  ужина,
начал с ними разговаривать.
  -  Ну, что, приятели, - спросил он казаков, - что у вас
на Дону поделывается?
  - Да ничего! - отвечал казак с толстым брюхом. - Все по-
прежнему: пьем, гуляем, веселимся, песенки попеваем...
  -  Попевайте, любезные, -  продолжал батюшка,  -   попе
вайте, только бога не забывайте!
  Казаки  захохотали, а приказный оскалил  зубы,  как  го
лодный волк, и сказал:
  -  Что  об  этом  говорить, сударь! Ведь  это  круговая
порука:  мы  его не помним, так пускай и он нас  забудет;
было бы винцо да денежки, а все остальное трын-трава!
  Батюшка   нахмурился:  он  любил  пожить,  попить,   по
бражничать,  но был человек благочестивый и бога  помнил.
Помолчав несколько времени, батюшка спросил подьячего, из
какого он суда.
   - Из уголовной палаты, сударь, - клоном
приказный.
   -  Ну  что  поделывает ваш председатель?  -  продолжал
батюшка.
  А  надобно  вам сказать, господа, что этот председатель
уголовной палаты был сущий разбойник.
   -  Что поделывает? - продолжал приказный. - Да то  же,
что и прежде, сударь, служит верой и правдою...
   -  Да,  да! Верой и правдою! - подхватили в один голос
все казаки.
  - А разве вы его знаете? - спросил батюшка.
   -  Как  же! - отвечал казак с совиным носом.-  Мы  все
его  приятели и ждем не дождемся радости, когда его  высо
кородие к нам в гости пожалует.
  - Да разве он хотел у вас побывать?
  -  И  не  хочет,  да будет,- прервал  казак  с  большой
головою.- Не так ли, товарищи?
  Все  гости опять засмеялись, а подьячий, прищурив  свои
кошачьи глаза, прибавил с лукавой усмешкой:
  -  Конечно,  приехать-то приедет, а нечего сказать,  тя
жел  на подъем! Месяц тому назад совсем было уж в повозку
садился, да раздумал.
  -  Как так? - вскричал батюшка.- Да месяц тому назад он
при смерти был болен.
  -  Вот то-то и есть, сударь! По этому-то самому резонту
он было совсем и собрался в дорогу.
  -  А,  понимаю! - прервал батюшка. - Верно, доктора  со
ветовали ему ехать туда, где потеплее?
  -  Разумеется! - подхватили с громким хохотом  казаки.-
Ведь  у  нас  за  теплом дело не станет:  грейся  сколько
хочешь.
  Этот  беспрестанный и беспутный хохот гостей, их  отвра
тительные хари, а пуще всего двусмысленные речи,  в  кото
рых   было   что-то   нечистое  и  лукавое,   весьма   не
понравились  батюшке,  но  делать  было  нечего:   зазвал
гостей, так угощай! Желая как можно скорее отвязаться  от
таких  собеседников, он закричал, чтоб подавали  ужинать.
Не  прошло  получаса,  как стол уже был  накрыт,  кушанье
поставлено  и  бутылки  с наливкою  и  виноградным  вином
внесены  в  комнату,  а  все  хлопотал  и  суетился  один
Андрей.  Несколько раз батюшка хотел спросить  его,  куда
подевались другие люди, но всякий раз, как нарочно,  кто-
нибудь   из  гостей  развлекал  его  своими  разговорами,
которые   час   от  часу  становились  забавнее.   Казаки
рассказывали  ему  про свое удальство и  молодечество,  а
приказный  -  про плутни своих товарищей и казусные  дела
уголовной  палаты.  Мало-помалу  они  успели  так  занять
батюшку,  что  он,  садясь с ними за стол,  позабыл  даже
помолиться  богу. За ужином батюшка ничего не кушал;  но,
не  желая  отставать от гостей, он выпил  четыре  бутылки
вина  и  две  бутылки  наливки - это  еще  не  диковинка:
покойный  мой  батюшка  пить был здоров  и  от  полдюжины
бутылок  не свалился бы со стула! Да только вот что  было
чудно:  казалось,  гости пили вдвое  против  него,  а  из
приготовленных  шести  бутылок  вина  и  четырех  наливки
только  шесть стояли пустых на столе, то есть  именно  то
самое   число   бутылок,  которое  выпил  один   покойник
батюшка;  он  видел,  что  гости  наливали  себе   полные
стаканы,   а  бутылка  всегда  доходила  до  него   почти
непочатая.  Кажется,  было чему подивиться,  и  он  точно
этому удивлялся - только на другой день, а за ужином  все
это   казалось  ему  весьма  обыкновенным.   Я   уж   вам
докладывал,  что мой батюшка здоров был пить,  но  четыре
бутылки  сантуринского и почти штоф крепкой наливки  хоть
кого  подрумянят. Вот к концу ужина он так  распотешился,
что  даже  безобразные  лица гостей  стали  казаться  ему
миловидными,   и   он   раза  два   принимался   обнимать
приказного и перецеловал всех казаков. Час от  часу  речи
их  становились беспутнее и наглее: они рассказывали  про
разные  любовные  похождения, подшучивали  над  духовными
отцами  и  даже  - страшно вымолвить! -  забыв,  что  они
сидят  за  столом,  как сущие еретики  и  богоотступники,
принялись попевать срамные песни и приплясывать, сидя  на
своих   стульях.  Во  всякое  другое  время  батюшка   не
потерпел  бы  такого  бесчинства в  своем  доме,  а  тут,
словно  обмороченный, начал сам им подлаживать,  затянул:
"Удалая  голова,  не ходи мимо сада" - и  вошел  в  такой
задор,   что  хоть  сейчас  вприсядку.  Меж  тем  казаки,
наскучив  орать  во  все горло, принялись  делать  разные
штуки:  один  заговорил брюхом, другой проглотил  большое
блюдо  с  хлебенным, третий ухватил себя за  нос,  сорвал
голову  с плеч и начал ею играть, как мячиком. Что  ж  вы
думаете,  батюшка  испугался? Нет! Все это  казалось  ему
очень забавным, и он так и валялся со смеху.
   -  Эге!  - вскричал подьячий.- Да вон там на последнем
окне  стоит, никак, запасная бутылочка с наливкою, нельзя
ли  ее прикомандировать сюда? Да не вставай, хозяин, я  и
так  ее достану, - примолвил он, вытягивая руку через всю
комнату.
  -  Ого! Какая у тебя ручища-то, приятель! - закричал  с
громким  хохотом батюшка.- Аршин в пять!  Недаром  же  го
ворят, что у приказных руки длинны...
- Да зато память коротка,- прервал один из казаков.
  -  А  вот  увидите! - продолжал подьячий,  поставив  бу
тылку  посреди  стола.- Небось вы забыли, чье  надо  пить
здоровье, а я так помню: начнем с младших! Ну-ка, братцы,
хватим  по  чарке за всех приказных пройдох, за  канцеляр
ских  молодцев,  за удалых подьячих с приписью,  чтоб  им
весь  век  чернила пить, а бумагой закусывать,  чтоб  они
почаще умирали да пореже каялись!
  -  Что  ты, что ты? - проговорил батюшка, задыхаясь  со
смеху.- Да этак у нас все суды опустеют.
  -  И,  хозяин, о чем хлопочешь! - продолжал  приказный,
наливая  стаканы.-  Было бы только  болото,  а  черти  за
ведутся. Ну-ка, за мной - ура!
  -  Выпили? - закричал казак с крючковатым носом. -  Так
хлебнем же теперь по одной за здоровье нашего стар- пюго.
Кто станет с нами пить, тот наш, а кто наш, тот его.
  -  А  как  зовут  вашего старшину? -  спросил  батюшка,
принимаясь за стакан.
  -  Что  тебе  до  его имени! - сказал казак  с  большой
головою.- Говори только за нами: "Да здравствует тот, кто
из  рабов хотел сделаться господином и хоть сидел высоко,
а упал глубоко, да не тужит".
  - Но кто же он такой?
     - Кто наш отец и командир? - продолжал казак. - Мало
ли  что  о  нем  толкуют! Говорят, что он  любит  мрак  и
называет  его  светом: так что ж? Для умного  человека  и
потемки  свет. Рассказывают также, будто бы он жалует  со
дом, Гомер и всякую беспорядицу для того, дескать, чтоб в
мутной  воде  рыбу ловить, да это все бабьи сплетни.  Наш
господин - барин предобрый; ему служить легко: садись  за
стол   не  крестясь,  ложись  спать  не  помолясь;   пей,
веселись,  забавляйся да не верь тому, что  печатают  под
титлами,  -  вот и вся служба. Ну что? Ведь не  житье,  а
масленица,  не  правда  ли? Как ни  был  хмелен  батюшка,
однако ж призадумался.
  - Я что-то в толк не беру,- сказал он.
    - А вот как выпьешь, так поймешь,- прервал подьячий.-
Ну,  братцы, разом! Да здравствует наш отец и командир!..
Все гости, кроме батюшки, осушили стаканы.
  -  Ба,  ба, ба! Хозяин! - закричал подьячий.- Да что  ж
ты не пьешь?
  -  Нет,  любезный! - отвечал батюшка.- Я и так  уж  пил
довольно. Не хочу!
  -  Да что с тобой сделалось? - спросил толстый казак. -
О  чем  ты  задумался?  Эй,  товарищи!  Надо  развеселить
хозяина. Не поплясать ли нам?
  -  А  что,  в самом деле! - подхватил приказный,  -  мы
посидели довольно, не худо промяться, а то ведь этак,  по
жалуй, и ноги затекут.
  - Плясать так плясать! - закричали все гости.
  -  Так  постойте же, любезные! - сказал  батюшка,  вста
вая.- Я велю позвать моего гуслиста.
  -  Зачем?  -  прервал подьячий.- У нас  и  своя  музыка
найдется. Гей, вы, начинай!
  Вдруг  за  печкою  поднялась  ужасная  возня,  запищали
гудки, рожки и всякие другие инструменты, загремели бубны
и  тарелки; потом послышались человеческие голоса;  целый
хор   песельников  засвистал,  загаркал  да  как   хватит
плясовую - и пошла потеха!
  -  Ну-ка,  хозяин,- проговорил казак с  красноватым  но
сом,  уставив  на батюшку свои зеленые глаза,-  посмотрим
твоей удали!
  -  Нет! - сказал батюшка, начиная понимать как будто бы
сквозь  сон,  что дело становится не ладно.- Забавляйтесь
себе сколько угодно, а я плясать не стану.
  -  Не  станешь? - заревел толстый казак. -А вот увидим!
- Все гости вскочили с своих мест.
  Покойного  батюшку начала бить лихорадка -  да  и  было
отчего:  вместо четырех, хотя и не красивых, но обыкновен
ных  людей, стояли вокруг него четыре пугала такого огром
ного  роста, что когда они вытягивались, то от  их  голов
трещал  потолок  в  комнате. Лица их не переменились,  но
только сделались еще безобразнее.
  -   Не   станешь!  -  повторил,  ухмыляясь  насмешливо,
подьячий.- Полно ломаться-то, приятель! И почище  тебя  с
нами плясывали, да еще посторонние, а ведь ты наш!
  - Как ваш? - сказал батюшка.
  -  А  чей же? Ты человек грамотный, так, верно,  читал,
что  двум  господам служить не можно, а ведь  ты  служишь
нашему.
  -  Да о каком ты говоришь господине? - спросил батюшка,
дрожа как осиновый лист.
  -  О каком? - прервал большеголовый казак.- Вестимо,  о
том,  о  котором я тебе говорил за ужином.  Ну  вот  тот,
которого слуги ложатся спать не молясь, садятся  за  стол
не  перекрестясь, пьют, веселятся да не верят  тому,  что
печатают под титлами.
  - Да что ж он мне за господин? - промолвил батюшка, все
еще не понимая порядком, о чем идет дело.
  -  Эге,  приятель! - подхватил подъячий.-Да ты,  никак,
стал  отнекиваться и чинить запирательство? Нет, любезней
ший,  от  нас  не  отвертишься! Коли ты  исполняешь  волю
нашего  господина, так как же ты ему не слуга? А вспомни-
ка  хорошенько,  молился ли ты сегодня, когда  прилег  со
снуть? Перекрестился ли, садясь ужинать? Не пил ли ты, не
веселился  ли с нами вдоволь? А часа полтора тому  назад,
когда  ты  прочел вон в этой книге слово: "Наш сей,  Пса-
кий, да воспляшет с нами?" - что? разве ты этому поверил?
  Вся кровь застыла в жилах у батюшки. Вдруг как будто бы
сняли с глаз его повязку, хмель соскочил, и все сделалось
для  него  ясным. "Господи боже мой!.." - проговорил  он,
стараясь оградить себя крестным знамением, да не тут-  то
было! Рука не подымалась, пальцы не складывались, но зато
уж  ноги  так  и  пошли писать! Сначала он один  отхватал
голубца  с  вывертами и вычурами такими,  что  и  сказать
нельзя,  а там гости подцепили его да и ну над  ним  поте
шаться.   Покойник,  рассказывая  мне  об  этом,   всегда
дивился,  как  у  него  душа в теле осталась.  Он  помнил
только  одно: как комната наполнилась огнем и дымом,  как
его  перебрасывали  из рук в руки, играли  им  в  свайку,
спускали как волчок, как он кувыркался по воздуху,  бился
о  потолок,  вертелся  юлою на  маковке  и  как  наконец,
протанцевав на голове казачка, он совсем обеспамятел.
  Когда батюшка очнулся, то увидел, что лежит на канапе и
что вокруг его стоят и суетятся его слуги.
  -  Ну что? - прошептал он торопливо и поглядывая вокруг
себя как полоумный. -Ушли ли они?
  - Кто, сударь? - спросил один из лакеев.
  -  Кто!  -  повторил батюшка с невольным  содроганием.-
Кто!.. Ну, вот эти казаки и приказный...
  -  Какие,  сударь,  казаки и приказный?  -  прервал  бу
фетчик Фома.- Да сегодня никаких гостей не было, и вы  не
изволили ужинать. Уж я дожидался, дожидался и как вошел к
вам  в комнату, так увидел, что вы лежите на полу, все  в
поту, изорванные, растрепанные и такие бледные, как будто
бы - не при вас будь слово сказано - коверкала вас какая-
нибудь черная немочь.
  -  Так у меня сегодня гостей не было? - сказал батюшка,
приподымаясь с трудом на ноги.
  - Не было, сударь.
  -  Да неужели я видел все это во сне?.. Да нет! Быть не
может!  -  продолжал батюшка, охая и похватывая  себя  за
бока.- А кости-то почему у меня все так перемяты?.. А эти
две свечи?.. Кто их на стол поставил?
  -  Не  знаю,  - отвечал буфетчик, - видно, вы  сами  из
волили их засечь, да не помните спросонья.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг