-- Слушай же! -- залаяла ведьма в другой раз, -- если хоть
раз выиграешь -- твоя шапка; когда же все три раза останешься
дурнем, то не прогневайся -- не только шапки, может, и света
более не увидишь!
-- Сдавай, сдавай, хрычовка! что будет, то будет.
Вот и карты розданы. Взял дед свои в руки -- смотреть не
хочется, такая дрянь: хоть бы на смех один козырь. Из масти
десятка самая старшая, пар даже нет; а ведьма все подваливает
пятериками. Пришлось остаться дурнем! Только что дед успел
остаться дурнем, как со всех сторон заржали, залаяли, захрюкали
морды: "Дурень! Дурень! Дурень!"
-- Чтоб вы перелопались, дьявольское племя! -- закричал
дед, затыкая пальцами себе уши.
"Ну, думает, ведьма подтасовала; теперь я сам буду
сдавать". Сдал. Засветил козыря. Поглядел на карты: масть хоть
куда, козыри есть. И сначала дело шло как нельзя лучше; только
ведьма -- пятерик с королями! У деда на руках одни козыри; не
думая, не гадая долго, хвать королей по усам всех козырями.
-- Ге-ге! да это не по-козацки! А чем ты кроешь, земляк?
-- Как чем? козырями!
-- Может быть, по-вашему, это и козыри, только, по-нашему,
нет!
Глядь -- в самом деле простая масть. Что за дьявольщина!
Пришлось в другой раз быть дурнем, и чертанье пошло снова драть
горло: "Дурень, дурень!" -- так, что стол дрожал и карты
прыгали по столу. Дед разгорячился; сдал в последний раз. Опять
идет ладно. Ведьма опять пятерик; дед покрыл и набрал из колоды
полную руку козырей.
-- Козырь! -- вскричал он, ударив по столу картою так, что
ее свернуло коробом; та, не говоря ни слова, покрыла восьмеркою
масти.
-- А чем ты, старый дьявол, бьешь!
Ведьма подняла карту: под нею была простая шестерка.
-- Вишь, бесовское обморачиванье! -- сказал дед и с досады
хватил кулаком что силы по столу.
К счастью еще, что у ведьмы была плохая масть; у деда, как
нарочно, на ту пору пары. Стал набирать карты из колоды, только
мочи нет: дрянь такая лезет, что дед и руки опустил. В колоде
ни одной карты. Пошел уже так, не глядя, простою шестеркою;
ведьма приняла. "Вот тебе на! это что? Э-э, верно, что-нибудь
да не так!" Вот дед карты потихоньку под стол -- и перекрестил:
глядь -- у него на руках туз, король, валет козырей; а он
вместо шестерки спустил кралю.
-- Ну, дурень же я был! Король козырей! Что! приняла? а?
Кошачье отродье!.. А туза не хочешь? Туз! валет!..
Гром пошел по пеклу, на ведьму напали корчи, и откуда не
возьмись шапка -- бух деду прямехонько в лицо.
-- Нет, этого мало! -- закричал дед, прихрабрившись и
надев шапку. -- Если сейчас не станет передо мною молодецкий
конь мой, то вот убей меня гром на этом самом нечистом месте,
когда я не перекрещу святым крестом всех вас! -- и уже было и
руку поднял, как вдруг загремели перед ним конские кости.
-- Вот тебе конь твой!
Заплакал бедняга, глядя на них, как дитя неразумное. Жаль
старого товарища!
-- Дайте ж мне какого-нибудь коня, выбраться из гнезда
вашего!
Черт хлопнул арапником -- конь, как огонь, взвился под
ним, и дед, что птица, вынесся наверх.
Страх, однако ж, напал на него посреди дороги, когда конь,
не слушаясь ни крику, ни поводов, скакал через провалы и
болота. В каких местах он не был, так дрожь забирала при одних
рассказах. Глянул как-то себе под ноги -- и пуще перепугался:
пропасть! крутизна страшная! А сатанинскому животному и нужды
нет: прямо через нее. Дед держаться: не тут-то было. Через пни,
через кочки полетел стремглав в провал и так хватился на дне
его о землю, что, кажись, и дух вышибло. По крайней мере, что
деялось с ним в то время, ничего не помнил; и как очнулся
немного и осмотрелся, то уже рассвело совсем; перед ним
мелькали знакомые места, и он лежал на крыше своей же хаты.
Перекрестился дед, когда слез долой. Экая чертовщина! что
за пропасть, какие с человеком чудеса делаются! Глядь на руки
-- все в крови; посмотрел в стоявшую торчмя бочку с водою -- и
лицо также. Обмывшись хорошенько, чтобы не испугать детей,
входит он потихоньку в хату; смотрит: дети пятятся к нему задом
и в испуге указывают ему пальцами, говоря: "Дывысь, дывысь,
маты, мов дурна, скаче!"(6) И в самом деле, баба сидит,
заснувши перед гребнем, держит в руках веретено и, сонная,
подпрыгивает на лавке. Дед, взявши за руку потихоньку, разбудил
ее: "Здравствуй, жена! здорова ли ты?" Та долго смотрела,
выпуча глаза, и, наконец, уже узнала деда и рассказала, как ей
снилось, что печь ездила по хате, выгоняя вон лопатою горшки,
лоханки, и черт знает что еще такое. "Ну, -- говорит дед, --
тебе во сне, мне наяву. Нужно, вижу, будет освятить нашу хату;
мне же теперь мешкать нечего". Сказавши это и отдохнувши
немного, дед достал коня и уже не останавливался ни днем, ни
ночью, пока не доехал до места и не отдал грамоты самой царице.
Там нагляделся дед таких див, что стало ему надолго после того
рассказывать: как повели его в палаты, такие высокие, что если
бы хат десять поставить одну на другую, -- и тогда, может быть,
не достало бы. Как заглянул он в одну комнату -- нет; в другую
-- нет; в третью -- еще нет; в четвертой даже нет; да в пятой
уже, глядь -- сидит сама, в золотой короне, в серой новехонькой
свитке, в красных сапогах, и золотые галушки ест. Как велела
ему насыпать целую шапку синицами, как... всего и вспомнить
нельзя. Об возне своей с чертями дед и думать позабыл, и если
случалось, что кто-нибудь и напоминал об этом, то дед молчал,
как будто не до него и дело шло, и великого стоило труда
упросить его пересказать все, как было. И, видно, уже в
наказание, что не спохватился тотчас после того освятить хату,
бабе ровно через каждый год, и именно в то самое время,
делалось такое диво, что танцуется, бывало, да и только. За что
ни примется, ноги затевают свое, и вот так и дергает пуститься
вприсядку.
---------------------------------------------------------------------------
(6)Смотри, смотри, мать, как сумасшедшая, скачет! (Прим.
Н.В.Гоголя.)
---------------------------------------------------------------------------
"Сорочинская ярмарка", "Майская ночь, или Утопленница"
и "Пропавшая грамота" были впервые напечатаны в первой книге
первого издания "Вечеров на хуторе близ Диканьки", 1831 г.
"Ночь накануне Ивана Купала" впервые была напечатана в
февральской и мартовской книжках "Отечественных записок", 1830
г., без подписи автора, под заглавием "Бисаврюк, или Вечер
накануне Ивана Купала. Малороссийская повесть (из народного
предания), рассказанная дьячком Покровской церкви". Издателем
П.Свиньиным были внесены в нее многочисленные поправки, которые
Гоголь устранил в первой книге первого издания "Вечеров"; этим
обстоятельством объясняется появившийся в предисловии текст,
высмеивающий от имени рассказчика редакторское самоуправство.
---------------------------------------------------------------------------
(c) Права на это собрание электронных текстов и собственно
электронные тексты принадлежат Публичной электронной библиотеке
(Евгению Пескину), 1994-1997 год. Разрешено свободное
распространение при условии сохранения целостности текста
(включая данную информацию). Разрешено свободное использование
для некоммерческих целей при условии ссылки на источник.
Публичная Электронная Библиотека - товарный знак и знак
обслуживания, принадлежащие Евгению Пескину.
E-mail:eugene@eugene.msk.su
---------------------------------------------------------------------------
Оригинал этого текста расположен в
Публичной электронной библиотеке Евгения Пескина
http://www.online.ru/sp/eel/russian/
Версия 1.0 от 10 ноября 1997 г. Сверка произведена по
Собранию сочинений Н.В.Гоголя в семи томах, изд-во
"Художественная литература", Москва, 1967 г.
---------------------------------------------------------------------------
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 14.02.2005 12:50
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг