Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
 О!..  Вера!  Какой  мир,  какая роскошь  зал  заменит  это
наслаждение?  Мысли  толпятся  в  душе,  неясные   призраки
носятся перед глазами... То не бдение, но и не сон;  бдение
не  может  до  такой степени освободиться  от  всех  земных
помыслов,  очиститься, возвыситься; сон не может  быть  так
действителен, не может проливать такого спокойствия,  такой
невыразимой тишины в чувства... Вера! помнишь ли ты это?
 -   Не   смущай  меня  этими  воспоминаниями.  Право,   ты
нарушаешь  мою систему холодности и равнодушия. Я  стараюсь
избегать  всего,  что может сколько-нибудь потревожить  мою
особу, а ты часто одним дуновением обращаешь в прах все мои
благоразумные намерения.
 -  Знаешь ли, - прибавила Вера с улыбкою, - что иногда  ты
заставляешь  меня  сожалеть, зачем я встретилась  с  тобою?
Теперь,  если  судьба  снова  разлучит  нас,  в  душе  моей
останется  горькое чувство, и мыс придется снова  трудиться
над исцелением своим от этого неприятного недуга.
 -  И  может  быть, скорее, нежели ты думаешь; мне  говорил
мой муж, что едва ли мы возвратимся сюда из лагерей.
 - Но на время лагерей ты останешься здесь?
 -  Может  быть,  если  до  выступления  не  узнаем  ничего
верного.
 -  А в будущее не должно заглядывать. Довольно хлопот и  с
настоящим!   К  чему  брать  на  плечи  лишнюю   ношу?   Но
возвратимся к твоей грусти: ты, кажется, готовилась  читать
послание к весне твоего поэта?
 Тень  грусти подернула лицо Ольги, просветленное  весенним
воздухом.
 -  Не говори с насмешкой о моем поэте и о моей грусти, пли
ты  заставишь  меня  вести и с тобою  визитный  разговор  и
высказывать гостинные чувства.
 Вера взглянула на нее с укором; Ольга продолжала:
 -  Весною  я  живее  чувствую свое сиротство,  Вера!  этот
воздух  кипит любовью... а я одна!.. Вопросы о  цели  моего
существования  сильнее волнуют мою душу: кто  разрешит  мне
их?  Все  и все вокруг меня безответны. Я сравниваю  иногда
долю  свою  с полевой былинкой, которая растет,  прозябает,
без  действия, без ощущений, не принося никому пользы и  не
зная, для чего создана она. И я живу подобно ей; и увяну от
зимних морозов, не оставивши по себе никаких следов. Это ли
жизнь? Жизнь созданья, одушевленного дуновением божиим?
 -  Прекрасно!  Жаль, что не в стихах; вышла бы  порядочная
элегия.  Но  кто  же, по-твоему, счастлив? Не  женщина  ли,
озабоченная   дюжиной   детей?   Или   ветреная    кокетка,
расставляющая  для  всех  сети,  чтобы  самой  когда-нибудь
попасться в них? Или бездушная кукла, которая вальсирует по
пути  своей жизни, забегая во всякую модную лавку, примеряя
с  восторгом всякую новую шляпку; которая, если бы это было
возможно, ложась в могилу, приказала бы сшить себе саван по
последней моде? А!.. Которой из них хотела бы ты быть?
 - Выбор труден! Но твой обзор слишком односторонен.
 - Я исчислила тебе положение большей части женщин;
 исключения очень редки.
 -  Но  какой злой гений так исказил предназначение женщин?
Теперь  она  родится для того, чтобы нравиться,  прельщать,
увеселять досуги мужчин, рядиться, плясать, владычествовать
в  обществе, а на деле быть бумажным царьком, которому паяц
кланяется  в присутствии зрителей и которого он  бросает  в
темный угол наедине. Нам воздвигают в обществах троны; наше
самолюбие  украшает их, и мы не замечаем, что эти  мишурные
престолы  -  о трех ножнах, что нам стоит немного  потерять
равновесие, чтобы упасть и быть растоптанной ногами  ничего
не  разбирающей  толпы. Право, иногда  кажется,  будто  мир
божий  создан  для  одних мужчин; им открыта  вселенная  со
всеми таинствами, для них и слова, и искусства, и познания;
для  них  свобода и все радости жизни. Женщину от  колыбели
сковывают  цепями приличий, опутывают ужасным  "что  скажет
свет"  - и если ее надежды на семейное счастие не сбудутся,
что   остается   ей  вне  себя?  Ее  бедное,   ограниченное
воспитание  не  позволяет  ей даже  посвятить  себя  важным
занятиям, и она поневоле должна броситься в омут света  или
до могилы влачить бесцветное существование!..
 -  Или  избрать мечту и привязаться к ней всею силою души,
влюбиться  заочно,  посылать  по  почте  зефиров  вздохи  и
изъяснения  своему идеалу за две тысячи  верст  и  питаться
этою  платоническою любовию. Не так ли?.. Я  окончила  твою
мысль.
 Ольга  с неудовольствием отвернулась от нее. Пролетел  еще
месяц;   артиллерия  выступила  из  города,  сопровождаемая
вздохами жен и проклятиями некоторых мужей.
 И  Ольга снова брошена в новый мир. Снова незнакомые лица,
незнакомые  места. Эта странствующая жизнь для  дамы  очень
непривлекательна.  Однако  ж  в  характере  человека   есть
способность   сродняться  с  самым  неприятным  положением.
Тесная  лачужка, вид грязной улицы, полудикие  хохлы  с  их
стоическою  беззаботностью и равнодушием ко всему,  пока  у
них есть миска галушек и чарка водки, все это нисколько  не
заманчиво  в настоящем; но, покидая эти предметы, невольный
вздох  вылетает из сердца; тайная цепь привычки привязывает
нас  к ним. Но в своей кочующей жизни бедная "военная дама"
не  смеет дружиться с кем пли с чем бы то ни было: страшное
слово  "поход" вечно висит как черная туча над нею!  Грянет
урочный  сигнал, и покидай все, отрывай сердце от всего,  с
чем  оно  свыклось, что было ему мило; укладывай чувства  в
дорожную  суму  и иди не ведая куда. Если может  какое-либо
положение  постоянно  питать мысль о вечности  в  незанятом
сердце  женщины,  то это блуждающая жизнь  офицерских  жен,
которые,  по  разделяя обязанностей и занятий своих  мужей,
разделяют только непостоянство их быта.
 Минутная  гостья, всюду пришлец, жена военного никогда  но
уверена,  что  следующая неделя застанет  ее  в  том  самом
месте,  что  с  особой, с которой она сдружилась  наперекор
благоразумию,  судьба сведет ее опять. Так  она  бродит  из
страны  в  страну,  пока наткнувшись  на  край  могилы,  не
отправится на вечную стоянку.
 К  каким людям попалась Ольга? Не станем следовать за ней.
Бесконечно   тревожная   жизнь  в   природе   часто   очень
однообразна на бумаге.
 Месяцы  быстро  сменялись, ничего не  изменяя  в  душевном
положении  Ольги. Окружающие ее особы считали ее  холодною,
равнодушною,  часто  скучною: она  нисколько  не  старалась
разуверить  их; она с наслаждением хранила в самой  глубине
души пламенные чувства, стремление ко всему высокому и свое
обожание к поэту; она таила свою внутреннюю жизнь, как таит
скупец сокровища свои в дремучем лесу, и когда все засыпает
вокруг  него,  когда  для всех настает ночь,  тогда  только
является его заря; он крадется к урочному месту и, один, на
свободе, предается своим восторгам. Так Ольга, одна в своей
избе,  часто забывала свое положение и уносилась  далеко  в
мыслях своих; ей грезились сны и надежды ее рано созревшего
детства; сны и надежды, погребенные в могиле ее матери.
 Но  не всегда Ольга занималась одним духовным бытом своего
поэта:  она с неизъяснимым удовольствием слушала  случайные
рассказы   об  его  образе  жизни,  его  склонностях,   его
привычках;  иногда казалось ей, что одна строка, написанная
его   рукою,   была  бы  для  нее  драгоценнее  Ватиканской
библиотеки.  Но  он не знал об ее существовании;  и  тщетно
Ольга  стремит к нему душу и мысли свои; он высок, далек  и
не замечает ее в толпе своих поклонниц.
 Но  вот  Ольга в Петербурге. В Петербурге, говорите  вы?..
Да,  она здесь, она в театре; театр полон, ложи блещут; пар
тер  пестреет  тысячью голов. Давали  в  первый  раз  ориги
нальную  русскую Драму, С шумом отворилась  дверь  соседней
ложи.   Ольга  робко  оглянулась  на  перья  и   бриллианты
прибывших   дам.  Подле  нее  сидел  маленький  толстенький
полковник с огромными рыжими усами.
 -  Ба!  Гольцберг! как бог занес? - раздалось из  соседней
ложи.
 -  А! это ты, Разрубаев, - вскричал  Гольцберг. - Вот  три
дня только как приехал в Петербург.
 - По службе?
 -  Нет,  я в отпуску; пытаюсь искать теплого местечка;  не
знаю, как удастся.
 Полковник,   усевшись  в  углу  ложи,  завел   бесконечный
разговор с своим старым товарищем.
 Занавес  поднялся,  все  смолкло,  началась  пьеса.  Ольга
удерживала  дыхание, чтобы не проронить  ни  одного  слова.
"Какая  гармония, какие мысли!" - восклицала  она  в  душе.
Каждое  выражение  падало  на ее пылающее  сердце  небесной
росой. И в чьей голове зародились эти звучные думы? Из чьей
души  вылилась  эта пламенная любовь к родной  России,  это
восторженное чувство к благу отечества. Если бы даже скорая
афиша  не  сказала Ольге имени автора, то она  отгадала  бы
его;  она отгадала бы имя Анатолия по сочувствию, - по этой
вдохновенной  поэзии, - потому что один он в состоянии  был
так  красноречиво  выразить то, что  чувствует  в  молчании
всякое русское сердце. Вокруг нее раздавался шепот: "Видно,
провинциалка!   Она   вся  предана  своей   пьесе!"   Снизу
наводились  на  нее неотвязные лорнеты и зрительные  трубки
всех размеров. Но до них ли ей было? В продолжение коротких
антрактов  она  обводила вокруг себя мутный  взор,  но  все
представлялось  ей хаосом; в ее пылающей голове  также  был
хаос,  но  хаос, полный небесных ощущений.  Она  только  на
минуту  пробуждалась от своего забвения и  отдыхала  душою,
чтобы с новою сплою погрузиться в волшебный мир восторга.
 Пьеса   кончилась;  гром  рукоплесканий   потряс   здание;
неистово кричали любители драматического искусства, вызывая
актеров  и  актрис, но большее число требовало автора.  Вся
душа Ольги перешла в глаза, когда раздались эти клики:  она
смотрела на ложу, в которой он должен был явиться, прижимая
руки  свои  к  груди  и  как  бы  стараясь  утишить  биение
встревоженного  сердца; не румянец розы покрыл  ее  бледные
щеки, - нет, они загорелись багровым цветом пылающей крови,
и  в  ту минуту можно было принять ее за жрицу Дельфийскую,
ожидающую  с  упованием и тоской появленья духа.  Напрасно,
автор не являлся!
 Гольцберг, накидывая боа на плечи жены своей, шептал:
 "Пойдем,   Олинька;   право,  хочется    спать".  Она   не
слышала. В двух соседних ложах судили о достоинствах драмы.
 В ложе направо: Хорошо, прекрасно, чудо!
 В ложе налево: Надуто и пусто! Приторно!
 В ложе направо: Он человек с гением!
 В  ложе налево: Он из числа тех писателей, у которых гения
или   таланта   достает  только на одну  книгу,  именно  на
первую. Блеснул однажды и померк навсегда!
 Ольга не слышала.
 Крики  начали  утихать,  любимые актеры  вышли  на  сцену,
раскланялись  и  ушли, ложи пустели;  полковник  дергал  за
рукав  жену,  уверяя то по-русски, то по-немецки,  что  ему
сильно  хочется  schlafen , и Ольга с горьким  чувством  об
манутой   надежды поворотилась  к дверям,  готовясь выйти.
 Дверь  ложи  налево отворилась, и дамы залепетали  в  один
голос:
 - Ах, Анатолий Борисович! поздравляем! какой успех.
 - Вы заставили меня плакать!
 - Отчего вы не показались на призыв?
 -  Славно,  mon  cher,- говорил толстый  генерал,  пожимая
руку вошедшего. - Славно, брат Анатолий!
 - Анатолий! - воскликнул еще один голос.
 Ольга,  не  помня  приличий, не  замечая  взоров,  которые
обратило  на  нее восклицание, схватилась за спинку  стула,
чтобы не упасть, и две крупные слезы выкатились из глаз ее,
устремленных с невыразимым чувством на поэта, на ее идеал.
 Многим  это  покажется преувеличенным  и  ненатуральным  в
женщине двадцати трех лет. Но я прошу вспомнить, что  Ольга
никогда  не  знала  искусства мерить свои чувства  аршинами
светских условий или назначать им пределы, что она не умела
холодно удивляться прекрасному. Душа ее сохранила весь жар,
всю первобытную силу свою; пружины этой души были еще слабы
и  не  расслаблены частым употреблением; предметы  внешнего
мира  дотоле скользили у ней по ледяной оболочке, в которой
она  заключила свои прекраснейшие чувства, и  святой  огонь
этих  чувств  не охолодел еще от прикосновения всесильного:
"не принято в обществе".
 Гольцберг,  который сделал было несколько шагов  из  ложи,
возвратился, не видя за собой жены. "Олинька,  тебе  дурно?
верно,  от  жару!"  И шарообразный полковник  засуетился  и
побежал в коридор за стаканом воды.
 Все  это  продолжалось не более двух,  трех  минут.  Ольга
пришла  в  себя: сильное смущение последовало за  невольным
забытьем; она заметила и насмешливые взгляды своих соседок,
и   глубокий   испытующий  взор  Анатолия.  Чье   авторское
самолюбие   не   тронулось  бы  скорое  этим  восклицанием,
вылетевшим  из глубины души, этим смятением,  нежели  всеми
приветствиями модных дам, которые за минуту бранили пьесу!
 Полковник  возвратился,  таща за  собой  слугу  с  большим
карфином воды.
 -  Прошло!  -  сказала Ольга и исчезла из глаз  изумленных
соседок.
 Гольцберг  бросился вслед за женою, толпа  остановила  их;
они  должны были медленно подвигаться вперед. В эту  минуту
Ольга почувствовала на лице своем ют самый испытующий взор:
он проникал в душу ее, приводил ее в смятенье и трепет; она
хотела  бы  прорваться сквозь толпу, бежать; по равнодушная
толпа как бы в насмешку едва двигалась и часто так сближала
ее   с   идеалом,  что  она  чувствовала,  как  локоны   ее
развевались   от  его  дыхания.  Они  обогнули  бесконечный
коридор и спустились по лестнице: Ольга не оглядывается, не
смеет  поднять  глаз, но чувствует, что он здесь,  рядом  с
нею.  Поэт  с  улыбкой  смотрит  на  нее,  наслаждаясь   ее
смятением  как  данью своему гению. Но вот  холодный  ветер
подул  на  Ольгу  сквозь  отворенную  дверь  и  освежил  ее
стесненную  грудь.  Она осмелилась  поднять  глаза,  и  они
встретились с огненными черными глазами, которые с  ласкою,
почти любовию смотрели на Ольгу.
 - Карета полковника Гольцберга!
 Ольга  бросилась в дверь и почти в беспамятстве  упала  па
подушки кареты.
 Что сталось с ней после этой встречи? Трудно объяснить;  а
она менее всех понимала тревожное состояние своей души.  Ее
духовная  любовь к поэту получила более сущности.  Ольга  с
совершенно новым наслаждением перечитывала его творения,  и
ей  казалось,  что  она  читает их в  первый  раз.  Теперь,
выражая его же словами свою любовь, свою тоску, она уже  не
относилась  более  к  неясному образу, мелькающему  то  под
звездами,  то  в  туманной дали; ее идеал облекся  в  формы

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг