Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
                                   Части                         Следующая
                         Е. А. Ган

                           ИДЕАЛ


 Дом  дворянского собрания был великолепно освещен;  плошки
на  воротах,  плошки у подъезда; кареты, коляски,   брички,
сани  везли  целые грузы бабушек, маменек,  дочек,  внучек;
собрание  было  блистательное.  Два  жандарма,  стоявшие  у
крыльца,   не  успевали  отгонять  опорожненных   экипажей.
Канцелярские стряхивали снег с своих шинелей, артиллеристы,
смотря  с  улыбкой  презрения  на  этих  фрачников,   гордо
расправляли усы и всклокоченные волосы. Но то ли еще было в
зале!
 Четыре  люстры величаво спускались с потолка;  вдоль  стен
расставлены были диваны, крытые оранжевым ситцем с зелеными
узорами,  а  на  передней части залы под огромным  зеркалом
стояли  два  пунсовые кресла. На хорах  тринадцать  человек
музыкантов сидели в ожидании входа губернатора с  поднятыми
смычками,   готовясь  огласить  залу  при  его   вступлении
полонезом из "Русалки". Диваны были уже заняты дамами  всех
возрастов и чинов; статские смиренно расхаживали по зале  с
круглыми шляпами в руках; кавалеристы с нетерпением бряцали
шпорами;  старики  умильно  кружились  подле  расставленных
карточных  столов,  но никто не начинал  ни  танцевать,  ни
играть.  Общество  походило  на  огромного  истукана,   для
которого  душа  не  была еще ассигнована. Кое-где  мужчина,
проходя  за  диванами,  останавливался  позади  девицы   и,
наклонясь, шептал ей, вероятно, что-нибудь очень  приятное,
потому  что  улыбка вдруг расцветала на устах  девушки,  и,
глядя на нее, маменька самодовольно поправляла свой чепец.
 Вот   явился  и  крошечный  прокурор  в  огромном  парике,
который  уже  тридцать  лет венчает  эту  голову,  глубокий
тайник законов. За ним плывет толстая прокурорша с четырьмя
дочерьми,  из которых меньшая головой выше своего папеньки.
Статские  почтительно  расступались перед  законоведцем,  а
несколько артиллеристов порхнули к его дочерям.
 - Mademoiselle Esperance, вы ангажированы на мазурку?
 - Ах, да!
 - Кем?
 - Мусье Сидоренко.
 - Как я несчастлив.
 И  рыцарь  изъявил свою горесть отрывком из одной  русской
поэмы,  которой сочинитель испытал бы еще большую  горесть,
услышавши, как безжалостно исковерканы были его стихи.
 Зала  совершенно  наполнилась,  а  танцевать  все  еще  не
начинали;  бьет десять часов; на всех лицах нетерпение;  но
все  сидят  как  прикованные. Вот влетело  в  залу  розовое
облачко,  предвестник яркого светила. Это  был  городничий.
Ропот  надежды  пробежал по всему собранию;  от  дверей  до
пунсовых  кресел  составилась широкая  дорога,  и  глубокое
молчание воцарилось в зале, как на море тишь перед  грозою;
музыканты ударили в смычки; радостный трепет потряс молодых
девиц  до  самого  основания, и губернатор  важно  вошел  в
дверь,   ведя   под  руку  свою  величественную   половину,
украшенную   блондами,  цветами,  перьями,   ярко-малиновым
беретом   и  бронзовою  фероньеркою,  которой  три  висящие
стеклышка  качались как маятники над ее широким носом.  При
входе  в  залу  он  вручил шляпу свою дежурному  чиновнику,
который  нарочно  для того стоял у дверей с  самого  начала
вечера.  Губернатор и губернаторша продолжали шествие;  все
склоняло  головы  по мере их приближения, дамы  вставали  с
мест:  да!  вставали; таков непреложный  этикет  губернских
балов.  Только военные позволяли себе кланяться с развязным
видом.  Грозная  чета  опустилась на  мягкие  кресла;  дамы
окружили  губернаторшу,  и  она  снисходительно  кивала  им
головой,  а некоторых милостиво спрашивала даже о здоровье.
Но   более   всех  суетилась  приехавшая  с  ней  маленькая
полицеймейстерша, одетая по последней картинке  московского
модного журнала.
 -  Мадам  Бирбенко, - сказала томно губернаторша вертлявой
полииеймейстерше, - не становитесь, пожалуйста, моим vis-a-
vis в кадрилях; я слишком кажусь огромною против вас.
 -  Извольте-с, ваше превосходительство, - отвечала покорно
мадам Бирбенко.
 -  Скажите, mesdames, кто из вас знает, - произнесла вновь
губернаторша,  -  увидим  ли мы  здесь  сегодня  полковницу
Гольцберг?
 -  Сомневаюсь, - вскричала полицеймейстерша, -  она  парит
под небесами и не спустится к нашим земным веселостям, хоть
и не пропускает случая пользоваться земными удовольствиями.
 -   Вы,  видно,  коротко  знакомы  с  ней?  -  простодушно
спросила ее недавно приехавшая помещица.
 -  -Ах,  боже мой, да разве нужно быть век знакомой,  чтоб
узнать женщину! Видна птица по полету; да и слышно же,  что
говорят!
 -  Я  слышала, - сказала прокурорша, - что она все  читает
книжки  и  что  даже  мужу  ее эти книжки  крепко  надоели;
поручик   Тарабарин  рассказывал,  что   полковнику   часто
приходит охота бросить их в печь.
 -  Ах,  maman,  вы совсем не то говорите,  -  сказала  уми
рающим голосом старшая дочь прокурорши, поднимая свои серые
глаза,  которых, наперекор всем стараниям, никак  не  могла
сделать томно-выразительными, - нас уверял поручик, что она
сочиняет роман, который скоро поступает в печать.
 -  Уж    конечно,    роман  нравственный!  -  вскричала  с
злобною  усмешкою полицеймейстерша. - Эти смиренницы  любят
выставлять напоказ добродетели, которых у них не водится.
 -  Да  почему  же  вы  полагаете в ней скрытые  пороки?  -
произнес  голос из толпы. - Я знаю давно мадам Гольцберг  и
уверяю  вас, что свет много бы выиграл, если бы в нем  было
побольше подобных ей женщин.
 -  Ах, бог мой, симпатическое предстательство! - возразила
вполголоса  полицеймейстерша, и взоры ее  обратились  в  ту
сторону  с  такою  яростью, что два  квартальных  у  дверей
уронили со страху своп шляпы.
 В  это  время  вошла в залу молодая женщина  лет  двадцати
двух,  не красавица, но стройная, милая, одетая чрезвычайно
просто: ни одного цветка, ни одного бронзового украшения. С
первого взгляда можно было сказать об ней - не дурна, -  но
второй взгляд рождал желание всмотреться в ее черты, и  чем
более  вы  всматривались в них, тем  неохотнее  взоры  ваши
отвращались  от  этого  милого  личика.  Темные  глаза   ее
боязливо смотрели из-под длинных черных ресниц; в ее улыбке
было   что-то  неизъяснимо  доброе,  и  тень  грусти  часто
мелькала  на этом лице, но принужденная веселость побеждала
ее; несмотря на боязнь, на почти детскую робость осанка  ее
была  благородна и даже немного горда. Она смотрела  вокруг
себя,  как  некогда смотрел христианин в римском  цирке  на
диких зверей, трепеща от их сверкающих взоров, от их острых
когтей,  но  возносясь  духом выше их  свирепости  и  силы,
стремясь с светлою надеждою к близким небесам. Мне  грустно
было  смотреть  на  эту необыкновенную  женщину,  рожденную
украшать собою выбор человечества; грустно было видеть  эту
светлую  поэтическую  душу  окруженною  ядовитым  роем  ос,
которые  находили удовольствие жалить ее  со  всех  сторон.
Положение мужчины с высшим умом нестерпимо в провинции;  но
положение  женщины,  которую сама  природа  поставила  выше
толпы, истинно ужасно.
 -   Ваша   полковница  хотела  поразить  нас   пастушескою
простотою...  как  это мило! - сказала полицеймейстерша  од
ному  офицеру,  спеша,  сколько  позволяли  ей  коротенькие
ножки,  опередить госпожу Гольцберг, чтобы стать во  второй
паре.
 Бесконечно тянулся польский; губернатор прошелся со  всеми
супругами  своих  подчиненных, строго соблюдая  старшинство
чинов,  а  губернаторша со всеми офицерами, строго соблюдая
постепенность  их  миловидности.  Наконец,  по  желанию  ее
заиграли вальс.
 Вальс,  столько  оклеветанный,  но  все-таки  любимый  тан
цующим  светом,  если  ты  где-нибудь  сохранил  свою  непо
рочность, то это в тесных залах провинциальных городов, где
ловкие  кавалеры  не  поддерживают  своих  дам,  но   часто
держатся за них, чтобы не сбиться с такту и не спутаться но
гами  с  следующею  парою; где длинные  шпоры  кавалеристов
беспощадно  впиваются в женские ножки;  где  запах  помады,
которую  многие кавалеры так щедро намазывают свои  волосы,
заставляют  танцорок отворачивать носики и пламенно  желать
окончания тура.
 В  это  время  полковница  Гольцберг  в  сильном  смущении
радостно  сжимала  руки одной девицы: несмотря  па  все  ее
усилия овладеть собою, слезы едва не брызнули из-под ее рес
ниц,  и яркий румянец озарил ее бледные щеки. Девица  с  не
меньшим  волнением смотрела на нее, но она казалась немного
старее  госпожи  Гольцберг и лучше умела  управлять  своими
чувствами.  Несколько любопытных взоров были устремлены  на
них,  но  в первую минуту радостной встречи они не замечали
ничего.
 -  Вера, - говорила госпожа Гольцберг, - так ли мы  думали
встретиться!  Ах, как тягостна подобная встреча  здесь,  па
бале! Она переносит меня в минуту нашего горького прощанья,
помнишь, над свежей могилой нашей матери! сколько лет я  не
получала  от  тебя ни строки! Скажи, знала  ли  ты,  что  я
замужем?
 -  Да,  но  не знала точно фамилии твоего мужа,  ни  места
пребывания вашего.
 - А ты все еще живешь у родственницы своей?
 - С нею я и залетела в эту сторону.
 - Слава богу! Теперь я не одинока в мире!
 -  Ольга!  ты все та же пламенная голова. Успокойся,  друг
мой,  посмотри,  мы представляем очень занимательную  сцену
для любопытных. Завтра целый день я твоя, но сегодня забудь
о  моем присутствии. Вот идет твой кавалер, кадриль ожидает
тебя; поди, до свидания.
 И  Вера, освободив руку свою, поспешно скрылась в толпе  и
ушла  в  уборную комнату, чтобы оправиться от  собственного
смятения,   которое   овладело   ею   наперекор   принятому
равнодушию  при  неожиданной  встрече  с  подругою   своего
детства,  с  своей  сестрой  по сердцу.  Госпожа  Гольцберг
машинально  подала руку своему кавалеру, молодому  помещику
той  губернии;  он  недавно  прибыл  из  Петербурга,  играл
значительную  роль в обществе и обращал  на  себя  всеобщее
внимание  женского  пола, несмотря  на  свой  черный  фрак,
вошедший в пренебрежение с тех пор, как в городе поселились
две конно-артиллерийские батареи. Молодой помещик повел  ее
к  кадрилю и поставил против губернаторши. Раздались  звуки
Россини;  все  пришло в движение; толкаясь и теснясь,  пары
суетливо   перебегали  с  места  на  место;   одна   только
полковница   оставалась   недвижима,   как   будто   память
прошедшего изгнала из нее чувство настоящей минуты.
 -  Мадам  Гольцберг,  ваша очередь! - пропищал  возле  нее
насмешливый голос.
 - Ваша очередь, - повторил басом ее кавалер.
 Она  опомнилась,  протанцевала первую  фигуру,  по  в  про
должении  кадриля несколько раз сбивалась с  такту,  путала
фигуры  и  отвечала  невпопад петербургскому  кавалеру,  ко
торый, играя своими бриллиантовыми пуговками, поглядывал на
нее  искоса  с недоуменьем и самодовольно рисовался  против
большого зеркала.
 На  другой  день все кричали по секрету о  ни  на  что  не
похожем  смятении  полковницы Гольцберг  в  то  время,  как
"петербургский"  танцевал  с нею.  Многие  подозревали  дав
нишнее  знакомство между ними; некоторые разглашали это  за
достоверное,  и  все знающая полицеймейстерша  рассказывала
уже   по  этому  случаю  несколько  презабавных  анекдотов,
извлеченных  из  взоров полковницы и из  собственных  своих
догадок. Бедная полковница!
 Надобно  знать,  что в то время три особы были  предметами
бесжалостного  внимания жителей этого города  -  полковница
Гольцберг, жена полковника Листкова, командовавшего  другою
батареею,  и  приезжий из Петербурга мосье Нерецкий,  -  но
каждая  по  другой  причине. Первой не  могли  простить  ее
холодности   к  обществу,  дышащему  мелочной  завистью   и
сплетнями,  этой язве провинциальных городов; ее склонность
к  уединенной  жизни,  ее отчуждения от  всех  знакомств  и
особенно  простоте  ее нарядов, без всякой  бронзы.  Вторая
явилась грозною соперницею всех модниц города: два  раза  в
год  выписывала она из Москвы целые транспорты нарядов; она
имела  большие  притязания на красоту  и  на  паркете  была
истинной  командиршей  своих  офицеров,  как  муж  ее   был
командиром  их в поле. Мосье Нерецкий занимал  умы  вот  по
какому  поводу: Нерецкий не имел в городе родных, и  именье
его не было расстроено, - так зачем бы ему переселиться  из
столицы  на  всю  зиму  в  дрянной городок?  Нет  сомнения,
говорили  мужчины, что он исключен из службы. Нет сомнения,
говорили  женщины, что он в Петербурге не нашел подруги  по
сердцу  и  возвратился в свой родимый край  искать  второго
рождения  или  первой  любви, или, говоря  яснее,  законной
супруги.  Как не обратить внимания на человека, у  которого
можно  при случае выиграть порядочные деньги! Как, с другой
стороны,  не обратить внимания на человека лет тридцати,  с
большими бакенбардами, с тремя бриллиантовыми пуговицами на
манишке,  на  человека, который так мило  растягивается  на
стуле  перед  фортепианами  и поет  "Талисман"  и  "Красный
сарафан" полубасом, полутенором, опираясь па восемьсот душ,
которые он наследовал после батюшки в пятидесяти верстах от
города?  По  всем  таковым  уважениям  каждый  шаг   госпож
Гольцберг  и Листковой и господина Нерецкого был основанием
новой  сплетни.  А  в эту зиму, как нарочно,  столько  было
балов и пиров, сколько не запомнят в той стороне со времени
Куликовского  сражения.  В старых деревянных  рядах  всякий
день  толпились  дамы; купцы развешивали моднейшие  газы  и
материи;  девицы  и  дамы на каждый бал  являлись  в  новых
платьях и с новыми затеями.
 Уже  вторая дочь прокурора познакомилась довольно  коротко
с  Нерецким;  он всегда танцевал с ней мазурку,  но  иногда
казался   неравнодушен  и  к  дочери  отставного  генерала,
которая некогда была воспитана в институте и потому все еще
обворожала  детской  невинностью и  милой  резвостью,  -  а
иногда  его  снисходительный взор падал на  дочь  главы  ку
печества,  наследницу двух больших домов и  нескольких  сот
тысяч  денег. Эти три грации боролись между собой,  гоняясь
за  сердцем петербургского адониса, то опережая друг друга,
то  отставая  с  горечью и злобою.  Когда  в  зале  явилась
полковница  Гольцберг, Нерецкий первую кадриль  танцевал  с
ней.  Этого уже довольно. Полковницу разнесли на языках.  К

Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг