Их старенькой "вектры", которая ездила не столько на бензине, сколько
на Яшином почти каждодневном упорном колдовстве, да и то далеко не всегда,
на обычном месте не было. "Значит, Яша еще не вернулся", - подумала Ирина
Сергеевна. На ее месте стояла вызывающе новенькая "Тойота RAV-4"
серебристого цвета. Она вдруг вспомнила, как Яша говорил ей, что за такую
машину он был бы готов на все. Да, да, именно "RAV-4", она вдруг ясно
вспомнила, как он рассказывал ей о "тойотах" и их фантастической надежности.
Бедный Яша, с их доходами можно было с таким же успехом мечтать о
"Роллс-Ройсе". Или, скажем, "Феррари". На этом познания Ирины Сергеевны в
автомобилях кончились, и она вошла в подъезд. Как ни странно, лифт работал.
"Если это дело рук ангела Гаврикова, да здравствуют ангелы, помогающие нам
возноситься если не на небо, то хоть на пятый этаж", - подумала она.
Ирина Сергеевна переоделась и решила до прихода Яши ничего не готовить.
Не то у нее было настроение. В холодильнике была отварная картошка и
несколько сосисок. Вообще-то следует сделать себе выговор, подумала она,
желательно даже строгий и с предупреждением - совсем она перестала
заботиться о муже, а он, бедняга, уверяет, что она самая лучшая жена и друг
на свете. "Смотри, Иринка, - предупредила она себя, - всякое терпение
ограничено, мужское же в особенности". Тем более - что вкусно поесть Яша
любил. Боже, неужели она когда-то готовила ему такие украинские борщи, от
которых он впадал в экстаз. А вдруг какая-нибудь особа пригласит его на
борщ? Тут его голыми руками и бери. Она рассмеялась, потому что представить
Яшу с другой женщиной, какой бы борщ она ни сварила, было положительно
невозможно. Нежность к мужу привычно нахлынула теплой волной. И все-таки,
может, сварганить что-нибудь на ужин? Но уж очень она устала после этого
безумного, безумного дня. Тем более, что сама она есть не хотела. Еще бы.
Иранская икра, ветчина карпаччо и моцарелла из молока таинственных буфалло -
это тебе не холодная картошка со скользкими сосисками, усмехнулась она и
начала переодеваться. Внезапно она заметила какую-то черную пластиковую
папочку, лежавшую на столе. Когда она уходила, на столе ничего не было, это
она ясно помнила. Может, Альцгеймер и описывает круги подле нее, подбираясь
поближе, но она была готова поклясться, что она ничего не оставляла на
столе. Она подошла к столу. Что за наваждение? На папочке было вытеснено
слово "тойота". Комната опять начала медленно вращаться вокруг своей оси.
"Спокойнее, - сказала она себе, - может, это оттого, что она только что
думала о "тойоте"?" Не иначе как материализация духов и раздача слонов, как
говорил Остап Бендер. Только не слонов, а "тойот". Она открыла папочку.
Какие-то документы. Техпаспорт на имя Якова Михайловича Кипниса. Страховка.
И явно автомобильные ключи. Оставалось только рассмеяться. Сначала вдруг
выздоровевшая нога, потом куча денег в сумочке, а теперь и новая машина. С
доставкой на дом. "Интересно, а номера на ней уже есть?" - подумала Ирина
Сергеевна. Ну, конечно же, раз был техпаспорт на Яшино имя, страховка,
должны быть и номера. Или Альцгеймер тут уже ни при чем и пора собираться
просто в районную психушку, либо... либо это дело рук Ивана Ивановича. Иван
Иванович был настолько лучше психушки, что она облегченно рассмеялась. Она
ясно увидела его внимательный доброжелательный взгляд. Ну что ж, спасибо вам
огромное, хотя всего этого быть не может, но все-таки было... Может, не
может - пора было отучаться от этих слов. Оказывается, все может...
Серебристая машина у тротуара и аккуратненькая папочка никак не укладывались
в мир фантазий или больного воображения. Хотя, с другой стороны, все
Наполеоны в психиатрических лечебницах точно знают, просто уверены, что они
действительно Наполеоны Бонапарты, а те, кто им не верит, просто жалкие
дурачки, у которых не все в порядке с головами. Лучше всего просто подождать
Яшиного прихода. Если он никакой папочки с документами на "тойоту" на
увидит, тогда, как говорил их преподаватель в школе вождения, пора сливать
воду. И все-таки так хотелось верить, что Яша папочку увидит. До боли в
сердце хотелось.
Она услышала, как в двери поворачивается ключ, и в комнату влетел Яша.
Он почему-то всегда именно влетал, а не входил, как полагается
пятидесятилетнему лысоватому человеку.
- Здравствуй, солнышко, - пропел он, - как ты, как день прошел? Все
нормально? - Он поцеловал ее в нос и обе щеки - их постоянный ритуал.
- Как тебе сказать...
- Что-нибудь в лаборатории? Опять Машка ноет?
- Да нет, - сказала Ирина Сергеевна, изо всех сил стараясь удержаться
от крика "посмотри на стол!". - Яша, что это на столе? - спросила она, и
сердце ее почти остановилось от нечеловеческого напряжения.
- Это? - спросил Яша, взял папочку и принялся недоуменно рассматривать
ее. - Что это?
Ирина Сергеевна почувствовала, как тяжкий груз свалился с нее. Ей
захотелось смеяться и дурачиться. Она нормальна! Голова ее работает, и да
здравствуют чудеса!
- Яша, - спросила она мужа как можно серьезнее, - почему ты все
скрываешь от меня? Неужели я не заслужила твоей откровенности?
- Я? Да господь с тобой, с чего ты решила, мышка моя ученая?
- Яша, - строго сказала Ирина Сергеевна, - я начинаю сомневаться, что
мы действительно доверяем друг другу.
- В каком смысле? Что ты имеешь в виду? - удивился Яша, сразу забыв о
черной папочке, которую держал в руке.
- В самом прямом. Почему ты не предупредил меня, что покупаешь новую
машину? Или это такой пустяк, который не стоит того, чтобы его обсудили с
женой?
- Я что-то, детка моя, никак не врублюсь, как говорят нынче продвинутые
пипл. Это что, шутка такая?
- Да нет, милый. Я не шучу. Мне, если откровенно, обидно, что ты даже
не предупредил меня о такой покупке. Это все-таки машина, а не полкило
сосисок. Я даже не настаиваю на праве голоса в выборе модели, ты это лучше
понимаешь. Но все-таки предупредить-то по крайней мере ты мог. А то прихожу
домой, а тут новенькая "тойота"... Что я могла подумать?
- Я? Купил? Новую машину? Больше ты ничего не придумала? Я думаю, на
что купить новую помпу для нашей старушки "вектры", хоть в кредит ее
проси, - а ты - новая машина! Очень остроумно.
- Яшенька, какая шутка? Какое остроумие? Вот, смотри, ключи и документы
на серебряную "тойоту", которая стоит у подъезда. Яша, я безумно волнуюсь.
Это же тысяч сорок долларов, не меньше. А может, и больше. Признайся, ты
обокрал банк? Не бойся меня, признайся смело, я не донесу, даже и не
сомневайся. Наоборот, буду только гордиться тобой. Я ведь, если честно,
всегда втайне мечтала, чтобы ты обокрал банк. Доказал, что ты настоящий
мужчина.
Яша посмотрел на жену диким, ничего не понимающим взглядом, трясущимися
руками взял документы и долго беззвучно шевелил губами, читая техпаспорт. Он
еще раз посмотрел на жену, и глаза его округлились.
- Иринка, что это значит? Может, ты получила Нобелевскую премию и
скрываешь от меня?
- Только меня в Стокгольме и ждали. Уже выстроились в аэропорту во
фраках и с чеком. - Она не выдержала и расхохоталась.
- Что ты смеешься, может, ты поделишься со мной, над чем можно
смеяться, когда под окном стоит краденая, наверное, машина с фальшивыми
документами?
- Нет, Яшенька, она не краденая, но происхождение ее куда более
фантастично. А чтобы ты был готов выслушать ту невероятицу, что я тебе
сейчас поведаю, пересчитай, пожалуйста, деньги у меня в сумочке.
Яша щелкнул запором, рот и глаза его округлились еще больше и стали
похожими на саму открытую сумочку.
- Да тут...
- Не так много для двух нищих ученых. Двадцать пять тысяч рублей, три
тысячи долларов и столько же евро. А теперь приготовься выслушать то, что в
сознание не укладывается, быть не может и, тем не менее, случилось. Поэтому
давай откроем наши головы и попытаемся всунуть в них то, что в них
поместиться не может ни по каким законам здравого смысла. Да, эгоистичная
дура, забыла тебя спросить, ты есть хочешь? Погреть тебе картошку с
сосисками?
- Господь с тобой, Иринка, какая еда, какие сосиски могут быть в доме
владельцев роскошной "тойоты"... Только вырезка, балык и марочное вино...
- Господь действительно с нами, Яшенька мой любимый, ты даже не
представляешь, в какой степени ты близок к истине, но я вовсе не уверена,
что мы сможем успешно пронести свой крест...
- Иринка, ты...
- Не торопись, это долгая история, нам все нужно как следует обдумать и
решить, возложим ли мы на себя этот крест. Пройти Голгофу ведь не так-то
просто.
- Ты права, мышка моя, тем более что у евреев с крестом особые
отношения...
- Яша, я не шучу. Слушай внимательно.
Рассказывала Ирина Сергеевна долго, стараясь не пропустить ничего, и
муж ее не перебивал. Он смотрел на нее как завороженный и, казалось, даже не
мигал.
Когда она закончила, она спросила:
- Ну, и что ты думаешь?
- Я еще не могу думать, моя жалкая голова еще долго будет стараться
переварить то, что ты рассказала, и я вовсе не уверен, что она вообще сумеет
это сделать. Одно я могу сказать. Одна и та же галлюцинация двум разным
людям не приходит в голову, да еще одновременно и схожая при том в
мельчайших деталях. Я инженер, и если я вижу, что какая-то машина работает,
что-то производит, то, что я могу пощупать и измерить, я прихожу к выводу,
что машина реальная и реально работает. А то, что она по всем нашим понятиям
работать не должна и не может, приходится отбрасывать. Или нужно
использовать большевистскую логику: этого не может быть, потому что не может
быть никогда.
- Да, Яшенька, я понимаю. Но почему я? Среди миллионов людей. Или
миллиардов. Я же самый обыкновенный человек и...
- Нет, Иринка, во-первых, ты необыкновенная, я знал это всегда...
- Позволь мне усомниться в твоей объективности...
- А во-вторых, нам просто не дано понять промысел божий. В нашей жизни
и вообще-то трудно разобраться, а уж о промысле божьем и говорить нечего...
- Значит, ты веришь, что все это правда, абсолютно нереальная
реальность?
- Конечно, верю. Больше ведь ничего не остается. Через десять минут мы
пойдем и прокатимся на "тойоте", и тогда окончательно решим, настоящая это
машина или муляж. Фикция. Мираж. Фантом. Плод нашей совместно воспаленной
фантазии. Попытаемся сесть в машину и, если все это вздор, плюхнемся задами
на асфальт. В фантазию же не усесться. И не надо бояться, худшее, что может
случиться, мы слегка поцарапаем наши задницы о тротуар. Ну, еще прохожие
посмотрят на двух психов. Но это-то как раз меньше всего удивляет в наше
время.
- Пойдем. Да, чуть не забыла тебя спросить, как твои суставы на пальцах
правой руки? По-прежнему болят при сгибании?
- Почему ты вдруг вспомнила? Рановато, конечно, ревматизм подбирается
ко мне, но, боюсь, это уже навсегда. Патентованные таблеточки тут не
помогут. Не стало бы хуже.
Ирина Сергеевна посмотрела на мужа и спросила:
- А ты уверен, что суставы действительно болят? - Неужели она
действительно может исцелять? В тысячный раз ее мозг снова приготовился
ринуться на баррикады - защищать здравый смысл, с которым она выросла и жить
без которого казалось невозможным.
Яша медленно сжал пальцы правой руки в кулак, и глаза его уже не просто
округлились, а, казалось, вылезли из орбит и устроились где-то на лбу.
- Ирка, Иринка, целительница моя любимая, я не чувствую никаких
суставов. - Он начал быстро сжимать и разжимать пальцы. - Как будто
смазанные шарниры. Да еще отличным смазочным маслом. Наверное, синтетика.
Этого абсолютно не может быть! Да ты...
- Это не я...
- Это ты, и теперь я вижу, что не ошибся, выбрав тебя четверть века
назад. Знал, что и кого беру.
Они спустились вниз, и Яша слегка дрожащими руками нажал на кнопку на
ключе. "Тойота" послушно и мелодично звякнула, и Яша открыл водительскую
дверь.
- Боже мой, мы действительно сидим в машине, я чувствую себя в храме.
По крайней мере, в японском храме. - Он впустил жену и включил зажигание. -
А запах какой! Что вообще может сравниться с запахом новой машины! Какие
духи, какие цветы...
- А почему она не заводится? - спросила Ирина Алексеевна.
- Потому, глупая, что двигатель уже работает. Просто так тихо и плавно,
что только по тахометру и видно. Смотри, она к тому же и бензином
заправлена... Даже ехать не хочется. Хочется просто сидеть и истово молиться
японским богам и, конечно, тому, кто преподнес нам такой даже не царский, а
императорский подарок. Знаешь, это вообще хороший выход для забитых
московских дорог. Никуда не ездить, а просто выйти, посидеть немножко в
машине, и обратно. Сразу все пробки исчезнут без всяких третьих и четвертых
и пятых колец. Знаешь, мне даже немножко стыдно перед нашей старой верной
"вектрой". Старушка должна так страдать, глядя на это чудо. Жалко ее,
бедную. Ходила до последнего, кашляла, болела, из сил выбивалась, но служила
нам честно. И все. Отходила свое, бедолага двенадцатилетняя. Продать ее,
старушку, наверное, не удастся, придется похоронить ее со всеми почестями.
Для езды - стара. Для музея - молода. Как ты думаешь, где в Москве хоронят
старые заслуженные машины?
- Яш, давай я позвоню Тамаре, и, если она дома, съездим к ней. Надо же
и ее мнение знать.
- С удовольствием, - согласился Яша и медленно, боясь задеть
припаркованную рядом "вектру", выехал на улицу. - Боже, какое наслаждение
может дать простое сидение за рулем! Я в раю. Или в экстазе! И это все ты,
моя сверхъестественная повелительница чудес и исцелитель страждущих.
- Яш, раньше ты мне таких слов никогда не говорил, вот что значит новая
машина, - засмеялась Ирина Сергеевна.
Тамара открыла дверь своей однокомнатной квартирки, доставшейся ей от
бабушки, но стала поперек коридора, не торопясь впустить родителей.
- Там Олег, - сказала она. Глаза ее были красны, словно она только что
плакала. - Могли бы хоть позвонить сначала. Может, это...
- Ну и что, мы знакомы уже, наверное, с полгода, - сказал Яков
Михайлович. - Раньше ты нас не стеснялась.
- Не говори глупостей, пап. Мне сейчас не до твоих шуточек. Понимаете,
у него сейчас ломка... Вы знаете, что такое ломка?
- Угу, - кивнула Ирина Сергеевна. - Признаюсь, мы даже давно
догадались, что он колется. Просто не обсуждали с тобой эту тему, потому
что, зная твой характер, сказать было ровным счетом нечего, тем более -
сделать. Сказать тебе: брось его к черту? Мы боялись даже заикнуться о том,
что с ним происходит... Ждали и надеялись. - Она вдруг поймала себя на том,
что чуть не сказала "надеялись и молились".
- Видите ли, ломка - это не самое лучшее время для светских визитов.
Это... одно слово - ломка. И я просто не знаю, что делать. Дозы у него нет,
и если он не уколется... Что делать - ума не приложу. И денег у нас нет, и у
вас клянчить на наркотик язык не повернется, и где эти наркотики покупают,
черт их знает. И бросить Олега я не могу. Мне кажется, сейчас с ним что
хочешь может случиться. Может богу душу отдать. В самом прямом смысле этого
слова. Я чувствую, он на самом краю. - На глазах у нее набухла слезинка. -
Когда он в нормальном состоянии, нежнее и лучше человека я не встречала...
- Давай войдем, - твердо сказала Ирина Сергеевна, отводя руки дочери.
- Олег ненавидит, когда его видят в таком состоянии... Может, лучше не
надо? Мамочка, прошу тебя, я не знаю, на что Олег способен сейчас...
- Надо, - сказала Ирина Сергеевна, и они вошли в комнату.
Олег лежал на покрытой ковром тахте в тренировочном костюме, поджав
колени к подбородку, как зародыш. Небритое лицо его было искажено
страданием, а на лбу блестели крупные капли пота. Он показался Ирине
Сергеевне почти стариком. Он с трудом сфокусировал глаза на вошедших и
хрипло пробормотал:
- Простите...
Ирина Сергеевна внимательно смотрела на Олега.
- Что ты смотришь? Человек мучается, а ты рассматриваешь его, как
бабочку на иголке... Как свои митохондрии... - Тамара отвернулась и, не
удержавшись, начала всхлипывать.
- Нет, не как засушенную бабочку и уж подавно не как митохондрию, а как
здорового парня, - строго сказала Ирина Сергеевна.
- Мам, не надо, как ты можешь... Нашла время... Это же... просто
жестоко.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг