же на пустой живот думается лучше. И стало быть, у меня появились шансы, что
что-нибудь я в конце концов придумаю.
Но я так и не придумал. Если бы меня держали неделю на воде, я бы тоже
не придумал. Покушение в тюрьме? Маловероятно. И в чем оно выражалось? В
возне с диском замка? Хорошо, допустим даже это. Но почему меня не вызывают
на допрос?
С этим вопросом я и заснул. Увы, я уже не помню, сколько раз за
последние недели я ложился спать с вопросами и просыпался с вопросами. Целый
выводок вопросительных знаков - от солидных, респектабельных вопросов до
маленьких шустрых вопросиков...
На следующий день у дверей моей камеры возня продолжалась часа полтора.
Крутили диск, уходили, приходили, захлебывалось визгом сперло, изнемогая в
схватке с металлом. Наконец дверь открылась, и меня попели на допрос.
Наверное, испортился замок, Все объяснилось настолько просто, что мне стало
даже обидно. Только и всего.
Следователь задавал вопросы, которые должен был задать. Я давал ответы,
которые должен был дать. Я просто отрицал все, что мог отрицать. Я ничего не
объяснял. Мне нужен был суд.
У следователя было выражение лица ребенка, которому сначала показали
игрушку и тут же отняли ее. Мне показалось, что вот-вот он заплачет.
- Мистер Рондол, - обиженно сказал он, - ваше запирательство
бессмысленно. Вы же интеллигентный человек. Вы адвокат. Вы говорите: нет,
нет, нет, а факты кричат: да, да, да. Где логика, где смысл?
Я вздохнул и пожал плечами.
- Увы, я ничем не могу помочь вам.
Когда допрос был закончен, я спросил следователя:
- Как поживает мой друг мистер Берман?
Следователь замер на мгновение и посмотрел на меня.
- Он в больнице. А почему вы спрашиваете?
Почему я спрашиваю? Может быть, нельзя говорить, что он мой друг? Но
почему же?
- Я знаком с Айвэном много лет. Я сижу в тюрьме, где он работает. Могу
я спросить, что с ним?
- Да, конечно, конечно, - кивнул следователь. - Его, очевидно, пытались
ограбить. Его ранили. Состояние тяжелое, но он жив.
Ограбить. Ранили. Ограбить Айвэна Бермана! Похитить сто футов лески? И
крючки! Бедный Айвэн!
Следователь пытливо смотрел на меня и молчал. Он ждал, что я скажу. Он
тоже, наверное, не очень верит, что его пытались ограбить. Но я ничего не
скажу. Я не знаю, кто этот следователь. Кто ему платит и кто доплачивает.
- Если вам доведется увидеть его, передайте привет от меня, - сказал я.
Бедный старый Айвэн... Зачем он им понадобился?
***
Знакомая комната. Все тот же судья - контролер Ивама со своим вечно
удивленным выражением лица и кустиками седых волос, торчащими из ушей. И
даже тот же обвинитель, что был на процессе Гереро. Анатоль Магнусон бросил
на меня быстрый взгляд и едва заметно пожал плечами. Что я могу сделать? -
хочет сказать он. Так уж все получается. Ему немножко даже неловко. Мы
знакомы столько лет, стояли по разные стороны барьера, но после процессов
часто выходили вместе и выпивали вместе рюмочку-другую в баре, что напротив
городского суда. А сегодня он должен обвинять меня. Но, что поделаешь, от
сумы и от тюрьмы...
Те же машины с зажженными сигналами включения. Та же публика. Нет, это
я уже ради красот стиля. Публика не та же. Тим Тивертон из "Шервуд
икзэминер". Рядом два человека с блокнотами и карандашами. Ах да,
судья-контролер ведь запретил вносить в зал фото- и кинокамеры, и газета
прислала художников. А вон еще элегантные молодые люди поглядывают на меня и
делают какие-то наброски. Я их не знаю. Наверное, из "Геральда". Вот ты и
дожил, Язон Рондол, до своего звездного часа. Сладкое бремя славы.
Адвокат-убийца. Роли меняются. Защитник на скамье подсудимых.
А вон Гизела. О, сегодня она успела накраситься дома и выглядит просто
отлично. И костюм новый, которого я еще не видел. Гладкий, светло-серый: что
ж, ей идет. Господи, как печально она смотрит на меня. В сущности, она
прекрасная девушка. Просто замечательная девушка. Хотя и опаздывает
регулярно на пятнадцать минут. Интересно, а если договориться с ней, чтобы
она начинала свой рабочий день на четверть часа позже, будет ли она и тогда
опаздывать? Наверное, будет. Есть вещи, которые сильнее людей.
Кончились формальности, кончилось чтение обвинительного заключения,
бумаги скормлены машинам.
- Ваши свидетели, мистер Магнусон, - кивнул судья-контролер.
- Обвинение вызывает патрульного полицейского второго класса полиции
Джоллы Вашингтона Смита.
Знакомое лицо. Давненько мы не виделись.
- Ваше имя?
- Вашингтон Смит.
- Положите правую руку ладонью вниз на регистрационную машину.
На табло вспыхнуло его имя и личный номер.
- Где вы работаете, мистер Смит?
- Полиция Джоллы. Патрульный полицейский второго класса. Я всегда...
- Отвечать только на вопросы.
- Слушаюсь, сэр.
- Где вы были в ночь на двадцать пятое октября?
- Я ехал вместе со своим напарником Теренсом Брэндом на патрульной
машине, сэр. Часа примерно в три мы получили по радио сообщение из полиции
Джоллы, что на второй дороге замечен труп, в кювете лежит машина. Мы поехали
туда.
- Куда именно?
- Я уже сказал, сэр, на вторую дорогу.
- Вторая дорога, если не ошибаюсь, тянется от Джоллы до Бистера. Хотя
это местная дорога, ее протяженность восемьдесят семь миль.
Ах, Магнусон, Магнусон, все тот же Магнусон. Любит щегольнуть эрудицией
и памятью. И показать свою объективность.
- А, понимаю, сэр. Конечно, сэр. По радио нам сказали, что машина
замечена проезжим приблизительно в районе восемьдесят второй мили.
- Хорошо, продолжайте, мистер Смит.
- Мы направились туда и действительно вскоре заметили лежавшую в кювете
машину. Она лежала на боку. Машина была пуста.
- Что вы сделали?
- Мы вызвали по радио подъемный кран, сказали, где точно машина, а сами
начали искать труп. Мы нашли его довольно быстро. Мой напарник, у него
зрение...
- Нас не интересует зрение вашего напарника. Продолжайте.
- Слушаюсь, сэр. Мой напарник заметил ноги...
- Почему ноги?
- Я не знаю, сэр, почему человек лежал головой на обочине, а ногами на
самой дороге, - язвительно сказал Смит.
Молодец Смит, и прокуроры время от времени нуждаются в небольших
уроках. Магнусон едва заметно улыбнулся. Он умел, как говорят боксеры,
держать удар.
- Хорошо, мистер Смит, продолжайте. Что вы сделали, когда нашли труп?
- Я наклонился над телом и взял его руку. Пульс не прощупывался. Мы
снова вызвали полицию, дали им свои координаты И стали ждать оперативную
бригаду. Они приехали очень быстро.
- Как быстро?
- Я не засекал время, сэр...
- Мистер Смит, я был бы рам очень благодарен, если бы вы воздержались
от своих в высшей степени остроумных замечаний, - сказал Магнусон.
Молодец Магнусон. Как это было сказано! Сколько сдержанного
достоинства, сколько скромности. Нет, не свою честь оберегал он а честь
суда.
Бедняга Смит покраснел. На щеках у пего показались желваки. Покатались
и остановились. Суд есть суд.
- Слушаюсь, сэр. Я точно не заметил, но мы были примерно в пяти милях
от Джоллы, и бригада приехала минут через десять.
- Хорошо. Что вы делали потом?
- Мы посмотрели, как работала бригада. Ну, снимали, как лежит труп и
тому подобное. Потом они уехали и увезли тело. Мы продолжали патрулировать
вторую дорогу.
Меня так и подмывало спросить и то, и другое, и третье. Всегда ли,
например, кто-нибудь патрулирует маленькую, второстепенную дорогу по ночам.
Но терпение.
- ...Когда уже начинало светать, мы получили еще одно сообщение из
Джоллы. Сержант Лепски сказал, чтобы мы были особенно внимательными. Если мы
увидим высокого человека шести футов двух дюймов, шатена, мы должны
арестовать его по подозрению в убийстве. Имя - Язон Рондол.
- Хорошо, мистер Смит, продолжайте ваши показания.
- Спустя примерно час, когда было уже совсем светло, мы заметили
человека...
- Что значит "мы"? Вы заметили человека?
- Да, сэр. Я заметил человека, который вышел на дорогу. Я сразу обратил
внимание, что он высокого роста. Я начал думать, как нам лучше действовать,
но человек неожиданно поднял руку. Мы остановились, и я вышел из машины.
Если человек вышел на шоссе, подумал я, да еще поднял руку, останавливая
полицейскую машину...
- Почему вы уверены, что этот человек мог различить, полицейская перед
ним машина или нет?
- Во-первых, сэр, цвет машины. Было уже довольно светло. Во-вторых,
маячок на крыше не был выключен, и не заметить его мог только слепой.
- Хорошо, продолжайте.
- Я вышел из машины. Человек подошел, достал из кармана пистолет и
протянул нам. При этом он сказал, что его зовут Рондол. Язон Рондол. Я надел
на него наручники, и мы сообщили в Джоллу, что преступник сдался. Капитан
Мэннинг приказал нам не ехать в Джоллу, а ждать их на дороге. Вскоре
приехали капитан Мэннинг и сержант Лепски. Они взяли Рондола в свою машину.
Мы думали...
- Суд не интересует, что вы думали, мистер Смит. Придерживайтесь только
фактов.
Если бы вместо глаз у Смита были лазеры, он давно бы испепелил
Магнусона. Бедняга не понимал все это шаманство, великий ритуал судебных
условностей, что он свидетель обвинения, что говорит он все то, что от него
ожидают, и что Магнусон вовсе не хочет его оскорбить.
- Слушаюсь, сэр. Сначала в машине капитана был сам капитан, Рондол и
сержант Лепски. Потом сержант вылез, пересел в нашу машину, и мы поехали
вперед.
- Благодарю вас, мистер Смит. Вы нам понадобитесь еще раз несколько
позже, а сейчас я предоставляю свидетеля защите.
Поскольку я отказался от защитника, защита - это я. Нет, еще рано.
- Защита, свидетель в вашем распоряжении, - сказал судья-контролер.
- У защиты нет вопросов к свидетелю.
- Хорошо. Мистер Магнусон, продолжайте.
- Обвинение вызывает эксперта полиции Джоллы Линдли Линмаута.
У эксперта была такая же аристократическая внешность, как его имя:
длинное, лошадиное лицо с крупными желтыми зубами, мутноватый взгляд.
- Ваше имя? - спросил Магнусон.
- Линдли Линмаут.
- Положите правую руку ладонью вниз на регистрационную машину.
Хотя я уже знал, что Линдли Линмаут не ржет, а говорит человеческим
голосом, мне подумалось, что вдруг машина сейчас сообщит: Линдли Линмаут,
жеребец пяти лет...
- Где вы работаете и ваша должность?
- Полицейское управление Джоллы. Эксперт технического отдела.
- Где вы были в ночь на двадцать пятое октября этого года?
- Я спал, с вашего разрешения, у себя дома. Ночью меня разбудил звонок
из полиции. Я быстро оделся и явился туда. В управление только что доставили
машину. На переднем сиденье, спинке переднего сиденья и ковриках были следы
крови...
- Вы исследовали эти следы?
- Нет, я занялся рулем и ручками машины. Капитан Мэннинг просил меня
поторопиться. К счастью, отпечатки были довольно четкими. Я применил обычную
процедуру номер семь-два, состоящую из...
- Опустите технические детали, мистер Линмаут. Нас интересует только
суть дела.
- Как я сказал, отпечатки были довольно четкими. Они принадлежали двум
людям. Мы наложили их на регистрационную машину. Одни принадлежали покойному
владельцу машины коммивояжеру Стефану Расковски. Регистрационная карточка
его машины была на месте, и ее данные и данные, сообщенные регистрационной
машиной, сошлись. Другой набор отпечатков принадлежал адвокату из Шервуда
Язону Рондолу. Я тут же сообщил об этом капитану Мэннингу.
Неплохо, неплохо, подумал я отрешенно, словно оценивал детективный
роман. Пока все у них идет на высшем уровне. Щели все законопачены так
плотно, что их корабль не только на плаву, в трюме абсолютно сухо. Отличная
работа. Я узнавал руку метра. Профессор Ламонт учил меня: будьте всегда
адвокатом дьявола, Рондол. Я не знал, что такое адвокат дьявола, и он
объяснил мне. Оказывается, католическая церковь, прежде чем причислить
кого-нибудь к лику святых, назначает самое тщательное расследование жития
кандидата, и специально выделенное лицо подвергает сомнению все заслуги
потенциального святого. Он-то и есть адвокат дьявола. Так сказать,
профессиональный скептик.
Пока что Ламонт выполнил роль адвоката дьявола неплохо, совсем неплохо.
Конечно, можно было бы погонять Смита и узнать, всегда ли на второй дороге
по ночам патрулируют машины. Но все это слабо, совсем слабо.
- Вы проделывали еще какие-нибудь анализы по делу Рондол а? - спросил
Магнусон свидетеля.
- Да. Вскоре мне принесли пистолет, также найденный на обочине второй
дороги. Кольт тридцать восьмого калибра. Я снял с пего отпечатки. Рукоятка
была протерта, но торопливо, очевидно. Во всяком случае, мне удалось
получить два отпечатка. Они оказались идентичными отпечаткам Рондола на
руле.
- Вы исследовали пулю, извлеченную из тела убитого?
- Да, в тот же день. Я сравнил эту пулю с пулей, которую мы получили,
произведя выстрел из кольта. Микроскопический анализ установил, что обе пули
были выстрелены из одного пистолета. Вот увеличенные снимки этих пуль.
- Ваша честь, - сказал Магнусон, обращаясь к судье-контролеру, -
обвинение просит зарегистрировать в качестве вещественных доказательств
пистолет кольт тридцать восьмого калибра, пули номер один и два, увеличенное
сравнительное фото этих пуль.
- Хорошо. Вы закончили с вашим свидетелем, мистер Магнусон?
- Да, ваша честь.
- Мистер Рондол, задавайте вопросы свидетелю.
- Мистер Линмаут, вы, надеюсь, установили по номеру пистолета, кому он
принадлежит? - спросил я.
Вряд ли я что-нибудь мог добиться этим вопросом, но мое слишком
продолжительное молчание могло показаться им подозрительным. Не следовало
настораживать их раньше времени.
- Нет.
- Почему же?
- Потому что номер был тщательно спилен.
- Скажите, мистер Линмаут, легко ли спилить номер?
Эксперт показал мне свои лошадиные желтые зубы. Может быть, он хотел
испугать меня ими?
- Все зависит от того, что вы подразумеваете под словом "легко".
Ай да лошадь! Осторожное животное, ничего не скажешь.
- Но все-таки? С точки зрения обычного человека, не оружейного мастера
и не руководителя металлургической лаборатории. Вы понимаете меня?
- Да, вполне. - Он пожал плечами. - Спилить серийный номер - операция
довольно трудоемкая, поскольку металл, идущий на изготовление оружия,
обладает высокой прочностью и твердостью.
- Благодарю вас. А теперь скажите, мистер Линмаут, какие качества,
по-вашему, нужны человеку, который спиливает номер на пистолете?
- Качества? Простите, я не...
- Ну, представьте себе человека, который проделывает эту операцию со
своим пистолетом. Каков он? Я, разумеется, имею в виду не цвет глаз, а черты
характера. Понимаете меня?
- Да, мистер Рондол.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг