таким обидчивым. У каждого свои странности, а я, повторяю, люблю иногда
позлить собеседника.
Он обезоруживающе развел руками, и я должен был мысленно признаться,
что именно он, а не я, пока одерживал верх в нашей пикировке.
- Ну что ж, мистер Гереро, вам это прекрасно удается.
Он деловито кивнул, соглашаясь, и вдруг подмигнул мне, давая понять,
что мы люди одного склада, что мы понимаем друг друга и вообще можем иметь
друг с другом самые лучшие отношения.
- Ну-с, как это у вас делается? Я вам должен, наверное, рассказать все?
- Так именно это у нас и делается. У нас и у вас. - Я сделал ударение
на последнем слове. - Наденьте только эти наушнички с микрофоном. - Я открыл
чемодан и достал "сансуси".
- Что это? - спросил Гереро.
- Эта штука даст нам возможность побеседовать, не опасаясь, что
кто-нибудь подслушивает разговор.
- Но ведь электронное подслушивание запрещено законом. Суд не принимает
его в качестве доказательств. Так ведь, если я не ошибаюсь?
- Запрещено, это верно, но тем не менее...
- Мне нечего скрывать.
- Послушайте, мистер Гереро, если вы так все хорошо знаете, может быть,
вы сами будете своим адвокатом?
Гереро вздохнул и надел наушники с микрофоном. Я надел вторую пару. Я
подумал, что вряд ли смог бы работать у него будь он на свободе.
Глава 2
Я смотрел на Гереро и думал, что для человека, обвиняемого в убийстве,
он держится просто великолепно. И все же несколько раз мне казалось, что в
глубине его светлых - слишком светлых - глаз мелькал страх. Может быть, даже
и не страх, а растерянность, которая была бы, наверное, незаметна в
ком-нибудь еще, но у Гереро, со всей его самоуверенностью, агрессивностью,
властностью, ее нельзя было не заметить.
- Прошу вас, расскажите мне все с самого начала, - сказал я. - Не
пропускайте ничего.
Гереро достал сигарету, медленно покатал ее между пальцами, критически
осмотрел, взял мундштук в губы, кивнул, одобряя, должно быть, ее поведение,
и с видом большого одолжения поднес к кончику сигареты огонек зажигалки. И
дым он выпускал так, словно тот был обязан мистеру Гереро многим и
пребывание в легких мистера Гереро. отличало этот дым от всех прочих дымов в
мире.
- Я вас слушаю, - напомнил я Гереро о своем существовании и с трудом
уклонился еще от одной волны раздражения, которая накатывалась на меня. Я
еще не решил, позер ли он или просто не слишком приятный человек, но я все
время должен был сдерживаться в его присутствии.
- Я знаю, - коротко кивнул Гереро, словно кто-то дернул его за его
черную с проседью бороду. - Просто мне нечего вам рассказывать.
- Ну хорошо. - пожал я плечами, - если вам нечего мне рассказывать,
мне, в свою очередь, нечего слушать. - Я встал и снял с себя наушники
"сансуси".
- Да перестаньте же вы! - взорвался Гереро. - Если я должен каждую
секунду думать о том, чтобы не обидеть своего адвоката... - он пожал
плечами, и я снова надел "сансуси". Не нужно мне было разыгрывать этот
крохотный и неубедительный скетчик. Я знал, что никуда не уйду. Он знал, что
я не уйду. Я знал, что он знал. Он знал, что я знал, что он знал и так
далее. В наш век электронных судов и судей адвокаты, во всяком случае живые
адвокаты, а не консультационные машины, клиентами не разбрасываются. Это
знали все. В том числе и Гереро. Наверняка знал. Он был из тех, кто всему
знает цену. Иногда даже и себе.
- Мне нечего вам рассказывать потому, - твердо сказал Гереро и
посмотрел мне прямо в глаза, - что я не убивал эту Джин Уишняк, не жил с
этой девицей, никогда не видел ее и даже не слышал ее имени до двадцать
первого сентября, то есть до позавчера, когда меня арестовали, предъявив
обвинение в ее убийстве. Вот и все. - Должно быть, ни уловил сомнение в моем
взгляде, потому что добавил: - Это истинная правда, черт побери! Понимаете
вы меня? Истинная правда!
Он вышел из себя и сразу стал симпатичнее. Даже не симпатичнее,
наверное, а просто человечнее. Исчезло невыносимое выражение
снисходительного и чуть насмешливого превосходства.
- У вас есть алиби или хоть что-нибудь похожее на алиби? Когда
произошло убийство?
- Девятнадцатого вечером. Как видите, им не понадобилось много времени,
чтобы найти убийцу... Я освободился рано, около четырех, и поехал за город.
У меня там домик.
- Где именно?
- Элмсвиль.
- Угу, - кивнул я, - чудное место.
Гереро посмотрел на меня с видимым сожалением. Бедный, глупый
адвокатик! Неужели он до сих пор не понял, что все имеющее хоть какое-то
отношение к Лансу Гереро, от дыма его сигареты до домика в Элмсвиле, может
быть только наилучшего качества? Возможно, он и трупики делает только
экстра-класса. И он, этот адвокат, тоже должен проникнуться этой идеей
избранности, если хочет быть адвокатом самого Ланса Гереро, Я расправил
плечи и выпрямил спину.
- И вы там были все время? В Элмсвиле?
- Да.
- Вас там кто-нибудь видел?
- Да.
- Кто?
- Моя любовница. Она приехала ко мне в семь и уехала в одиннадцать.
- А убийство произошло?
- В обвинительном заключении говорится, между девятью и десятью.
Он был все время начеку. Подчеркнул: в обвинительном заключении
говорится... Удивительное дело, как клиенты обычно пытаются уверить нас,
адвокатов, в своей невиновности, вместо того чтобы вместе подумать над
тактикой защиты.
- Ваша любовница может дать показания?
Гереро медленно покачал головой.
- Боюсь, что нет.
- Почему?
- Она замужем за довольно богатым человеком. Они давно бы разошлись, но
он скуп, как Шейлок, а она жадна, как голодная акула. При разводе она
получила бы изрядную толику. Но если бы ее супруг мог доказать, что она
совершила прелюбодеяние - так это у вас называется? - он показал бы ей
кукиш. А ей признать, что она провела несколько часов с глазу на глаз с
мужчиной - все равно что расписаться в факте любовной связи. Поэтому-то она
никогда не даст показаний.
- Вы в этом уверены?
- К сожалению, да.
- Даже если она будет знать, что вам угрожает смерть или полная
переделка?
Гереро внимательно посмотрел на меня. Он все еще никак не мог
привыкнуть к моим вопросам, В самом деле, о какой жалости может идти речь,
когда рискуешь потерять на ней деньги? Интересно, а как поступил бы на ее
месте сам Гереро? Так же, как она? Удивительно было, как реально, как четко
он воспринимал идею денег, даже чужих, и как абстрактна была пока что для
него идея смерти или переделки. Своей смерти или своей переделки. Пока...
- А нельзя ли все-таки уговорить вашу даму дать показания?
- По-моему, я вам уже сказал. Ее зовут, кстати, Урсула Файяр.
Гереро посмотрел на меня, чтобы убедиться, какой эффект произведет на
меня это имя. Посмотрел, как мне показалось, даже с гордостью. Да, миссис
Файяр было что терять. У ее супруга было больше миллионов, чем у меня
рубашек.
- Неужели же все-таки она не согласится выступить на суде, зная, что от
ее слов зависит жизнь человека?
- Нет, она не сентиментальна.
Да, разумеется, рисковать деньгами из-за жизни человека - это
сентиментальность. Во всяком случае, когда речь идет о деньгах мистера
Файяра.
- Ну а заставить ее выступить в суде мы не сможем?
- Что значит "заставить"? - насторожился Гереро. Слово "заставить" было
ему понятнее, ближе.
- Есть у вас какие-нибудь доказательства вашей связи? Письма,
записочки? Что-нибудь в этом роде?
Гереро задумчиво пососал верхнюю губу и с сожалением покачал головой.
Чувствовалось, что он бы с удовольствием прижал бедную маленькую Урсулу
Файяр к ногтю. И он не был сентиментален. Два голубка, не забывающие о
выгоде. Две электронные машины, не забывающие в объятиях цену друг друга и
всегда готовые продать, Лишь бы была подходящая цена.
В Гереро уже и следа не осталось от его недавней уверенности. Пожалуй,
он был теперь растерян.
- Не-ет. Ничего. Совершенно ничего. Теперь, когда я думаю об этом, я
вижу, как осторожна она была, дьяволица...
- А мог кто-нибудь из соседей видеть, как она приехала к вам? Или
уехала?
- Нет, мой дом стоит совсем особняком и совершенно не виден соседям. Я
даже их как следует и не знаю, признаться.
- А у вас там никого нет? Я имею в виду какого-нибудь садовника или
кого-нибудь вроде этого?
- У меня есть садовник. Он же сторож, он же шофер. Но в этот день я его
отпустил. Урсула всегда настаивала, чтобы никто ее не видел...
- Гм... удивительно она все-таки предусмотрительная особа...
- Да, пожалуй, - пожал плечами Гереро. - К сожалению, я это понимаю
сейчас... Но кто бы мог предположить...
- Вам кто-нибудь звонил туда в тот вечер?
- Нет, никто. Я выключил телефон.
Да, у этой публики легко не заработаешь, вздохнул я. Уж если всевышний
и послал мне клиента, так такого, как мистер Ланс Гереро.
- Почему вы молчите? - спросил меня Гереро, и в первый раз с начала
разговора я уловил в его голосе нотки беспокойства. Настоящего беспокойства.
Может быть, только сейчас, отвечая на мои вопросы, он понял, насколько он
безоружен перед законом.
- Я думаю, стоит ли мне соглашаться, мистер Гереро, - медленно сказал
я. На этот раз я не блефовал. Если машина выдала ордер на арест, значит,
основание для ареста было. Да и полиция не стала бы терять время понапрасну,
если бы не была уверена в фактах. Чего нельзя было сказать о буду щей
защите. Я поднял глаза и внимательно посмотрел на Гереро. Удивительный
все-таки нюх у бизнесменов. Куда там какому-нибудь пойнтеру. Он мгновенно
почувствовал, что я заколебался, и его манеры тут же изменились.
- Мистер Рондол, - всю самоуверенность с него как сдуло, и голос теперь
звучал просительно, - мистер Рондол, как только меня арестовали и сюда
примчался мой адвокат Нилан, мы сразу поняли, что он не сможет быть моим
защитником. Он занимается делами фирмы. Уголовный процесс - это не его
сфера. Мы перебрали десятки фамилий, прежде чем остановились на вас. Нам
нужен был адвокат, который мог бы произвести свое расследование, а вы
несколько лет были частным детективом... Я понимаю, что дело необычно, но
клянусь вам, я никогда не видел этой Джин Уишняк. Это какая-то чудовищная
ошибка. Нелепость. Нонсенс. И это вы должны доказать... Иначе я должен буду
выбирать между смертью и переделкой. Не думайте о деньгах, назначьте самый
высокий гонорар...
- Мистер Гереро, - холодно сказал я, - я не намерен запугивать вас,
чтобы выжать лишнюю тысячу НД. Но дело, как вы сами понимаете, не из самых
простых...
- Я выпишу вам сейчас чек на пять тысяч. После процесса мы удвоим эту
сумму. Хорошо?
Бог свидетель, что мне не хотелось связываться с этим делом. Я бы
предпочел сидеть в лодке с. Айвэном Берманом и смотреть на красно-белый
поплавок, вежливо кланяющийся каждой волнишке, и ждать, пока он не вздрогнет
и не начнет погружаться, теряя в прозрачной воде озера четкость очертаний.
Но у меня почти два месяца не было клиентов. Почти два месяца я сидел в
конторе и ждал шагов. Или звонка. И теперь отказаться от пяти тысяч и
клиента?
Как легко быть бедным, не приходится ломать себе голову над выбором.
- Хорошо, - сухо сказал я Гереро. - Я согласен взяться за ваше дело.
Мои условия: с этой минуты вы будете говорить и делать то, что я сочту
нужным. Не вы, а я. - Я поймал себя на мысли, что испытываю определенное
удовольствие, мстя Гереро за его самоуверенность. - Вы согласны?
- Да, - вздохнул мой подзащитный. Теперь уже он был побежден и смотрел
на меня с надеждой.
- Все, о чем мы говорим с вами, является по закону доверительным,
поэтому вы можете быть со мной совершенно откровенны. Никто не имеет права
потребовать от меня передачи доверительного сообщения клиента. Поэтому,
повторяю, не колебайтесь ни мгновения. Я сейчас для вас больше, чем
исповедник. Тот должен примирить вас с богом, я же с законом, Вы понимаете
меня?
- Да, вполне.
- Прекрасно. Ведь мы сумеем строить защиту только при условии вашей
полной откровенности.
- Я ничего не скрываю от вас.
- Вы знаете, как выдается ордер на арест?
- Нет.
- Полиция скармливает полученные ею данные прокурорскому компьютеру.
Машина выдает санкцию на арест только в том случае, если данных для этого
достаточно. Не потому, что ее электронным потрохам не нравится борода
некоего Ланса Гереро, а потому, что данные, введенные в нее, убедительно
доказывают, что некая Джин Уишняк была убита неким Лансом Гереро. Поэтому,
кстати, у адвокатов теперь стало меньше работы...
- Но я же вам несколько раз повторил, что услышал ее имя в первый раз,
когда читал обвинительное заключение. Это недоразумение. Этого не может
быть. Ошибаются ведь и. машины. Кому-то компьютер десять раз присылал
напоминание срочно уплатить за электричество ноль-ноль НД ноль-ноль центов.
Какой-то фирме машина заказала в десять тысяч раз больше деталей, чем им
нужно было... Я не убивал эту девку. Вы верите мне?
- Не знаю, мистер Гереро. Пока не знаю. Да это и не имеет значения. Раз
вы мне говорите, что невиновны, значит, мы будем строить защиту, исходя из
того, что вы невиновны.
- А если бы я сказал вам, что действительно убил мисс Уишняк? Как бы вы
тогда строили защиту?
- Я бы все равно попробовал доказать суду, что вы ее не убили. Ежели бы
этого доказать я не мог, пришлось выбирать бы другую тактику, например,
доказать, что вы действовали в порядке самозащиты. Или что вы, невменяемы.
- К сожалению, я вменяем.
- Увы, похоже на то. Когда-то, еще до того, как диагноз психического
состояния начали ставить машины, психическая невменяемость, состояние
аффекта были любимым оружием адвокатов. Защита приглашала своих экспертов,
обвинение - своих, и на процессах разыгрывались грандиозные сражения
психиатров. Латынь летела направо и налево, тесты, эффекты и синдромы
носились в воздухе, ученые мужи хватали друг друга за горло... Сказочное
было время. Теперь анализ психического состояния, как я уже сказал, ставит
машина, и вся драма исчезла.
- Боюсь, эта тактика для нас отпадает.
- Скорее всего да. Подумайте еще, мистер Гереро, не мог ли кто-нибудь
вас видеть в тот злополучный вечер в Элмсвиле? Не разговаривали ли вы там с
кем-нибудь? По дороге туда? Напрягите память. Вспомните.
Гереро медленно покачал головой. Теперь мне уже не нужно было искать
искорки страха в его странно светлых глазах. Страх клубился в них.
- Нет. Понимаете, мой дом находится не совсем в Элмсвиле, а чуть дальше
за ним. Если ехать отсюда по третьему шоссе, левый поворот па Элмсвиль
находится на двадцатой миле. Я же проезжаю еще милю и сворачиваю направо, на
маленькую боковую дорожку.
- Куда ведет эта дорожка?
- К моему дому и еще двум. Но они довольно далеко от меня. Я их не
вижу, они - меня.
- А в городе где вы живете? Или вы всегда ездите в Элмсвиль?
- Нет, у меня есть небольшая квартира. Маршал-авеню, семь. Изредка я
остаюсь на ночь в своей семье.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг