3иновий ЮРЬЕВ
ПОЛНАЯ ПЕРЕДЕЛКА
Фантастический роман
ЧАСТЬ I
КЛИЕНТ
Глава 1
Муха суетливо подергалась, неуверенно поползла по ярко-синему
глянцевому небу, на мгновение остановилась в пенном прибое и устремилась
прямо к блондинке с жадными глазами, которая с вожделением смотрела на
флакон масла для загара. Блондинка не шевелилась. Она не шевелилась даже
тогда, когда муха устроилась у нее на носу.
- Господи, - пробормотал я, не отрывая взгляда от настенного календаря
с морем, блондинкой и мухой, - если ты существуешь и если тебе не
безразличны обнищавшие адвокаты, пошли мне знамение. Пусть муха оторвется от
дамы и усядется на то число, когда у меня появится клиент. Если, конечно, он
вообще когда-нибудь появится.
Муха слегка вздрогнула, словно ее неожиданно окликнули, торопливо
засучила лапками и решительно сдвинулась к столбикам чисел. Остановилась она
на двадцать третьем сентября.
- Ну-ну, - разочарованно вздохнул я и откинулся на спинку кресла, -
учитывая, что сегодня как раз двадцать третье, эта муха много на себя берет.
У меня, во всяком случае, ее уверенности не было.
За стеной послышались шаги. Я взглянул на часы. Девять пятнадцать.
Гизела опять опоздала. На те же пятнадцать минут, что и всегда. Строго
говоря, она даже не опаздывала. Она приходила в контору с неизменной, я бы
сказал, пугающей точностью в девять пятнадцать, на пятнадцать минут позже,
чем должна была. Впрочем, признаюсь, в глубине души ее упорство даже
нравилось мне. В мире осталось так мало принципов и так немного людей,
готовых защищать их до конца.
Скрипнул стул. Это Гизела уселась за свой столик. Когда целыми днями
сидишь в пустой конторе, за столом, на котором, кроме утренней газеты,
ничего нет, и ждешь, ждешь, ждешь, не понадобятся ли кому-нибудь твои
услуги, слух поневоле становится изощренным, как у калеки или заключенного.
Сейчас наступит тишина. Гизела вытащит из сумки косметические
принадлежности и начнет трудиться, чудесным образом преображая свое
заспанное круглое личико с коротенькими белесыми ресницами в нечто почта
миловидное. Однажды, когда мне довелось увидеть ее лицо до косметики и
после, мне почудилось, что сначала был негатив, который секретарша затем
как-то удивительно ловко превратила в позитив: светлое потемнело, а темное
посветлело.
Почему Гизела неизменно трудилась над своим лицом именно в конторе, а
не дома, я не знал, но подозревал, что вразумительного ответа не получу, а
потому и не спрашивал. Надо воспринимать мир целиком, со всеми его тайнами,
которые нам не дано познать.
Девять часов тридцать минут. Сейчас один за другим раздадутся два сухих
револьверных щелчка: Гизела сначала захлопнет свою косметическую сумочку, а
потом и большую сумку. Вот и первый щелчок. Но второго не последовало. Я не
успел удивиться, потому что вместо него за стеной зазвонил телефон.
Почему-то я поднял взгляд на календарь. Муха все еще сидела на двадцать
третьем сентября. Похоже было, что именно здесь она решила мужественно
встретить свой конец, до которого, по-видимому, было уже недалеко.
- Мистер Рондол, - в голосе Гизелы звучало едва сдерживаемое
возбуждение, она даже забыла поздороваться, - вас просит мистер Нилан.
- Что ему нужно?
- Вы, мистер Рондол.
Боже, подумал я, как ей хочется, бедняжке, чтобы это оказался клиент.
Еще больше, наверное, чем мне. Учитывая, что я не плачу ей уже второй
месяц...
- Давайте его, Гизела. - Она соединила меня с мистером Ниланом. -
Слушаю вас, мистер Нилан, - сказал я и в последний раз взглянул на муху. Все
там же, на сегодняшнем числе. Что же она все-таки делает? Засиживает
календарь или предсказывает будущее?
- Мистер Рондол? Мистер Язон Рондол?
Голос в трубке был такой благовоспитанный, такой сладкий, что я слегка
отодвинул ее от уха - как бы не приклеилась,
- К вашим услугам.
- Моя фамилия Нилан. Вы слышали когда-нибудь о фирме "Игрушки Гереро"?
- Очень сожалею, мистер Ннлан, но я вышел из возраста, когда
интересуются игрушками. Настоящими игрушками, по крайней мере.
Я, конечно, соврал. Я слышал эту фамилию, и слышал совсем недавно.
Буквально на днях. Где я ее мог слышать?
Трубка вежливо булькнула. Смех у мистера Нилана был такой же сладкий,
как и голос.
- Вы очень остроумный человек, мистер Рондол.
В голосе Нилана было столько убедительности, что я не стал с ним
спорить. Зачем зря раздражать человека?
- Спасибо. Полностью с вами согласен.
Трубка снопа залила мне ухо изысканно-вежливым смешком. Приятно иметь
дело с воспитанным человеком.
- Я имею честь представлять интересы фирмы. К величайшему нашему
сожалению, у главы фирмы, мистера Ланса Гереро, неприятности, и он хотел бы
воспользоваться вашей помощью.
Теперь я вспомнил, где видел эту фамилию. В газете и на телеэкране.
Какая-то девица...
- Я должен вначале поговорить с ним.
- Разумеется, разумеется, мистер Рондол. Мистер Гереро просил передать,
что ждет вас с величайшим нетерпением.
- Когда я могу увидеть его?
- Чем раньше, тем лучше. Если бы вы могли сделать это сейчас, мы бы...
- Хорошо. Где мы можем поговорить?
- Видите ли, мистер Рондол, у моего шефа, как я уже сказал, небольшие
неприятности... - представитель "Игрушек Гереро" сделал паузу, ожидая,
очевидно, моего сочувствия, но я промолчал. Наконец он собрался с духом: -
Мистер Гереро арестован и находится в Первой городской тюрьме...
- Хорошо, мистер Нилан, я буду там к одиннадцати.
- Благодарю вас, мистер Рондол.
Теперь я вспомнил кое-что еще. Небольшие неприятности мистера Гереро
заключались в том, что он убил какую-то девицу. Поэтому-то он в тюрьме. При
обвинении в убийстве под залог не выпускают. Даже владельцев игрушечных
фирм.
Я положил трубку и встал из-за стола, чтобы подойти к календарю. Мне
хотелось лично поблагодарить муху за все, что она для меня сделала, но ее не
было ни на двадцать третьем сентября, ни на блондинке, ни в море, ни на
небе.
- Какая скромность, - громко сказал я.
Гизела приоткрыла дверь.
- Вы мне что-то сказали, мистер Рондол? - спросила она, просовывая в
щель уже вполне позитивное лицо.
- Я сказал "какая скромность".
- Надеюсь, это вы не обо мне? - улыбка Гизелы была чуточку лукавой, но
не больше. Большего она себе не позволяла. Она вообще была твердой
поклонницей дисциплины (не считая утренней четверти часа и косметики),
хранительницей конторских традиций.
- Нет, дорогая Гизела, - важно сказал я. - Я имел в виду не вас, а одну
знакомую муху.
Секретарша посмотрела на меня с легкой брезгливостью. Шеф, у которого
есть знакомые мухи и который не платит зарплату своей помощнице второй
месяц, на большее, впрочем, рассчитывать не может.
- Что-нибудь еще, мистер Рондол? - сухо спросила она.
- Да, мисс Вебстер. Через полчаса я поеду в Первую городскую, поэтому
положите мне в чемоданчик "сансуси". Проверьте, не сели ли батарейки.
- Значит, клиент?
- Кто знает, кто знает, Гизела...
- Поздравляю вас, мистер Рондол. - Она улыбнулась мне так тепло, так
благожелательно, так по-матерински, что я мысленно извинился перед ней за
все придирки и замечания, которые мысленно же делал ей.
***
Дежурным офицером оказался в этот день мой друг Айвэн Берман, тихий
человек лет пятидесяти, с которым мы часто рыбачим на Тихом озере. Он долго
тряс мне руку, словно заводил меня, хлопал по спине и укоризненно покачивал
головой, на которой осталось не так уж много волос.
- Неужели это ты, Язон? - наконец удивленно спросил он меня.
- Сам не знаю, Айвэн. Ты так обрадовался мне, что я начал сомневаться -
я ли это.
- Ах, Язон, Язон, ты все такой же.
- Какой, Айвэн?
- Легкий. Легкий ты человек, Язон. Птичка божья. Все порхаешь,
порхаешь...
Ну, раз порхаю, значит, порхаю. Айвэн Берман - не тот человек, чтобы
объяснять, что он имеет в виду. И не потому, что он не хочет. Боже упаси, он
один из самых добрых и услужливых людей, которых мне когда-либо приходилось
встречать. Просто он не понимает, что говорит. В прошлом году, например,
когда мы раз продрогли в лодке, часов пять тщетно ожидая хотя бы одной
поклевки, он вдруг сказал мне: "Рыба умнеет на глазах. Все умнеют, кроме
людей". Сколько я ни спрашивал его, что он имеет в виду, он так и не
ответил. Сам не знаю, говорит. Так, глупость...
- Неужели у тебя клиент, Язон? Ты так давно не был у нас...
- Представь себе, Айвэн.
- И кто же?
- Некто Ланс Гереро.
- О... солидная добыча. - Берман заговорщически подмигнул мне. - Давай
твое удостоверение и руку.
Он сунул мое удостоверение в регистрационную машину. Я прижал пальцы к
определителю личности, подождал, пока на табло не выскочило мое имя и личный
номер.
- Что у тебя в чемоданчике? - спросил Айвэн, когда я подошел к двери и
зазвонил звонок детектора.
- "Сансуси".
- Я тебе верю, Язон, но все же нужно посмотреть. Порядок есть порядок,
хотя еще неизвестно, что такое порядок...
Я раскрыл чемодан.
- Все в порядке. Можешь идти. Седьмой этаж, камера двадцать третья...
Да, Язон, скажи, когда мы снова поедем на наше озеро? Я как вспомню утренний
туман на воде, белесый такой, словно грязная вата, холод, темную рассветную
воду и тишину - выть хочется...
- От чего тебе хочется выть?
- Не знаю, Язон. Просто хочется. Ну, иди, а то ты на меня действуешь
как-то странно. Я перестаю понимать, что говорю.
- Ну это ты мне льстишь, Айвэн. Как будто кто-нибудь действует на тебя
иначе...
Берман улыбнулся кроткой и мудрой улыбкой тюремщика.
Я пошел к лифтам по пустому и гулкому коридору, который пах
дезинфекцией и безнадежностью. Даже стальной цвет стен источал
безнадежность. Пластик, металл, электроника. Безнадежность прогресса. Или
прогресс безнадежности, какая разница...
Перед лифтами была металлическая решетчатая дверь. Я сунул руку в
определитель и нажал кнопку. Машина задумчиво пощелкала несколько секунд
своими мозгами и приоткрыла дверь. Я прошел к лифтам и тут же услышал за
собой печальный вздох - дверь снова захлопнулась. Каждый раз, когда я
прохожу через автоматические двери тюрьмы и слышу за собой глубокий вздох
пневматического механизма, у меня возникает ощущение, что машины уже давно
тайно жалеют людей, во всяком случае, больше, чем сами люди жалеют себя.
Когда я подошел с дежурным офицером по этажу к двадцать третьей камере,
я вдруг сообразил, что номер камеры совпадает с сегодняшним числом. Числом,
указанным мне безымянной, но славной мухой. Еще одно предзнаменование.
- Двадцать третья, - сказал дежурный, молодой человек с сонными глазами
и воловьей шеей. - Простите, но перед тем как впустить вас в камеру, я еще
раз должен проверить ваш чемоданчик.
- Пожалуйста, - сказал я. - Только "сансуси".
- Проходите. Через сколько за вами прийти?
- Ну... через час-полтора.
Молодой человек набрал на диске какое-то число, приоткрыл дверь, и я
очутился в камере. Навстречу мне шагнул высокий, массивный человек лет
сорока с черной бородой и удивительно светлыми глазами.
Первое впечатление можно было выразить в трех словах: массивность,
борода, светлые глаза. Если бы и должен был угадать его бизнес по внешности,
я мог бы гадать миллион раз. Игрушки...
- Ланс Гереро, - сказал он и протянул мне руку.
- Язон Рондол, - ответил я. Рукопожатие у него было энергичное, ладонь
сухая и теплая. Он чуть склонил голову набок и, не стесняясь, рассматривал
меня. И я рассматривал его. То ли оттого, что он смотрел на меня чуть
исподлобья, набычившись, то ли из-за того, что он стоял, широко расставив
ноги, но мне на мгновение почудилось, что сейчас он заревет и подымет меня
на рога.
- Садитесь, - сказал он и кивнул на единственный стул в камере. Голос у
него был низкий, рокочущий. Большинство людей, которых мне приходилось
видеть в камере, казались жалкими. И чем больше они храбрились, тем более
жалкими выглядели. Камера ведь вообще не самое лучшее место для того, чтобы
чувствовать себя там человеком.
Гереро не был жалок. И кивнул он мне, указывая на стул, жестом
человека, который привык указывать другим на их место.
- Вы знаете, почему я остановил свой выбор на вас? - довольно сухо
спросил фабрикант игрушек.
- Нет, не знаю.
- Возможно, вы думаете, что вы лучший адвокат в городе?
Все так же исподлобья Гереро бросил на меня саркастический взгляд. Я
почувствовал легкое покалывание в кончиках пальцев у меня всегда бывает это
ощущение, когда хочется дать кому-нибудь по физиономии. А Гереро явно
вызывал у меня это желание. Впрочем, это было хорошо. Я вообще люблю
начинать знакомство с антипатии, особенно с клиентами. Когда человек не
нравится, воспринимаешь его более критически. Кроме того, в таком случае
никогда не рискуешь разочароваться в человеке.
Но когда второй месяц не платишь секретарше, не говоря уж о самом себе,
особенно разборчивым быть не приходится. Я посмотрел на игрушечника и пожал
плечами.
- Ну хорошо, Рондол, - вздохнул Гереро, - раз вы не считаете себя
лучшим адвокатом в городе, я скажу, почему я выбрал именно вас. Во-первых,
вы были когда-то частным детективом, а во-вторых, ваши финансовые дела,
насколько мне удалось установить, не блестящи. Верно?
Я продолжал молчать и рассматривать бородатого игрушечника. Дать ему по
морде и поехать на озеро с Айвэном Берманом ловить рыбу и слушать его темные
сентенции. Боже, почему мы отказываем себе в самых невинных удовольствиях?
Самым отталкивающим в Гереро было то, что он говорил правду. Мое
финансовое положение было не только не блестящим, оно было катастрофическим.
- Ну ладно, не злитесь, - вдруг улыбнулся Гереро. Улыбка сразу смыла с
него всю агрессивность. - Я люблю позлить людей, особенно тех, кто со мной
работает.
- Я с вами еще не работаю, - сказал я и тут же пожалел. Я уже знал, что
займусь его делом. И он знал, что я займусь его делом. И слова мои
прозвучали жалко. Нужно было про молчать.
[Image001]
- Э, мистер Рондол, - слегка насмешливо сказал Гереро, - не будьте
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг