виднелась все так же отчетливо. Сердце упругими толчками начало разгонять
кровь по жилам, но тепла это почти не добавляло. Снег обжигал, скрючивал
пальцы, а босые ступни свело судоргой и вскоре они вовсе перестали
ощущаться как часть организма.
Олег только теперь задумался о выбранном направлении, совершенно не
понимая, почему начал двигаться именно в эту сторону. Он огляделся, но лес
всюду был одинков - черные пирамиды елей, белые стволы насквозь промерзших
берез.
- А!!! - закричал Олег, но ветер тут же развеял его слова. - Помогите!
Даже эхо не отозвалось. Ноги проваливались порой выше колена и вскоре
стало ясно, что передвигаться пешком здесь попросту нельзя. Выросший и
повзрослевший в Крыму, Олег и предстаить себе не мог, что вместо нежданной
радости снег когда-нибудь станет его врагом. Поземка кружилась и засыпала
глаза, а видимость была не больше, чем на бросок камнем. Небо при этом
оставалось ясным, заливая искрящиеся сугробы мертвенным светом луны.
- А!!! - Олег все еще надеялся, что его кто-то услышит.
Часть пути он проделал ползком. За это время тело немного согрелось,
но ледяной ветер подточил его изнутри - горло ощутимо распухло, мешало
дашать, а о том, чтобы издать хоть какой-нибудь звук, не могло быть и речи.
Кожа окончательно задубела, ноздри покрылись инеем изнутри.
Не имея ни малейшего представления о преодоленном расстоянии, Олег
просто двигался. Отчасти чтобы согреться, хотя это практически не помогало,
отчасти из необъяснимого упрямства, заставлявшего бороться за жизнь. Но
разум уже начал сдавать позиции, напевая колыбельную смерти: "До людей все
равно не добраться. Ложись в снег, зачем зря мучиться. Во сне умирать не
страшно".
- Хрен тебе! - скорее подумал, чем прошептал Олег.
Внезапно он вспомнил Шерстку, как она говорила о ситуации, в которой
борьба за жизнь не имеет смысла.
- Не сдамся! - все равно хрипело горло, а слезы льдинками замирали на
ресницах.
"А Шерстке только легче будет," - нашептывал засыпающий разум. - "А то
сидишь у нее за хребтом, еще и такую работу прощелкал".
Пару раз Олег поддавался искушению и прислонялся спиной к стволу
дерева. Так действительно было легче. Тело все равно уже ничего не
чувствовало, а так меньше напряжения, меньше боли. И сон тут же ложился на
веки, окутывая Олега плотным покрывалом равнодушия и спокойствия.
Иногда его поднимала жалость - все же Шерстка расстроится за него,
непутевого. Иногда просто инстинкт, иногда упрямство. Один раз он лежал
дольше всего, устав и не желая двигаться дальше. Но ужас скорой смерти
пробивался сквозь навалившуюся аппатию, вызывая ни с чем не сравнимую
панику. Олег завыл в голос, когда к ужасу прибавился стыд за бездарно
прожитые годы. С ума можно было сойти от мысли, что единственной движущей
силой его поступков в последние годы было неудовлетворенное либидо. А
судьба, словно в насмешку, так и не дала ему добиться искомого. Зачем же
надо было ограничивать себя какими-то условностями и обязательствами? Какой
от них теперь смысл?
"Да лучше бы я с самого начала наплевал на запреты родителей и остался
с Шерсткой. Черт меня задери!"
Аппатию сняло как рукой. Олег застонал и снова пополз вперед, не давая
равнодушию взять над собой верх.
"Доползу", - думал он. - "Доползу и позвоню Кристине. Так и скажу, что
не хочу больше с ней жить".
А ветер спорил, мешал двигаться, выдувая из мышц последние капли силы.
Наконец Олег окончательно застрял в куче валежника
"Все, конец. Почему же тогда именно со мной говорил голос Бога? Зачем
открыл такую тайну, если мне все ровно умирать в лесу? Какой смысл? Или
все, что делает Бог, совершенно бессмысленно? А много ли смысла в моих
собственных поступках? Сколько раз я плакал ночами и жалел себя, обвиняя
Кристю в непонимании, хотя связался с ней лишь из робости, из боязни
состроить отношения с кем-то еще. Точнее из боязни остаться у разбитого
корыта, упустив хорошее ради лучшего".
Он почти заснул, перед мысленным взором то вертелась фигура из
треугольников, то возникало лицо кузины - строгое, веселое, серьезное и
насмешливое. Оно заставило собрать все силы, выбраться из ввалежника и
снова ползти через снег, оставляя за собой широкую утрамбованную полосу,
которую тут же заметала поземка.
Силы быстро кончались, обмерзшая кожа ощущалась сплошным покровом
боли, и Олег удивился, как до сих пор еще может хоть как-то двигаться. И
хотя смерть была рядом, она никак не могла сделать последний удар.
"Нет никакой смерти", - зло думал Олег, переползая между сугробами. -
"Если я умру, то не смогу подумать, что уже умер. А пока живу, остается
надежда. Смерть имеет смысл лишь для тех, кто найдет меня мертвым. Люди
боятся скорби близких, а не безмолвия, которого все равно не смогут
ощутить".
Он полз и полз, а в мозгу рождались болезненные теории самооправдания
и самоуничижения.
"Но мне-то чего бояться? Страшно страдание, предшествующее смерти, а
не сама смерть. И чем быстрее смерть, тем короче страдания. Шерстка права,
нет смысла бороться за жизнь, когда скорый уход неизбежен, а борьба лишь
добавляет страдания. Она меня поймет. Или она не это имела ввиду?"
Он остановился и попробовал растереть лицо снегом - кожа ничего не
чувствовала кроме сплошной пульсирующей боли.
- Да она же не это имела ввиду! - прохрипел он вслух. - Не это!
Догадка показалась яркой, как солнце, от нее даже стало немного
теплее, словно в организме открылись скрытые до этой секунды резервы.
"Нет смысла искать красивой смерти с крохотным шансом на жизнь, если
есть возможность просто пожить еще. Полчаса, час - это не имеет значения.
Даже тысяча лет - краткий миг в сравнении с вечностью, что же говорить о
десятилетиях отпущенных человеку?"
Он перевернулся на спину и увидел яркие звезды, не затменные светом
луны.
"Есть лишь разница, как прожить оставшееся время. Потратить на бег по
кругу, на борьбу с заведомо известным исходом, или попробовать осознать уже
прожитое, сконцентрировать время если не в действиях, то хотя бы в мыслях.
Время ведь чудовищно субьективно, оно определяется в первую очередь
количеством сделанного, а когда сделать ничего нельзя, количеством
обдуманного".
Бесполезность дальнейших трудов показалась настолько очевидной, что
Олег улыбнулся, не обращая внимания на боль вокруг обмороженных губ.
- Не буду больше ползти, - прошептал он в черные небеса. - Зачем
оставшееся время превращать в бессмысленное страдание?
"Надо лишь закрыться от ветра", - решил Олег. - "Чтобы он не рвал тело
ледяными когтями".
Он начал разгребать снег онемевшими от мороза ладонями. Сердце вновь
включилось в работу, наполняя сосуды кровью, дыхание сипло врывалось через
распухшее горло. Яма быстро углублялась - под настом снег оказался рыхлым.
Точнее это была не столько яма, сколько косая нора, из которой выгребать
снег казалось уже невозможным и Олег попросту утрамбовывал его, сминая в
твердые стены.
Он вспотел. В оличии от перемещения по заснеженному пространству такая
работа приносила больше удовольствия, чем страдания. Кровь шумела в ушах,
мышцы работали, утрачивая мерзлую окоченелость. Но ветер по-прежнему выл,
заглушая все звуки мира. Наконец нора сделалась столь глубокой, что в ней
можно было целиком уместиться, если свернуться калачиком. Снег оставался
таким же хлодным как раньше, но почти не было ветра, а без него и лютый
мороз казался не таким злым.
Но за то время, пока Олег полз, тело настолько промерзло, что одно
лишь отсутствие ветра уже не могло его спасти. Он чувствовал, как угасают
силы, а от боли в суставах и жжения обмороженной кожи невольно
наворачивались слезы. Снова начал наваливаться сон, но теперь Олег ему не
противился. К чему? В какой-то момент ему даже сделалось интересно, что же
может оказаться там, за краем. И чем глубже сознание погружалось в дремоту,
тем дальше отступал холод, уводя с собой боль и отчаяние.
Вадим гнал машину со всей возможной для скользкой дороги скоростью.
Яркий свет галогеновых фар сверкал в укатанных колеях, а вьющаяся над
дорогой поземка превращала лучи в почти осязаемые конусы, исчезающие в
трепещущем мраке. Динамик радиостанции молчал. Вадим потянулся и повернул
ручку, встроенную в панель, увеличив тем самым чувствительность приема.
Динамик отозвался хаотичным шумом эфирных помех.
- Кама-256, ответь третьему! - громко сказал Вадим, нажав на панели
кнопку передачи.
Снова шипение динамика.
- Кама-256! Третьему на связь!
- На связе двести пятьдесят шестой! - голос в динамике был слышен
прекрасно, указывая на небольшое расстояние до передатчика..
- Давно на месте? - спросил Вадим.
- Минут пятьдесят. Отработали пеленг, сигнал маячка идет от обочины.
- Что наблюдаете визуально?
- Ничего! - ответил голос. - Ветер, поземка и ничего больше.
- Принял, - кивнул Вадим. - Продолжайте наблюдение. Я буду минут через
пять.
- Если замечу объект до вашего приезда, какие предпринимать действия?
- Никаких. Ведите аружное наблюдение и постоянно держите связь со
мной.
- Принял, - ответил голос в динамике.
- Конец связи. - Вадим отпустил кнопку.
Он крепче взялся за руль и еще прибавил скорость. Пару раз машину
срывало в занос, но шипованная резина снова выталкивала на нужную
траекторию. Дорога была пустынной, но в столь поздний час это не
выглядедело чем-то из ряда вон выходящим, лишь один раз после пересечения
развязки МКАД навстречу проехал тяжелый внедорожник с затемненными
стеклами.
В сложившейся ситуации Вадиму не нравилось абсолютно все. Личный опыт
и основанная на нем интуиция подсказывали, что Шерстюка в точке пеленга
нет. Как он догадался о четырех спрятанных в одежде маячках, оставалось
загадкой. Конечно при условии не списывать все на гипотетические
способности, полученные рецепиентом после приема и обработки инопланетного
сигнала. Но Вадим терепеть не мог привлекать для объяснения чего бы то ни
было новые сущности, если в этом не возникало особой необходимости.
Возникновение неизвестных способностей под действием сигнала пока
ничем не была доказана, поэтому не хотелось вводить этот фактор в игру
раньше времени. Проще и эффективнее казалось списать все на собственные
промахи, например на недостаточную маскировку самих устройств.
"Недооценка противника, вот главный промах офицера госбезопасности", -
вспомнил Вадим прописную истину.
Действительно, внешний вид Шерстюка выдавал в нем глуповатого,
трусоватого, жадненького провинциала, который аккуратно пройдет по
нарисованной для него линии. Но в чем-то произошла ошибка, и Вадим был
уверен, что дело отнюдь не в сигнале - сам Шерстюк оказался не так прост,
как хотелось бы.
"С такой способностью разбираться в людях скоро можно будет
отправляться на пенсию", - грустно подумал Вадим. - "Но не хочется".
Собственных промашек в этом деле Вадим насчитал уже предостаточно.
Самой большой глупостью стала попытка задержать Нину в подставном такси.
Хотелось провести задержание быстро и эффективно, а не надеяться на капризы
вшитых радиомаячков. Хотелось. И все основания надеяться на успех операции
были - внезапность, хорошая подготовка "таксиста". Но не вышло.
Вадим сам себе затруднялся объяснить, почему поверил в похищение
Шерстюка Ниной, ведь нужно было сразу предположить, сговор между парнем и
девушкой.
"Недооценка противника, будь она проклята!" - раздосадованно думал
Вадим. - "Заклинило меня. Ну не мог я подумать, что этот щенок отважится на
побег. Не мог! К тому же палкой по голове... Черт! И ствол. А ведь в
поведении парня ровным счетом ничего не говорило о подобной возможности!"
Действительно легче было списать все на влияние инопланетного сигнала.
А может и прав Стежнев.
"Хрен его знает. Но теперь Шерстюка лучше переоценить, чем
недооценить. В принципе, после происшествия в такси, парень мог догадаться,
что игру с ним ведет не простая охранная фирма. Если так, то и мысль о
вшитых в одежду маячках могла родиться в его голове. При таких раскладах
можно выкинуть всю одежду вместе с жетоном, а самому отъехать на приличное
расстояние от точки пеленга. Залечь на дно и скрываться неопределенное
время. Особенно при поддержке Нины, если таковая имеется".
Вадим глянул на спидометр, определяя расстояние от МКАД. Точка пеленга
должна быть совсем рядом. Он сбросил газ и несколько раз мигнул фарами.
- Третий, я Кама-256, - тут же отозвался динамик рации. - Это вы
мигаете светом?
- Да, - нажав кнопку, ответил Вадим.
- Наблюдаю вас визуально.
Вадим остановил машину, но не стал глушить двигатель.
- Далеко до точки пеленга? - спросил он, чуть наклонившись в сторону
микрофона.
- От вас метров тридцать по ходу движения.
- Принял. Двести пятьдесят шестой, вышли мне человечка из своих. А еще
лучше двух.
- Добро.
- Жду. Конец связи.
Вадим повернулся в кресле и нащупал шапку на заднем сиденье. Надел ее
и поправил шарф под воротником пальто. Вскоре из темноты леса к машине
направились двое бойцов группы захвата. Вадим приоткрыл окно и выслушал
рапорт старшего.
- Хорошо, - кивнул он в ответ. - Пройдите до точки пеленга и осмотрите
место. Только осторожно! И бросьте эти ухмылочки! Объект в высшей степени
опасен, понятно?
- Так точно! - натянув на лицо маску серьезности, ответил боец.
- Вот так. Вы идете пешком, а я еду за вами на машине. Как только
достигните точки пеленга, подадите знак рукой.
- Понятно.
- После этого я подъеду, выйду из машины и осмотрю место. Вы
прикрываете меня со всеми возможными мерами предосторожности. Вопросы есть?
- Нет.
- Выполняйте.
Вадим закрыл окно, подождал, когда бойцы выдвинутся вперед метров на
десять, и тронул машину с места.
"С самого начала надо было так действовать", - вздохнул он. - "Тогда
не пришлось бы прикладывать лед к голове".
Он стиснул губы и зло добавил про себя.
"Но ведь это стыдобище! Идти на разборки к Шерстюку, прикрываясь
отрядом спецназа. Секретарши бы покатывались от смеха, мол, я без поддержки
роты с сопляком справиться не могу".
Машина медленно катилась по снегу, высвечивая фарами две рослых фигуры
в сером городском камуфляже.
"Но ведь не справился!" - со злостью на самого себя подумал Вадим. -
"Теперь точно весь отдел будет рассказывать анекдоты про Вадима и Шерстюка,
а то Петька с Чапаевым уже явно вышли из моды".
Один из спецназовцев поднял руку и остановился, а другой перебежал до
ближайшего дерева, скинул с плеча автомат и занял позицию. Вадим нажал
тормоз и заглушил двигатель. Выйдя из машины, он поежился от пронизывающего
ветра, забивающего бородку тонкой крупой снега.
- Что там? - спросил он у бойца, заранее предполагая ответ.
- Куча одежды.
- Понятно, - Вадим шагнул на обочину, почти по колено увязнув в снегу.
Там действительно темным комом лежала униформа фирмы "Страж-Мастер".
"Все до последней нитки с себя снял", - подумал он. - "Значит не нашел
маячки, разделся просто из предосторожности. Может себе позволить, черт бы
его побрал. Ему уж точно не приходится бояться насмешек за излишнюю
бдительность".
- Забирай, - приказал он бойцу группы захвата. - Отнеси ко мне в
машину, там багажник открыт.
Боец собрал униформу в охапку и поспешил к автомобилю..
- А ты останься, - сказал Вадим второму. - Я еще не закончил.
Спрятав подмерзшие руки в карманы пальто, он наклонился и поискал
следы. Ничего особенного в снегу разглядеть не удалось.
"Из машины он явно не выходил. Разделся внутри и выбросил одежду.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг