Жанна улыбнулась, гдядя на монитор, мерцание которого было
единственным источником света в тесном салне микроавтобуса, до отказа
забитого аппаратурой.
- Надо же было во всей Москве отыскать такого лоха! - фыркнула она
себе под нос и протянула руку к лежащему возле пульта мобильнику. - Умеет
Вадим добиваться нужного результата.
Набрав номер, она поднесла телефон к уху.
- Это Жанна. Камеры работают нормально, я все проверила.
- Хорошо, - раздался в трубке хмурый голос Вадима. - Где ты поставила
микроавтобус?
- Загнала во двор дома. Самое надежное место. Посты на местах, группа
захвата постоянно на связи. Только случилась одна неувязка. Нину не увезли
в психушку, как обещали. Охранник внизу сказал, что коммисия прибудет
только утром.
- Хреново, - коротко ответил Вадим. - Почему мне не доложили раньше? Я
бы успел подготовить другой пост!
- Ты же сам накрутил вокруг этого полную секретность! - попыталась
оправдаться женщина. - Охранник внизу не посчитал этот факт особенно
важным. Ему-то какая разница, днем ее увезут, или следующим утром?
- Распустились! Ты же знаешь важность этого поста! Должна была
узнавать обстановку и докладывать мне в случае изменений.
- Я и предположить не могла, что произойдет нечто подобное! - как
узнала, так сразу докладываю.
- Черт. Я не расчитывал, что рецепиент будет находиться в контакте с
кем-то. Необходимо срочно перевезти его на другой пост.
- На какой? Не в ночной клуб же его ставить!
- А обменника у тебя никакого нет? Чтобы закрывался снаружи? Надо
установить там камеры...
- Нет. Мы же заранее планировали именно этот пост. Там все
оборудованно, выставлены посты, группа захвата в полной готовности. Чем нам
помешает сумасшедшая девушка?
- Ладно, - подумав, согласился Вадим, - Только будь вдвойне начеку. Мы
недостаточно осознаем то, с чем столкнулись, а меры предосторожности
принимаем привычные, вдолбленные нам еще на учебно-тренировочных базах.
- Что-то случилось? - Жанна давно знала начальника и уловила тревогу в
его голосе.
- Да, произошло несколько неординарных событий, поэтому я готовлю
рапорт с целью задействовать аналитический отдел.
- Мне ты можешь сказать?
- Пока нет, извини. Не потому что не доверяю, просто у меня сейчас
каша в голове.
- Ладно. Какие меры предосторожности я еще могу принять? - без всяких
эмоций спросила женщина.
- Надо блокировать входную дверь квартиры. Раз уж пошло не по-нашему.
- Дистанционно я этого сделать не могу. Нужен специалист по
электронным замкам. Свяжись с милицией, у них должен быть подобный эксперт.
- Ладно. Но впредь постарайся подобных оплошностей не допускать.
Вадим положил трубку и откинулся на спинку кресла в своем кабинете,
освещенном лишь яркой настольной лампой. Его палец лег на кнопку
внутреннего селектора.
- Ксюш, будь любезна, свяжись с милицией. Мне нужен специалист по
электронным замкам.
- Специалиста доставить сюда, или передать конкретное задание?
- Пусть свяжется с Жанной, она разъяснит, что надо делать.
Вадим отпустил кнопку селектора и задумчиво глянул на экран стоящего
на столе компьютера. Там виднелись первые строчки рапорта на имя директора
ФСБ. Почесав короткую бородку, Вадим склонился над клавиатурой и начал
набивать текст:
"Данное дело было возбуждено по факту ознакомления с архивным
документом АДВП-22/22-09 "Путевые заметки Тихонова". Согласно указанию
генерала Стежнева, прилагаю часть архивного документа, имеющую отношение к
делу, для Вашего ознакомления с сутью вопроса".
Вадим открыл файл, содержащий нужные записи, и бегло пробежал текст,
выбирая нужный фрагмент. Сначала он вставил в рапорт записи, начиная с 23
сентября, но затем, решил добавить и 22 сентября.
Затем снова перечитал текст, уже внимательнее:
"22 сентября.
То ли специально, то ли никого больше не было, но нам подсунули
плохонького проводника. Единственным бесспорным достоинством китайца Ли,
остается приличное знание русского языка, иначе Богдан давно пустил бы ему
в лоб пулю из маузера. В остальном Ли глуп, ленив, дерзок, а главное чужд
всяческих норм, присущих нормальному человеку.
Сегодня он снова ошибся с погодой, и сейчас радуется этому как
ребенок. А мы весь день, вместо того, чтобы продвигаться в сторону Ферганы,
рыли снег единственной лопаткой, пытаясь по его совету устроить убежища от
бурана.
Лучше бы мы шли, пока было светло, потому что к темноте нас вместо
бурана ожидал совершенно неподвижный воздух, похожий на глыбу льда,
застывшую между двух исполинских вершин. Небо, если выползти из палатки,
открывалось совершенно ясное, полное звезд, каких я до этого никогда не
видел. Многие из них срываются, падают и рассекают небо яркими вспышками,
высвечивая заснеженные заросли тугая на скальных выступах.
Богдан сидит рядом и злится, что я понапрасну жгу керосин. Я ему
попробовал объяснить, как мои записки могут пригодиться в будущем для
понимания подробностей нашего похода, но это лишь сильней его разозлило,
поскольку миссия наша секретна и никто кроме товарища Дзержинского в моих
писульках копаться не будет. Я же остался при своем мнении, полагая
товарища Дзержинского слишком занятым для знакомства с моими каракулями,
так что дневник скорее всего ляжет в архив и лет сто будет пылиться на
полке. Когда же по всему миру наступит светлое коммунистическое будущее,
всякие тайны отменят, и мои записки вполне смогут кого-то заинтересовать.
Так что я адресую их скорее последующим поколениям коммунаров, нежели
товарищу Дзержинскому, хотя, вполне возможно, и он найдет в них что-то для
себя интересное.
Китаец Ли умеет ночевать в снегу и не мерзнет при этом, а утром
просыпается бодрым и свежим, в отличии от меня, страдающего головными
болями от керосинового угара в палатке. Лампа тут горит из рук вон плохо,
дымит и коптит, хотя керосин остался тот же самый, которым мы с успехом
пользовались в долине. Ли говорит, что духам ледника не нравится вид огня,
поэтому здесь все хуже горит, но в эти поповские сказки ни я, ни Богдан не
верим. Богдан объяснил такое явление недостатком воздуха на высоте, и это
показалось мне более верным, поскольку не противоречит принципам
материализма. Алешка тайком от Богдана больше поверил китайцу, а мне
рассказал, как совсем мальчишкой забирался в Питере на заводскую трубу,
чтобы подать сигнал бастующим рабочим. Там, не смотря на высоту, лампа
горела нормально. Подумав и взвесив, я решил при первой же удобной
возможности сменить фитиль, но не хотелось пока ради этого ворошить снятые
с верблюдов тюки.
Узнав о моей головной боли, Ли хотел и меня научить ночевать в снегу,
но я категорически воспротивился, поскольку даже в палатке холодно,
особенно когда поддувает ветер. Алешке сегодня повезло с погодой, в карауле
стоять даже приятно. Сидишь себе, куришь самокрутку, да глядишь, как
вспыхивают над головой падающие звезды.
Ну вот, Богдан приказал ложиться спать, поскольку мне заступать в
караул следующему.
23 сентября.
Мы таки попали в буран. Только не ночью, как говорил Ли, а после
обеда. Я боялся, что Богдан все же пристрелит проводника раньше времени,
потому что зол он был немыслимо, даже два раза стрелял в воздух. Он так
злился от того, что Ли не привел ему убедительных доказательств
необходимости остаться возле убежищ. Правда китаец предупреждал о буране,
даже показывал приметы его приближения, но дважды он уже проявлял
неточность в таких предсказаниях, да к тому же Ли, как обычно, говорил
весьма туманно, объясняя приметы проявлением воли горных духов. Конечно же
настоящий большевик, такой как Богдан, подобные объяснения принять не мог,
и велел двигаться дальше, так что на момент начала бурана мы оказались
далеко от убежищ, а новые отрыть не успели.
Я видывал всякие метели, но ни с чем подобным никогда не сталкивался.
Горный буран больше походит на морской шторм, чем на ветер со снегом, он
гонит между скал настоящие снежные волны, очень подвижные. Небо быстро
заволокло равномерной белесой мглой, в которой вертятся вихри мелкой
снежной пыли, сдуваемой ветром с вершин. Ехать почти невозможно, приходится
пробираться прямо сквозь мчащиеся по снегу сугробы, словно погружаясь в
тяжелую ледяную пену. К тому же местами ноги животных проваливаются. Алешка
по молодости так и не освоил верблюда, отправившись из долины на жеребце, а
Богдан ничего не мог сделать, справедливо считая, что лучше уж оказаться в
горах на коне, с которым умеешь справиться, чем на верблюде, не зная его
повадков.
Лучше всего себя чувствовал ломатый пес Бек. Хоть его шкура покрылась
сосульками словно панцирем, он легко скакал сквозь сугробы, то и дело
скрываясь в снегу до самых ушей. Не смотря на черный окрас шерсти я
несколько раз полностью терял его из виду. Похоже ему было даже весело, так
он лаял на ревущие вихри, призраками бродящие между склонами гор.
Иногда снежные завалы сменялись плоскими каменистыми залысинами.
Казалось, по ним легче ехать, но опытные верблюды старалются по возможности
обходить такие места стороной. Залысины образуются от свирепого ветра,
набирающего силу между скальными выступами. Он сдувает снег и больно
бросает в лицо мелкие камушки, от чего приходится беречь глаза за
воротниками тулупов. Иногда ветер становится таким сильным на этих
залысинах, что животные не могут справиться с напором, останавливаются и
пятятся. Если же ветер дует с боку, ехать вообще невозможно, верблюды
пугаются, ревут и ложатся на землю, боясь опрокинуться на бок.
Нам повезло, что Ли каким-то непостижимым образом отыскал в мечущейся
мгле пещеру с почти засыпанным входом. Богдан так и не смог выпытать,
откуда тот знал про нее. Китаец уверял, что пещера просто обязана здесь
быть, и он бы очень удивился, если бы ее не было при таком направлении
ветра. Такое объяснение выглядит нелепым, и теперь я уверен, что хитрый Ли
от нас что-то скрывает. Возможно по этой дороге у него полно тайников.
Пещера очень большая, мы завели в нее всех верблюдов вместе с
Алешкиным жеребцом и развели костер. Запасов еды осталось на три дня, и то,
если расходовать очень умеренно. Китаец просил у меня винтовку, чтобы убить
козла или горную индейку, но подозрительный Богдан оружие ему не доверил.
Алешка спит, я пишу, а Богдан наконец получил возможность перечитать
записи, которые мы везем в ЧК. Как он их разбирает, непонятно, поскольку
написаны они на чужом языке, но иногда Богдан сам достает карандаш и делает
пометки в тетради на русском. Меня разбирает любопытство, какую ценность
могут иметь для мирового пролетариата записи, сделанные оболваненными
монахами несколько тысяч лет назад? И он, и я, пишем при свете костра,
время от времени подкидывая в огонь наломанные китайцем ветки арчи. Надо
беречь керосин.
Глаза слипаются от усталости. Пойду спать. Впервые за несколько дней
мне по-настоящему тепло. Высокое пламя костра дает много жара.
24 сентября.
Буран еще не кончился. Утром Богдан вышел по малой нужде и нашел у
входа в пещеру множество крови и перьев улана. Ночью Ли как-то сумел добыть
птицу и съел ее сырой. Богдан несколько раз обыскал китайца, пытаясь найти
оружие, но ничего кроме ножа не отыскал. Забрал нож и приказал Алешке не
спускать с проводника глаз. Со мной он поделился подозрением, что в одном
из тайников Ли может держать винтовку, поскольку улан никогда не подпускает
стрелка на расстояние пистолетного выстрела. Возможно он прав, и рев бурана
помешал нам расслышать звуки стрельбы. Другого объяснения я не нашел, а
спрашивать китайца казалось бессмысленным.
Днем у Алешки началась лихорадка. Ли просил загасить огонь, утверждая,
что болезнь - это месть горных духов. Богдан, помня предыдущие хитрости
проводника, слушать его не стал. У меня тоже болела голова и я по большей
части сидел, даже не в силах взяться за карандаш. Богдана рвало желчью. До
вечера мы не ели.
Животные чувствовали себя как обычно, но верблюды отказывались
ложиться, даже когда Богдан тянул их вниз за кольцо в носу. Черный выглядел
перепуганным, горб у него совсем обвис.
Пес Бек сбежал. Богдан объяснил, что местные собаки приучены
охотиться, как волки. Но раньше он нас не покидал так надолго.
Я подумал, что китаец мог нас всех отравить, когда набирал снег в
котелок, но говорить Богдану я остерегся. Он слишком горячий, а никто из
нас не найдет самостоятельно дорогу на Фергану.
Больше нет сил писать.
25 сентября.
Я не смог разбудить Алешку. Он умер, был весь синий и некрасивый.
Китаец ночью сбежал, поскольку мы с Богданом оба уснули, окончательно
лишившись сил. Китаец забрал все записи, которые мы везли в ЧК, осталась
только тетрадка с пометками. Ее Богдан носил под тулупом.
Я еле двигаюсь, даже пустой котелок показался мне слишком тяжелым.
Собирать снег пришлось на четвереньках у самого входа, там несколько раз
попались перья улана. Я их выбросил.
Зря собирал снег. Костер потух, потому что некому было сломать арчу. В
пещере стало темно и мы зажгли лампу.
К вечеру мне стало чуть легче, Богдан тоже ожил. Мы думали хоронить
Алешку, но землю в пещере не удалось раскопать. Тогда мы сняли с тела все
ценное, чтобы не пропадало, и с трудом вынесли покойника из пещеры. Буран
набрал полную силу.
Едим солонину. Теперь пищи хватит дней на пять, поскольку людей стало
меньше, и не надо кормить собаку. Если буран кончится завтра, успеем
спуститься в долину. Можно было бы забить ненужного жеребца и держать мясо
на морозе, но нет огня, чтобы готовить конину.
26 сентября.
Буран начал стихать. Богдан ходит хмурый, нервничает. Он приказал мне
прочесть его записи и переписать в дневник по памяти, так чтобы я запомнил
их накрепко. Сказал, что я многое не пойму и многое мне покажется странным,
но если с Богданом что-то случится, именно я должен буду передать все в ЧК.
Он считает, что если пройти по межгорью, можно и без проводника добраться
до обитаемых мест.
Мне пришлось читать его тетрадку до вечера, прежде чем запомнить
главное без ошибок.
Оказывается, на свете есть Бог, но это является величайшей тайной
диктатуры пролетариата. Нико из попов по-настоящему в Бога не верит,
поэтому религия как была, так и остается опиумом для народа. На самом деле
наличие Бога не протеворечит теории материализма, поскольку по сути Бог
является материальной субстанцией расположенной в межпланетном
пространстве. Верить в него нельзя, потому что он не совершает чудес и
никогда не спускался на землю, как утверждают поповские сказки. Настоящий
пролетарский Бог редко вмешивался в дела людей, это происходило лишь
несколько раз с промежутком в многие тысячи лет. Главным является то, что
следующее обращение пролетарского Бога к людям свершится ровно через девять
лет и восемь месяцев после самого яркого появления хвостатой звезды.
Услышать и правильно понять обращение Бога трудно. Для этого надо
несколько дней воздерживаться от женских ласк, а в нужный день взойти на
гору, состоящую из твердого камня, лечь на ней и уснуть. Если все сделать
верно, то во сне можно увидеть Знак Бога, который будет содержать важнейшие
знания. Тот, кто увидит Знак Бога, поймет их очень легко.
Все это я прочно запомнил. Многое меня действительно удивило, и я
решил побеседовать с Богданом об этом. Меня интересует, что может сказать
пролетарский Бог людям?
По мнению Богдана он должен передать устройство невиданного оружия для
борьбы с врагами коммунистического движения, или подсказать, каким образом
любой камень превратить в золото.
Я уверен, что с таким знанием легко будет устроить мировую революцию.
Решили спать поочереди, Богдан остался сторожить первым.
27 сентября.
Буран окончательно стих. Ночное небо кажется невероятно близким, а
звезды почти не мерцают, поглядывая на горы мохнатыми огоньками. Теперь я
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг