Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
     Я отступил, задержал дыхание. А пузырьки идут на меня.
     Я отступил к дверям. Они идут. Я вжимаюсь в двери - и с  грохотом  упал
в коридор.
     Я поднялся и стоял,  видел  лежащую  дверь  с  надписью  "Для  гостей",
видел - Штохл, как летающих варавусов, брал в воздухе  ядовитые  пузырьки  и
прятал их в коробочку.
     Ее засунул в карман. Повернулся.
     - Вы и в огне не сгораете... - говорил.  В  его  глазах,  прилипших  ко
мне, был банальный страх. Он же боялся меня, боялся до чертиков,  до  спазма
в кишках.
     Я же был ошеломлен пузырьками. Злости на Штохла во мне не было. Он  сам
был Злом, я не мог ждать иного.
     Но его страх...
     Передо мной человек. Он принес Зло в это  место,  погубил  Глена,  убил
"Алешку", трех наших милых пушистых собак. Он хотел убить меня,  но  это  не
так важно.
     - Гляди! - крикнул я ему. - Погляди мне в глаза.
     Штохл напрягся, он хотел глаза отвести в сторону и не мог.
     Ко мне же пришло странное ощущение: я здесь  не  один,  нас  двенадцать
человек. Мы все глядели в серые кругляшки его глаз, в отверстия  зрачков,  в
сетку глазных сосудов. Я увидел бьющую из меня силу в виде горячего  острого
луча. Я сшибу его с ног.
     Собью, собью...
     - Не свалишь, - прохрипел Штохл. - Не-е с-свалишь. - Он упал на  колени
и прикрыл  лицо  ладонями.  Он  вертелся  на  полу,  бормоча:  -  Проклятый,
жжешь... Проклятый, жжешь...
     Я подошел, я схватил и оторвал его руки: на кожу  лба  и  щек  набегали
мелкие водяные пузыри.
     - Проклятое  тело,  он  сжег  его.  Проклятое,   проклятое,   проклятое
тело... - бормотал Штохл.
     Я снял с головы его шлем и хорошим  пинком  пустил  по  коридору.  Шлем
завертелся и покатился - белый круглый шар.
     Затем я приказал Штохлу спать до утра, спать, спать...
     И ушел.
     Оглянувшись, увидел фигурку, поблескивающую на полу.
     Над нею уже клохтал дежурный робот. Он сначала  ворочал  Штохла,  затем
подхватил его и поволок по коридору.  Растворился  в  голубом  сиянии  стен.
Штохл крепко спит. Я улавливаю в нем сонное шевеление  слов:  мой  мир,  мой
ребенок...


                                    УТРО

     Колонисты спят, они испуганы. Вопрос - отчего я  не  арестую  Штохла  -
тянет на меня сквознячком из всех черепных коробок.
     Я предвижу  -  они  скоро  пойдут  ко  мне  один  за  другим  и  станут
оправдываться. В чем? Да в жизни своей.
     Первой пришла Мод Глен. Одета просто. Выглядела она предельно уютной  -
полненькая, завитушки волос на затылке.
     И  волосы  словно  у  моей  жены.  Она  больше  часа  обвиняла  себя  в
черствости и в бездушии.  Плакала.  Я  убедился  еще  раз,  что  Глен  (тот,
которого она знала), будет жить в ней до самой  ее  смерти.  Это  тяжело.  Я
убрал из ее памяти Глена, и тогда она стала кричать, что до  разговора  была
другая, другая, другая!
     И хочет ею остаться, а меня ненавидит, ненавидит, ненавидит!
     Механик рассказал еще кое-что о Глене и Штохле.
     Он принялся рассказывать о склоках. Он сидел и  нудил,  я  рассматривал
те кадрики, что мелькали в его памяти.
     Пришел Шарги. Какую исступленную зависть к Штохлу я увидел в нем!
     Шарги (искренне!) спел хвалу Глену как  работнику,  целиком  преданному
науке.  Рассказал:  "Я  познакомился  с  ним  в  Институте   внутриклеточной
хирургии, ассистировал ему. С первых же дней был  поражен  его  императивным
темпераментом, силой и мощью его облика. Когда он входил  в  лабораторию,  с
ним вливалась сила. Мне стало ясно, я должен быть близок к нему.  Он  убедил
меня, что пора переносить его опыты на целую планету.
     Нас было много, одержимых. Где они? Погибли здесь в  первые  месяцы.  Я
же остался, я старался остаться жить. Да, за первые месяцы у нас  выбыло  до
трети людского состава: событие чрезвычайное. Но вернусь к Глену.
     До сих пор я помню этот массивный, словно  глыба,  череп  гения-дурака,
эти руки с десятью ловкими щупальцами, его взгляд.
     Однажды я при  нем  просматривал  журналы  по  хирургической  тотальной
селекции.
     Глен рассвирепел. Он сказал:  "Острые  селекционные  подходы  устарели.
Весь  организм,  как  осуществление  тончайшей  и  целесообразнейшей   связи
огромного количества  отдельных  частей,  не  может  быть  индифферентным  к
разрушающим силам. Он сосредоточен на спасении прежней своей  сущности.  Это
служит почти непреодолимым препятствием на пути селекции. Нам нужна игра  на
точнейшей клавиатуре и скорее гармонизация готовых организмов, чем  создание
новых".
     Вот это и привело нас сюда, на Люцифер. Но здесь я  понял:  это  работа
на тысячу лет или на миллион. А у меня их только сто пятьдесят.
     И я, все мы его подвели ради  спасения  своей  сущности  человека.  Это
диалектика, Звездный.
     Да, да, мы продали его за похлебку.  Но  не  думайте,  что  мы  чавкаем
спокойно. Нет!
     - Еще бы! - сказал я. - Еще бы. У тебя бывает изжога.
     ...Я побывал у Штохла. Он спал в саркофаге из  толстого  освинцованного
стекла. Прятал мысль от меня.
     Свистел механизм, качал воздух, лицо его было покойно и насмешливо.
     Завтра он обрушит ответный удар. Это и даст мне нужное знание.
     Полчаса назад Штохл экранировал голову и исчез. Я ищу  его.  Я  хожу  и
стучусь в комнаты. Вот четверо  -  опять  карты  и  грибы.  Они  едят  их  с
хрустом,, запивая апельсиновым синтетсоком.
     Я приказываю им смотреть на меня. Смотрят. Глаза сонные.
     Веки - красные ободки.
     - Как Штохл, - спрашиваю я, - относился к колонистам? К вам?
     Я наклоняюсь к ним.
     - Он говорит, мы изучатели и поставщики кирпичей для его,  именно  его,
мира (Прохазка).
     Лица их багровеют, подбородки выдвигаются, бицепсы напрягаются.
     - Он нас презирает, - сообщает мне Курт. -  Он  презирает  меня.  Смеет
презирать. А я биолог, я лично нашел тринадцать новых  видов.  При  Глене  я
был человеком, а сейчас?
     - Всех! - уверяет Шарги. - О, я его знаю. Он такой, он всех  презирает.
А попробовал бы расшифровать ген. Он дурак рядом со мной.
     - Он сволочь,  -  говорит  третий  грибоед.  -  Изобретатель,  практик,
дрянь. Только мы, ученые, настоящие люди.
     - Он убил Глена, - рыдает четвертый. - Этим  он  убил  меня.  Глен  был
гений и умер, а я живу. Зачем?..
     Ненависть... Теперь, если сюда заглянет Штохл, я определю это  по  ним.
Теперь мне нужен эскулап.
     Врач был в кабинете. Человекоробот в  половину  моего  роста  лежит  на
кушетке  с  блаженной  улыбкой  на  пластмассовых  устах.  Оказывается,  шло
испытание какого-то наркотического токсина.
     Об этом и заговорили...
     Говорил  со  мной  врач  осторожно,  шагая  по  комнате  от   банок   с
заформалиненными  маленькими  чудовищами  до  стеллажей  с  гербарием.  (Все
растения ядовиты. Так и написано на ящиках - "яд"  и  косточки  нарисованы.)
По его рассказам я кое-что узнал о милой сердцу врача черной  орхе,  которую
опробовал несчастный робот.
     Я притворился неверящим.
     - Вы  ее  понюхайте,  -   советовал   мне   эскулап.   "Он   нанюхается
испарений, - сообразил он. - Заснет. Погаснут  его  глаза,  его  напряженная
воля, а я уйду. Хозяин ждет".
     Черная  орха  жила  у  него  в  аквариуме,  герметически   прихлопнутая
крышкой. Врач откручивает один зажим, второй, третий...
     Я беру орху. Красива -  черные  бархатистые  тона.  Лепестки  всех  пор
извергают  тонкий,  сладкий  запах.  Он  окутал  мое  лицо  -  молекулы  его
стремились войти в меня. Я видел их клубящийся полет.
     Я вдохнул - и ощущение порочной неги охватило меня.
     Я стал двойной. - прежний "я", неплохой парень, млел от сладости  этого
запаха.  Другой  -  Аргус-12  -  видел  движение  молекул,  их  вхождение  в
кровоток, их попытки химически соединиться с гемоглобином.
     Я сел в кресло, откинулся и притворился дремлющим  (или  в  самом  деле
задремал?). Глаза я прикрыл, но сквозь веки глядел на врача.
     Дж. Гласе тотчас вышел. Я прочитал - Штохл ждет его в  конце  маленькой
шахты. Там многоножка, там робот-секретарь.
     И комната освинцованная. Она видна мне белым прямоугольником.
     Врач спешит. Сквозь камень  пробиваются  ко  мне  трески  и  шорох  его
мыслей. Я нюхаю орхидею и наслаждаюсь тем, что могу делать это безопасно.
     Итак, это врач сказал Глену о свойствах черной орхи.
     Колонисты бросили Глена.
     Штохл отобрал у него управление колонией.
     Точку поставлю я.
     Я оперирую колонию, отрежу и выброшу все воспаленное.
     Так и сделаю!
     Я  встал,  воткнул  цветок  в  кармашек  жилета  и  пошел.  Плато  было
изгрызено штреками. Будто кора источенного насекомыми дерева.
     И в последней ячее Штохл делает что-то недозволенное.  Это  "что-то"  и
будет моим  вкладом  в  Знание  Аргуса.  Пойду-ка  медленнее,  пусть  он  не
торопится, пусть готовит свое дело.
     Широкие тоннели сменились узкими каменными трубами.
     Они шли вертикально, в них были железные лестницы.
     Хрипели насосы, втягивая воздух с  поверхности  (фильтруя,  стерилизуя,
осушая его).
     Потоки  воздуха   повсюду.   Они   воют   разными   голосами.   А   вот
пещеры-фабрики, отделенные листовым металлом. В  одних  роботы  льют  металл
(брызги, снопы брызг), в других работают на  станках,  в  третьих  сваривают
какие-то части. Отовсюду несутся звяканья  и  стуки,  шипение  огня,  хлопки
взрывающегося газа.
     Иду ниже, ниже, ниже... Здесь естественные пещеры,  маленькие,  душные,
пыльные. Словно карманы в заношенном комбинезоне.
     Одни пещеры сухие, в других текут подземные воды с привкусом извести.
     И вдруг я ощутил ужас, приближающийся ко мне. Он  несся,  спресованный,
брошенный мозгом, страшный, словно заграв в прыжке.
     Это врач, его мозговые волны! Даю на отсечение голову (без шлема),  что
Штохл что-то выкинул. Новенькое. И впервые я  ощутил  усталость.  Надоел  он
мне. Какой-то мертводушный, свирепый, с воспаленным мозгом.
     Вот брожу в пещерах.
     А на плато  день  хороший.  Там  гуляет  и  дышит  Тим.  На  плече  его
двуствольный старинный дробовик. Он  коллектирует  мелкое  зверье,  бьет  из
ружья сыпучими зарядами. И  на  роже  его  блаженная  ухмылка,  в  бороде  -
солнечное золото, а собаки бегут за ним в легких панцирях,  снуют  туда-сюда
и все обнюхивают.
     Им-то хорошо - небо чистое, ни медуз, ни облаков.
     Врач вопил: - Что-о он делает!.. Что делает!.. У-у-у!..
     Я вышел навстречу ему - тот налетел и приклеился ко мне.
     Будто присоска манты.
     Он трясся и всхлипывал. Уткнув голову мне под мышку, мочил слезами  мой
уникальный бронежилет.
     Я погладил его жестковолосистую голову и ощутил ладонью плоский,  будто
стесанный затылок.
     Врач  хлюпал,  рассказывал,  как  Штохл  заставил,  принудил  дать  ему
экстракт орхи. Много дать. Но ведь толком не  проверено,  ее  действие.  Да!
Боль уходит! Но куда? Что будет дальше?
     Он кричал -  надо  спешить,  там  готовится  преступная  операция,  его
принуждали ассистировать, он же вырвался и сбежал.
     Кричал - Штохл готов абсолютно довериться роботу-хирургу, а  тот  может
убить его. А выживет, будет еще хуже.
     Кричал  -  сейчас  Штохл  перестанет  быть  человеком,  его  срастят  с
машиной. Он станет кибергом, и  тогда  с  ним  не  сладишь.  Ага,  вот  оно,
Знание! Такого еще Аргусы не видели, не  встречали.  Гласе  кричал:  -  Надо
спасать человека! Спасайте! Бежим спасать!
     И был прав - надо бежать. Мы и побежали.
     У экранированной комнаты робот-секретарь  обстрелял  меня.  От  вспышки
его лазера брызгалась каменная порода, взлетали радужки паров.
     Я поборол желание стать под удар и  испытать  себя.  Выстрелом  я  смел
секретаря и расплавил породу. Пробежав по огненной жиже, я сорвал  свинцовую
дверь. Ворвался в  помещение,  опрокинув  стул.  И  окаменел  -  за  толстым
стеклом начиналась операция.
     На плоском и белом столе лежал Штохл, как белая лягушка.
     Над ним висла машина-паук. Она перебирала  руками,  словно  пряла.  Это
была переделанная многоножка, к ней добавлено еще шесть рук.
     Она  работала  сразу  несколькими  руками.  Пока   что   манипулировала
склянками. Видимо,  анестезировала  Штохла.  Но  делала  это  с  необычайной
скоростью.
     И это было страшно - молниеносность происходящего.
     Подоспел врач. Он задыхался - свистел легкими.
     - Все! - сказал он. - Не успели. - А если войти и помешать?  -  спросил
я.
     - Не войдете, предусмотрено. Отсюда я должен  был  наблюдать  и  давать
советы... Смотрите, смотрите, что она делает! - вдруг закричал врач.
     Машина-паук, схватив белую коробочку, поднесла ее к  телу,  и  туда  же
потянулась лапа со сверкающими  ножницами  и  другая  -  с  щипцами.  Третья
поднесла марлевый тампон, Пришлось идти напрямик.
     Я  остановил  машину.  Штохла  я  похлопал  по  щекам.   Тот   очнулся.
Потянувшись, он сладко зевнул и сел, свесив голые волосатые ноги.
     Он кивнул мне и погрозил  врачу.  Пальцем.  Встал.  Медленно  и  тяжело
прошел к кушетке: та вздыбилась.
     Он прислонился спиной - кушетка выпустила руки, схватила  его  и  стала
опрокидываться.  Загудело  -  Штохл  медленно  приподнимался,  он  повис   в
воздухе.
     Дезгравитатор? Это понятно, ему надо отдохнуть.
     Он висел неподвижный и как бы окоченевший. Я положил цветок орхи ему  в
изголовье - пусть дремлет - и взял из робота-хирурга пластину с  программой.
И ушел, ведя доктора, абсолютно раскисшего от переживаний.  Ха!  Киберга  из
Штохла не вышло. Но мог бы и выйти.
     ...Вечером я встретил его, бродящего коридорами. Он ходил  неторопливо,
глядел, все трогал. Видимо, прощался. На нем странно огромный шлем. Я  пошел
к нему - он понесся от меня словно на колесах.
     Штохл  уходил.  Зачем?  Куда?  Убегал  он  вниз,  но  не   шахтами,   а
естественными ходами. Там были узкие щели и проходы,  соединявшие  небольшие
пустоты. Я видел их как белое ожерелье.
     Были кое-где прямые штреки. Ими Штохл рвался к ядру планеты.  Я  вызвал
Ники - тот побежал следом за Штохлом. Сам пошел наперерез ему.
     ...Опять пещера. Я услышал шум и пошел на него. Упал  в  ледяную  воду,
нырнул и проплыл. А вот и другая пещера. Подземная река внесла меня  в  нее.
Здесь берега поднимались. Круто.
     Я вскарабкался. Огромнейшая пещера! Необычная пещера!
     В одном ее углу ощущалась повышенная радиоактивность.  Здесь  припрятан
микрореактор. Зачем?
     ...Загремело. Стук камней. Из узкого хода вынырнула фигура.
     Она уверенно (без света) пошла на середину  пещеры.  Там  остановилась.
Это же Штохл!  Я  по-прежнему  не  могу  поймать  его  мысль,  но  вижу  все
движения.
     Что он там на себя понавешал? А вот нагнулся,  поднял  камень  и  вынул
микрореактор. Погружает его в себя. Странно...
     - Теперь энергии мне лет на сто хватит, -  сказал  он  и  пошел  в  мою
сторону. И остановился, даже попятился.
     - Аргус! - вскрикнул он.
     Я промолчал, ощущая, как Штохл щекочет меня радиоволной.
     - Не отмалчивайтесь, Звездный! - прокричал он. - Вы же здесь.
     Я молчал. Штохл шел ко мне, перепрыгивая через камни.
     Вот поднял камешек и швырнул в меня. Промахнулся (тот  ударился  рядом,
разлетелся мелкой пылью и обжег мне щеку).
     Такой бросок! А-а, он  нацепил  на  себя  механический  скелет,  это  и

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг