его воспитательница.
Где-то вдали слышился веселый вальс-вихрь с нежным перезвоном
колокольчиков. Но он не имел права туда лететь, потому что его нелегкая
функция заключалась в защите этого дерева от врагов, посягающих на орешки.
Разжав стиснутые гигантские челюсти, Слава приготовился к бою...
И вот часы пробили полночь, когда в стене открылся черный провал
крысиного хода. Из него вышел черный принц, который когда-то в черном
замке пил по-черному. А может, стрелял из черного пистолета в бежевом
"Мерседесе"... Слава сразу его узнал - Николас! Только голов у него было
не три, как в сказке, а четыре или пять. Они переходили плавно одна в
другую, местами непроизвольно сливаясь в одну черную пустоту. Это
настораживало, потому что казалось неправильным. И обидным. Крысы утащили
его сабельку, и теперь он остался беззащитен перед врагом, который,
внимательно осмотрев помещение, сдвигал мерцающую белизну стены,
добирался, сука, до новой норы, прокладывал свой ход в сложенных
аккуратными стопочками тайных бумажках.
"Туфелька! Срочно нужна туфелька. А я голый, и стукнуть его, гада, больше
нечем, и вишу я, как последний дурак, на дурацкой елке! - смяв нестройный
хор вальса, реальность навалилась огненным пламенем напалма,
растекающегося по темным полоскам вен, - стой! Стой же! Это вещдоки!"
Утопив нетолстую папку под балахон, Николас стал быстро пролистывать
остальное, наверное, снимал...
А новый приступ лихого вальса зароился вокруг Славы. Где-то в небесах
парила его новая воспитательница - Варвара, успевшая окреститься и стать
его ангелом-хранителем по-совместительству. Ей была пожалована ставка
мученицы с минимальным окладом в сто сорок мегабайт и пенсионное
удостоверение, обеспечивающее посмертный проезд в общественном транспорте.
Она не переставая швыряла туфелькой в черного прица, стащившего ее любимый
плейбой. Николас осторожно закрыл сейф и, уходя по черному ходу в свой
черный подземный мир, послал ей воздушный поцелуй и спрятал за пазуху одну
из туфелек. Теперь ему точно придется перемерить ножки всем знакоммым
девушкам! Славе даже стало его немного жаль... Хорошо, хоть, можно,
наконец, слезать с этой дурацкой елки, да и вернулись его бравые оловянные
солдаты. Почему у них никогда нельзя разобрать лиц? Жалобно пискнув,
компьютер выпустил праздничный залп иср и потух. Вот и все, праздник
закончен.
Рядом поставили брезентовые носилки, с одного края материя чуть
отодралась, омоновцы положили славино тело рядом с телом Барбары, но он,
не уместившись, вывалился. Кто-то над ним пискляво матернулся и принес
другие носилки. На лицо ем набросили кусок халата, он чем-то неприятно
пах. От этого знакомого запаха снова захотелось помочиться.
- Слышь, парень-то живой! - неуверенно проголосило сзади у ног.
- Ну так и что? - недовольно пробасило над головойй.
- Так, может, он бандит?
- А что, дышит?
- Да нет, весь брезент обмочил.
Носилки дернулись, и Слава полетел в новую круговерть, с лица спала
вонючая тряпка, и в самый нос уткнулась родная, пропахшая порохом и
усталостью земля.
Весело отстукивали колеса экзотический ритм какой-то знакомойй
латиноамериканской музыки, не то рио-рита, не то ча-ча-ча, прямо хоть
жопой веляй! Дорожная ломбада... Слава отстукивал этот ритм головой о чуть
отошедший от стены пластик - опять мчи
Солнце так и не смогло вытравить темный холод из души, прожарить до
остекленевшего основания, скопившегося где-то на уровне живота или чуть
выше.
- Борис! - сидевший напротив парень поднял голубые глаза, полные до краев
блеклой мутью, дунув, вытряхнул из стакана чаинки и утвердил стакан на
столе.- Закусить, извини, нет, - он разлил прозрачную жидкость в три
стакана и ткнул в бок спящего у стены товарища. - Мы домой едем.
Демобилизация!
- Ми-ихаил! - второй, глядя на стаканы, подозрительно потряс головой.
- Держи, - достав из сумки хлеб и прогнутую местами банку консервов,
Слава внезапно испытал странное облегчениме, как будто внутреннее стекло
зашевелилось и стало испуганно плавиться. "Напиток виноградный крепкий
Курский Соловей" -- волшебное заклинание, он очистит себя изнутри. - А
открывалки-то и нет!
Михаил достал узкий нож, но его руки тряслись, и Слава сам легко пропорол
нежную крышку девственной банки:
- Зустречь!- нежданно вырвалось из глубин души теплое приветствие этим
странным парням.
- Зустречь! - осел к стене Борис.
Михаил смотрел на Славу слабо мотая головой:
- Звать-то тебя как?
- Славик, а книжку Виан написал, - сунув надоевшую серую голову вместе с
обложкой этому парню, Слава внезапно понял, что отныне он свободен.
Свободен окончательно и бесповоротно, свободен ото всего: жары и холода,
смерти и жизни, дхармы и адхармы... - Ребята, какие вы замечательные! -
смело разлил по новой полную огня маслянистую жидкость.
- Раскололся! - толнул в бок Бориса Михаил. - Ему в Джанкое сходить!
- Мгм...
- Эй, дембеля! - властно застучали в дверь, вошла тетка, подсадившая сто
лет назад в этот поезд Славу, - Плати давай, или выметайтесь! Мне
неприятности ни к чему! - она подозрительно оглядела Славу, - Эй, Джанкой
уже проехали!
Слава отрицательно покрутил головой:
- Нет, мне в Шамбалу надо.
Проводница озадаченно остановилась, припоминая остановки:
- Это после Харькова, что ли?
Но тут разбойник-соловей, очистив славино нутро от могильного холода,
настоятельно потребовал для себя такой же свободы, какую дал Славе.
- Эй-эй-эй! - проводница ловко вытолкала его в соседний тамбур. - Здесь
не гадить! Не гадить, я сказала! Высажу всех к ебенематери!
Острый запах, шедший от мокрого пола, привел Славу слегка в чувство.
Главное, не дать себе упасть вслед за соловьем в узкую воронку небытия к
мелькающей в смазанной кашей-движением разноцветной гальке. "А у Гальки -
триппер!" - Слава что есть силы держался за металлические поручни окна и
своего сознания:
- Я не знаю где я тут! - внезапно кончился соловей, поезд дернулся и
остановился, потом снова неторопливо поплыл дальше. Или это просто плыло в
голове? Сейчас его грубо вытолкнут из поезда, повесив камнем на шею, как
маленькой собачке Му-му, дурацкую сумку загадочно-убиенного в зеленом
целлофане. Снова придется вместе с Сашком громить дурацкий двор с
индюком-Брундуляком, и цикл времени замкнется сам на себя. Нет, на этот
раз он не позволит ребенку взять оружие! Но как же тогда Сашок спасется от
разьяренных панков-наркоманов?!
Задумавшись, Слава шагнул в тамбур и налетел на проводницу:
- Как же быть?
- Я тебе побуяню! - захлопнув за ним сортир, она повернула ключ, -
Бригадира позову!
- Не надо, он вооружен.
- Совсем, что ль, с головой плохо?!
Осторожно протиснувшись в дверь ближайшего купе, Слава решил спрятаться,
чтобы разрушить всемогущую цепь нелепых случайностей - сверху было
огромное пустое пространство, сразу над дверью, там его суровый бригадир
не достанет, он уйдет в другой мир разноцветного бытия...
- А ты ходил на Кандагар? - мутные глаза Бориса смотрели
неетественно-трезво и сухо, холодная сталь ярости.
- Нет, - честно признался Слава. - И в Средней Азии я не был, -
навернулась на глаза последняя слеза отчаянья.
- Вот и я не ходил... - снова плеснул в стаканы Борис, - И не был...
Михаил! - протянул Славе.
- Борис! - кивнул ему Михаил, поднимая свой стакан.
- Вячеслав! - сделав глубокй выдох, Слава уже собирался залить новую
порцию "соловья", когда сзади, резко крякнув, отьехала дверь, пропустив
вперед рослого широкоплесего человека:
- Кто здесь вооружен?
- Ты ходил на Кандагар? - уставились на вошедшего глаза Бориса-Михаила.
- Ходил, - вошедший внимательно оглядел ряд бутылок на столике и под ним.
- И я ходил, - как-то грустно признался Михаил-Борис, - Ты кто?
- Бригадир, - его свирепые черты слегка смягчилиись, когда Слава сунул
ему свой стакан и выскользнул из купе в надежде, что свежй ветерок в
коридоре очистит сознание и вернет утраченную память. Кто он, откуда и
куда едет?
По перрону ходили бессмысленные люди, опоздавшие на Кандагар: кто-то
торопливо бежал вдоль поезда, кто-то просто толпился возле ступенек своих
вагонов, покупали ябоки ведрами и так, проносили пиво и водку, жареных кур
и пирожки. К горлу снова привалила невыносимая тошнота, рванулся было в
тамбур, но заветная дверь оказалась накрепко закрытой, прищлось вывернуть
в проходе между вагонами. Слава старался как можно меньше пачкать пол, но
тут поезд дернулся в предательской судороге новой "ламбады", и Слава
наступил на что-то неприятно-скользкое.
Сполоснув полость рта в вонючем сортире, он вышел в коридор и испугался:
люди весело, уверенно отворачвали в сторону плоские двери-щиты и пропадали
в параллельных мирах купе, которые, весьма возможно, по праву считали
своими. Но которое из них было его, славино? Слава смутно вспоминал
кишащий людьми суетный вокзал, усталую платформу, пришибленную ногами
тысяч отдыхающих почти до самой земли, Макса и Милу. Куда они делись?
Осторожно, словно с ним ничего и не случилось, принялся искоса
разглядывать пассажиров, пока коридор совсем не опустел, только маленький
мальчик, сидя на горшке, возился с машинкой. Две веселые девицы остались
курить с парнями в тамбуре.
- А вы, молодой человек, куда едете? - мило улыбалась очень средних лет
дама, слегка кокетливо поводя глазами, - Извините, мы тут на вас поспорили
немножко... А?
- Че-го?- невольно отшатнулся Слава, вспомнив неудержимую страсть
Барбары, смутно угадывавшуюся и в этой слегка смущенной женщине.
- Да вы не бойтесь! - она торопливо ухватила Славу за рукав, чтобы не
сбежал, - Мы вот, из Питера. Я поставила, что вы - москвич.
- Д-да...
- Девочки! Я выиграла! - вильнув задом, тетка одарила его последним
кокетливым взглядом и попытлась легко упорхнуть в купе, но зацепилась
широким рукавом байкового халата о ручку двери. Халат развернулся,
выпустив наружу ее громадную бойкую грудь. В купе весело засмеялись, и
дверь захлопнулась. Ребенок на горшке привстал и задрал кверху, в сторону
своего купе, попку, возюкая по полу машинкой. Машинка отъезжала все дальше
и дальше, ребенок двигался вслед... Из предполагаемого родительского купе
высунулась Мила и Слава все вспомнил!
- Евгений! - грозно окликнул малыша Макс, но тот только быстрее побежал
на четвереньках по проходу.
- Держи его! - Мила, зажалв в руке бумажку, посмотрела в горшок, - он еще
не покакал!
Слава подхватил малыша - тот сразу как-то подозрительно обмяк - и понес
обратно, навстречу молодой, симпатичной женщине.
На столике уютно свернулась в бумажном гнезде копченая курочка, она
высиживала промаслянными и блестящими окорочками вареные кругляшки
картошки, пару малосольных огурцов и два натуральных яйца в треснутой
скорлупе. Приятно постукивали в такт по прозрачному стеклу нырнувшие в
дымящуюся буроватую жидкость аллюминиевые ложечки. Стаканы в узорных
подстаканниках чуть отставали от общего ритма, внося легкий диссонанс. И
это было хорошо...
- Ах, да мне же только до Харькова, - щебетала юная мамаша, от ее груди
трудно было оторвать взгляд. И когда отпрыск, весело хрюкая, полез под
футболку и принялся страстно чмокать, каждый раз вздрагивая ножкой, Макс
незаметно под усами закусил губу и достал смятую пачку примы:
- Пойдем, что ли, покурим? - кивнул Славе.
Отказаться хотя и хотелось, но было почему-то неловко, и преодолев
осоловелое бессилие, Слава вышел следом, бросив рассеянный взгляд на
верхнюю полку - зажав край подушки зубами, Мила смотрела в приоткрытую
щель окна, ветер относил волосы со лба...
- Слушай, - неожиданно спросил Слава, глядя прямо в серые глаза Макса, -
а ты ходил на Кандагар?
- Ходил, - тихо признался Макс, Слава еле расслышал, - С другой стороны...
- А сейчас? - почему-то Макс вызывал в нем уважение все больше и больше,
своим тихим голосом, что ли, и доверие, почти безграничное, как к отцу или
брату. И когда в ответ Макс тихо рассмеялся, это не было оскорбительно.
Слава только слегка смутился и протрезвел, увидев снова загадочную книжицу
с печатью, даже рассматривать вблизи неудобно.
- Отпуск у меня. Все наши на Канары махнули, а я решил выпендриться, - он
слегка растер отбитую руку, - премию отдел получил... Шеф недельку за свой
счет предоставил, а тут это... Опять отчет писать.
- А какой у вас отдел? - Слава сглотнул неподвижный и колючий клок слюны.
- С наркотиками боремся, - хмыкнул в бороду Макс. - На высшем мировом
уровне. Цеппелина замочили, а мне теперь выговор вкатят. И эту куклу
велели пристроить. Ты ее хорошо знаешь?
- Ну, с самого начала...
Макс снова тепло засмеялся:
- Со времен сотворения?
- Д-дда нн-нет, - оправдываться было вроде и не нужно, но Слава вдруг
стал заикаться, как тогда, в трехлетнем возрасте, когда брата укусила
сабака. Брат был сам виноват, он дергал дога за хвост, а потом, когда тот
его тяпнул, еще и огрел стальным прутом и стал гонять по двору, пока не
вышел хозяин, дал брату пинка и посадил собаку на цепь. Но Слава все равно
ужасно испугался и его потом лечили специально под гипнозом... - М-ммне ее
Л-левка ппп-подки-иннул...
Макс резко хлопнул Славу по левой руке и заикание прекратилось.
- Да я не о том. Ты ее домой-то вернуть сможешь?
- Мафии?!
- Да не ерепенься ты! Других родных у нее нет?
- Тетка в Прибалтике, - припомнил неуверено Слава.
- Это теперь заграница, отпадает. Что, уже Харьков? - ухватил проходившую
мимо проводницу за обьемную талию Макс.
- Стоянка пять минут. Поезд опаздывает, - она застучала в некоторые купе,
- стоим только пять минут. Пять минут стоим...
Когда Слава оглянулся, Макс уже помогал соседке тащить чемоданы и
неуклюжую складную коляску. Ребенок выбрался из поезда первым и, проскочив
мимо суетливой бабушки и, вероятно, отца, выхватившего у Макса чемоданы и
коляску, залез под поезд. Мамаша завизжала, проводница принялась ругаться
и побежала звать бригадира, застрявшего в купе у дембелей. Макс полез
следом за ребенком. Толпа входивших и выходивших смешалась и придавила
Славу к окну. Кто-то, передавая чемоданы через окно, нечаянно задел по
голове и ему пришлось помочь пассажиру, потом мимо пронесли какие-то
ящики, и поезд тронулся... Слава снова остался в проходе один и
растерялся, не запомнил номера купе. Мимо прошли девушки, судя по запахам,
из вагона-ресторана, потом кто-то в пижаме занял очередь в туалет, чтобы
почистить зубы. Снова выходила, кокетливо жмурясь, средних лет дама в
байковом халате и тренировочных штанах:
- Что-то вы, молодой человек все один, да один? Никак зайцем едете? Может
к нам зайдете, чайком вас угостим?
Слава неловко попятился:
- Э... Я... нет, я с друзьями...
- Так вы с друзьями заходите...
- Ну, мама, - прервал ее веселый девичий голос. Из купе высунулась
красивая рука с мусорным пакетом, - Кинь туда... - женщина, скорчив
устало-брезгливую гримаску, свернула к туалету.
- Привет. Макс куда свалил? - по заспанному лицу проходили мятые полосы,
оставленные подушкой, голос казался простуженно-хриплым, Мила рассеянно
теребила в руках последнюю сигарету. - У него трава была? Ты не помнишь?
- Нет.
- Ну, ладно. Так покурю. Будешь?
Слава отрицательно покачал головой.
- А ты чего в купе не идешь? У нас теперь пусто. Парень какой-то зашел и
перебрался к своим. - Губы ее слушались с трудом, и поэтому слова
получались как-то невнятно, наверное, ветер надул - простыла.
- Тебе куртку принести? Холодно.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг