уложены в коробочку, стол пуст - лишь белый телефон возвышается. Евгений
Альбертович заботливо водил под славиным носом ваткой с нашатырем, в
оттопырнной руке - опять шприц.
- Ну вот и хорошо, вот и славно, - он снова заворковал, всаживая тупую
иглу.
- Сейчас я тебе сульфазинчику сделаю. Им, родным, в сумасшедших домах
вашего брата лечат! Так что, выздоравливай.
Этот укол был самым болезненным. Казалось, по венам из шприца потекло
расплавленное олово. Евгений Альбертович нежно потрепал заплаканную
славину щечку, вернулся к столу и, выкинув шприц с ваткой, включил
селектор.
- Да. - нежный голос пробил в ушах раскатами грома.
- Фрида, проследите, чтобы Варвара Михална вовремя приняла лекарство.
- Конечно, Евгений Альбертович. Все?
- Да, - Евгений Альбертович выключил селектор и водрузил на стол
портативную видеокамеру, поелозил, устанавливая. - Вот так хорошо! - он
весело подмигнул Славе. - Будет чем Милочку порадовать. А то, видишь ли,
скучно ей!
И на Славу обрушился ад.
Все мускулы пытались сократиться сами собой - и не могли. Тело скрутило
гигантским напряжением, и в то же время страшно хотелось спать. И кричать.
И молчать. И ругаться. И улыбаться. Расплавленное олово плескалось в
венах, ударяя волнами твердой боли то по голове, то по солнечному
сплетению. При этом сознание полностью прояснилось.
"Кого же этим лечат?!" - с ужасом думал Слава.
- Нет. Нет, дорогая моя, - ворковал ласковый и нежный тенор, - умоляю,
мне здесь никто не нужен. Конечно, я справлюсь сам... Тем более. Нет,
Атабек пусть исполняет свои обязанности - здесь дело сугубо личное.
Семейное, я имею ввиду! Варенька, радость моя, ты меня утомляешь... Нет,
помощь никакая не нужна, сам, все только сам. Ноблес оближ, дорогая! Да,
лапонька, целую! Все, иду.
Евгений Альбертович осторожно, как на соплю, надавил на телефонный рычаг
большим пальцем.
- Бабы, тьфу, - театрально сплюнул под ноги и растер каблучком.
Сколько времени прошло? Глядя на завораживающе-белый пол, Слава забывал
моргнуть, глазные яблоки казались неестественно большими, и веки с трудом
налезали на них, не прикрывая полностью. Хотелось заснуть, чтобы никогда
больше не просыпаться... Евгений Альбертович снял с вешалки накрахмаленный
халатик, тугой и хрустящий, тоже ослепляюще-белый, шапочку, замызганный
фартук был ему велик - желтая медицинская клеенка, которую подкладывают
под маленьких детей и лежачих больных. Весело мурлыча какую-то песенку,
выкатил из подсобки каталку. Сначала Слава решил, что это сервировочный
столик.
- Карамболина, карамболетта, - услышал он ласковые, успокаивающие слова,
когда мягкие руки стали перекладывать его онемевшее тело в горизонтальную
плоскость. Чуть покачиваясь, покатился назад потолок. Тело снова
переложили на другую жесткую поверхность: прямо в глаза смотрело безумное
измученное лицо голого человека, распластанного на столе. "Распяли, - вяло
протекло в голове веселое оживление, - а никто не верил... Нет, это просто
зеркало." Слава рванулся вперед, навстречу тому человеку, чтобы лучше
рассмотреть происходящее. Издалека приполз тихий смешок, и все моментально
изменилось. Впереди, за слоем толстого стекла, закрытый столом, сидел его
мучитель. Сориентировавшись в пространстве, Слава поднял голову.
Действительно, вверху зеркало, и он полусидит в зубоврачебном кресле.
Только руки схвачены зажимами у локтей и кисти на подлокотниках. Ноги? Под
коленями стальные плоские полумесяцы на длинных штырях, ступни
фиксированы, холодная полоска металла на животе. Странные нереальные
фигуры на железных ножках смотрят искоса, слабо покачивая изогнутыми
шлангами проводов, словно врачи на консилиуме, готовые сразу произвести
вскрытие-операцию. "Неужели еще не все? - по подбородку текли слезы, но он
не чувствовал влаги. Только ужас. "Это просто кошмарный бред. Только бред
и ничего больше, - успокаивал себя Слава, как только мог. - Я проснусь, и
все..."
- Хи-хи-хи, - лился из наушников тихий шепоток. - Приступим-с! Чудо
робототехники, - человечек за столом, листал какую-то рекламного вида
книжечку, - Что тут у нас на первое? Ага! - торжествующе нажал на кнопку
компьютера, сверившись с матово блестящим листочком. Славу снова
отшвырнуло назад к зеркалу. - Мы имеем та-а-к! И еще, - голос доносился с
легким неестественным придыханием, - это не подойдет! Во! Ногти... Ноги...
Так! Выдрать ногти есть... А где иголки? - он вроде был слегка обижен. -
Что? Иголок под ногти нет? Ерунда какая! Это же основы! Так, это тоже не
пойдет! О! Попробуем, ближе к делу. Так, нажмите клавишу F1. - теперь
Слава не лежал, а полувисел, поддерживаемый обитым светло-коричневой кожей
прямоугольником-ложем, а штыри под коленными впадинами подтянули ноги
почти к самому лицу, грозя разорвать перенапряженные позвонки и связки, -
Нортон коммандер, энтер официрен... - приторно гудел в ушах голос Евгения
Альбертовича, - Жмем "энтер". И что?
Жадно впились в измученное тело маленькие глазки, зажужжали и задвигались
механизмы, разглядывая его одним механическим оком.
- Ну! Ну! - азартно подбадривая бездушную машину, весело потирал потные
руки Евгений Альбертович, - Ну же, радость моя! Давай-давай!
- Хозяин!
- Подожди, не мешай! - минутная пауза, - Я же просил не мешать! Где
девчонка?!
- Беда, хозяин, - не обращая внимания на опешившего Евгения
Альбертовича, Атабек разбил стеклянную витрину и повернул красный язычок
рубильника. Свет на секунду погас и загорелся снова едва-едва, тускло и
тепло, желтым залив надоевшую белизну. Автоматы замерли.
- Беда, хозяин! - повторил бандит, откатывая зубоврачебное кресло в
сторону, - Уходить давай.
- Ты разблокировал аварийную...
- Да, хозяин, - с сомнением черные глаза пробежали по бессильному
славиному телу, потом в глазах появилась уверенная ярость:
- Я твой мама имел! Кто тут, а!
В руке Атабека оказался нож, хорошее широкое лезвие со стоком для крови.
- Не-е-ет! - кинулся наперерез Евгений Альбертович.
- Отойди, хозяин. На нем моя кровь.
- Нет, я сам, - снова послышался ванадиевый сплав, хоть ракету пускай,
хоть спутник. В мягких пухлых пальцах, как живой, суетился острый длинный
скальпель. - Что произошло?
- Твоя девка привела Луиса. Они отрубили систему и прошли. Мои люди
внизу, нужно уходить и взять их сзади...
- Здесь что, никого нет?! - Евгений Альбертович стукнул ножкой.
- Хозяин, твоя воля... Сделали, как приказано.
Круглое личико сначало побледнело, потом покрылось бурыми пятнами, как
бутерброд плесенью.
- Я сам. - Узкие губки вытянулись в совсем уже невидимую ниточку. - Я
убью тебя сам!
Евгений Альбертович повернулся к распростертому на кресле телу, скальпель
больше не дрожал, замер в твердой мужской решимости пронзить теплую, еще
живую, плоть.
- Эй, хозяим может не надо? Это моя работа. Сейчас зарежу его быстро, и
пойдем...
- Ну, так иди! Проваливай, собака! - в маленьком толстом человечке
больше ничего не осталось от Евгения Альбертовича - кровавый демон
преисподней стоял перед своей жертвой, лишь только жадно трепетали ноздри
в предвкушении чего-то очень для Славы неприятного. Впрочем, все
неприятное уже, кажется, произошло. Конец. Теперь начались те
неприятности, которые ожидают каждого грешника после конца. Грешника? Но я
же не грешник! Ошибка! Слава затрясся от паники, от обиды, от мистического
ужаса, превосходящего любые живые человеческие чувства. Такую ошибку
невозможно простить. Такую ошибку невозможно даже совершить - отправить
хорошего человека сюда, где место только... Кому?!
- Хозяин, не надо... - в последний раз прошелестел откуда-то из глубин
жалобный бас, но теплые пальцы отянули нежную кожу мошонки. Невольно все
разбитое тело выгнулось, и Слава почувствовал, как с корнем выдираются
волоски, а внутреннее содержимое пытается укрыться под защиту костей,
убежать с привычных мест вглубь кишок и живота. Ожившие зрачки смотрели
только на поблескивающий металл, нацеленный на сморщившуюся кожу. Под
напором давления внутренние органы переместились и пришли в лихорадочное
возбуждение - анус не выдержал и раскрылся, выпустив в клубах вони твердые
скатанные шарики и что-то длинно-мягкое. Оно прошло, не торопясь, степенно
раздвигая складки перенапряженной гладкой мускулатуры. Евгений Альбертович
резко отдернул руки. Тупо глядя на загаженный пол, Слава только сейчас
осознал свою раскоряченную позу.
- Что здесь происходит?!
- Э? - теперь посреди огороженного пуленепробиваемым стеклом пятачка
вновь оказался привычный Евгений Альбертович, нелепо теребивший
извивающийся кусок металла. В распахнутой двери стояла высокая
неетественно полная женщина, смуглая и еще красивая. Ее ярко-голубые глаза
сонно обвели комнату, в ладони был зажат кулек, из которого на пол
сыпались кукурузные хлопья.
- Помогите, - прохрипел Слава.
- Кто это? - в безбережной голубизне промелькнули искорки беспокойного
удивления. Женщина прошла в комнату, обесточенная дверь осталась
беспомощно открытой.
- Лапочка моя, - кинулся навстречу, путаясь ногами в жестком фартуке,
Евгений Альбертович. - Радость моя, не трогай здесь ничего. Я умоляю тебя!
- Чем ты так долго занят? - женщина перебирала странички глянцевой
книжечки, лежащей на столе рядом с компьютером, - я не видела тебя целую
вечность... Иди ко мне, - уцепив его за воротничок халата, женщина
притянула взбрыкивающего Евгения Альбертовича к себе и вцепилась в его
ротик своими огромными ярко-красными губами, - я хочу тебя... Сейчас!
- Э, но радость моя! - слабо трепыхаясь в мощных обьятиях, Евгений
Альбертович шарил рукой по столу, стараясь достать до клавиш. - Не
сечас-же, не здесь...
- Сейчас! Здесь! Немедленно!
Разрывая халат, только хрустнули пуговицы вырванные с мясом, осыпала
Евгения Альбертовича страстными поцелуями странная женщина.
- Я так хочу! Я так долго ждала, милый!
- Варенька, родная! - шептал Евгений Альбертович. Он, наконец, нащупал
клавиши и стал что-то нажимать - машинки снова зажужжали.
- Ну, хорошо-хорошо... Если ты так хочешь... Все будет по-твоему...Я
люблю тебя, я все сделаю так, как ты хочешь...
- Хочу, хочу, - ворковала женщина, - хочу тебя, милый...
- Ох, - Евгений Альбертович промокнул лысинку обрывком халата, - может,
на природу махнем, а? Давай! Там травка. Птички. Тю-тю-тю...
- Нет. Здесь! Сейчас!
Белесые катушки хлопьев просыпались из кулька по толстой мякоти стола,
глянцевой книжечке, клавишам и захрустели под пальцами Евгения
Альбертовича.
- Вот незадача-то, - вывернувшись из жарких объятий, он распахнул ящик
стола и, порывшись там, достал желто-розовый фаллос из пластика, спрятал
его за спину, шаловливо улыбаясь.
- Хорошая моя, хорошая, - погладил женщину по широкой спине, - ну, что
ты так разволновалась? Все в порядке, я с тобой! Вот видишь, все хорошо...
- потихоньку сунул ей в руку фаллос, - на, успокойся немного...
Крепко зажав предмет в руке, женщина жалобно заныла:
- Ну, вот. Ты опять. Опять эта игрушка! А я хочу мужчину. Мужчину! Ты
понял?! - и, ухватив пластиковый член напаревес, как абордажную саблю, она
решительно двинулась на Евгения Альбертовича.
Запутавшись в крученых шнурах, Евгений Альбертович не устоял и рухнул на
пол, увлекая за собой аппаратуру. Раздался треск и хруст лопнувших
склянок, кресло само принялось складываться, словно пасть гиппопотама,
желавшего проглотить Славу.
- Помогите, - еще раз попытался воззвать Слава к странной женщине. Но та
оставалась глуха ко всему, кроме объекта своего желания. Титаническим
усилием всех мышц Славе удалось остановить машину. Невольно в памяти
всплыл не то образ, не то скульптура или рисунок: человек держащий на
своих плечах целый мир, или, на худой конец, всего три-пять этажей
каменного дома.
Бек стоял неподвижно, слегка поигрывая ножом.
- Хозяин... - тихо напомнил он о себе.
Падение привело Евгения Альбертовича в чувство. Он осторожно положил
скальпель на стол, резким движением отстранил женщину.
- Бек, голубчик, запри ее где-нибудь. В спальне запри. Потом иди сюда,
зарежь парнишку. Он не знает ничего, то есть, знает многовато, а вот того,
что мне нужно, не знает. А я вещички соберу.
Бек ухватил женщину за локти, но она с неожиданной ловкостью вывернулась
и, продолжив вращение, ударила Бека круговым ударом в лицо. Бек, кажется,
был уже привычен к такому ее поведению. Снова поймав женщину за руки, он
проговорил спокойно:
- Ханум...
Женщина истерично отбивалась, голос ее срывался то на визг, то на плач.
Внезапно снова вырвавшись, женщина повисла на шее у Евгения Альбертовича и
громко запела:
- Аванте популо, а ла рес косо, бандьера россо, бандьера россо... -
потом опять перешла на визг.
Атабек ринулся было отрывать женщину от шефа, но вдруг резко развернулся
к дверям, выставив перед собой нож.
- Отойди от него! Прочь! - донесся от дверей мощный хриплый бас.
Женщина отпустила Евгения Альбертовича, замерла. Бессмысленно уставились
в пространство голубые глаза. Евгений Альбертович тоже замер, похожий на
хомячка, не успевшего вовремя нырнуть в норку: набил защечные мешки и
выбросить жалко, защащаться надо! Он еще раз протер лысинку
освободившимися руками.
- Мьерда! Шлюха!
Возвышаясь посреди комнаты, черный гигант держал всех на мушке огромного
пистолета. Такое оружие Слава уже видел один раз, вспомнил - у Николаса в
бежевом "Мерседесе"!
Гигант перевел пистолет на Евгения Альбертовича и выстрелил.
По стеклу разбежались едва заметные тоненькие трещинки. Бек усмехнулся,
спрятал нож, вытащил, не торопясь, свой пистолет из кобуры под мышкой.
- Не знаю, как ты сюда вошел, но мои люди...
- У Аллаха все твои люди! - прорычал негр и, отшвырнув оружие в сторону,
пробил стекло одним ударом кулака - аккуратную круглую дырку, как огнем
выжег. Атабек выстрелил прямо в эту дырку, но негр успел отскочить в
сторону. В следующий момент он нанес по стеклу сокрушительный удар ногой.
Осколки посыпались на Атабека, следом за ними прыгнул негр. Следующего
выстрела Атабек сделать не успел - гигант схватил его за руку своими
лапами и с силой опустил руку Атабека на свое подставленное колено.
Оглушительно хрустнули кости, пистолет выпал на пол. Атабек зарычал,
уперся в негра ногами и, резко толкнувшись, откатился к стене. Сразу
вскочил, но не стал драться - метнулся к двери и скрылся в темноте.
Негр какое-то мгновение смотрел ему вслед, потом перевел глаза на Евгения
Альбертовича и медленно двинулся вперед. Его лицо кривила мрачная улыбка.
- О! - томно виляя бедрами, ему навстерчу смело шагнула женщина, - ты
настоящий мужчина. Я хочу тебя.
Она раскинула в стороны широкие руки, словно готовясь обнять весь мир.
Гигант остановился, и улыбка медленно уступила место неясной гримасе -
жалость боролась с ненавистью и отчаянием. Он наотмаш ударил женщину по
лицу и добавил что-то по-испански. На минуту в ее глазах блеснуло нечто
похожее на разум, но потом они снова приобрели бессмыслено-глубокое
выражение, только знакомые Славе слезинки повисли на длинных рестницах.
Еще раз выругавшись, Луис обошел женщину, но опоздал: Евгений Альбертович
держал в обеих руках пистолет Атабека.
- Добро пожаловать, дон Луис! - он сел в безопасное кресло за дубовым
столом, - стой, где стоишь! Варя, лапа, отойди от него во-он туда! -
кивнул в угол, где растопырилась старая вешалка. Мелко пожевал тонкими
губами. Улыбнулся. Луис остановился, готовый прыгнуть в любой момент.
Женщина тоже замерла на месте, глупо хлопая рестницами. Евгений
Альбертович повел дулом вверх-вниз.
- Ну вот, ты пришел, людей моих грохнул, даже Бека напугал. Беку вообще,
знаешь ли, не повезло в этом деле. Видишь, там засранец мелкий к креслу
привязан? Так он Беку несколько раз по роже засадил - и ничего. Менять мне
пора главную шестерку... Да-с. А с другой стороны, ты у меня на мушке. И
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг