Действительно, Слава услыхал дробный стук множества кованых подошв по
асфальту. Надо было бежать. На всякий случай Слава поднял с земли
поганкину финку и сунул в карман. Финка оказалась тяжелой и теплой на
ощупь.
- Вон они!
К стуку подошв добавились сухие щелчки. Выстрелы! Слава схватил Милу за
руку и рванулся с ней через клумбу к каким-то зарослям. По дороге он с
хрустом наступил на сомбреро Поганки.
Заросли оказались жидкими - кривые деревца с жесткой листвой. Снова
щелчки. Рядом, у самого лица, обломилась веточка. Слава, вытягивая за
собой Милу, проломился сквозь кусты и оказался на краю обрыва...
Нет, всего метра два до мощеной плитами дорожки, по которой идиотским
стадом движется экскурсия. Толстые тетки, парни с девушками, лысый
старичок в ослепительно-белой рубашке, под которой угадываются контуры
майки...
Слава с Милой прыгнули. Завизжала толстая тетка, парень в синей футболке,
прижав к себе свою девушку, громко выматерился от неожиданности и сразу
ударил Славу в челюсть. Мила юркнула в густые заросли бамбука с другой
стороны дорожки. Слава крутанулся вокруг своей оси и с разворота ударил
парня со всей силы в переносицу - так, что даже расшиб кулак. Теперь
визжали обе - тетка и девушка.
- Извините... - пробормотал Слава и вслед за Милой нырнул в бамбук.
Позади раздались новые щелчки, женские крики и мат. Кажется, парень не
успокоился и теперь отыгрывался на преследователях. А Слава все полз
сквозь бесконечные бамбуковые джунгли и не мог найти Милу. Он уже хотел
громко ее позвать, как вдруг услыхал свистящий милин шепот.
- Сюда! Сюда! Оторвались...
Прыгали по облупившейся краске солнечные лучики, прыгали по веткам мелкие
суетливые птички, бешенно рвалось наружу перепуганное сердце. Слава потер
ушибленный кулак... Краска? Откуда?
Слава понял, что бамбук кончился. Они с Милой сидели, скрючившись, за
массивной крашеной скамейкой. Слава уже хотел вскочить и, увлекая Милу,
броситься дальше, но Мила дернула его за руку и приложила палец к губам.
Слава вопросительно на нее посмотрел, но тут понял, в чем дело. На
скамейке сидели двое - и эти двое были Славе знакомы.
Первым был Макс. Он спокойно потягивал минералку из пластиковой бутыли.
Потом протянул бутыль второму.
- На, Николенька, остынь.
Второй, Николенька, оказался тем самым странным человеком в странной
черной одежде, который когда-то, очень давно, нагнал грузовик на бежевом
"мерседесе" со ржавым передком. Тот самый человек с огромным черным
пистолетом, который обыскивал странный груз, оказавшйся в фургоне, а потом
спас их с Милой, тихо убив нескольких бандитов...
Николас! Слава все вспомнил. Сейчас, правда, на Николасе были
обыкновенные джинсы, белая футболка и светлозеленая жилетка с множеством
карманов.
- Я совершенно спокоен. Как бамбук в тихую погоду, - ответил Николас
Максу и тоже отхлебнул минералки.
- Кого ты хочешь обмануть? - хохотнул Макс, - ты думал, что тут -
простенькая сказка о Рыбаке и рыбках, а оказался прямо на сцене, где идет
опера "Паяцы". Знаешь, чем эта опера знаменита? Никто до сих пор не может
вразумительно пересказать ее сюжет.
- И ты, конечно, тоже не можешь?
- Нет, я - могу.
- Хорошо, - Николас вернул Максу бутыль с остатками минералки, - и кто же
тут главный паяц? Только не говори, что я.
- Нет, не ты. Ты - рабочий сцены. А главных паяцев двое, Арлекин и Пьеро.
Вся неразбериха началась с того, что они поменялись местами. Арлекин
хотел, как обычно, отвесить Пьеро оплеуху, а вместо этого получил сам.
Пьеро спер у него жену с дочкой и пригрозил - чтобы никаких оплеух.
- Но, насколько мне известно...
- Да, Арлекин крепился тринадцать лет, а потом натура взяла свое. Оплеухи
посыпались направо и налево. Остальные куколки встрепенулись, повылазили
из сундука, стали теребить Пьеро: мол, принимай меры, у тебя же все карты
на руках. А карты-то и разбежались!
- Жена - тоже?
- Нет, - Макс поджал губы, помолчал, - нет. Жена к этому моменту уже
свихнулась. Пьеро, вроде, держит ее в дурке для больших начальников, в
Бахчисарае. Точно не знаю. Да что нам до Мальвины? Она, короче,
порастеряла все голубые волосы и вышла в тираж. Вот Буратино...
- В твоих терминах Буратино - дочка, - догадался Николас.
- Да, Буратинка сбежала. Обзавелась по пути верным Артемоном...
- Артемона я видел. Дурак полный, но боец - что надо.
Слава, скорчившись за скамейкой, прикусил губу от злости. А Макс
продолжил свою "сказочку":
- Ну вот. Пьеро поначалу растерялся, чуть не повелел Буратинку кончить,
но одумался. Он за тринадцать-то лет привык к ней. Да и к Мальвине привык.
Получилось, он просто у Арлекина увел семью - а сам обзавелся женой и
дочкой. Насчет Мальвины, правда, не знаю. Теперь она не та, что раньше. А
Буратинка... Короче, не будет он ее мочить. Ограничится корейским народным
блюдом - шашлыком из Артемона. Если поймает, конечно.
- Он ведь их до сих пор не поймал.
- В том-то и дело. Куколки запрыгали от ярости, решили вместе накинуться
на Пьеро и надавать ему оплеух - за те, что получили от Арлекина. А Пьеро
оказался вовсе не лохом, собрал на всех куколок подробное досье и держит у
себя в сейфе, где-то в Симферополе. Точнее, под Симферополем. Самое
смешное, что рядышком, под Симферополем, в соседнем, можно сказать,
подвале, находится точка Арлекина...
- Знаю, знаю... - задумчиво протянул Николас, - и ты хочешь завладеть
имуществом Пьеро.
- А ты?
- И я. Но ты - на шаг впереди. Я имею в виду сказку, от которой ты
плясал. О Рыбаке и его рыбках. Кассетку-то спер, а? Со всеми данными по
Рыбаку...
- И уже отправил по адресу.
- Куда?
Николас молча покачал головой. Макс допил одним глотком минералку,
выкинул за спину пустую бутыль, чуть не попав в Славу, и почему-то
хихикнул.
- Лады, Николенька. Мне не столько адресат здесь нужен, сколько послание.
Копию-то ты, небось, сделал?
- Она мне будет дорога, как память о веселой сказке.
- Сказка еще в разгаре. Собственно, не только ты оказался на сцене среди
паяцев, но и Рыбак с рыбками. Рыбак, ясное дело, тоже решил паяцем
заделаться. Закинул сети...
- Поймал?
- Триппер он поймал. И геморрой, хоть геморрой, вроде, болезнь не
заразная. Но тяжелая. Не по зубам его рыбкам Буратинка оказалась. Артемон
уже чуть не треть рыбок перегрыз в одиночку. Но Рыбак не оставляет надежды
на богатый улов.
- И что сделает с уловом? По моим данным, его методы достаточно
однообразны.
- Вот и я думаю. Отрежет у Буратинки деревянную башку и пошлет куколкам
на их очередной совместный обед. Шантажировать не будет. Он просто хочет
их всех с толку сбить. Давеча куколки к нему одного из своих прислали -
так назад только голова одна уехала. Рыбак псих, и вокруг себя всех умеет
сделать психами. Думаю, если Буратинка ему достанется, Арлекин и Пьеро оба
точно с ума сойдут.
- А что Артемон?
- Тут сложнее. Я толком не выяснил. Но, кажется, его почему-то трогать не
велено. С другой стороны, рыбки эти - им что велено, что не велено...
Психи все, как и хозяин ихний. Ну, достаточно я тебе рассказал?
Николас снова покачал головой, улыбнулся.
- Нет, Максик, не достаточно. Ты что-то говорил о следующем совместном
обеде. Где будут все куколки. Мне нужно место и время.
Макс потер бороду. Усмехнулся.
- М-да... Ладно. Вместе, так вместе. Время - завтра днем. А место я
несколько часов назад выяснил. У Буратинки. Она, правда, сама не знала,
что таскает с собой... Короче, у нее в сумке карта Крыма, путеводитель. А
сумка была в той фуре, которую ты брал. Сумку-то ты и прошлепал.
- Ох! - Николас стукнул себя ладонью по лбу и весело рассмеялся. Макс
развел руками.
- И у ниндзя-черепашек не бывает без промашек. В общем, там, в
путеводителе, обведена Ливадия. Дворец, я так думаю.
- Размах широк, - хмыкнул Николас, - прямо как встреча союзников во время
Второй Мировой войны.
- Мировая война в разгаре, Николенька. В смысле - опера "Паяцы". Ну,
теперь твоя душенька довольна?
Николас утвердительно кивнул.
- Копию кассеты я тебе сделаю. А бумажки Цеппелина... То есть, Пьеро...
- Тут уж - извини. Каждый за себя.
- Согласен, согласен, - Николас в очередной раз улыбнулся, - а теперь
пора бежать. Всем пора. Сюда, я слышу, плывет стая рыбок. Прямо сквозь
бамбук.
- Дремлет чуткий бамбук, - Макс делано кашлянул, - да, бежать нужно ВСЕМ.
- Он еще раз отчетливо повторил это слово:
- Всем.
- Я даже знаю, куда, - подхватил игру Николас, - наверх нельзя, там
сплошные рыбки. А вот у моря, как ни парадоксально, рыбок нет. Зато возле
причала стоит отличная яхта, на которой ВСЕ могут, я думаю, укрыться. Но
мы-то, Максушка, с тобой - не все.
- Да, мы не как все. Нам наверх надо.
- Ну и пошли.
- Пошли.
Николас и Макс неторопливо поднялись со скамейки и ушли, насвистывая.
- Это они про нас? - шепнул Слава.
- Они знали, что мы тут сидим, - Мила начала выбираться из бамбука, -
побежали к набережной.
Слава выбрался вслед за Милой на узкую извилистую тропинку. Но бамбук
продолжал трещать - кто-то выбирался... Впереди! Прямо перед Милой на
дорожку, раздвинув заросли, шагнул худой высокий парень с длинным лицом.
Глаза прятались под узкими черными очками, жесткий гребень торчал
вертикально вверх. Солнце играло на заклепках кожаной куртки. И на дуле
пистолета. Парень криво улыбнулся и со смаком прицелился Миле в грудь.
- Не надо, - Слава выступил вперед, заслонив собой Милу. Сунул руки в
карманы, отставил ногу в сторону. А в правом кармане тихонько нащупал
финку.
- Отойди, фраерок. - Парень не опускал пистолета. Но и не стрелял. Слава
вспомнил слова только что услышанного разговора. Покачал головой - как
совсем недавно качал Николас.
- Тебе ее голова нужна, так? А за меня Рыбак тебе вставит.
Парень перестал улыбаться, нахмурился.
- Отойди, фраер! - повторил он злобно.
Слава еще раз покачал головой.
- Рыбак и тебе вставит, козел! - сказав это, парень опустил пистолет.
А Слава выдернул руку из кармана и метнул финку. Метать ножи он не умел,
финка ударила парня в лоб тяжелой рукояткой. Но этого оказалось
достаточно. Парень замер, схватившись руками за голову. Слава подскочил к
нему и нанес ногой два быстрых удара по почкам. Парень свалился на землю.
- Бежим!
- Сейчас... - Мила выдернула из руки у парня пистолет, - теперь бежим. К
пристани.
Позади снова затрещал бамбук. И защелкали выстрелы. Слава и Мила неслись
по извилистой дорожке вниз, надеясь, что выбегут к морю. Внезапно дорожка
оборвалась около круглого озерца под двумя толстыми пальмами. Сгорбленный
старичок в голубой панаме стоял на каменном бордюрчике и кидал в воду хлеб.
"Рыбок кормит! - подумал Слава злобно, - рыбок!"
Снова защелкали выстрелы. Со звонким бульканьем пули вошли в воду и с
глухим хлопком - в старичка. Старичок опрокинулся вперед, вслед за своим
хлебом.
- Как этим пользоваться? С предохранителя бы снять... - Мила держала
большой пистолет из вороненого металла.
- Брось эту дрянь! - зашипел Слава, - Я их задержу...
Но Мила потащила Славу за собой, в новые заросли. Только сейчас Слава
заметил, что у Милы на шее болтается тяжелая сумка.
- Откуда?..
- Я ее тогда прихватила. Пока ты Поганку метелил.
- Дай сюда.
- Нет. У тебя руки должны быть свободны.
Мила запихала пистолет в сумку.
Опять они ползли через какие-то кусты. Выстрелов слышно не было - Слава
вообще ничего не слышал, кроме хруста ломающихся под ногами и руками сухих
веток. Заросли кончились у высокой ограды из железных прутьев. На счастье,
пара прутьев оказалась выломана.
За оградой начался крутой пригорок. Слава и Мила кубарем скатились прямо
на набережную.
Несколько голов удивленно обернулись на шум... Равнодушные глаза, дряблые
щеки, соломенные сомбреро. Отдыхаюшие прогуливались по набережной.
Одинокие пожилые дамы, пары с детьми и без детей. Подросток в красной
бейсбольной кепке с длиннющим козырьком прокатил мимо на скейтборде. А у
причала качается белая сигара.
- Туда! - Мила бросилась к яхте.
Затрещали кусты. Слава оглянулся - с пригорка на набережную валили парни
в черной коже. Им не было конца, целая толпа! Слава устремился за Милой.
Под ногами заскрипела деревянная поверхность пирса. Только бы это не
оказалось злой шуткой Николаса, только бы...
Мила была уже на яхте, размахивала руками. Слава перескочил через белый
борт и упал на крашеную в ядовито-коричневый цвет палубу. По борту снаружи
застучали пули. Почти над самым ухом Слава услыхал грохот ответных
выстрелов. Где-то далеко завизжала женщина...
А потом все стихло. Но Слава продолжал лежать на раскаленном от солнца
металле палубы. Чья-то рука опустилась ему на плечо. Слава резко
развернулся, попытался отшвырнуть руку, но рука оказалась твердой, будто
принадлежала чугунной статуе.
- Спокойно, солдат. Революция не палит по своим.
Над Славой склонился огромный негр в пятнистой камуфляжной форме и черном
берете. Негр весь был похож на статую, только не чугунную, а сделанную из
темно-коричневого дерева, укрытого буро-зеленой корой. Слава зажмурился,
снова открыл глаза.
- А я свой?
- Свой, свой, - успокоил негр.
Палуба чуть подрагивала.
- Мы плывем? - задал Слава глупый вопрос.
- Да.
- Далеко?
- Нет. В Симеиз. Что еще ты хочешь узнать, солдатик?
Слава помолчал. Потом выпалил:
- Где я вас встречал?
Вместо ответа негр выпрямился и крикнул куда-то за спину:
- Хлопцы! Поплыли до бую!
А потом прибавил что-то по-испански.
И Слава вспомнил. Конечно! Нудистский пляж в Планерском!
- Вы... Человек Николаса?
- Ко-го?
Негр рассмеялся. Он смеялся долго, высоким заливистым фальцетом. Слава
встал на ноги, оперся о борт. Спокойное море ловило солнечные лучи,
разбивая их мелкой рябью на тысячи золотых сверкающих рыбок. "Опять рыбки!
Ненавижу!" - устало подумал Слава.
А негр все смеялся и смеялся.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
В каюте было прохладно, но, в то же время, душно. И вообще как-то
странно. Славе казалось, что он находится в тесной утробе матери - но не
своей, а чьей-то чужой.
"Сейчас меня родят, - подумал он, - в какой-то мир, еще худший, чем этот
железный гроб."
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг