одежда, нож, мордобой... "Проветрил голову перед экзаменом, называется!" -
с ужасом он понял, что все совершенно вылетело из головы - забылось,
куда-то делось, ничегошеньки в башке не осталось, все выбили проклятые
бандюги...
- Левка, гони шпоры!!!
- А у меня нет...
- Убью!!!
Сокурсник пулей вылетел из сортира так, что Слава не успел перехватить.
* * *
"Ленин кыш, Ленин тыш, Ленин тохтамыш" - неслось в голове нестройными
волнами. Последний экзамен, последний экзамен, семь скромненьких футов
российской земли. Зарыли, песенку спели, сдали - как посуду. С
понедельника - размеренная работа в конторе. В семь часов подьем, холодный
душ, легкий завтрак. Слава Зарайский напряг по очереди мышцы сначала на
правой, затем на левой руке: "В качалку буду ходить вместе с братом,
правда, он потом свалит в Саяны на месяц, турист-альпинист хренов - не
терпится ему пойти по стопам родителей." Родители погибли в Саянах пять
лет назад, уже пять лет, а как один день, тот, который он так плохо
запомнил...
Впрочем, слабо представляя себе время полного одиночества, Слава больше
пугался предстоящей полной самостоятельности: брат, Савватий, собирался,
наконец, жениться. Тупо осмотрев непривычно пустой коридор, Слава постоял
перед кнопкой лифта, не решаясь нажать ее. Странно: он думал, что испытает
хоть какие-то чувства, прежде чем покинет на два месяца эти такие
безопасные и почти родные стены юридического факультета - Альма матерь.
Чуть задержавшись под выставленным на жаркое солнце языком козырька,
собрался шагнуть в палящую пропасть ступеньки, но что-то с силой дернуло
сзади. Неловко оступившись, Слава оглянулся.
- Извините, молодой человек, у вас жетона не найдется?
Когда на улице или в вагоне метро грязные, плохо говорящие по-русски,
одетые нарочито неряшливо и бедно дети собирали деньги, теребя граждан за
рукава рубашек и края брюк - по его телу пробегала брезгливая и сытая
судорога ненависти. Это были ЧУЖИЕ, чуждые всему его миру, которых он
хотел уничтожить, легко и спокойно, можно своими руками, из автомата.
Слава не любил "черных" любых разновидностей. Каждому было отведено свое
географическое место на земном шаре, это место - его, НАШЕ. Он ничего не
мог, да и не хотел с собой поделать. Университет тоже был его, их -
"Лумумба". Его голубые глаза спокойно глядели на коричневую, сшитую из
кусочков, кожаную куртку, совершенно немыслимую в такую жару, на вязаную
крупной сеткой хламиду, сквозь которую блестела слишком смуглая, почти
негритянская кожа - под цвет куртки. Непроизвольно уставившись в круглую
воронку пупка, Слава пошарил в кармане, жетона там не могло быть, он
никогда никому не звонил с улицы.
- Дай денег! - хриплый голос пробудил ту жаркую судорогу, которая
овладевала им в метро и от телевизионного кривлянья "коричневых мартышек".
- Не дам. Отвали!
- Слава, как ты с девушкой разговариваешь? Не обижай детей! Ей жить
негде, - пьяный в стельку Левка Шуйский стоял, по необходимости широко
расставив ноги, и помахивал полупустой бутылкой пива. - Вот, Людмила, это
очень хороший и надежный человек. Он самый добрый и глупый и замечательный
человек на всем нашем первом, уже втором курсе, - Левка подтолкнул девочку
вперед, а сам сел на скамейку. - Ох, развезло на жаре! - протянул Славе
бутылку. - Будешь?
Слава отрицательно покачал головой. Нелепое существо, покрытое кучей
косичек в разноцветных платмассовых колечках - копна сена, да и только -
жадно выхватило бутылку и весело развалилось рядом с Левкой, закинув ногу
на ногу.
- Это Мила, ей тринадцать лет, - не унимался сокурсник, - она сбежала из
дома, всем говорит, что пятнадцать, но ты не верь! - Левка почему-то сразу
стал трезв. - Ты ее в общагу только не пускай, - он торопливо вскочил со
скамейки и нырнул вглубь здания.
Слава хмуро осмотрел неожиданный "подарок": тощая и смуглая, похожа на
помойную кошку с кучей косичек. В косички была убрана только половина
волос, а другая половина создавала вокруг угловатой головы жиденький
ореол. Но улыбка - нежная и даже где-то материнская, хоть и не очень
уверенная.
- Ты что - от родителей сбежала?
- А я сиротинушка. Стоит дракончик, плачет, подходят к нему люди добрые,
спрашивают: "Где твоя мама?" "А я ее съел", отвечает. "А папа?" - "И его
съел!" "А братья и сестры у тебя есть?" "Я их тоже съел!!!" "Так что ж ты
плачешь?!" "Так я ж теперь сироти-и-инушка!!!!"
Из глубины похожих на пластмассовые шары голубоватых белков вывернулись
две огромные капли и повисли на ресницах. Глаза моргнули - капли, не
коснувшись щек, упали на асфальт перед славиными ногами и стали потихоньку
испаряться.
- Я есть хочу.
- Пошли.
Девочка радостно вскочила:
- Я тихая, только на одну ночь... - но тут Слава крепко сжал ее запястье.
- Тебя надо отвести домой. Где ты живешь? Фамилия твоя как?
Мила попыталась вырваться, но Слава уверенно заломил тоненькую лапку, и
девочка заплакала, слегка поскуливая.
- Зарайский, как вы себя ведете?! - от неожиданности Слава ослабил
хватку, девочка убежала.
Лицо преподавательницы английского языка горело возмущением, вынесенным
из внимательного многолетнего увлечения Диккенсом: пудра слегка осыпалась
с дряблых складок, тяжелые накладные ресницы чуть отклеились по краям
быстро моргающих век.
- Да вы хулиган!!! Вас надо немедленно исключить! Вы способны так
издеваться над слабым! Вы - будущий юрист!!! Может быть, даже следователь!
Выворачивать руки существу гораздо слабее вас! И где! На ступенях...
- Она сама из дома убежала, - ощутив незваный румянец стыда, разлившийся
по щекам и шее, Слава вновь почувствовал себя безобразным школьником,
подвернувшимся под руку вздорной директрисе - Зульфия Джавдедовна, она
бродяж...
- Ты даже за год не смог запомнить своих преподавателей! - Торжественно
икнув, Зухра Юсуфовна Карачарова отвернулась и пошла своей дорогой. За
глаза ее дразнили "Божьей чаркой".
Темные, расходящиеся круги невольно поплыли перед глазами, от
неожиданности Слава опустился на скамейку.
- Классно она тебя - девочка сидела на ступенях и допивала пиво, - нету
у меня родителей, тетка есть. Она меня на лето выгнала, раз я такая...
- Какая?
- Умная, - сама проживу.
- Ну так и живи.
- На, отводи, - розовая ладонь уперлась ему в нос - Отводи, она все
равно выставит. Вместе с тобой и выставит. И еще денег от тебя потребует.
Или в суд подаст, за со-вра-ще-ние!
Непонимающе Слава оглядел ее фигуру, почти идеально прямоугольную, если
смотреть анфас. В профиль, видимо, все намного интереснее - но об этом
трудно судить: грудь была густо обмотана черным платком и помечена двумя
"фанатскими" значками - один в честь Джима Моррисона, другой - в честь
Боба Марли. "Тоже мне, рок-звезда!"
- Значит в милицию, в детприемник.
- Эй, ты что, на солнце перегрелся? - она погладила его по голове, - у
тебя с мозгами плохо, студент? Мне только на один раз, я к другу пойду. Не
дозвонилась, позавчера из Питера, а его нет. Я вообще из Прибалтики. У
меня мама - блядь, а отца, сам понимаешь, нет, - она провела руками сверху
донизу, демонстрируя себя. - Я красивая буду, тетка хотела мною торговать,
а я убежала. Говорю же - си-ро-ти-ну-шка! Меня надо покормить и спать
положить.
- Может, еще и баньку истопить?
- Дурак, мне отступать действительно некуда, - опять слезы выкатились на
нижние ресницы и выжидательно замерли.
- У меня брат, - честно предупредил Слава, - он националист, негров не
любит.
- А я русская, Людмила Ивановна, между прочим.
- Да? А фамилия как?
- Махно!!! Ты меня покормишь или нет?!
- Не ори. - Слава понял, что от " подарка" так просто не отделаешься. -
Идем.
Они поели пирожков, сходили в кино два раза, Мила выпросила банан -
неграм и мулатам бананы необходимо есть каждый день, а то сдохнуть
можно... Перед обитой дорогим дермантином дверью славиной квартиры девочка
вдруг оробела и неожиданно спросила:
- А у вас курить можно?
- Нет, - Слава обрадовался поводу свалить от "социальной нагрузки", -
Может, тебе лучше к Левке пойти? Слушай, а где он тебя такую откопал?
- Не, - Мила спокойно села на ступеньку, стряхнув окурки в лестничный
пролет, - Я там уже неделю тусуюсь, - она достала пачку сигарет и
закурила, сильно затягиваясь, - сегодня он будет занят с третьим номером.
- Чего?
- Бюста. С филфака. - Она вздохнула.
- Курить в твоем возрасте вредно.
- Да, сисек больших не будет.
Вдруг Слава представил себе Милу в своей комнате, и ему стало страшно.
- Давай, я тебе лучше денег вынесу.
- И много? - было видно, как она устала, казалось, на ступенях сидит
старая-престарая старуха в своем разбитом корыте, - Неси...Я - Лихо
Одноглазое, чумазое, - докурив сигарету, встала и вызвала лифт, - На улицу
неси.
Растерявшись, Слава смотрел на закрытую дверь. Что-то ушло, было
проглочено в длинную кишку и уносилось вниз, к анусу стеклянных дверей
подьезда. "Я прямо как солитер, а острица убежала."
В комнате брата был слышен разговор, и Слава захотел пройти к себе
потихоньку, но задел вешалку, что-то упало.
- Что поздно? - Савватий грозно хмурился, стараясь уловить алкоголный
запах. Слава неопределенно пожал плечами. - Проблемы?
- Нет.
- Экзамен сдал?
- Да. Слушай, денег дай.
- Я пойду, - из-за плеча брата выскользнула Анна, - Сав, проводишь?
Славик, привет! Что задержался? Мы тут волноваться начали, - она
завернулась в розовую кофточку.
- Деньги там, где им и положено быть. - Савватий распахнул дверь. - Ты
моего прихода-то дождись, лады?
- Лады.
Румяный, смачный антрикот жирно скворчал по сковородке; покрытый
взрывающимися пузырями, он напоминал что-то до удивления непотребное,
страдания грешников в аду, наверное. Приятно было ощутить себя некоторым
Люцифером - карающим возмездием за злые дела: от таких настроений текли
слюнки и улучшалось попорченное было утром мировосприятие - все
непонятно-тревожащие мысли куда-то улетучивались вместе с капельками жира.
Поставив на стол пару сервизных тарелок, Слава разложил пищу себе и брату.
- Ты чего такой странный?, - в прихожей брат сбросил обувь и прошел на
кухню босиком.
- А ты чего без тапок? - Слава поднес ко рту первый кусок, но на минуту
замер.
- Там, внизу у подъезда говно чумазое сидит, хамит. Проучить бы надо, -
Савватий широко потянулся, так, что был слышен хруст позвонков, - Набежит
сюда ворья этого...
- Ей ночевать негде... - в ответ на удивленный взгляд брата Слава
положил недоеденный кусок на тарелку и выпалили одним духом, - однокурсник
привел из общежития, ей негде жить, говорит, что из Питера, мне кажется,
врет. Надо найти родителей и вернуть, ей лет одиннадцать-двенадцать...
Милой зовут... - чувствуя себя полным идиотом, Слава был готов отстаивать
неясную общечеловеческую правоту, но Савватий молчал, а потом просто
расхохотался:
- Ладно, веди. Постелим в гостиной.
- Она наглая только очень, - тяжесть, лежащая на сердце целый день,
почему-то не улетучилась, а даже наоборот, стала острее и мучительнее, как
в фильмах, когда играют жуткую музыку в трагических эпизодах.
- Ты ей только скажи, если вшивая - обреем, - продолжая ухмыляться,
Савватий быстро доедал ужин, - Да, мы с Анькой тут женимся, жить у них
будем...
- Я понял, - внутренне приняв сказанное братом уже давно, Слава почти не
обратил на его слова особого внимания. Не дождавшись лифта, перепрыгивая
через ступеньки, мчался вниз и на втором этаже, поскользнувшись, упал на
свернувшегося калачиком человека.
- Бомжи сраные, - готовый дать в морду вонючему пьяному отбросу
общества, он развернулся и получил не сильный, но резкий толчок в грудь.
Человек кинулся мимо него на улицу.
Небо еще не почернело до конца, а было вкусного свежесинего цвета - цвета
тишины. Но здесь, внизу, синева переходила в полную тьму: огромный дом
обнял двор ласковым полукругом, оберегая от шума и фонарей - только окна
висят уютными квадратиками да абстрактные контуры деревьев слегка
размечают темное пространство.
- Милка, - Слава обошел несколько раз вокруг песочницы и качелей. -
Мила! - Звал не громко. Минут через десять ему надоело и он собрался идти
домой.
- Слава? - Неясная тень уплотнилась на фоне полуразрушенной детской
крепости, голос был тихий, испуганный и незнакомый.
- Ой, ооо-о-оо-о... - девочка кинулась к Славе и прижалась изо всех сил,
всхлипывая и что-то бормоча. - О-о-о-ннн...
- Кто? - он попытался отстраниться, но Мила вцепилась в рубашку и
расплакалась по-настоящему.
- Ооо-о-онннн х-х-хххх-ооо-телллл ууу-убить ме-меня... По правде хотел,
- немного успокаиваясь, она противно всхрюкивала и, наконец, сморкнувшись
на землю, смогла что-то обьяснить. - Ты представляешь, он на самом деле
хотел меня убить только за то, что я сижу возле подьезда!
- Он что, за тобой погнался?
- Я спряталась, я умею. Как индеец!!! - еще раз сморкнувшись, Мила
окончательно пришла в себя. - Деньги принес?
- Давай к нам ночевать.
- Давай, а то он меня чуть в подьезде не поймал: я решила, что ты уже не
придешь, ну легла на ступеньку, картонки уложила. Надо было на чердак
идти, а я тебя ждала, а он по лестнице спустился, а я спала... Хорошо, на
картонке поскользнулся, я вырвалась, потом слышу - ты зовешь.
- Дура, это я был на лестнице, - Слава отпер дверь и втолкнул девочку
внутрь, - вот мой брат, Савватий, - заметив, как она вся напряглась, он
посмотрел на брата, тот улыбался, как кот, поймавший за хвост мышку:
- Славик, постели ребенку постель, а я пока ужином угощу, - Савватий
нависал горой над девочкой, вжавшейся внутрь просторной кожаной куртки.
- Ну, убивай, ну...
- Поздно уже, спать пора, тебе на работу завтра. Сав, ты что, очумел
совсем?
- Вот и пойди и постели ей, как я сказал, - он сгреб девочку за шкирку и
втолкнул на кухню, - а мы пока побеседуем о вежливости и, ну ты меня понял?
- Ты на "понял" не бери, - с облегчением сбросив груз ответственности,
Слава ушел в свою комнату. Брат просто шутил...
С кухни стали доноситься голоса - хоть и не должны были: звукоизоляция в
квартире прекрасная, и если все равно что-то слышно - значит, там орут:
- ... Этническая доминанта!..
- ... Россия!..
- ... Так прабабушка-то!..
- ... Заткнись, говно! Сволочь!!!
- Что у вас тут? - Слава зашел на кухню как раз вовремя, чтобы
вклиниться между девчонкой и братом, - Ты ему что сказала?
- А ничего, ну просто, если прабабушка по материнской линии была
еврейка, значит - и он тоже считается еврей, и имя Савватий...
- Сучка! - Брат попытался вскочить, чуть стол не опрокинул, но наткнулся
на Славу и остановился. Только дышал через стиснутые зубы. Мила успела
проскользнуть в ванную и заперла дверь:
- ...Библейское! Полотенце чистое есть?
- Отведи ее спать, - слова Савватий цедил с осторожной ненавистью. -
Завтра выгонишь.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг