Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
колени, маска лица смотрела перед собой прямо, не моргая. Сверху сыпались
алмазными камушками брызги, и небо ходило ходуном, перекрываемое
разворотами птиц, то приближающихся, то - наоборот: птицы были привязаны к
лучам за шейки, лучи натягивались, и лица у птиц становились синие. Потом
лучи резко сокращались, забирая кувыркающиеся птичьи тушки назад, в
небеса. Визгливые их крики неприятно резали слух - потому просто, что
тушки не должны кричать.
  - Мы все-таки туда едем? - пришлось повторять фразу несколько раз,
прежде чем она кивнула. - Ты не боишься?
  - Боюсь, - кутаясь в нелепую куртку, она попыталась задранным воротником
прикрыть шею. - Я всегда и всего боюсь. Пойдем внутрь, здесь так холодно,
- кожа на животе, под крупной сеткой хламиды, была влажная и покрывалась
маленькими пупырышками-мурашками, между которыми застряли случайные капли.
  Где-то хором лихо отпевали судьбу человека, у которого комиссар увел жену
и коня, но внутри, в помещении, все было спокойно и тепло, даже душно.
Здесь, в основном, сидели степенные отдыхающие со среднего возраста
детьми, тихая публика, и все места оказались занятыми. Пришлось снова идти
наружу. Вода внизу была зеленая - очень чистая и очень красивая, но совсем
не приветливая: в глубине под внешней чистотой пряталась опасная муть, а в
воздухе на уровне лица летали злые брызги. Брызги казались частью общего
шума, поддержанного басом движка и струнной оркестровкой ветра; у самого
борта стоял коренастый алкаш со сломанным носом, обняв за талию улыбчивого
смуглого паренька, и радостно пел шевчуковскую "Осень". Паренек подпевал.
Остальные тоже пели, но что-то другое, не про осень и уже не про
комиссара: "Нас было двадцать восемь в танке, в живых остался я один..."
Возле основной поющей тусовки притерся Сашок, по правую руку от него
сквозь море и небо росли невнятные лысые горы, похожие на холмы. Катерок
пробирался вдоль щели между миром сотворенной земли, зависшей в плоскости,
и бессмысленно-пустым горизонтом, в бесконечной потенции имеющим другой
иррациональный берег.


  Бабушка Нгуэн была в ярости. Разумеется, ярость никак не отражалась на ее
вечно гладком лице цвета светлого воска, но ладошки ее были плотно прижаты
друг к другу, а в голосе слышался горячий, почти раскаленный металл.
  - Господин Цеппелин, вам следует окончательно решить, кто от выс убежал -
дочка или заложница. Если она заложница, то ее следует убить, но
немножечко, тихо-тихо, чтобы наш друг Иосиф об этом не прознал. Иначе она
будет в конце-концов иметь великое удовольствие вернуться к своему отцу.
Если она дочка, то убивать ее не следует, хоть это и поведет нас всех по
длинной дороге печали и испытаний. И ваше испытание будет состоять в том,
чтобы убить нашего друга Иосифа. В любом случае я очень скорблю.
Отвечайте, пожалуйста.
  Цеппелин нервно ерзал в своем кресле. Кресло было для него слишком узким
- за последнее время он очень располнел. И абсолютно облысел. Только астмы
не хватало ему, чтобы окончательно смахивать на дона Темпесту.
  Дон Темпеста к своей полноте давно привык и сидел в своем кресле
спокойно. Да и волноваться ему, собственно, было абсолютно не о чем:
возникший скандал не затрагивал его сфер влияния.
  Зато отец Грубер ерзал почти так же нервно, как и Цеппелин. Четки
мелькали в его длинных белых пальцах.
  Кресло Бар Аввана пустовало.
  Все кресла стояли вокруг большого пятиугольного стола, украшенного
инкрустированной панелью в виде карты мира. Больше в комнате не было
никакой мебели. И окон тоже не было. Комната скрывалась за стенами
одинокого ветхого бунгало посреди пустынного плато в Аппаллачах. Зачем
бабушка Нгуэн назначила встречу там, где могут орудовать люди Иосифа?
Неужели она успела тайно с ним о чем-то договориться?
  Будто почувствовав общее подозрение, бабушка Нгуэн сделала успокаивающий
жест рукой:
  - Я договорилась с нашим другом Иосифом, и не хочу делать из этого тайны.
Я договорилась с ним именно для того, чтобы это не было тайной.
  - Поясните, пожалуйста, свои мудрые слова, - прохрипел дон Темпеста.
  - Разумеется, но после того, как господин Цеппелин пояснит свою позицию.
  Цеппелин перестал ерзать. Пожевал губами. И ответил одним словом:
  - Дочь.
  - Вы только что так решили? - мягко спросил отец Грубер.
  - Да. Только что. И я очень благодарен бабушке Нгуэн за то, что она
заставила меня, наконец, определиться с этим вопросом.
  - Ну что же, - улыбнулась бабушка Нгуэн, - теперь вам осталось
определиться еще с одним вопросом. Немножечко другого характера. Я
заслужила любовь нашего друга Иосифа тем, что сообщила ему все адреса, по
которым могут находиться его бывшие, а ваши нынешние, господин Цеппелин,
жена и дочь. Наш друг Иосиф отправился на охоту. Но истинная мудрость
судьбы должна заключаться в том, что охотник станет жертвой. Вашей
жертвой, господин Цеппелин. Он непременно вас найдет, а вы непременно его
убьете. Или он непременно убьет вас. И мы все возрадуемся.
  В комнате повисло молчание, нарушаемое иногда булькающим дыханием дона
Темпесты и легким постукиванием четок отца Грубера. Цеппелин перестал
ерзать, замер. И вдруг улыбнулся. Бабушка Нгуэн сделала вид, что расценила
это, как согласие.
  - Чему конкретно вы возрадуетесь? - улыбаясь, спросил Цеппелин.
  - Любой исход принесет умиротворение, - проворковала бабушка, - либо
Иосиф займет ваше место, либо вы займете место Иосифа.
  Если Цеппелин, казалось, успокоился, то отец Грубер забеспокоился еще
сильнее. Он перестал мусолить четки и уставился на бабушку Нгуэн.
  - Кстати об умиротворении. Я слышал, в войну включились новые силы. Некто
по имени Рыбак.
  - Местная шпана... - хохотнул Цеппелин.
  - Великая скорбь, когда местная шпана вдруг перестает быть местной
шпаной, - ответила бабушка Нгуэн.
  - Я предложила нашему коллеге Бар Аввану договориться с этой местной
шпаной. В настоящее время он как раз там, в России.
  - Я уже договорился, - Цеппелин глянул на часы, - в данный момент на одну
из моих квартир как раз должны привезти новую мебель, а заодно - труп
этого самого Рыбака и кассету с цифровой записью информации по всем его
группам.
  - Вот эту? - отец Грубер вытащил из внутреннего кармана видеокассету.
Цеппелин напрягся.
  - Да, такую. Видеокассета с цифровой записью. Но откуда...
  - Мне ее передал некто Николас.
  - А, "ниндзя-черепашка", - снова улыбнулся Цеппелин.
  - Не приуменьшайте его возможностей. Николас прошел прекрасную школу в
Китае, Японии и на Памире, в России. Одно время он работал у меня...
  Наконец, заволновался и дон Темпеста. Он даже привстал, а голос его с
хрипа перешел на еле понятный свист:
  - Николас Хорхе Луис Кесарес? Иностранный легион? Орден Иезуитов? Но ведь
это - мой человек! Почему я...
  - А почему - я?! - вдруг спросила громко бабушка Нгуэн. От ярости она
тоже привстала со своего места.
  - Почему я ничего не знаю? Цеппелин, может, Николас и на вас работает?
  - Ну, пару раз... - промямлил Цеппелин.
  - Боюсь, теперь он работает на самого себя, - подвел итог отец Грубер, -
это меня и беспокоит. Он, правда, не отказывается от сотрудничества. В
частности, мне он по старой дружбе сообщил, что в дело включились
российские спецслужбы.
  - Та-а-ак! - бабушка Нгуэн села на место. Снова плотно сложила ладошки. И
гневно вперилась в Цеппелина.
  - Господин Цеппелин. Вы не смогли понять, за кем гонитесь, за дочерью или
за заложницей. Вы наделали очень много шума. Вы подняли со дна реки
слишком много ила. И мне теперь кажется...
  Неожиданно Цеппелин резво вскочил со своего кресла и запрыгнул на стол.
Он сделал это как раз вовремя: между подлокотниками его опустевшего кресла
с оглушительным хлопком проскочила толстая электрическая искра. Запахло
озоном.
  Цеппелин прошелся по столу и встал вплотную перед бабушкой Нгуэн.
  - Я смотрел фильмы про Джеймса Бонда. Я готов к таким штучкам - лучше,
чем вы думаете. Во-первых, домик заминирован.
  Отец Грубер снова принялся мусолить четки, дон Темпеста затаил дыхание.
Бабушка Нгуэн сомкнула челюсти с такой силой, что ее лицо потеряло цвет
воска и приобрело цвет бумаги. А Цеппелин продолжил:
  - Если я не появлюсь отсюда через пятнадцать минут, в Аппаллачах появится
новый вулкан. Прямо здесь. Это раз. И еще два. Я собрал сведения не только
о Рыбаке. У меня есть полное досье на рыбок. На акул. На вас всех.
Регионы, связи, каналы - все! Вы друг о друге и сами о себе того не
знаете, что теперь знаю я. Тринадцать лет ушло на работу, тринадцать лет!
Но я не собираюсь толккаться жопой, у меня просто сил нет контролировать
еще и ваши регионы. Моя цель - сохранить ситуацию в ее теперешнем виде.
Правда, на роль хранителя теперь претендую я - вместо нашей уважаемой
бабушки.
  Цеппелин обвел взглядом остальных. Ногами в аккуратных рыжих бтиночках он
стоял на изображении Австралии. Потом переместился к центру стола и стал
топтать Северный Полюс.
  Бабушка Нгуэн злобно процедила:
  - Ваше предложение надо обсудить отдельно.
  - Разумеется. Приглашаю всех в Ливадию через неделю. И Бар Аввану
передайте...
  Его прервал резкий писк зуммера. Дверь открылась, и на пороге с поклоном
появился низенький вьетнамец. Он что-то прощебетал бабушке Нгуэн на своем
языке.
  - Повтори для всех по-английски, - приказала бабушка.
  Вьетнамец еще раз поклонился и сообщил:
  - Только что над плато пролетел самолет, и с него нам скинули посылку. Мы
проверили посылку. Ничего опасного. Но много печали.
  И вьетнамец поставил на стол, к ногам Цеппеллина, ящик. Ящик был открыт.
На дне ящика, выставив к потолку огромный холеный нос, лежала отрубленная
голова Бар Аввана.
  Бабушка Нгуэн посмотрела на Цеппелина и улыбнулась - левым уголком рта.
  - Говоришь, убили Рыбака? Дур-рак!

  * * *
Солнечный разворот причала, вечер уже, темнеет, и пляжи похожи на
раскрытую книгу. Кораблик притерся к пирсу, словно котенок к плюшевому
мишке, которого по ошибке принял за свою мамашу. Галантный молодой человек
подает крепкую руку неловким пассажирам и пассажиркам, помогая им
перебираться на берег, чтобы не искупались раньше времени. Улыбчивый
паренек, вырвавшись из объятий алкаша, забрался на борт и сиганул в воду
как был, в шортах, красивой смуглой рыбкой.
  Теперь Мила потащила свою сумку самостоятельно, на коричневом личике
застыла непривычная хмурая злоба.
  - Милочка, ты здесь когда нибудь была? - Слава все еще не мог выйти из
полуватного состояния.
  - Пять лет назад, с мамой, - она оглядывала длинный прогон бетона,
отгораживавший галечные пляжи со стройными топчанами, загнанными, как пони
в стойло, под навесы. У дальнего причала одиноко покачивалась белоснежная
яхта, похожая на вымазанную в известке гаванскую сигару. "И. Б. Тито" -
гордо светилась на носу алая надпись.
  - Куда мы теперь пойдем?
  Она пожала плечами, ей было плохо, гораздо хуже чем ему.
  - Давай с ними, что ль? - Слава посмотрел вслед удаляющейся шумной
компании, к которой пристоился Сашок. - В очках это кто?
  - Таня, с косой Гретка... Они киевлянки. Ты иди с ними, я потом, - Мила
поднесла руку к лицу, будто отгоняя надоедливых мух, - укачало меня... Они
в сраный угол идут.
  - Ку-да? - присоединяться сразу расхотелось.
  - Или в камыши. Там вся тусовка...
  Слава вдруг понял, что ему страшно. И это - нормально, это даже
необходимо, чтобы избавить организм от идиотского действия "ношпы". Страх
оказался настолько целительным, что Славе не было никакого дела до самой
угрозы и до ее источника. А источник, на самом деле, был рядом:
нагловатого вида подростки, человек двадцать, может больше, бросали на
вновь прибывших ленивые колючие взгляды. Чем-то эти подростки напоминали
маленьких вредных зверьков - хорьков. Небрежной походкой один отделился от
общей массы и оказался возле девочки, с силой дернул за косичку - на
асфальт посыпались разноцветные кругляшки. "Не мечите бисер перед
свиньями," - еще одно левкино выражение гулко пробило в голове, заставив
Славу полностью скинуть странную дремоту.
  - Слышь, ты... - это к нему направилась плотно сбившаяся кучка
задиристых подростков, пытаясь взять в кольцо, но на Славу они не
произвели должного впечатления, разум был полностью занят обидившим
девочку хулиганом.
  - Пошел на хуй, - бросил Слава себе под нос, но достаточно громко, и
направился к Миле, по дороге случайно здорово долбанув ближайшего
подростка тяжелой сумкой. Оставить ее одну он не мог, поэтому подхватил
под руку и потащил, пару раз наступив кому-то на ногу. Хотел извиниться,
но ничего не получилось - лень было разговаривать. Вдруг, шутки ради,
Слава усадил Милу на плечо и понес. Она вцепилась ему в волосы и запищала
- видно, шел он не очень ровно.
  Прямой путь, проложенний между строениями и решетками, делившими сушу на
пляж и непляж, закончился, и они вступили в кемпинг. Шумная компания
распалась: кто-то пошел дальше, кто-то пристроился к нелепым конструкциям
в дальнем левом углу. От крайних палаток до забора все место было занято
штабелями пыльных, пустых бутылок, слабые лучики заходящего солнца
прорывались из глубин стекла изумрудными искорками, как от подземных
сокровищ сказочных гномов.
  Пьяно покачиваясь, длинный вотлосатый парень сделал неловкий разворот,
задел одну бутылку ногой и чуть не упал на посеребренную плоскость стоящей
рядом платки, но удержался. Медленно, даже слегка торжественно, так
шествуют невесты в двери загса, вся хрустальная гора сьехала вниз и
навалилась на расположившийся под ней выцветший брезент, закрепленный
несколько враскоряку, минуту постояла, раздумывая, и подмяла его под себя,
полностью погрузив под разноцветный ворох стекла. Через какое-то время
снизу раздалось возмущенное похрюкивание, бутылки затрепыхались и из-под
них вылез здоровенный взлохмаченный мужик.
  - Рота, па-адьем!! - весело гаркнул волосатый, убредая куда-то вдаль, в
сторону остро пахнущенго сортира, прямоугольного и неопрятного.
  - А шампанское где? А?! Была еще бутылка!!! Была здесь! - ревел
разбуженный. Солце уже ушло за театральные декорации почти лысых гор,
ветер дул с моря, мешая сортирную вонь с резким мускусным духом
айвазовско-гриновской романтики. Таня и Грета, мало обращая внимание на
происходящее, ставили синюю прочную палатку чуть в стороне от других,
поближе к машинам, которые держали пустую пограничную зону между собой и
этой странной ордой. Лохматый мужик, забыв, что дом его раздавлен, искал
шампанское: выстроив в ряд всех присутствовавших, требовал вернуть
украденное. Пытавшаяся с пьяных глаз его урезонить встрепанная снаружи, да
и, видать, изнутри, девица получила по морде - отлетев к забору, она даже
не попыталась подняться, а вместо этого грустно запела:
  " У меня на жопе сорок пять прыщей,
У меня неправильный обмен вещей,
И хоть регулярно мою жопу я,
Все равно прыщей на жопе трам-пам-пам..."
Слава, невольно попятился, но заметив, что Мила уже влезла в синюю
палатку киевлянок и втащила туда сумку, замер на месте.
  - Ты!! - раздалось от строя, где все глупо хихикали, стараясь остаться
незамеченными. Теперь мужик уставился мутными глзами прямо на него, -
Верни бутылку!!!!
  Со всего размаху Слава влепил подошедшему пьяному верзиле пощечину, тот
не устоял на ногах и грохнулся на кучу гладкого стекла, распозшуюся по его
жилищу. Полежав какое-то время тихо, он стал шарить вокруг себя руками,
словно собирая осколки своей памяти в единый кулак. Слава приготовился к
дальнейшей борьбе.
  - Ага, - торжественно огласил верзила, - Нашел! - в одной руке он держал
пыльную бутылку, - Вернули, сволочи!!! Так вас всех! На, попей, - протанул
ее Славе. Не обратив на поверженного в прах врага внимания, Слава подошел
к костру и присел на поваленный чурбан. Уставшие девушки пытались сварить
в почерневшем котелке бурду из пакетика чешского супа и гречневой каши.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг