Коридор некоторое время вел прямо, потом стал сворачивать налево и вниз,
опускаясь под землю по спирали. Окончился он в большом зале с низким
потолком. Толстые полированные колонны. Помост в дальнем конце зала,
разрисованный синим и золотым узором. Факелы. Ольга узнала это место.
Именно здесь - или в точно таком же подземелье - бывший опричный сотник
угощал ее, связанную, священным напитком.
На самом деле, Ольга предполагала, что ее снова ждет встреча с Горыней,
укравшим Калюку Припегалы. Несмотря на то, что Горыня в прошлый раз
обошелся с ней не вполне почтительно, Ольга была ему благодарна. И
захватила одну вещицу, чтобы показать бывшему сотнику.
Горыня был на своем месте. Опричная куртка совсем поизносилась, зато сам
Горыня, казалось, стал еще крупнее и выглядел моложе. Только усы поседели.
Сотник дул в Калюку, освящая семена. Удильщики проходили мимо него,
поднося к Калюке мешочки с семенами, и скрывались в темном проходе справа
от помоста.
Ольга почувствовала возбуждение, сильное, но не такое, с которым нельзя
бороться. Василий и Борис поежились, Хафизулла нахмурился - Мвари не
предупредил их об эффекте, вызываемом звуками Калюки.
Но вот последний паломник подержал мешочек возле Калюки и ушел. Голый
синий удильщик, сидевший на табурете посреди помоста, хлопнул в ладоши и
что-то выкрикнул, а потом слез с табурета и молча встал на краю помоста.
Горыня перестал дуть, возбуждение пропало.
- Принцесса! Тысяцкий! - длинные поседевшие усы разошлись в стороны,
открывая ровные желтые зубы.
- Привет, божок.
Мвари и Горыня обнялись. Горыня не переставал улыбаться.
- Мне сказали, что ты здесь, и принцесса здесь. Почему сразу не зашли?
- Собирали артефакты. Борь, покажи железяку.
Борис положил на помост металлический мозг Комнина, который он в течение
целого дня отсоединял от останков стратига. Горыня хотел притронуться к
мозгу, но вдруг отдернул руку и чуть не вскрикнул.
- Страшно? - серьезно спросил Мвари.
- Страшно... - пробормотал Горыня, - я это видел. Не предмет, а вот...
ЭТО.
- Я тоже это видела, еще тогда.
Ольга подошла к Горыне и поцеловала его в щеку.
- Я очень редко целуюсь, сотник. Считай, что это - ритуальный поцелуй. А
теперь посмотри на сувенир. Кроме борьбы за престол, папа оставил мне в
наследство одну штуку. А я ее хочу тебе отдать, для полной коллекции.
И Ольга развернула сверток. Там находилась Лира Орфея, медный инструмент,
похожий на растопырившего щупальца кальмара.
Со стороны помоста послышался сдавленный крик. Горыня оглянулся. Кричал
голый удильщик.
- Что, Тарипаба, нравится балалайка?
- Цир-Ба-Цир! - воскликнул удильщик во весь голос, - ведь это... Это -
Хозяин Снов!
И тут Василия посетила неприятная догадка.
- Хозяин Снов... Которого я разбудил. Восьмирукий! Он скоро будет здесь.
Тарипаба и Горыня ахнули одновременно. Мвари хотел им все объяснить, но
решил, что не хватит времени.
- Горыня. Ты в свое время оказал услугу принцессе. Теперь окажи ее снова,
всем нам. Мы просто в тупике. Авось... Собственно, Цир-Цир для меня сейчас
- последняя надежда. Мы должны придумать... Так. Ну беги же, черт, тащи
чашки!
- Да я всегда рад... Это здорово, что вы все пришли и хлебнете моего
молочка. А что, все так плохо?
- Хуже не бывает. Ты же видишь эту штуку. Стальные мозги. И ты сразу
угадал. Так вот, мы проигрываем.
Горыня позвал Тарипабу, и они вместе ушли за чашками. Мвари присел на
помост, обхватил голову руками. Потом потеребил рукава, поднял глаза и
уставился в темноту, заполнявшую дальний конец зала.
- Думать. Как достать улитку... Нет. Как попасть в этот несуществующий
город. Казань.
Василий тоже присел рядом.
- Сперва надо в другой несуществующий город. В Константинополь, который -
столица Турции. В Стамбул. Там утонули наши улитки, целый мешок. И шапка
Искандера. И полные сундуки золота и платины - можно небольшую армию на
это закупить... Борис, у вас там золото с платиной, вроде, ценятся, ты
говорил...
- Ценятся, ценятся. Я даже знаю, где и что на это можно купить, при тебе
же добазарился. Но туда нужно попасть.
- Значит, Стамбул. Об этом и будем думать. Но зачем пить всякую гадость?
Веселящее зелье дикарей. Только рассудок мутить. Рассудок должен быть
ясный...
Ольга подошла к Василию, встала прямо перед ним. В свете факелов на фоне
темного зала ее лицо выглядело как медная маска.
- Это не зелье. Это не гадость. Я это пила.
Василий опешил.
- Ты не говорила...
- А зачем? Вот теперь я тебе говорю. Это не простой веселящий отвар. И
Калюка Припегаллы - не простая дудка. Ведь ты видел ее? Рыбью голову на
ней - видел?
Ольга почти кричала. Василий положил ей руку на плечо. Поглядел в глаза,
кивнул. И остался так сидеть, держа руку на плече принцессы. Принцесса не
отстранялась. Ей почему-то хотелось всю оставшуюся жизнь так простоять
рядом с этим простым янычаром, глядя в его глуповатое лицо, украшенное
тонкой черной ниточкой усов.
Но вот вернулись Горыня и синий удильщик. Они несли котелок и стопку
вложенных одна в другую чашечек из гнезд лесной осы. А в котелке дымился
зеленовато-белый напиток. Цир-Цир.
Вкус у Цир-Цира оказался самый обычный - молоко с апельсиновым щербетом.
Специфических ощущений Василий тоже после первого глотка не испытал. Да и
после второго.
Он допил содержимое чашечки.
- Наверное, еще надо.
Ольга глядела на него как-то странно - с восхищением и ужасом. Горыня
поднес ему вторую полную чашечку, глядя так же, как и Ольга. Василий пожал
плечами. Залпом осушил чашечку. И заснул.
Он совершенно точно знал, что спит и видит сон - про свое детство.
Детство Василия прошло на Крезидхе, в особняке на окраинах Зобегры. В то
лето все взрослые мучались от нашествия триндов - маленьких смешных
червячков, которые оказывались буквально всюду. Триндов вылавливали из
еды, тринды падали с потолка в умывальник, тринды ползали по одежде и по
столу. Детям было непонятно возмущение взрослых. Дети с удовольствием
играли в триндов - чаще всего устраивали соревнования, чей тринд быстрее
доползет от одного края стола до другого. Василий тоже любил играть с
червячками, не только в компании других мальчишек, но и в одиночестве. Он
часто сидел над журнальным столиком в малой гостиной и наблюдал за
червячками, пытаясь угадать, какой из них поползет в какую сторону.
Некоторым он помогал, некоторым мешал - все тринды были разные, какие-то
Василию нравились, а какие-то нет.
Сейчас он снова сидел, склонившись над столиком, на поверхности которого
среди мусора копошились тринды. Это, разумеется, был сон: на самом деле
родители Василия всегда держали дом в чистоте, ни о каком мусоре посреди
журнального столика в гостиной не могло быть и речи. Именно из-за любви к
чистоте родители так страдали от червячков.
Но сейчас на столе было полно мусора. Василий вспомнил, что часть мусора
он приволок сюда сам - тряпичные обрывки, комочки земли и мелкую медную
монетку, сделанную в виде восьмилучевой звездочки. И еще - какую-то
радиодеталь, от которой по столу поползла серая плесень.
А посреди всего этого копошились червячки. Четыре червячка, трое больших
и один маленький, особенно понравились Василию. Они упорно пытались
пробраться с одного конца стола на другой, но им мешал мусор. И Василий
решил помочь триндам. Почему-то очень хотелось перенести их всех сразу, а
не по очереди.
В одну руку он взял длинного неповоротливого червячка, переливавшегося
нежным голубым светом. Пальцами второй руки Василий осторожно ухватил
самого маленького тринда, золотисто-красного. Червячок безвольно повис.
Но как же остальные? Очень просто: во сне все возможно!
И Василий представил, будто у него не две руки, а целых восемь. Третьей
рукой он поймал осторожного черного тринда, который сидел неподвижно, но
всегда был готов сорваться и уползти. А между пальцев четвертой руки
уместился последний тринд, крупный, молочно-белый.
Так. А что делать остальными руками?
Пятой рукой Василий подхватил восьмилучевую монетку, ногтем шестой
соскоблил со стола комок серой плесени. Седьмой рукой взял кусочек зеленой
материи. А пальцем восьмой руки почесал себе нос.
Итак, четыре тринда, монетка, комок плесени и зеленая тряпочка оказались
на дальнем, относительно чистом конце стола. Там им будет хорошо. Что же
делать дальше?
Кажется, уже поздно, пора спать. Но что это означает - заснуть во сне?
Наверное, если во сне заснешь, то наяву проснешься.
Василий уютно подложил под свою большую голову все восемь рук, зевнул и
закрыл глаза.
Проснулся он от жары и яркого света. Немилосердно жарило солнце. Бод
боком был твердый бетон. Пахло морем.
Василий приподнялся на локте и огляделся. Мимо по набережной сновали
прохожие, испуганно оглядываясь на четыре фигуры, распростертые на
раскаленном бетоне. За парапетом набережной виднелись паруса. Ольга спала.
Рядом с ней валялась Лира Орфея. Неподалеку лицом вниз лежал Борис.
Поодаль - электронный мозг Комнина. А еще дальше в стороне - вырванное с
корнем дерево, то самое, под которым вчера зарыли обезглавленное тело
стратига.
- Эмир, с добрым утром. Будите остальных, а то мы смущаем местных.
Хафизулла проснулся раньше всех. Он стоял у самого парапета, спиной к
морю, и, прищурившись, глядел на дома, прохожих, портовых рабочих, и
шумные автопогрузчики.
Василий растолкал Ольгу, потом Бориса.
Борис помотал головой, стряхивая сон. Почесал подбородок.
- А знаете? Мы, кажется, в Стамбуле... Да. Стамбул. А мне снилось... Оль,
ты что увидела?
Принцесса, не отрываясь, смотрела на Василия.
- Я видела кальмара. Он был... Величиной со Вселенную. И он меня взял...
- Вот-вот! - радостно подтвердил Борис, - и у меня то же самое.
- Восьмирукий, - тихо сказал Хафизулла.
- Кто? - спросил Борис.
- Восьмирукий. Я тоже его видел.
Хафизулла уставился на Бориса. Усмехнулся.
- Эмир. Я говорил, что через вас веет дыхание Аллаха. И готов повторить.
Ведь вы... Вы подчинили себе волю Восьмирукого! Я всегда знал, что вы на
такое способны, и все наши, в Ордене, знали. Я правда не знал, что
Восьмирукий умеет так запросто - взять и перенести. Борис, это точно
Стамбул?
Борис еще раз поглядел по сторонам и кивнул.
- Стамбул.
ГЛАВА 1.
Дерево так и оставили лежать поперек набережной. Лиру Орфея Ольга взяла с
собой, хоть и не знала, зачем. Скорее всего - просто потому, что любила
отца. Он бы не простил ей, брось она уникальный инструмент валяться под
ногами портовых рабочих. Борис не хотел прикасаться к мозгу Комнина, но в
последний момент передумал.
- Я почему-то чувствую, что он нам пригодится. Может, конечно, это
Блидинг на меня так влияет...
- Возьми, - согласился Василий, - я чувствую... Не знаю. Не в чувствах
дело. Но железка связана с сервером. А вдруг получится как-то ее
раскрутить - и не напороться. Мы не можем пренебречь...
Василий вовсе не был уверен в своей правоте. Борис ему помог.
- Беру, беру. Пошли.
Они снова остановились в том же самом "Хилтоне". Теперь, правда, Ольге не
пришлось переодеваться. На ней была форма гвардейского архонта, по
выражению Бориса - "вполне стильная". Василий снова отказался расстаться
со своими голубыми шароварами и безрукавкой, а на груди Хафизуллы все еще
висели яркие кружочки нелепых жетонов - они ему понравились.
Борис быстро собрал команду, тех же самых людей, с которыми плавал
обычно. Только на этот раз вместо катера он использовал специально
оборудованную яхту, тоже на подводных крыльях, достаточно большую, чтобы
укрыть на палубе шлем Искандера.
В море вышли под вечер. Берег остался на горизонте - еле заметная
туманная неровность, нарушающая идеальную прямую границу между гладким,
почти глянцевым небом и столь же гладкой зеленоватой водой.
Юсуф возился на глубине в громоздком водолазном костюме. Его поднимали на
поверхность, он отрицательно мотал головой, отдыхал и нырял снова. Два
раза поменяли место. Наконец, Юсуф вынырнул довольный.
- Нашел я ваш клад с рогами. Что, капитан, по слитку на брата? Не
обманешь?
- Не обману, - сказал Борис, - давайте вытаскивать.
Мощный кран с шумом отобрал у моря странную добычу. Борис подождал, пока
вода вытечет из открытого входного отверстия, и повернул рычаг. Шлем
Искандера, лязгнув металлическим дном, встал на палубу.
Бахтияр тронул Бориса за локоть.
- Хозяин. Катер.
Борис прищурился.
- Бинокль дай.
Минут пять он рассматривал через бинокль неизвестный катер.
- Стоит, сволочь... Ладно. Мы уже им всем показали морской бой. И еще
покажем, если полезут.
Бой действительно предстоял. Но вовсе не тот, о котором думал Борис.
Когда он оторвался, наконец, от бинокля, вся команда собралась на палубе.
Вперед вышел Юсуф. Склонил лохматую голову набок, пошевелил челюстями. И
выпалил:
- Маловато, капитан.
- Чего маловато?
- По слитку на человека. Мы там огромные сундуки нашли...
- Ну и что? - холодно спросил Борис.
- И решили, что поровну, считая гостей. Как раз.
Борис выстрелил, не вынимая пистолета из кармана. Пуля сделала две дырки
- одну в белой материи, другую у Юсуфа в животе. Но матросы не испугались
- тут было, ради чего рисковать чьей угодно жизнью, даже своей. Тело Юсуфа
не успело коснуться палубы, когда они все вместе бросились на своего
хозяина.
Борис успел сделать еще несколько выстрелов, кого-то убил или ранил, но
остальные его повалили. Хафизулла, стоявший на мостике, сориентировался
сразу и, перескочив через низкое ограждение, прыгнул сверху в самую
свалку. Василий через секунду последовал за ним.
Ольга была в каюте и, наверное, ничего не слышала.
Василий наносил простые удары - в этой куче было не до искусства боя.
Хрустели кости, гремела ругань. Василий боялся пустить в ход бластер,
чтобы не задеть Бориса. Хотя, наверное, он уже мертв...
Неожиданно все стихло. На палубе, измазанной кровью, лежали тела. Одно
тело пошевелилось...
- Борис!
Василий бросился к нему. Хафизулла тоже уже стоял рядом. Они помогли
Борису подняться на ноги. Кровь сочилась из многочисленных порезов, но в
целом - ничего серьезного.
Некоторые матросы тоже начали шевелиться и стонать.
- Образумились? - спросил Хафизулла.
Борис что-то промычал и замотал головой. Потом подошел по очереди к
каждому матросу и выстрелил в голову.
- Грузы тащить, хозяин?
Бахтияр сидел в сторонке на красной стальной бочке. Борис усмехнулся.
- А ты, старый шайтан, ждал, кто победит?
Бахтияр пожал плечами.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг