- Против шерсти, - уточнил богатырь.
- Ложь и клевета - поруха чести воина, - нахмурился ярл.
Тут прокричал Будимир, и на поляну из леса выкатился запыхавшийся ежик.
На колючки он успел уже насадить множество высохших грибов.
Варяги внимательнейшим образом осмотрели ежика, передавая его из рук в
руки, и постановили признать Жихареву правду, а колдуна-родителя стали
вслух презирать за недостойный для мужчины проступок.
Все это, однако, не исключало поединка.
Поначалу полагалось обменяться боевыми кличами.
Жихарь привычно провозгласил:
- Эх, всех убью, один останусь!
Да так грозно, что вся дружина поежилась. Ярл же Брюки Золотой Лампас
выкрикнул нечто несуразное:
- За Одина, за Фафнира! Умри, но сдохни!
Стали рубиться. Школа Кожаного Мешка дала о себе знать: всякий удар
отражался успешно, и получалось вроде той бесконечной игры в шашки, что
вели на холме мудрецы Пилорама и Вшивананда.
Применять же прием старого Беломора богатырю отчего-то не хотелось.
Ведь в этом походе поражал он только всякую нечисть и нежить, а
правильного человека ни одного не убил до смерти, лишь грозился.
Тут пожилой ярл стал задыхаться.
- Понимаешь, - хрипел он в промежутках между ударами, - если мы нарушим
уговор, то тут же все обратимся в диких гусей...
- Небось не обратитесь, - уверял его Жихарь. - Да и плохо ли вольной
птицей летать? Косоглазенький про вас красивую песню сочинит...
Решили сделать передышку.
Ярл Брюки извлек из-за пазухи сушеный мухомор и стал его с жадностью
грызть, чтобы набраться боевого безумия. Мухомор, видно, был старый,
настоящего безумия не получилось, но дух у предводителя варягов поднялся.
- Где мой сладкоголосый скальд Хрюндиг Две Колонки?
Из варяжского строя вышел долговязый нескладеха со струнным
инструментом.
- Не успеет скальд сложить и сказать краткую вису, как я поражу тебя в
самое сердце!
Скальд, видя усталость вождя, поторопился мыслями и запел:
Варум ди медхен Либен ди зольдатен?
Дарум зи хабен Бомбен унд гранатен!
Виса была очень древняя, но не очень длинная, и за это время Жихарь
нашел выход своим сомнениям: трижды поразил ярла Брюки Беломоровым
приемом, но не до смерти, а просто так, отметился три раза на груди
удивленного противника, в последний миг отнимая меч.
Ярл Брюки взбесился без всякого мухомора:
- Не позорь мою седину, щенок, бей как следует!
И тут чей-то зычный и знакомый голос провозгласил:
- Кончай хвастаться! Бросай оружие! Вы окружены!
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Бедная мама, боюсь, она помешалась - ведь она родила так много детей!
Брайан Олдисс
Раздавать имена - тяжелое дело.
Каково же было первому человеку на свете - ведь все-все полагалось
отметить ему соответствующим словом. Должно быть, не один год потратил.
Даже одному-единственному ребенку дать имя - и то намучишься, станешь
призывать на помощь родню, друзей и просто знающих людей.
А если детей, к тому же сыновей, много побольше сотни, хотя и меньше
двухсот? А под рукой ни опытного старца, ни толковой старушки?
Правда, предложил свои услуги Лю Седьмой, но имена у него были из
Чайной Земли: Мяо да Ляо, Тянь да Шань.
- Не котятам клички подбираем, а родным сыновьям, - отказался от такой
помощи Жихарь.
Да, родимые сыновья прервали схватку богатыря с ярлом Брюки Золотой
Лампас.
Варяги сначала собирались броситься в бой - безнадежный, поскольку
войско пришельцев было конным. Варяги опасались нарушить клятву, данную
драбаданским колдунам.
Вот тут-то и пригодился Лю Седьмой.
- Насколько я понял, здешние мудрые законы предписывают в урочный час
переизбирать председателя собрания, чей срок полномочий закончился. Но
переизбранию помешало коварство и злонравие. И теперь в Драбадане началось
правление под девизом "Непорядок и безначалие", когда никакие правила и
клятвы не имеют силы.
- Я тебя все равно уничтожу! - кричал посрамленный Храпоидол.
- Да ты все еще живенький! - обрадовался Жихарь. - Смотри у меня,
приятель:
нехорошо ежику быть одному, ему невесту родить надо...
Храпоидол в испуге заткнулся.
Ярл Брюки не успокоился:
- Губить своих людей понапрасну я не стану и колдунов, как всякий воин,
терпеть не могу. Но тогда кто же нам выплатит жалованье?
- Не печалуйся, - сказал Жихарь. - Первое дело - потрясите
чернокнижников как следует, второе - ступайте к ним в город и возьмите,
что приглянется.
Варяги ни на миг не усомнились в праве Жихаря судить и рядить, схватили
не разбежавшихся драбаданских чародеев, перевернули, начали трясти и
вытрясли немало хорошего. Но дружина ярла Брюки от этого лишь распалилась
и с радостными криками помчалась за новой добычей. Впереди всех летел
длинноногий скальд Хрюндиг Две Колонки.
Войско, пришедшее на помощь побратимам, расступилось и пропустило
несостоявшихся противников.
Войско это делилось на две части: половина витязей походила на Жихаря,
а половина - на Яр-Тура.
Ни богатырь, ни Принц, ни умудренный знаниями Лю так толком и не
поняли, что же случилось в бабьей земле Окаянии после того, как
любвеобильные побратимы ее покинули.
Лю предположил, что, покуда Жихарь и Яр-Тур беседовали с игроками на
холмах Дурной Бесконечности, в Окаянйи прошли годы и годы, дети успели
подрасти, и счастливы его уважаемые друзья, запасшиеся на старость таким
обилием почтительных и покорных сыновей.
Яр-Тур ничего не думал, он шевелил губами, ведя счет своим потомкам, и
загибал пальцы на руках.
Жихарь полагал, что все-таки собрались на холмах их двойники,
обзавелись лошадьми и поехали вдогон, только вот не во всем подобны они
ему и Яр-Туру:
так, сходство между отцом и сыном, не более.
Сами же сыновья, в особенности Жихаревичи, дерзко и совсем не
почтительно утверждали, что родились благодаря Святогоровой силе сразу же
после росстаней, росли не по дням, а по минутам, быстро овладели речью и
воинским ремеслом, но вот беда - имя сыну должен давать отец, а Жихарь и
Принц нахально бросили своих отпрысков на посмеяние окаянским колчеруким
мужичкам.
- Батюшки-светы, они ведь байстрюками нас дразнили да бастардами, -
плакался очередной рыжий детина. - Сколько ж можно терпеть? Батько,
слышишь ли ты?
- Слышу, сынку, - отвечал Жихарь. - Не глухой. Смотри-ка, детство ваше,
как ты говоришь, и дня не длилось, а уж успели настрадаться! Потерпите, не
маленькие, вон Яр-Тур сколько лет без имени проходил, и ничего, не треснул!
Жихарь держался твердо, но внутри был растерян, как и любой человек,
внезапно узнавший, что у него такая пропасть сыновей, причем ровесников.
Яр-Тур, напротив, был весьма доволен:
- Сэр Джихар, да вот же оно - мое королевство! Сыновья, унаследовав мои
доблести, несомненно, отыщут родную вотчину, а уж тогда пошлют за мной.
Кстати, моих, не в обиду вам будь сказано, человек на семь побольше.
Жихарь не растерялся:
- Так у тебя, наверное, близнецов несколько пар, а то и тройняшек. У
них обычно ум и сила на двоих, на троих...
А сыновья не унимались:
- Батюшки-светы, поименуйте нас!
Но сперва такую ораву следовало накормить. Выпотрошенные варягами
колдуны разбежались, да и прибегать к их услугам не стоило: еще угостят
лягушками да червями.
Жихарь отрядил своих потомков в город за припасами. Но все вкусное уже
сожрали или утащили варяги, и посланцы вернулись, привезя только несколько
телег, нагруженных мешками с овсом.
При виде овса Яртуровичи оживились, стали чистить зерно и запаривать
его в котелках. Жихарь поморщился.
- Овсянка, сэр Джихар, - сказал Принц, - есть величайшее благо для
человечества. Будучи съедена поутру, она придает юношескому характеру
необходимую твердость, благоразумие и понятие о чести. Народ, питающийся
овсянкой, сможет в конце концов основать империю, в которой никогда не
заходит солнце.
- Что ты говоришь! - удивился Жихарь. - А ржать они у тебя вместо того
не начнут?
Сам он вздохнул, велел сыновьям срубить и ошкурить могучую сосну. Потом
направил на ствол золотую ложку и сказал:
Ты, бывало, украшала Корабельные леса, Но моею волей стала Не сосна, а
колбаса!
Сделалось по его слову, и Жихарь соизволил первым произвести пробу.
Колбаса сохранила годовые кольца и здорово отдавала смолой, да и жевалась
с трудом.
- Мясники да коптильщики - известные воры, - утешил Жихарь свое
потомство.
- Все равно они в колбасу что попало пихают - может, те же опилки.
Кушайте, детки, не стесняйтесь. Именоваться завтра будем!
Назначили на ночь дозоры и устроились спать. Богатырь спросил у кого-то
из своих:
- Коней где взяли?
- Царь наш научил, великий Мара...
- Поймали все-таки цыгана! - ахнул Жихарь. - Ну и как он там царствует?
- Как, как! То ли сам не знаешь? Сидит на троне в кандалах, чтобы не
убежал на волю. Научил баб гадать и воровать у соседок курей. У него и
дети завелись, но они еще в пеленках...
- А вы, стало быть, взрослые? Ничего, я завтра с вами разберусь...
Жихарю хотелось перед сном разобраться и с Бедным Монахом - зачем он
перекинул их с Принцем в фарфоровых болванов, - но лень превозмогла
богатыря и повалила на бок рядом с теплым Будимиром. У петуха кто-то из
Жихаревичей попробовал украсть перо и поплатился.
Бедный Монах запросто мог удрать от возможной расправы, да почему-то
остался.
На холодной заре Жихарь поднялся и нашел дозорных спящими. Он стал
учить ослушников бдительности, и от их воплей поднялось все войско.
Кое-кто попробовал вступиться за наказанных братьев с криком "Кучей и отца
легче бить!", и случиться бы хорошей драке с неведомым исходом, но дело
поправил Лю Седьмой. Сперва он для порядка пустил в небо дымного дракона,
а в наступившей тишине сказал, что непочтение к родителям считается самым
тяжким преступлением в Поднебесной, за каковое полагается четырнадцать
разрядов казней. Казни были такие свирепые, что все заслушались и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг