ниточка. Ты не бойся, я все на себя возьму. Мне уже терять нечего.
Я лишь с досадой махнул рукой, прекратив спор. Что толку спорить с
сумасшедшим? Поднявшись, я прошелся по подвалу, поковырял пыльный хлам.
Нашел старую робу - настолько замызганную, что последний бродяга
постеснялся бы надеть. Пришла в голову счастливая мысль: подняться в
спальные помещения, украсть парочку комплектов одежды, а свою оставить.
Работяги только рады будут подарку, а нам легче станет затеряться.
Впрочем, поздно. Из коридоров уже доносился шорох тысяч шагов -
открылись переходы. Труженики поднялись из кроватей и мрачным непрерывным
потоком потекли в подземку.
- Идем, Щербатин. И надейся на лучшее.
Мы вынырнули из бокового прохода и влились в общий поток. Нас окружили
бледные сонные лица, полуприкрытые глаза, ссутуленные плечи. Никому не было
до нас дела. Слышались шаркающие вялые шаги - начиналось очередное тусклое
утро окраин Цивилизации.
- Бросил бы ты ружье, Щербатин, - прошептал я. - Погляди - один ты со
свертком. Все с пустыми руками идут, одному тебе надо выделиться.
- Ружье не брошу, - отрезал он.
Вот и станция подземки - низкий обшарпанный зал, полный людей. Пока
ничего тревожного, никаких черных курток, никаких подозрительных лиц и
внимательных взглядов. Нам осталось только зайти в вагон - и тогда уже
можно ни о чем не беспокоиться. Мы просто утонем навсегда в людском океане.
Подходил поезд, заглатывал несколько сотен человек, однако плотная
толпа на станции не редела. Каждую минуту с верхних этажей подходили новые
сотни. Мы пропустили четыре поезда, прежде чем удалось протиснуться к
дверям вагона.
- Как думаешь, могут нас еще перехватить? - шепотом спросил я.
Щербатин равнодушно пожал плечами:
- Ты супершпион - ты и думай.
Было тесно, воняло каким-то старьем, машинным маслом, плохой пищей, но
я ничего этого не замечал. Душа радостно возносилась к небесам - мы
все-таки ушли от них. Мы вырвались! Не исключено, правда, что у социального
надзора остались какие-нибудь сюрпризы для нас. А впрочем, Цивилизация не
так уж богата на сюрпризы.
Мы стояли в плотной толпе, слушая монотонный стук колес. Я взглянул на
Щербатина и поразился, каким стало его лицо: безжизненным, постаревшим,
словно увядшим. Он стоял, погруженный сам в себя, не интересуясь ничем
вокруг. И вдруг показалось, что сегодня я его потеряю. Мне стало не по
себе.
Новая остановка, и очередная порция людей втискивается в вагон.
Щербатин начинает шевелиться, куда-то протискиваться.
- Ты чего вертишься? - Я дернул его за рукав. - Стой спокойно, тише
воды, ниже травы.
- Извини... что-то дышать тяжело. Там, у дверей, вроде посвободнее.
Мне пришлось продираться за ним - нельзя выпускать друг друга из виду.
Сейчас нужно держаться вместе, пока не окажемся дома. Впрочем, есть ли
у нас теперь дом?
На очередной остановке Щербатин вдруг приблизился и прошептал:
- Извини, Беня, но я еще должен найти виноватых. Прощай...
Я не успел глазом моргнуть, а он уже выскользнул на станцию. Я рванул
было за ним, но не смог пробиться через толпу. Двери закрылись.
- Прощай, - сказали его губы сквозь глухое стекло вагона.
- Сволочь, - прошипел я. Я начал оглядываться в поисках стоп-крана. Ни
в коем случае нельзя сегодня оставлять Щербатина одного. Он сейчас -
стихийное бедствие для этого города. Он хуже, чем проснувшийся вулкан, он
камикадзе.
Поезд тронулся. Мучительно долго текли минуты до следующей остановки.
Затем пришлось потолкаться на станции, пока я добирался до платформы
встречного поезда. Снова долгие минуты в вагоне, но на этот раз почти
пустом. В этот утренний час мало кто ехал в жилые районы.
У меня было время, чтобы хорошо все просчитать. Вряд ли Щербатин сел
на поезд. Линий, ведущих в центр, очень мало, а ему нужно именно туда, ведь
там он хочет найти "виноватых". Значит, он будет выбираться на ближайшую
крышу к стоянке аэровагонов. Там наверняка полно народу, сразу улететь он
не сможет. А стало быть, есть шанс его перехватить.
Ближайшую стоянку я нашел быстро и легко - стоило только влиться в
нужный человеческий поток. На крыше и в самом деле было столпотворение,
обычное для трудового утра. Я увидел зеленую куртку этажного коменданта и
направился к нему - вот у кого должна быть профессиональная
наблюдательность.
- Тут не проходил человек со свертком в руках?
Комендант смерил меня вглядом, презрительно поджал губы.
- Их здесь тысячи ходят, я всех должен разглядывать?
Я бросился в толпу, надеясь разыскать Щербатина там. Но комендант
окликнул меня:
- Эй, подожди! Один парень спрашивал про рейс до Центра социального
надзора. Кажется, у него что-то было в руках.
- О, черт! - простонал я и бросился бежать, но тут же остановился. А
собственно, куда бежать?
- Какой это рейс? - спросил я у коменданта.
- Да он уже ушел. Теперь ищи любой вагон с черной и зеленой полосами.
Я расталкивал людей, но они даже не пытались возмущаться. Они просто
глядели мне вслед сонными глазами. Раз толкаюсь - значит, имею право.
Наконец я нашел нужный вагон и, нахально пробившись сквозь очередь, занял
место. Машина поднялась в воздух и развернулась в сторону башен и
небоскребов.
Ближайшие минуты от меня мало что зависело. Теперь вся надежда на
скорость.
Центр соцнадзора значился в маршруте отнюдь не первым номером. Мне
показалось, что мы облетели полгорода, прежде чем добрались до нужного
района.
Но и тут меня ждал сюрприз.
По салону прокатилось какое-то беспокойство, пассажиры прилипли к
окнам.
Пилот объявил, что в этом районе посадки не будет. Я уже видел - улицы
внизу затянуты дымом. Горели верхние этажи приземистого серого здания с
крошечными окнами. Я едва удержался, чтоб не разразиться бранью на весь
салон. Щербатин опередил меня по всем статьям. Теперь уже поздно что-то
делать.
Я собрал в кулак всю наглость, которую при себе имел, и сунулся к
пилоту.
- Мне необходимо срочно высадиться здесь!
- Я не могу сажать машину в районах стихийных бедствий и катастроф, -
спокойно ответил пилот.
- Я инспектор Центра! - крикнул я. - Хочешь пообщаться со мной в
другом месте?
Пилот посмотрел на меня с сомнением, но на всякий случай решил не
спорить.
Сделав круг над задымленными улицами, он сказал:
- Если только на ту крышу.
- И побыстрей! Трудно сказать, на что я тогда надеялся. Я безнадежно
опоздал, и непоправимое уже свершилось. Щербатин бросил вызов Цивилизации.
Где теперь его искать - в центре изоляции, или в подвале с трупами, или в
закоулках огромного центрального района, - этого я не знал. Я все же
решился выйти из аэровагона, причем под самым носом у тех, кто весьма мною
интересовался.
Прилегающие улицы были запружены зеваками. К зданию Центра не
подпускали, сверху валились горящие куски. Повсюду воняло гарью. В толпе
царило боязливое напряжение - еще бы, горело не какое-то общежитие, а сам
Центр соцнадзора!
Потом я подслушал разговоры и выяснил, что в здание врезался
пассажирский аэровагон. У меня от такой новости просто ноги отнялись.
Вспомнились щербатинские слова о том, что здесь "все виноватые". Что ему
стоило дать по голове пилоту, а затем направить машину на Центр - в лучших
традициях японских воинов "божественного ветра".
Я пробирался сквозь толпу, ненадолго останавливаясь, чтобы оглядеться
и послушать разговоры. То и дело попадались черные куртки социальных
инспекторов, которые в испуге выбежали из здания и смешались с зеваками. Им
было не до меня, я спокойно проходил мимо.
Так я оказался на крыльце какого-то учреждения, с которого открывался
хороший обзор на горящее здание. Здесь стоял человек, судя по одежде,
служитель. Явно он находился здесь давно, и зрелище ему наскучило.
- Вы это видели? - спросил я. - Действительно, пассажирская машина на
всем ходу?..
- На всем ходу, - кивнул он. - Только не пассажирская. Это был боевой
реаплан.
- Реаплан? - У меня округлились глаза. - Откуда он здесь?
- Это же служебные машины соцнадзора, я каждый день их тут вижу.
Кто-то по нему стрелял вон с той крыши. Я сам, конечно, не видел, но туда
побежали человек сорок вооруженных бойцов. Сейчас, наверно, обыскивают
здание сверху донизу.
Мне не следовало туда идти, но ноги не слушались разума. Они понесли.
Меня переполняла необходимость быть в гуще событий, знать, что происходит и
чего ждать дальше.
Я обошел здание вокруг, но ничего необычного не заметил. И вдруг
услышал совсем рядом:
- Да вот же он!
На меня с нескрываемым испугом смотрели трое. Один - в богатых
шелковых одеждах, с золотыми браслетами. Еще двое в черных куртках.
- Это он! - воскликнул тот, что с браслетами, невольно отступая. - Я
видел, как он рисовал эту штуку.
Мой взгляд скользнул к стене. Треугольник и птица внутри. Нацарапано
криво, наспех, но вполне узнаваемо. Ивенкский знак скорби - печальный
привет от Щербатина.
- Сюда! Скорей, он здесь!
Ноги понесли меня прочь еще до того, как я оценил, насколько серьезно
влип. Наша похожесть со Щербатиным сыграла против меня. Я бежал со всех
ног.
Мелькали и шарахались в стороны лица, свистел ветер в ушах,
переплетались цветные линии под ногами. Я слышал за спиной крики - меня
гнали, словно дичь.
Казалось, целая толпа устремилась за мной.
К счастью, городской центр изобиловал всяческими сквериками,
мостиками, колоннадами и прочими скрытными уголками. На пару минут я смог
затеряться в этом архитектурном бору, но не больше. Я трезво смотрел фактам
в лицо. Через минуту район наводнят охотники за головами. В воздух
поднимутся машины, оборудованные спецприборами. Вдобавок мою физиономию
наверняка вывесят на заставках всех инфоканалов. Всякий честный гражданин
посчитает приятной обязанностью сдать меня властям.
Я пробирался неизвестно куда, стараясь избегать открытых мест. Раз
чуть не столкнулся с вооруженным инспектором, который разговаривал по
рации, грозно поглядывая по сторонам. Сначала было даже весело - бегают,
кричат, ищут, а я совсем не тот, кто им нужен. Потом, когда увидел оружие,
пробрал холодок.
Плазмовому лучу все равно, кого искать.
- Он здесь! - заорали прямо за спиной, и я бросился в какой-то проход,
даже не оглянувшись на преследователей. Что ни говори, а быстрые ивенские
ноги - отличное преимущество перед ленивыми и медлительными горожанами. Не
нашлось бы только более быстроногого.
Я оказался в узком дворе и тут же заметил, что в небе уже висит
угловатая черная машина с оранжевой полосой. Мое положение стало не просто
опасным, а критическим. И, как назло, ни одного заброшенного подвала,
которых так много в рабочих кварталах.
- Стой! - Сзади показалось несколько "черных курток". Только бы не
начали стрелять...
Может, лучше им сдаться? Посмотрят, разберутся, поймут, что поймали
невинного... А если не разберутся и не увидят? А если они уже сожгли
Щербатина, а теперь и меня хотят за компанию? Неизвестно, каких грехов они
еще на меня навешают!
Я выскочил на улицу, полную людей. Тут же над головой повисло
угловатое тело воздушной машины. Она плыла точно надо мной и, видимо,
передавала наземным патрулям, где меня искать.
Наверно, вид у меня был сейчас не самый лучший - несколько прохожих
испуганно шарахнулись. Я мчался по тротуару, озираясь, - я искал, в какую
бы щель мне забиться. И вдруг сердце радостно затрепетало.
Я увидел прочную металлическую дверь под козырьком. Рядом вывеска -
шесть звездочек, вписанных в треугольник. И никаких надписей, все и без них
ясно.
Передо мной был вербовочный пункт военного ведомства. С ходу я влетел
в его дверь, и она захлопнулась, тяжело щелкнув автоматическим замком. Все,
теперь можно перевести дух...
Я не очень долго ходил в Академию, но успел получить кое-какие знания.
Мне было известно, что вербовка в действующую армию заменяет гражданину
любое наказание. За этой прочной дверью - прощение всех грехов. Надеваешь
солдатскую форму, и тебя уже не могут отправить на рудники и химкомбинаты.
Выбирай сам, что лучше.
Не сказал бы, что мне очень хотелось снова в армию. Но передо мной
было убежище, и я им воспользовался. Передохнуть, подождать, пока на улице
все успокоится - вот что мне нужно. Потому что дрожали ноги, стекал пот по
спине, легким не хватало воздуха.
Я представил, что случилось бы, не окажись перед глазами спасительной
двери. Вот меня хватают "черные куртки", наваливаются, выламывают суставы,
вот меня ведут по улице под хищные вопли добропорядочных граждан. И как
меня угораздило в столь спокойном месте найти на свою голову такие
приключения?
- Подойдите, - услышал я холодный женский голос.
Я увидел крошечное застекленное окошко в стене. Кто за ним сидит,
разглядеть не удалось. Я медленно приблизился, дав возможность на себя
посмотреть.
- Желаете пойти на службу в войсковое подразделение?
- Возможно, - сказал я. - Но сначала посмотрю, что вы можете
предложить.
Я еще не собирался идти на службу, мне сейчас требовалось только
выиграть время, пока уляжется беготня на улице.
- Повернитесь, пожалуйста, спиной.
Я повернулся, хотя сегодня был не самый подходящий день, чтобы
показывать беззащитный затылок незнакомцам. Но служащая хотела всего лишь
проверить мой номер.
- Нулевое холо, - услышал я.
- Как нулевое?! - У меня потемнело в глазах. - Проверяйте лучше,
только что было шестое!
- У вас нулевое холо. Боюсь, не смогу вам много предложить с таким
статусом.
Катастрофа... Я понял: они использовали дистанционные сканеры. Видимо,
срисовали мой номер еще во время погони и тут же вынесли приговор. Долго ли
умеючи?
- Образование, опыт боевых действий, беспорочная служба в официальном
учреждении. - Невидимая собеседница перебирала мой послужной список,
вытащив его из инфоканала. - Интересно, что нужно натворить, чтобы за одно
утро лишиться шести ступеней?
- Желаете знать? - недружелюбно отозвался я.
- Необязательно. С учетом вашего статуса и предыдущего опыта, могу
предложить только службу командного резерва в Особом корпусе дальней
разведки.
- Это как?
- Вы выполняете функции обычного пехотинца. Но, если возникнет
необходимость, для вас сформируют команду из резерва службы обезвоживания и
вы станете ее командиром.
- Это значит, я повезу с собой чемодан сушеных человечков?
- Желаете отправиться немедленно или сначала уладите дела? Нулевое
холо... Что мне теперь делать на этой земле? Дышать сыростью в унылых
казармах еще много-много лет. Толкаться в подземке каждое утро и каждый
вечер. Есть влажную перетертую траву с картонных тарелочек. И все в
одиночестве.
- Отправлюсь немедленно, - сказал я.
- За экстренную переправку через телепорт с вашего номера будет
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг