них заботятся спасатели. Мне важнее было отыскать Щербатина.
- Щербатин! - громко крикнул я, уже не надеясь на радиосвязь.
Мне никто не ответил. Мы уже прилично удалились от своих и не видели
их за деревьями. Нуй настороженно поглядывал по сторонам, держа наготове
ружье.
Я снова позвал Щербатина, хотя не надеялся услышать ничего, кроме
бульканья и вздохов из болотных недр. И вдруг позади нас загрохотали
самопалы.
Мы с Нуем мгновенно прильнули к земле, но затем с понимающими
усмешками переглянулись. Ивенки не ушли, они пропустили пехоту и, сомкнув
кольцо, снова взялись за стрельбу. Старый и хорошо всем знакомый прием.
Командам это ничем не грозило, отбить такое нападение - раз плюнуть. Тем
более что командир "Лавины" наверняка догадается взять под командование мою
группу.
Хуже было, что мы остались вдвоем без прикрытия и не сможем
соединиться со своими. Но и это не слишком огорчало.
- Будем пробиваться? - спросил я. - Или пойдем дальше искать?
- Справятся без нас, - сказал Нуй. - Идем искать, время дорого.
В этом он был прав. Мы прошли еще шагов тридцать, когда я увидел две
металлические лапы и край башни, торчащие из болота.
- Гляди, кажется... - заговорил было я, но не смог закончить.
Какая-то сокрушительная сила ударила мне в спину. Я вскрикнул, падая
на жухлую траву. Сначала показалось, что между лопатками положили гость
льда, но на самом деле это был жар - ужасный, нестерпимый жар.
Я перекатился на пару шагов, поднял голову, едва сдерживаясь, чтобы не
завыть от боли.
- Нуй! - крикнул я.
Он стоял неподалеку в полный рост и задумчиво смотрел на меня.
- Нуй! - Я был ошарашен. - В меня стреляли. Кто-то в меня стрелял!
- Я знаю, - спокойно кивнул он. Затем не спеша поднял ружье и
прицелился.
- Эй, что ты делаешь?! - заорал я, невольно пригибая голову и закрывая
лицо руками.
Последнее, что я запомнил, - это ослепительная желтая молния перед
глазами...
Мне было так больно, что я тихонько заскулил, едва очнувшись. Не
открывая глаз, я скорчился, поджал руки и ноги, чтобы стать маленьким
комочком, незаметным для боли. Но и маленький комочек испытывал такую же
большую боль.
Болела спина, рука, резало кожу на лбу и вокруг глаз. Я рискнул
пошевелиться, опасаясь, что в любой момент мне станет в двести раз хуже. Но
ничего особенного не произошло. Тело как болело, так и продолжало болеть.
И вдруг я услышал, как кто-то поет. Я затих, мне показалось, что я
схожу с ума. До меня доносился приглушенный, словно из-под земли, голос:
Спокойно, товарищи, все по местам!
Последний абзац наступает.
Налей мне, браток, на прощанье сто грамм.
Зачем же добро пропада-а-ет?..
Я повернул голову и наконец открыл глаза. Надо мной покачивалась
худосочная веточка с мелкими листьями и зелеными шишечками. Тут же валялся
мой шлем - обугленный, оплавленный, расколотый надвое.
- Кто здесь?! - попытался крикнуть я, но крик не удался.
Я начал подниматься - перевернулся на живот, подтянул колени, оперся
на руки... И тут мне стало так больно, что я снова свалился. Из горла
вырвался вой, выступили слезы.
Придя в себя, я взглянул на руку, которая так дико болела. В тот же
момент мне захотелось снова заорать. Вместо розовой ладони, гибких и умелых
пальчиков, чуть ниже локтя, торчал черный обрубок. У меня круги пошли перед
глазами. Я не мог взять в толк, как такое получается: смотришь на родную
послушную руку, а видишь головешку. Не может ведь эта головешка быть моей
рукой?
Тут снова послышался голос:
Прощай, подружка дорогая, Прощай, братишка ломовой, Тебя я больше не
увижу, Лежу с квадратной головой...
- Кто здесь? - заорал я. На этот раз в полную силу.
- О-о! - удивленно проговорил голос. - Мой жалобный стон услышан! -
Щербатин... - прошептал я. И закричал что есть сил:
- Щербатин, ты где?! - Беня! Ты будешь смеяться, но я скучал без тебя.
Если через минуту ты меня не вытащишь, мне придется дышать задницей, потому
что остальное уже в воде.
- Где ты? - снова спросил я. Голос шел словно из-под земли, я никак не
мог понять направление.
- Я, естественно, в танке. Извини, даже не могу помахать тебе ногой.
Доверься сердцу и иди ко мне, ладно?
- Я иду! - крикнул я, хотя по-прежнему не знал, куда. В голове
зашевелились смутные воспоминания - две лапы, торчащие из болота. Я
огляделся и наконец увидел их и округлый бок башни.
Щербатин был совсем рядом. Я перепрыгнул с островка на корпус танка и
постучал по нему рукояткой ножа.
- Ага! - заключил Щербатин. - Ты пришел, сердце друга не ошибается.
Люк видишь? Выковыривай.
Крышка, тяжелая пластина размером с банный тазик, была почти полностью
скрыта жижей. Я нащупал и повернул замок, но это было полдела. Покореженная
пластина так просто не вынималась, требовалось приложить усилия. Я довольно
долго поддевал ее ножом, одной рукой это получалось совсем плохо. Наконец
удалось выковырнуть и вырвать кусок резинового уплотнения. Крышка сорвалась
и бесшумно скользнула в жидкую грязь. В дыру тут же хлынула болотная вода.
Я услышал короткий вскрик Щербатина, тут же перешедший в кашель и
бульканье.
- Давай! - из последних сил крикнул он. - Суй руку, тащи меня!
Я сунул руку, обронив при этом нож, наткнулся на паутину каких-то
ремней и шлангов. Дернул что есть сил, и тут же свалился в грязь. Упираясь
коленками в скользкий бок танка и проклиная свою однорукость, я начал
вытягивать Щербатина, понимая, что еще несколько секунд - и он захлебнется.
Наконец из люка показался мокрый шевелящийся мешок с человеческой
головой.
Щербатин кашлял, отплевывался, силясь что-то сказать мне. Я продолжал
тащить, при этом рвались какие-то провода и трубки, что-то трещало и
скрипело.
Я не ослаблял усилий, пока не вытащил приятеля на сухой берег острова.
Только после этого я свалился на траву, тяжело дыша и сражаясь с
болью, которая после физического напряжения навалилась всей своей
непереносимой массой.
- Не понял, - проговорил Щербатин, не переставая отплевываться. - А
где все? Где дымок полевой кухни, где медсанбат, где ласковые руки сестер
милосердия?
- Вот тебе ласковые руки, - ответил я и помахал перед ним своим
обрубком.
- Беня... - оторопел Щербатин. - Это как же?..
- Не знаю, как, но нас забыли. Мы тут одни.
- Одни... - Он недоверчиво хмыкнул, будто услышал какую-то глупость. -
Как же это, Беня? На кой черт тогда я не утонул? Мы же все равно подохнем!
Я ни разу не видел, чтобы мой приятель паниковал. Я даже повернул
голову, чтобы взглянуть на это. Щербатин выглядел ужасно в своем мешке с
отсеченными конечностями. Он походил на ярмарочного уродца. К тому же он
был весь заляпан какой-то коричневой слизью - видимо, особым раствором,
оберегающим операторов танков от пролежней, инфекций и прочих результатов
неподвижности.
- Хватит орать, - тихо сказал я. - Сейчас отдохну немного и будем
думать, как выбираться отсюда.
Он не ответил и даже не кивнул. Просто лежал и смотрел в небо. Я
вытащил рацию, пощелкал клавишей и назвал свой позывной на нескольких
каналах. Увы, мы находились слишком далеко от последнего аванпоста, где
могли бы принять сигнал.
Оставался шанс, что где-то рядом пройдет колонна или пролетит реаплан.
Однако пробовать рацию слишком часто - значит сажать батареи. Нужно
идти.
- Беня, а что, собственно, случилось? - подал голос Щербатин. - Почему
мы одни? И что с твоей рукой?
Я ответил не сразу. Мне было трудно поверить, принять умом и сердцем
то, что произошло. Я до сих пор желал, чтобы все оказалось ошибкой,
недоразумением.
- В меня стреляли, Щербатин.
- Кто? У тебя ожоги от плазмы. Ивенки уже получили наши ружья?
- Не ивенки. Я не совсем уверен, но, по-моему, это был Нуй...
- Нуй? Твой библейский дружок?
- Я не знаю, почему это произошло.
- А хочешь, скажу? Ты случайно не завещал ему свои сбережения? -
Щербатин!..
- Только не надо гневно сверкать глазами. Я давно подозревал, жаль, не
мог тебя предупредить. Да ты бы и не поверил, опять бы начал глаза
закатывать...
- О чем ты хотел предупредить?
- Он профессиональный наследник. Вот почему он так быстро заработал
второе холо. И вот почему он не хочет быть командиром группы - им запрещают
наследовать уцим от подчиненных. Чтобы избежать излишних потерь среди
личного состава, понимаешь?
- Этого не может быть. Это невероятно.
- Невероятно, что ты остался жив. - Не знаю... Он стрелял два раза.
Сначала меня спас жилет и, наверно, ранец. Он мог не знать, что офицерские
жилеты намного лучше, чем солдатские, иногда держат даже плазменный удар.
- Второй выстрел был в голову?
- Что, заметно?
- Твою рожу словно поджарили на гриле.
- Я закрылся рукой. Рука - вот она, шлем - на куски...
- Хреновый снайпер твой Нуй. Точный выстрел отрезал бы голову вместе с
рукой и шлемом. Как вернемся - погоняй его на стрельбище.
Я помолчал некоторое время. На душе было гадко, тошно.
- Надо идти, Щербатин. Про нас никто не знает, спасатели забрали живых
и ушли.
- Да, надо идти, - сразу согласился он. - Но про меня забудь. Оставь
мне что-нибудь пожевать из ранца, а сам иди. Доберешься до наших - там
скажешь.
- Даже не думай. Если идти - то вместе. Сколько ты просидишь тут один,
даже комара отогнать сам не сможешь.
- Да уж, далеко мы вместе уйдем, - фыркнул он. - Полторы калеки. На
двоих одна рука.
Я не стал отвечать. Нужно было провести инвентаризацию, прежде чем
отправляться в путь. Морщась от боли, я снял ранец и убедился, что он
наполовину сгорел. Уцелели только два запаянных лотка с комбикормом да
коробка с зарядами для ракетницы. Еще три лотка, оплавленную флягу, весь
комплект химзащиты и запасные батареи для ружья пришлось выкинуть. По злой
иронии судьбы, уцелел также мой магнитофон с ивенкскими напевами.
Ружье валялось на том же месте, где я пришел в себя. Я подобрал его,
проверил - вроде бы все нормально работало.
- Танк еще не утонул? - спросил Щербатин. - Пошарь в люке, там должен
быть баллон с комбикормом. Такая упругая штука с трубочкой, там поймешь...
Я перебрался на танк, пошарил в люке, заодно поискал свой нож. Ни
ножа, ни комбикорма найти не удалось.
- Шел бы ты один, Беня, - вздохнул Щербатин, со злостью поджимая губы.
- Хоть бы ты уцелел...
- Закрыли вопрос, - буркнул я. - Расслабься и получи удовольствие.
Шланги и ремни, свисавшие с мешка, оказались очень кстати. Я связал
две петли - получилось нечто вроде рюкзака. Боль как-то тихо ушла. Думаю,
мой организм меня пожалел и отключил чувствительность. И все равно вязать
узлы одной рукой было чудовищно трудно.
- Оставь, - в последний раз сказал Щербатин, когда я взваливал его на
спину.
- Молчи. И не беспокойся за меня - ты совсем легкий, когда без рук и
ног.
- А у тебя спина похожа на шницель с гарниром.
- Сам-то ты гамбургер с майонезом. Яйцо в мешочек...
- Ладно, как проголодаюсь, буду отщипывать кусочки от твоей жареной
спины.
Ты хоть знаешь, куда идти?
- А какая разница? Планета круглая...
По меткому выражению Щербатина, путь наш был не близкий, но зато
тяжелый.
Особенно мучительно мне было перепрыгивать с островка на островок, с
кочки на кочку. Мешок с моим приятелем бил в обожженную спину, а сам он при
этом едва сдерживал стон. Ему тоже было несладко после того, как я
варварски выдрал его из чрева танка.
Я шел к реке. По деревьям и расположению подбитого реаплана я примерно
определил, откуда мы приехали. Вездеходы шли по прямой, поэтому главным
сейчас было сохранить направление. К сожалению, такая штука, как компас, в
экипировку цивилизатора не входила.
Река была моей единственной надеждой. По ней могли проплыть вездеходы
нашей основной группы, возвращаясь из рейда. По ней же наверняка пойдут и
все другие машины, когда штаб получит выверенные карты и результаты нашей
разведки.
Одним словом, река здесь была единственной из возможных транспортных
артерий.
Первые полчаса я шел довольно бодро. Но наступил момент, когда силы
вдруг начали выходить из меня, как вода из дырявого корыта. Я стал тяжело
дышать, сбавлять шаг, невольно задерживаться на сухих островках, где
шагалось легче.
Вскоре и Щербатин заметил, как я выдыхаюсь.
- Что, Беня, небось уже пожалел, что взял меня с собой?
- Молчи! - прорычал я. - А то сейчас выброшу.
- А и выбрось, - оживился он. - Я давно предлагаю.
- Выбросить не выброшу, а просто скину с плеч и потяну на веревке.
- Уж лучше выбрось, - поежился Щербатин и через минуту запел на
гнусный тоскливый мотив:
- "Вместе весело шагать по просторам, по просторам..."
Настала минута, когда я просто встал и ухватился за ствол дерева на
одном из островков. Силы, терпение, мужество - все это осталось на том
острове, возле подбитого реаплана. У меня подгибались ноги, меня трясло от
одной мысли, что нужно снова погружать их в чавкающую грязь. Гидрокостюм
давно промок, в нем плескалась вода. Потихоньку возвращалась боль в спине и
в огарке руки. Я себя явно переоценил в начале пути.
- Что, совсем хреново? - глухо проговорил из-за спины Щербатин.
- Замолчи, - прошипел я.
- Не злись. Думаешь, мне хорошо тут висеть на тебе и знать, что я
ничем не могу помочь, а?
- Замолчи, я сказал. Не твои проблемы.
- Да мои вообще-то тоже. Ну давай остановимся, передохнем. Сбрось
меня, разомни плечи..
- Рано отдыхать! - со злостью выпалил я. - Не заслужили отдых.
Пот заливал глаза, я видел мир словно сквозь пелену. Наверно, оно и к
лучшему, ничего хорошего в этом мире не было, не на что и смотреть. Я
привалился к дереву и позволил себе несколько минут постоять. Садиться я не
стал - потом не встану.
- Беня, а ну, глянь вперед, - сказал Щербатин. - Или мне кажется, или
мне чудится...
- Что там?
- У тебя случайно нет бинокля? Там деревья какие-то...
- И что? - Я видел только тусклую гладь болота и темную полоску почти
на горизонте. Впрочем, через секунду опять сомкнулся туман, и видение
исчезло.
- Нет, ничего. Просто очень похоже на сухой берег.
- Привал окончен, - объявил я и с усилием оттолкнулся от дерева.
Ружье я сунул в мешок к Щербатину, в руках была только длинная крепкая
палка, которой я пробовал дно. Не знаю, помогала она или больше мешала.
Теперь уже казалось, что она сделана из чугуна, хотелось бросить ее и пойти
налегке.
Впрочем, мне сейчас все хотелось бросить, в том числе и Щербатина с
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг