- Ведите на площадь. - Рафин-Е махнул рукой и отвернулся.
Меня раздражало и угнетало то, что женщин постоянно приходилось
подталкивать. Не привык я так с женщинами. Просто стыдно - идут два
вооруженных мужика и ведут толпу баб, как скот на бойню. Только пыль из-под
ног.
"Штурмовикам проще, - подумал я. - Они с реальным врагом борются, а не
с женщинами".
Ивенки прятали от нас лица, и я даже догадаться не мог, что у них на
уме.
То ли боятся, то ли ненавидят. Или им вообще наплевать. А может, у
каждой под тряпьем - нож.
Город все еще вздрагивал под ударами штурмовых групп, хотя эти удары
были уже далеко. На дальних окраинах поднимались столбы густого дыма,
закладывали виражи реапланы, слышались приглушенные взрывы и пулеметная
пальба.
В нашем районе уже, можно сказать, царил мир. Мы шли, и с каждого угла
на нас поглядывали расставленные по постам бойцы. Мне бы тоже хотелось так
стоять и ни о чем не думать. Все лучше, чем вести толпу невольниц.
Место, в которое мы пришли, не походило на обычную городскую площадь.
Я бы назвал это пустырем. Просто заброшенная площадка, на которой почему-то
не поставили дома. Здесь росла трава и кусты, блестели лужи.
В центре пустыря сидели прямо на траве не меньше трех сотен ивенков.
Не только женщины, но и мужчины. Детей было очень мало. Всех охраняли
штурмовики, взявшие пленных в плотное кольцо. Стояла странная тишина, вся
эта масса народа не издавала ни звука.
- Заводите сюда, - негромко позвали нас.
Штурмовик в низко надвинутом шлеме равнодушно отступил в сторону, пока
мы заталкивали наших пленниц в живое кольцо.
- Видали чего? - сказал он. - И когда только успели?
Он показывал на груду камня, оставшегося на месте рухнувшего дома. Там
стоял уже знакомый нам столбик с деревянным треугольником и мертвой птицей.
Знак скорби.
- Это откуда? - с удивлением спросил Нуй.
Штурмовик только хмыкнул в ответ. Между тем с разных концов продолжали
прибывать пленники. Их вели по двое, по трое, а иногда и большими группами.
Они приходили и садились в круг. Сидели тихо, не разговаривали и почти не
шевелились.
- А прошлый раз их на улицах расставляли, - сказал Нуй, когда мы шли
обратно.
- Кого?
- Ивенков. Соображаешь, для чего?
- Нет, не соображаю.
- Для защиты. Ставят, например, пост, а рядом парочку к столбу
привязывают.
- И помогало?
- Смотря от чего. От коров, например, не помогало. Коровы - они ж не
разбирают, где наши, где чужие, они прут рогом вперед.
- А коровы тут при чем?
- Ребята правду говорили, что ивенки коров против нас пускают. У них
стада по тысяче штук. Представляешь, если такая махина по улице побежит?
- Представляю...
- Или, бывало, открываешь какие-нибудь ворота - а оттуда как выскочат
штук десять! Даже испугаться не успеешь, а голова уже всмятку.
Я невольно поглядел по сторонам - не бежит ли поблизости такое стадо.
Но стада не было, зато бежали двое бойцов в штурмовой экипировке. Они
тащили какой-то длинный ящик с надломанной крышкой.
Завидев нас, штурмовики остановились, перевели дыхание.
- Вы кто, уборщики? - спросил один, глянув на наши огнеметы.
- Пехотная команда "Крысолов", - представился Нуй, невольно
приосаниваясь.
- Пехотная команда... - Боец удивленно шевельнул бровями. - Давайте-ка
за нами. Помощь нужна.
Нам пришлось тащить их ящик. Он был нетяжелый, внутри катались и
звенели какие-то железки. Мы оказались в замкнутом дворике, образованном
тремя домами.
Целая команда штурмовиков жалась к стене вокруг маленького подвального
окошка.
- Принесли? - крикнул кто-то.
- Да, но сначала попробуем огнем, - ответил штурмовик, который привел
нас.
- А ну, дайка...
Он потянул руки к моему огнемету. Я в замешательстве глянул на Нуя, но
тот энергично закивал - отдавай без разговоров.
Штурмовик подкрался к окошку, сунул в него наконечник огнемета и
запустил в подполье шипящий огненный вихрь. Навстречу тут же выползло
жирное облако дыма, изнутри послышались крики, треск, грохот.
- Давай еще баллон, быстро!
Я расстегнул подсумок и вдруг заметил, что из пышных кустов, растущих
прямо из фундамента, выбирается человек - весь черный, изодранный,
взлохмаченный. От его одежды шел дымок.
- Эй... эй! - Я дернул Нуя за рукав. - Вон, гляди...
Нуй среагировал молниеносно - точным рывком направил огнемет, щелкнул
предохранительной рамкой и окатил убегающего огнем. Однако струя оказалась
маловата, она лишь слегка лизнула человека. Он продолжал бежать, хотя его
спина и волосы горели.
Дело закончили штурмовики. Их оружие выглядело не так грозно, но
действовало эффективно. Три ослепительных луча перекрестились на спине
бегущего ивенка и прожгли его насквозь. Я четко видел, как желтые языки
пламени выскочили на другой стороне, на животе.
Он уже падал, но успел вырвать из-под одежды небольшое странно
изогнутое ружье. Грохнул выстрел, блеснула рваная вспышка, но заряд ушел в
землю. Ивенк умер раньше, чем упал.
- Повоевали... - пробормотал Нуй, тяжело дыша.
- Молодцы, пехота! - похвалил штурмовик, возвращая мне оружие. - Это
вам не старух из домов выгонять, верно?
- Повоевали, - снова сказал Нуй. - Идем, нас ждет Рафин.
Я не слишком верил, что за сутки лесное поселение ивенков можно
превратить в образцовый город, живущий по канонам Цивилизации. Оказалось,
очень даже можно.
Ближе к вечеру, когда мы уже давно были расставлены по
импровизированным постам, на улицах появились странные машины. Они имели
широкий шланг спереди и объемистый бак в задней части. Это были специальные
строительные механизмы для выдувания временных зданий из пористого
пластика.
Машина соскребала мусор с выбранной площадки, ровняла ее, после чего
из шланга-хобота начинала ползти пузырящаяся масса. Два-три гражданских
работника с инструментами, похожими на пылесосы, присутствовали при "родах"
и корректировали форму будущей постройки.
Строительные машины прошли по улицам, словно стадо сказочных
электрических слонов. На каждом перекрестке они оставили укрепленный пост -
неприметное полушарие с узкими окнами. А в наиболее укромных и закрытых
двориках появились здания казарм и разных военных контор.
Параллельно работали машины по установке проволочных заборов. Они
делили город на сектора и зоны, устраивая его примерно таким же образом,
как нашу базу. Отдельные локальные сектора сооружались для местных жителей
- машина просто объезжала площадку с людьми, и все они оказывались в
просторном и очень практичном загоне. Выглядело это здорово, правда, город
стал похож на колонию строгого режима.
Наступление сумерек мы встречали на свежеиспеченном посту. Делать было
нечего, мы скучали. Конечно, хотелось спать, но великие перемены вокруг
никак не настраивали на сон.
Перед наступлением темноты с нами связались по радио и передали, что в
город впускают партизан. По тому, как тревожно переглянулись бойцы, я понял
- дело нешуточное. А вскоре и сам в этом убедился.
Казалось, на нас напали. Сначала был свист, топот, крики и треск новых
заборов. Пропускные пункты немного, с держал и ликующую партизанскую орду,
поэтому пехотинцы успели разбежаться по постам и укрытиям.
Минута, другая, шум нарастает - и вот уже в проулках показались
орущие, счастливые, неудержимые "дети природы", наши доблестные союзники
ульдры. Как всегда, драные и лохматые. Их беснующаяся масса расползалась по
городу, они ломились в двери, карабкались по уцелевшим лестницам, прыгали в
окошки. Это было сравнимо с тотальным прорывом канализации.
Я не знал, зачем их сюда пустили, однако Нуй объяснил: в настоящем
цивилизованном городе все нации должны жить дружно, бок о бок. Сейчас здесь
утвердятся ульдры, истосковавшиеся в болотах по домашнему уюту. Потом к ним
потихоньку начнут подселять ивенков, выпуская их из локальных секторов. Все
будет происходить плавно и неторопливо, чтобы не спровоцировать
неприятностей, чтобы оба народа смогли естественным образом подружиться и
начать вместе добывать свои честные уцим.
Теперь мне стало ясно, почему ульдры так неистово и стремительно
разбегаются по домам. Они занимали себе места. После грязных холодных болот
квартиры ивенков должны показаться им царскими покоями.
Начался кавардак - примерно такой же, как я перенес в реаплане, только
совсем в ином масштабе. Союзники расчищали жизненное пространство -
выкидывали в окна все, что им было не нужно. Вниз летели какие-то куски
материи, деревянные решетки, посуда, корзины.
Потом мы увидели занятную картину: огромный мохнатый ульдр пробежал
мимо поста, волоча на себе ящик с землей и червяками. За ним с криком и
визгом неслись четверо собратьев. Ульдр споткнулся, полетел кувырком, и его
обезьянья физиономия воткнулась в утоптанную землю. Ящик разбился, червяки
раскатились в разные стороны.
На упавшего накинулись сородичи и принялись молотить его ногами,
однако он не обращал на это внимания. Он хватал вертких белых червяков и
торопливо набивал ими рот.
Чуть позже на пост заглянул Рафин-Е, убедился, что у нас все в
порядке, и распорядился, кому отдыхать, а кому глядеть в бойницы. Мне выпал
отдых, чему я был страшно рад.
Стояла поздняя ночь, погром в городе стих, но не окончился. Я лежал,
укрывшись бушлатом, и слушал безобразные крики с улицы. Мне представлялось,
что вот так, наверно, бесчинствовали кочевники в захваченных крепостях.
И все-таки мне не хватало Щербатина. Хотелось услышать - а что он
скажет про все это, какое едкое определение подберет? Но след Щербатина
потерялся, мне оставалось лишь надеяться, что у него все в порядке.
Утром город напоминал квартиру, в которой несколько суток беспробудно
пьянствовали. Дым, мусор, запах гари. Ульдры еще не научились жить по
законам Цивилизации, и глупо было их в этом упрекать.
Еще до завтрака нас сменила на посту другая группа, а мы выстроились
перед Рафином-Е.
- Главное дело сделано, но мы остаемся здесь на неопределенный срок, -
сказал он. - За участие в боевой операции высшего разряда на каждого будет
начислено по полторы сотни уцим.
Он с усмешкой подождал, пока мы погудим и восторженно покиваем друг
другу.
Потом прошелся вдоль строя, разглядывая каждого. Все уже знали, что в
команде не хватает двоих бойцов. Куда и когда они пропали, можно было
только гадать, и это были не самые приятные догадки. Но о пропавших не
говорили, наверно, так здесь было принято.
Остановившись возле меня, командир глянул на мою подранную жуками
куртку.
- Утраченное и испорченное обмундирование можно заменить на новое без
вычетов из выслуги, - объявил кавалер-мастер. - Это касается всех.
Я услышал тихий, но отчетливый вздох облегчения. Это был Арах, который
ночью каким-то непостижимым образом остался без ранца и без огнемета.
Скорее всего это была заслуга вороватых союзничков.
- На сегодня у нас есть специальное задание, - продолжал
кавалер-мастер. - Даже не задание, а так, прогулка. Нужно пройтись по лесу
вдоль окраин и поискать гражданских ивенков, которые вчера разбежались из
города. Их необходимо вернуть в город и поместить в соответствующие их
статусу условия, в локальные сектора. Цивилизация не может допустить, чтобы
у нее под носом прятались в лесах одичавшие люди.
Искать беженцев отправились не только "крысоловы", но и несколько
других команд. Мы шли по улице длинной колонной, а навстречу двигались
отряды пополнения - свежие оккупационные команды в необмятой новенькой
форме. Они с робким любопытством оглядывались по сторонам, что и понятно:
наверняка почти все первый день в наших краях.
На городской окраине колонна разделилась по командам. Вскоре мы уже
шагали по лесу, донельзя изгаженному и ободранному. Вчера через него прошла
огромная масса техники и отряды цивилизаторов, а затем - орда "детей
природы", которые только и умеют, что гадить и портить.
Мы разбились в широкую цепь и пошли прогулочным шагом, изредка
перекликаясь. Деревья стояли редко, почти вся команда была на виду. На душе
царила радость и облегчение от того, что закончилась большая и опасная
операция и теперь каждого достойно за нее вознаградят.
Легкость задания резонировала с легкостью на сердце, даже вечно серое
небо не казалось таким уж пасмурным. Вдобавок дорога шла все время под
уклон, и весь мир словно лежал у моих ног. Между тем лес становился тише и
как-то глуше.
"Крысоловы" перестали болтать и шли молча, настороженно приглядываясь
к стене деревьев, которая все плотнее смыкалась вокруг.
Потом вдруг начало хлюпать под ногами, и это здорово подкосило наш
благодушный настрой. Во-первых, в условиях задания никакого болота не
намечалось, был только лес, во-вторых, ни один не взял с собой гидрокостюм.
Наши физиономии из безмятежных стали делаться хмурыми.
Только Рафин-Е был невозмутим. Он лишь однажды остановился, озадаченно
почесал затылок и вытащил свою рацию. Связавшись с командирами других
групп, он поспрашивал насчет каких-то ориентиров, после чего мы продолжили
движение в том же темпе. К всеобщему облегчению, в болото лезть не пришлось
- мы шли по самому краю.
Арах, потерявший оружие и снаряжение, шел последним, беззаботно
поддавая ногами кусочки земли. Никто не заметил, что он вдруг остановился и
приложил ладони к ушам. Через несколько секунд так же застыл на месте и
прислушался еще один боец. - Что еще? - недовольно спросил Рафин-Е.
- Вроде женщина зовет, - неуверенно пробормотал пехотинец.
- Кого, тебя, что ли? - фыркнул Рафин-Е и посмотрел на нас. - Кому еще
женщины мерещатся?
Он все же не мог оставить факт без внимания - среди разбежавшихся
ивенков должны быть и женщины.
- Это не женщина, - помотал головой Арах. - Это или зверь скулит,
или... или ребеночек плачет.
- М-да? - Рафин-Е вдруг стал мрачен и тоже прислушался. Затем
пробормотал:
- Да ну, какой зверь... Жуки молча плавают, а корова - если заорет, то
уж не ошибешься. Не пойму, где...
Теперь уже многие слышали, что из-за стены деревьев доносится слабый
писк или плач. Действительно, сразу представлялся брошенный ребенок.
- Это там, - сказал наконец наш командир, указывая в самое сердце
болот. - Точно, ребенок. Небось союзнички обронили на радостях, когда в
город бежали. - Он вздохнул. - Что ж, надо его забирать.
Мы с кислыми физиономиями переглянулись. Никому, понятное дело, не
хотелось без болотных костюмов лезть в грязищу. Впрочем, это и в костюмах
сомнительное удовольствие. Тем более какой-то маленький грязный ульдр,
заеденный блохами...
- Пошли, пошли... - поторопил кавалер-мастер и по привычке первым
вступил в булькающую болотную страну.
Наверно, не стоило идти всей командой. Ребенка могли найти и забрать
два, от силы три человека. Я уже принимал участие в спасении "детей", и
никакого умиления от этой встречи у меня не осталось.
И все же это был ребенок. Чем ближе мы подходили, тем горьче и
жалобнее становился плач. Я даже стал забывать свои обиды и неприязнь. Ну
разве виновато это испуганное дитя, что его породил блохастый придурковатый
народец?
Мы все невольно поторапливались, хотя болото становилось глубже и
холодная вода временами уже щекотала пупки. Каждому хотелось поскорей
подобрать крошку и избавить от страданий.
По уши в грязи, мы набрели наконец на небольшой островок, где росло
большое разлапистое дерево. Под ним и лежал грязный худой младенец,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг