- Меня так звали в школе. - Я насторожился.
- Естественно. Пей, Беня. Мы заели теплую водку яблоками, заполняя
паузу их тихим хрустом.
- А вы чем занимаетесь? - спросил я.
- Давай-ка на "ты". Нам еще долго тут... - Он покосился на запас
спиртного. - Что ты там говорил?
- Чем ты занимаешься?
- Я адвокат. Специалист по международному праву.
- Звучит здорово. Только, наверно, скучно.
- Нет, ничего. Когда надо что-то или кого-то провезти через несколько
границ и не вляпаться в неприятности - зовут меня. Бодрит, знаешь ли.
Вернее, бодрило...
- А что?..
- А ничего! - оборвал он и со злостью перевернул бутылку в бокал у
немало расплескав на свое пальто. - Пей, Беня!
Мы начали пить джин, от которого меня вдруг очень здорово зашатало на
стуле. Потом кончились яблоки. Щербатин куда-то позвонил, и некто в синем
комбинезоне принес коробку с копчеными курицами. При этом у Щербатина
возникли, как я понял, проблемы с наличностью, и он отдал гонцу один из
своих перстней.
Затем как-то неожиданно оказалось, что мы сидим почти в обнимку и
наперебой рассказываем о своей жизни, о бабах-стервах, от которых много
натерпелись, о начальниках-свиньях, о друзьях-предателях и даже о
соседях-склочниках.
Я уже забыл, что с Щербатиным мы познакомились в пивной несколько
часов назад, мне чудилось, что мы старинные друзья, и поэтому я болтал
много лишнего, скрипел зубами, махал кулаками, хорошо, что не плакал.
Затем мы начали было петь, но тут же со всех сторон нам начали
колотить в батарею, и тогда я решил почитать Щербатину свои стихи.
Он слушал, прикрыв глаза, чуть кивая и покачивая в такт бокалом, потом
сказал:
- Боже, какая белиберда. Неужели тебе хотелось тратить на это время?
Я только сокрушенно мотал головой и сжимал кулаки, поэтому Щербатин
погладил меня по плечу и успокоил:
- Не переживай, ты не единственное ничтожество на этом свете, я тоже
теперь пустое место.
Мы еще выпили, и его вдруг понесло. Он принялся бегать по квартире,
орать в окна, а затем схватил телефон и начал звонить девочкам. Девочки
приехали на удивление быстро, словно ждали, но, увидев пустую квартиру,
потребовали деньги вперед. А потом устроили скандал: Щербатин пытался
расплатиться с ними телефонной чип-картой, и можно себе представить, куда
он эту карту собирался им засунуть. Он еще орал: "Ночной тариф - пять
центов минута! Требую посекундной тарификации!.."
Девочки уехали, я не успел даже их толком разглядеть. Мы снова
принялись пить и плакаться друг другу в жилетку. Мы разбили оба бокала, а я
вдобавок кокнул две еще не пустые бутылки, поэтому Щербатин сам поил меня
из горлышка.
- Щербатин! - стонал я. - Мне все обрыдло, я хочу назад, в детство.
Там было будущее, там были надежды. Все только начиналось, а сейчас -
кончается!
- Беня, Беня... - вздыхал он. - Пей, маленький, и не печалься. Ничего
не поздно начать заново.
- Щербатин, тебе доводилось когда-нибудь так облажаться, что жить не
хочется, видеть никого не хочется? Скажи, было?
- Было, Беня, было. Мне хотелось куда-нибудь скрыться, уехать, стать
моряком или лесорубом, только бы подальше от старых неудач. Ты готов стать
моряком или лесорубом?
- Кем угодно, Щербатин! - клялся я. - Главное - самим собой. В любую
глушь, в любую дыру - хоть завтра! Мне нечего тут терять.
- И мне уже нечего, Беня. Знаешь, сегодня я позавидовал тому бродяге,
который пристал к тебе на улице. У него ничего нет, ему ничего не надо. У
него есть жизнь и, может быть, мудрость, которой он хотел с тобой
поделиться. Он в другом мире. Давай и мы сбежим, Беня?
- Куда? Везде одно и то же дерьмо.
- Ничего, Беня, найдем место почище. Главное - решиться.
- Да, Щербатин, истиная правда. - Я бил себя кулаком в грудь. - Надо
решиться - раз в жизни. Сколько раз мне хотелось, чтобы мой дом сгорел, а
вместе с ним - все чертовы справочки, документики, счета за газ и свет,
письма, тряпье, которое жалко выкинуть. А еще лучше спастись с тонущего
корабля, чтобы все дрянь потонула - а жизнь осталась...
И я начал молоть какую-то чушь о том, как хочу утром распахивать окно,
и вдыхать запах леса, и исписывать груды листов, так чтоб перо догоняло
мысль, и завтракать деревенским молоком и свежим хлебом, и думать думы над
обрывом, глядя в синюю даль...
- Щербатин, я хочу говорить, что я поэт, а не разнорабочий. Почему эти
свиньи при слове "поэт" сразу отодвигаются и смотрят, как на кретина?
- Мы сбежим от этих свиней, Беня... Сбежим, прямо сейчас. Есть у меня
лазейка. Они нам еще позавидуют. Только не говори завтра, что сам не хотел
этого.
- Хочу, Щербатин, очень хочу, - неистово клялся я. - Вывези меня из
этого дерьма, помоги все начать заново.
- Помогу, Беня, помогу....
Он неверными шагами направился к телефону, но тот оказался разбит - не
помню, когда это мы успели. Тогда он принялся лазить по карманам и наконец
нашел мобильник. Грузно уселся на подоконник, набрал номер.
- Привет, это я... Про должок помнишь? Только нас двое. Что? Не
скупердяйничай...
Я вдруг заметил, что он крутит в пальцах ту грязную бумажку, которую
сунул мне бродяга. Впрочем, мне уже было плевать.
- Ну, хватит спорить, вызывай своих замораживателей... - наговаривал
Щербатин в трубку. - Что? Не замораживатели? А кто? Ах, обезвоживатели...
Меня уже терзала зевота, переходящая в тошноту, в висках ломило. Я
старался не думать о том, как буду себя чувствовать завтра.
- Все! - объявил Щербатин и со сладострастием рассадил телефон о
стену.
Посыпались детальки.
Но и этого ему показалось мало. Он порылся в груде хлама на полу и
нашел, кажется, тюбик губной помады. И этой помадой написал прямо на обоях
слово из шести букв, означающее в экспрессивной форме окончание чего-либо.
И поставил жирный восклицательный знак.
- Все, Беня! Ложись, отдыхай, о нас позаботятся.
Я, идиот, даже не попытался что-то прояснить. Я был доволен, что
кто-то в очередной раз за меня все решил.
Я очнулся лишь на минуту и увидел над собой человека в голубом халате.
- Спокойно! - Он улыбнулся и ввел мне в плечо иглу шприца.
- А-а-а-а!!!
***
Чей-то жуткий крик привел меня в чувство. Впрочем, оказалось, ору я
сам.
И, пожалуй, было от чего орать.
Мне казалось, что меня ломают на куски. Тело мое стало каким-то
жестким, несгибаемым, будто хлебная корка. От малейшего движения -
невыносимая тупая боль в мышцах и суставах. Вдобавок, было холодно. И,
кроме того, я был совершенно голый.
- Девятое удаление, - послышался рядом незнакомый голос. - Не думаю,
что ближе.
- А я что говорил? - присоединился еще один незнакомец. - Таких
словечек, честно говоря, я еще не слышал. Не долетали до наших мест.
Они как-то странно разговаривали. Я вроде бы понимал смысл, но
отдельные слова не мог бы даже повторить. Впрочем, мне было не до этого.
Мне было плохо.
Я лежал в холодной металлической ванне с высокими бортами, заполненной
сантиметров на пять водой. Помещение тоже оказалось холодным и голым.
Здорово смахивало на старый склад - кривые стены из листового железа,
потеки ржавчины, пятна краски, известки.
- Добавь соли, пусть еще поорет, - вновь заговорили рядом.
- Не думаю, что он скажет что-то новое. Пусть отмокает себе на
здоровье...
Тут вдруг раздался гул, он стремительно нарастал, и все вокруг
затряслось.
Я почувствовал, как моя ванна вибрирует, стало страшновато. Неподалеку
застучали быстрые шаги, затем послышался сварливый женский голос:
- Хватит бездельничать! Поднимайтесь, новый транспорт пришел, нужно
освобождать места.
Зашаркали ноги, зашуршала одежда. В моей голове тем временем
зашевелились туманные воспоминания о пустой квартире и куче бутылок. Я
подумал, что, видимо, попал в какой-то изуверский вытрезвитель. Пора было
выбираться.
Собравшись с силами, я схватился за края ванны и сел. И тут же снова
заорал - мне показалось, что спина хрястнула пополам.
- О! Уже готовый!
На меня смотрели трое худых небритых мужиков в серых робах. На вид -
типичные узники концлагеря. Неподалеку стояла и тоже смотрела женщина. Тоже
в робе, но в темно-зеленой.
- Займитесь им, - сказала она и, повернувшись, зашагала между двумя
рядами металлических ванн, таких же, как моя.
- Вылазь, - хмуро сказал один из "узников" и взял меня за локоть. То
ли хотел помочь, то ли боялся, что убегу.
Я перебрался через край ванны и встал на холодный каменный пол. С меня
текла вода. Ноги тряслись и едва держали вес тела. От холода я обхватил
себя руками, но это ничуть не помогло.
- Бери вот... - буркнул второй "узник", протягивая мне бумажный мешок
с одеждой.
Я начал поспешно натягивать широкие штаны " и куртку из довольно
грубой серой материи. Вместо пуговиц - четыре шнурка-завязки. И обувь - два
мягких сапожка из эластичного материала, чего-то среднего между кожей и
резиной. И еще в комплекте имелись два белых бумажных носка.
Стало теплее. Я закутался в куртку, и тут в другом конце помещения
кто-то истошно заорал. Раздался гулкий удар - видимо, другой бедолага
стукнулся головой о стенку ванны. Наконец, эта голова показалась над краем
ванны и затряслась, выплевывая какие-то неистовые ругательства. Двое
доходяг вразвалочку направились туда.
- Сам дойдешь? - спросил меня оставшийся. - Или довести?
- К-куда? - выдавил я каким-то чужим голосом.
- Вон туда, - он кивнул на дверь в конце помещения.
- П-постараюсь... А что там?
- Иди, иди...
Я поплелся к двери, хватаясь за края железных ванн. Все они оказались
пусты. И лишь у самого выхода я заглянул в ванну, где лежал человек. Он был
невероятно худым, скрюченным, с тонкими узловатыми конечностями. На дне
ванны блестело немного воды, пахло химикатами.
Здесь была очень странная архитектура. Никаких тебе четырехугольных
комнат и прямых коридоров. Я, выйдя за дверь, оказался на стыке нескольких
переходов, подходящих под разными углами. Стены стояли вкривь и вкось, даже
голова пошла кругом. Пожалуй, ребенок мог бы выстроить из кубиков
что-нибудь получше.
Но скорее всего эти чертовы катакомбы много раз перестраивались, росли
и видоизменялись. Большинство старинных зданий имеют запутанные ходы и
несуразные комнаты, потому что каждый следующий хозяин привносит что-то
новое.
Я куда-то пошел, опираясь о стену. Не прошло и минуты, как я очутился
в очень странном месте.
С первого взгляда казалось, что это инкубатор для уродцев. Длинное
помещение было заполнено мелкими ячейками на манер пчелиных сот. В каждой -
скрюченное голенькое существо с большой головой и тоненькими прижатыми
лапками.
Кожа - серая, сухая, как бумага. Носики, словно клювы, а под ними -
торчком неприятные несоразмерно крупные зубы.
Здесь был душный влажный воздух и запах закисшего белья. По ржавым
металлическим стенам бежали ручейки оседающей воды. Под ногами скользило.
- Почему не на разгрузке?! - грохнул вдруг за моей спиной властный
мужской голос.
Я беспомощно оглянулся. Рослый угрюмый мужчина в зеленой робе глядел
на меня, сверкая глазами.
- А? - только и смог проговорить я. Он, кажется, что-то понял,
разглядев меня получше.
- Моченый... - с досадой проговорил он. - Как ты здесь оказался?
- Я... я не знаю.
- Ты должен был идти по желтой линии. - Он кивком показал на пол, где
действительно тянулись разноцветные линии-дорожки. - Твое место на форуме.
Я только пожал плечами.
- Ладно, пошли.
Он ухватил меня за рукав и вытащил из "инкубатора". Как раз по
коридору двое "узников" вели такого же доходягу, как я - истощенного,
растерянного, на подгибающихся ногах.
- И этого забирайте, - сказал мужчина, толкнув меня к процессии.
Меня хотели поддержать, но я пошел сам. Сознание прояснялось, и в нем
уже нашлось место для изумления. Скорее даже для возмущения. Где я? Куда
меня ведут? Что у них за манеры? И где эта сволочь Щербатин, долбаный
придумщик, мать его так...
Мы шли сначала по низкому сумрачному коридору из листового железа,
потом по другому коридору - круглому и гофрированному, как шланг пылесоса.
Поводыри вяло переговаривались, я ничего не понимал. Я только разобрал, что
их чертовски интересуют какие-то уцимы и они раздумывают вслух, где бы их
побольше взять.
- Все, пришли, - объявили нам наконец.
Это был громадный зал не правильной округлой формы, чуть ли не
стадион.
Насколько я понял, тот самый форум. Повсюду - длинные ряды скамеек, от
которых рябило в глазах. На скамейках - доходяги в новеньких серых робах и
белых носках. Их тут были, наверно, тысячи.
- Садись и жди, - приказал мне один из провожатых, после чего оба ушли
обратно.
Я пристроился на одну из скамеек с краю. Было довольно тихо, что
необычно для больших помещений, полных людей. Доходяги сидели в основном
поодиночке и не разговаривали. Они очень напоминали мне персонажей
какой-нибудь кинохроники о неурожае в Северной Африке. Жалкие, подавленные,
изможденные, безучастные ко всему вокруг. Я, видимо, был такой же.
В зале было полно входов, и то и дело через них кого-нибудь вводили и
усаживали на скамейки. Наконец один из новичков присел рядом со мной. Я
равнодушно глянул на него и отвел глаза. И вдруг едва не подскочил.
- Щербатин! - выдавил я.
На него было страшно смотреть. Словно здорового, сытого, полнокровного
человека взяли да засушили между страниц книги. Щеки висели мешками, уголки
губ безвольно опустились. И лысина походила уже не на подлокотник кожаного
дивана, а просто на лысину.
- Какой кошмар, - покачал я головой.
- Спасибо, - еле слышно ответил Щербатин. - Ты тоже классно выглядишь.
- Куда ты меня притащил, сволочь? - начал заводиться я. - Что с нами
тут делают?!
- Бе-еня... - с досадой протянул Щербатин. - Мы же договаривались. Все
с нуля. Новая жизнь на новом месте. Ничего, я не обидчивый. Дождусь-таки,
когда ты скажешь мне спасибо и в ножки упадешь.
- В ножки?! - еще больше разозлился я. - Ты рехнулся с перепою, да?
Куда нас занесло, отвечай!
- Беня, мы в самом сердце цивилизации. Настоящей цивилизации. Это -
Столица Мира. Здесь все устроено для счастья.
Я не нашелся даже что ответить на такую чушь. Я просто подавился
своими эмоциями.
- Белые носки, Беня! - со значением проговорил Щербатин. - Тебе каждый
день будут выдавать белые носки. Ты представляешь, как круто переменилась
твоя жизнь? Тебе не придется больше отстирывать свои чертовы дырявые носки.
- Какие еще носки? - выдавил я.
- Хватит злопыхать, Беня. Ты только представь, как это было
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг