Чем-то она похожа на одну артистку, которую Лауниц тщетно пытался
привлечь к съемкам в фильме. Требовалась позарез звезда, хоть и престарелая,
она бы вытянула фильм. Вера Фармига ее звали. Тоже вроде из славянок,
фактурная женщина. Забавно. Впрочем, до Фармиги эта дамочка не дотягивает.
Светлые локоны а ля 80-ые вообще придают вид персоны из музея мадам Тюссо.
Но что-то в ней есть. Хотя бы это декольте, довольно неоднозначное для
похода в придорожную кафешку.
Кое-как добив яичницу, он понял, что самое время прервать молчание и,
прокашлявшись, спросил:
- От чего вы лечились у Альтравиты?
Она и не подумала обернуться к нему.
- О, да это интервью. Однако даже врачи соблюдают тайну диагноза.
Почему вы считаете, что я должна докладывать первому встречному о своих
проблемах. Допустим, я - шизофреничка, бьюсь в истерике, регулярно глотаю
ножницы, пилки и консервные ножи.
- Но вы хотя бы можете сказать, в вашем случае... прибегал ли доктор
Альтравита к каким-то высокотехнологичным средствам?
- Хватит копать, спрячьте лопату. Я только знаю, что мой мозг на
томографе похож на пирог. Если хотите познакомиться с женщиной, так и
скажите.
- Вы, наверное, правы... Я года два не пытался познакомиться с
женщиной, не говоря уж про девушек. А, как известно, тому, кто не пристает,
всегда говорят нет.
Она посмотрела на него без тени улыбки, взгляд по-прежнему холодный,
может, чуть менее презрительный. Но опять ее слова несколько диссонировали с
ее видом.
- С "девушкой" вы, конечно поторопились. Небось про себя бабой
называете. В немецком есть слово "баба"; я знаю, вы же немец. По акценту
видно, "р" по-своему произносите. Немец-перец, как у нас говорили. Пока в
этом городе водились деньги, сюда отовсюду народ понаехал. Всякие
"творческие личности", которые могут находиться где угодно, однако всегда
оказываются около кассы.
- Мне отвалить?
- Не обязательно. Любая даже самая минимальная искренность заслуживает
уважения. Хотите завязать разговор - затянитесь.
Она протянула ему свою сигарету. Да, что она его за стерильного
ботаника, что ли, держит.
Он затянулся, почувствовав вкус ее помады, тоже какой-то старомодной и
вернул сигарету.
- А вы - русская?
- Для вас это имеет значение?
- Похоже, да. Я из восточной Германии. У меня, можно сказать, отца
поломали за то, что он с вашими офицерами служил.
- Сочувствую. У меня папа тоже офицером был, морским, - взгляд ее,
наконец, стал помягче. Когда нас раскатали в 90-е "доброжелатели" из-за
океана, торговал кальсонами со склада вещевого довольствия, а рядом с ним на
рынке стояла мама, кандидат физико-математических наук, с импортной
колбасой. Раскатали, наверное, потому что мы как дети были, наивные, верили,
что нам и в самом деле все добра желают. А вот теперь стали взрослые, даже
слишком. Как вас зовут, кстати? Вольфганг, Зоннеунтерганг?
- Александр Лауниц. Можно Алекс или Саша.
- Что это вы так сияете, Саша?
- Я уезжаю. Прости-прощай, эта чертова Зона и этот сраный Хармонт. А
я-то думал когда-то, что она вдохновит меня на творчество.
Она покачала головой и улыбнулась, первый раз.
- Ага, я кажется знаю вашу фамилию. "Проходная дьявола". Вы ж снимали?
- Еще и сценарий писал. И вам, конечно, не понравилось.
- Почему? Там есть интересные задумки, только заметно, что бюджета не
хватило. Например, этот персонаж, антиквар Беренс, который столь хитрым
образом заставляет героя идти в Зону... У меня, кстати, есть знакомый
антиквар.
Что, теперь она его кадрит?
- Это форменное коварство. Неужели вы хотите заставить меня отказаться
от отъезда и направить за безделушками в Зону?
- Почему нет? Спасение бегством не лучший способ поверить в себя.
Допустим, вы удостоверились, что находитесь в свинарнике, вам надоело метать
бисер перед свиньями. Но не думайте, что в другом месте как-то иначе.
Вывеска будет другая, свиньи те же.
Она, пожалуй, слишком настойчиво увещевает его остаться. Неужели и в
самом деле запала? Надо ж, впервые за пару лет женщина стала проявлять к
нему интерес, не рассчитывая на немедленное материальное вознаграждение, а
ему уже надо отчаливать!
- Звучит убедительно, но, тем не менее, иногда хочется поменять один
свинарник на другой. И что может меня еще притормозить?
- Что-что, любовь, может быть, большая, сильная - она снова
улыбнулась.- Отчего это вы, Лауниц, застыли, вспомнили кадры из
порнофильмов? Я вам про другую любовь... Короче, если у вас какая-то дыра в
душе, то она переедет вместе с вами.
- Приятно было с вами посидеть, прощайте.
- До встречи в лучшем из миров, Саша. Меня, кстати, Вера зовут. Думаю,
вы запомните.
Он встал, но она еще задержала, можно сказать, даже захватила его
взгляд своим - как сачком. И тут он, к своему неудовольствию, осознал, что
она все же красива. И глаза глубокие, и такое ошеломительное сочетание ярких
почти вульгарных губ с высоким лбом, а пальцы словно из мрамора выточенные.
От мысли, что он сейчас навсегда утратит Веру, даже защемило где-то в груди.
Но Лауниц сделал несколько шагов от столика и всё, наваждение прошло,
сердце успокоилось. Он освобождается от хармонтской мороки, от бесконечных
ночей в "Кабуки", от нейрокартриджей с дешевым порнософтом; завтра начнется
новая жизнь. Будут и новые бабы, женщины, девушки. Бог с этим дешевым
изданием Веры Фармиги.
Через двадцать минут он сидел на заднем сиденье автобуса, от которого
немного пахло рвотой и выхлопными газами. И думал о том, что если бы не стал
болтать с этой... как ее... псевдофармигой, то сидел бы на переднем. А там
вибрация мотора не чувствуется и качает меньше. Но все равно хорошо. Завтра
он на побережье, наверное, еще и купальный сезон не закончился. От мысли,
что скоро он отправится в магазин покупать плавки, у него наступило такое
радостное возбуждение, что он испугался резкой перемены знака у своего
настроения; вытащил фляжку с "Джонни Уокером" и заглотил чуть ли не треть.
А через двадцать минут, когда пассажиры междугороднего автобуса
проходили полицейский контроль, Лауница задержали. Грубо. Приставив пушку к
затылку, выкрутив и сковав наручниками руки, уложив мордой в придорожную
пыль. В сумке его обнаружилась контрабанда. "Прокладки", так на полицейском
жаргоне назывались объекты из Зоны, вшитые или вставленные в обычные
предметы обихода.
Еще через сорок минут, сидя в полицейском участке, Лауниц уже все
понимал. Обидно так спалиться. Вера эта не случайно ему встретилась в
придорожном кафе. Вот чертовка, да сгорит ее хвост в аду. Ее задачей было не
выпустить его из Хармонта. Не случайно она упомянула какого-то антиквара. От
него, наверное, и этот мудацкий бисер, который был назван мордатым
сержантом - "черные брызги". Надо же, сидел с этой бесовкой и только клювом
щелкал... глаза глубокие, губы яркие, декольте до третьей пуговички - всё
чтобы отвлечь внимание от того, что делают ее руки. Наверняка ж Вера
подбросила "бисер", то есть шарф, в который были вшиты эти "черные брызги",
пока он пялился на нее. Она еще говорила про то, что не "метать бисер перед
свиньями", но сама-то метнула.
"Черные брызги", маленькие шарики, похожие на дырки, которые как-то
играют со светом и уж что точно, поглощают. Сержант даже пояснил, что смысла
и свойств этих дырок так никто вроде и не понял, может, это вообще какашки,
но раздобыть их можно только в Зоне Посещения, а вывозить запрещено. Потому
попался, который кусался... Фармига не Фармига, а обидно, погорел на первой
же бабе, с которой решил пообщаться. Да как погорел, слил все надежды в
сортир. Сержант сразу сказал, что дело пахнет статьей, по которой светит
реальный срок.
Когда Лауниц растянулся на койке в камере, то почему-то улыбнулся,
несмотря на то, что получил от полицейских пару крепких затрещин, "для
ускорения процесса личного досмотра". Есть ведь и плюсы. Он не сбежал от
Зоны. Он не дернет из Хармонта как жалкий сцыкун в поисках новой норки. Он
еще с Хармонтом поквитается. Когда отсидит. Хотя пока и не знает, как.
Утром его неожиданно выпустили под залог. До заседания суда, с
запрещением выезжать из Хармонта. Залог внес владелец антикварного магазина
"Урарту"...
Манукян, армянин с кустистыми седыми бровями, ждал Лауница возле
участка в своем новом шарообразном "Ганьсу".
- Это ваш "бисер" подбросила мне некая Вера, господин антиквар?
Он и так-то был суров на вид, а тут еще больше нахмурился, сведя брови
в одну линию.
- Давайте так, господин Лауниц, не стоит кусать руку дающего. Насчет
подброса - это ваша фантазия. Если вы будете ее столь неуемно проявлять и
дальше, то быстро вернетесь в камеру. Наказания сейчас в этом государстве
почти такие же драконовские, как и южного соседа. Пять лет суд вам выпишет
почти автоматически, без раздумий. Вы ж понимаете, как много сегодня лишних
людей, которые ничего не создают, и хотят только потреблять - славу, товары,
забавы, удовольствия. Поэтому их пакуют и отправляют в тюрягу. А куда их еще
прикажите девать? Производство ушло отсюда туда, где народ умнее, ловчее и
делает всё дешевле, в Южную Азию, в Латинскую Америку. А здесь только те,
что надеются на чудеса Зоны. Надеюсь, вы всё осознали. Куда вас отвезти?
- Осознал, извиняюсь. А отвезти в "Япону маму", то есть "Кабуки". Куда
ж еще?
"Ганьсу" тронулся, идеально поглощая все вибрации.
- Да вы не обижайтесь на жизнь, Лауниц. Жить можно и в Хармонте, -
сказал Манукян, передав управление своей шикарной китайской тачкой
борт-компьютеру и немного разведя брови.
- А я и не обижаюсь, господин антиквар. Как говорил приятель моего
отца, русский офицер: "Балтийцы не обижаются, балтийцы мстят".
- И хорошо, что у вас боевой настрой. Надеюсь, я в вас не ошибся,
господин Лауниц. Кстати, зачем снова в "Кабуки"? Там ведь вам сто процентов
не нравится. Это какой-то автоматизированный вольер, а не гостиница. У меня
над магазином есть свободная "студия", возьму не больше, чем в "Кабуки", то
есть мало, а обстановочка там наверняка получше, человеческая. Напротив
турецкий ресторан и дискаунтный минимаркет...
- Вы ж не любите турок, господин Манукян.
- Не люблю, - охотно согласился антиквар, - но кухню то они у нас
украли.
- Точно? А не наоборот?
Манукян снова сдвинул брови в одну грозную линию.
- Молодой человек, кочевники из центральной Азии появились в Малой Азии
и Закавказье через несколько тысяч лет после того, как появились там мы. Еще
Урарту...
- Ладно, ладно, не кипятитесь... я просто пошутил неудачно. И про
Урарту я вряд ли чего запомню. В Хармонте, кстати, тоже полно кочевников и
набеговая экономика.
- А с этим я согласен. Одно время сюда просто ломились искатели счастья
и приключений со всего мира. Местные быстро потеряли господствующие высоты
и, можно сказать, словно в резервации оказались. Алкоголизм, безработица,
ожирение. Но потом в той ж резервации оказались и залетные искатели
приключений. Однако...
Антиквар замолчал.
- Вы что-то не договорили, господин Манукян.
- Однако еще ничего не кончилось и вы можете догнать свою удачу на
третьем-четвертом галсе.
В "студии" антиквара обстановка была и в самом деле человечной. Отчего
немного пахло мочой. Похоже, тут дожил свой век какой-то старик. Громадное
зеркало в серебряной что ли оправе, на подставке бронзовая чуть зеленоватая
девушка - подражание Родену, обои из шелковистой ткани, на них старинные
гравюры, изображающие русских казаков и кавалеристов, а также турецких
армян. Еще на стенах казачьи шашки и кавказские кинжалы. Шкаф с книгами на
армянском и русском - это ему точно не осилить. И неожиданно, фотка морского
офицера на фоне подводной лодки, стоящей на бочке неподалеку от скалистого
серого берега. Далеко стоит, лица не разглядеть, но по форме ясно, что
русский. И рядом, на гвоздике, кортик. Видать, Манукян - антиквар широкого
профиля, флотские реликвии его тоже интересуют. Ясно теперь, откуда морские
обороты в речи. Еще более чудная фотка, показывающая то ли место падения
тунгусского метеорита, то ли... Может, Зона? Там как будто вагон на рельсах,
но частью растекшийся, частью распавшийся на какие-то волоски. Этакая
волосатая неаппетитная куча получилась. А что, надо и в самом деле сходит к
туркам. От сочного донера он бы сейчас не отказался.
Лестница привела его в помещение антикварной лавки - выход на улицу был
общий. Заведение выглядело закрытым, вот и табличка соответствующая на
двери, но Манукян беседовал с посетителем. И вроде что-то торопливо сказал
ему, как раз перед тем как Лауниц стал спускаться по последним ступенькам.
Посетитель пришел с девицей, которая с незамысловатым выражением на
смазливом личике жевала шумную жвачку-говорушку и активно выдувала из нее
радужные пузыри.
Про посетителя Лауниц сразу почему-то подумал, что это сталкер. Хотя
никаких тебе шрамов и ожогов на физиономии, ни берцов, ни куртки из
мембранной самоштопающейся ткани. На вид, можно сказать, обычный ботан. С
тонкими нервными чертами лица - прямо избалованный мальчик из хорошей семьи.
Только прозрачные хищные глаза выдавали его. И еще. Лауницу показалось, что
он знает этого парня. Может, видел где-то, так же как и девку. И она
зыркнула на него вроде даже с некоторым интересом.
Прозрачноглазый несколько нарочито посмотрел на Манукяна, типа кто тут
еще у вас завалялся?
- А это господин Лауниц, талантливый сценарист и режиссер, снимает
студию у меня наверху. По-моему, он еще собирается снимать фильм в наших
краях.
- Ах, режиссер, - сказал посетитель и вроде подавил улыбку.
- Давно мечтала познакомится с творческим человеком, - проворковала
девица. - Это не то что ты, Марек, сделал дело, насосался пива и в койку.
- Вы явно несправедливы к Мареку. Жлобы, которым только пивка засосать,
в Зону не ходят, - отозвался Лауниц. - Бандиты тоже, хотя и пробовали, но
это всегда заканчивалось для них плохо. Чутья нужного, требуемых рефлексов
нет. Наглость в Зоне не прокатит. Бандитам проще подключиться на последнем
этапе, когда сталкер уже вышел из Зоны.
- Миф о герое-сталкере - это только миф, - покачал головой
прозрачноглазый. - Вы отстали от жизни. Всерьез Зоной занимаются лишь
несколько крупных фирм, у них силы, средства и надлежащее техническое
обеспечение. А самое главное, они именно те, кто реально заинтересован в
серьезном результате. Всё, собственно, как и в экономике - вертикальная
интеграция. Наверху - важняк, корпорации, ниже середняк, внизу планктон,
который еще борется за то, чтоб его съели. И никто не хочет из этой пирамиды
выпасть. Выпасть, значит, пропасть. Или в лучшем случае, стать помоечником,
жрать чужие какашки. Все хотят наоборот.
- Всерьез занимается сейчас одна, - вклинился Манукян. - "Монсанто",
точнее, её дочерняя фирма "Монлабс" - последний серьезный игрок, который
остался в Хармонте. Некоторые, скажем, антиквары толкуют, что "Монлабс"
заплатила другим корпоративным игрокам, чтобы они отвалили подальше от Зоны
Посещения. И в самом деле на смену алгебре пришла гармония - те отвалили,
оставив шикарные офисы и лабораторные комплексы, с помощью которого они еще
совсем недавно собирались осваивать ресурсы Зоны, брать патенты и купаться в
прибылях. А мне сдается, что "Халлибертон", "Сирл" и "Байер" стали
понятливее после нескольких таинственных смертей среди топ-менеджеров, тот
свалился с вертолета, другой с лошади, третий с горшка. И во всех случаях
башка всмятку. В итоге заплатили-то именно "Халлибертон", "Сирл, "Байер" и
еще несколько корпораций; как милые купили треть акций в "Монлабс" по
страшно завышенным ценам и сели ждать, когда их позовут, со смирением
вассалов.
Антиквар был явно в теме.
- А китайцы? - поинтересовался Лауниц.
- Никаких китайцев, русских и индусов сюда и на пушечный выстрел на
подпускают; "Монсанто" пролоббировал в парламенте специальный закон... У
этого мастодонта, без которого даже занюханный крестьянин не посеет ни
одного семечка, есть время и неограниченные деньги, чтобы подождать...
- Фильм про Зону ни у кого не получилось и не получится снять, -
добавил Марек; взгляд его, задержавшийся на Лаунице, был не то что
презрительный, но не слишком уважительный. - Ни художественный, за
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг