АЛЕКСАНДР ТЮРИН
ЛУЧ ИЗ ТЬМЫ
Глава 1. Город и мир смотрят на Зону
Сэр Роджер Дюмон. Олимпиец
Будучи, мягко говоря, состоятельным человеком (из тех 13 людей, кто
очень многим владеет и почти всё решает на этом свете) Роджер Дюмон, тем не
менее, имел некоторые слабости. Например, он любил игровые нейрокартриджи.
Да к тому же совсем левые, из периодически разоряемого полицией гнездовья
нелегальных производителей на Мэй-корт.
Вряд ли они претендовали на нечто большее, чтобы сварганить
контрафактного "Демиурга" и чуть-чуть заработать на пожрать и оттянуться, но
пользователя этих картриджей ожидал полный улет. Если, конечно,
воспользовался киберпространственным расширением. Сперва он будто засыпал в
душной кладовке. Потом прорастал сквозь мглу, словно безразмерная невидимая
грибница, которая могла проникать в любую плоть и расщеплять любой материал.
Весь мир становился проницаемым, доступным, сексуальным.
То ли у парней с Мэй-корт просто не ладилось с цветоделением и
пикселизацией, то ли эти представители народностей ашанти и тутси имели свой
взгляд на природу вещей.
Улёт завершался тем, что сэр Роджер, словно обычный прыщавый пацан,
приходил в себя от холода и голода, потому что эта штука перенапрягала мозги
и добиралась до энергетических депо, поедая даже жирок на животе. И тогда он
звал Яманаку, который переодевал хозяина и начинал кормить изделиями своей
молекулярной кухни, где даже кровь по вкусу и виду напоминала изысканное
вино из подвалов замка Шато-Лафит.
Сэр Роджер Дюмон, председатель правления и владелец контрольного пакета
акций корпораций "Монсанто" и "Монлабс" (бывшей "Дюпон де Немур"),
совладелец ряда банков Федеральной и Тихоокеанской резервных систем,
последний год любил проводить время в своей резиденции в Блю-Маунтайнс к
северу от Хармонта. Резиденция охватывала поликарбоновым поясом мощную
гранитную скалу и картинно нависала над пропастью в триста метров.
И чего только не позволяют учудить современные материалы, созданные
механохимическими манипуляциями с молекулами и кристаллическими решетками?
Кровать, размером напоминающая лужайку, словно парила над пропастью, чему
весьма способствовал пол из кристаллического металлостекла - тот становился
прозрачным, едва встанешь на него. В пропасть, вернее в нижележащую долину,
заросшую серебристой пихтой, мог спуститься прозрачный лифт на невидимых
наноуглеродных тросах.
Такой же лифт Дюмон хотел провести на орбиту, в свою геостационарную
резиденцию, но пока еще не удалось получить соответствующего решения
профильного комитета ООН. Летать туда на орбитальном самолете он не
собирался - не в его привычках было полагаться на Бога - существовала
вероятность не добраться из-за какой-нибудь дурацкой случайности, вроде
срыва теплоизоляционной плитки. А дурацкие случайности он не любил. Так что
всем своим земным резиденциям, даже дому-геодезику, плавающему в лагуне на
одном из полинезийских островов, сэр Роджер предпочитал хармонтское "Гнездо
птеродактиля".
Может, потому что Зона отсюда представала как на ладони. Она проходила
от южного склона гор, широким клином через смешанные леса, которыми поросли
предгорья, вклинивалась через северную окраину в Хармонт. И, всё более
сужаясь, завершалась в прежнем центре города. Сверху Зона иногда напоминала
руину погибшей цивилизации, порой постапокалиптический мирок, где изрядно
позабавлялись зомби. Иногда поверхность чужой планеты, затянутую облачной
пеленой. В этой пелене шли циркуляции, регулярные и спонтанные, иногда вихри
вздымались вверх, но не больше, чем на километр от поверхности. Периодически
образовывающаяся толстая облачность была насыщена аммиачными молекулами,
стабилизированными неизвестным полем. Она не только поглощала солнечные
лучи, из-за нее не проходили радиоволны и выпадал дождь со следами аммиака.
А порой Зона казалась сэру Роджеру Дюмону разрастанием плесени или
рваной раной, наполненной личинками. Да, личинками, которые превращают
бывшую человеческую среду обитания в подходящий для себя субстрат. Не правда
ли города похожи на жуков, думалось Дюмону. Этот жук явно заражен какой-то
дрянью и все хуже передвигает ножки. Хармонту сильно не повезло в борьбе
городов-жуков за выживание.
Сэр Роджер унаследовал от предков способность грезить наяву. И в этих
грезах Зона из гнездилища инопланетных ужасов превращалась милую курочку,
несущую золотые яйца.
Идея универсального семени давно сидела в сознании владельца "Монсанто"
и "Монлабс" . И была связана с профилем этих корпораций.
"Монсанто" производила семена, которые использовала основная масса всех
сельскохозяйственных производителей на свете, от держателей стоярусных
оранжерей в Китайском море до последнего голопопого крестьянина на Папуа.
Семена "Монсанто" давали лишь один урожай и выросшие из них растения были
стерильны. За семенами для следующего урожая даже самый распоследний и
голопопый должен был снова обращаться к ближайшему дилеру корпорации. Чтобы
добиться "семенной" власти "Монсанто" провела огромную работу по всему
земному шару. Продавливала хитрые законы, подкупала политиков и медийщиков,
легко давала кредиты, насылала на непокорных земледельцев дроны
"международных сил" и наемников из ЧВК [прим.Частные военные компании]. Те
могли с помощью мимических масок из нанопланта беспроблемно прикинуться
местными бандитами - парнями с мачете, которым ничего не стоит отчикать
голову.
"Монлабс" создавала сперму и яйцеклетки с модифицированным или
искусственным геномом, от которых происходили кошки со светящейся шерстью,
прозрачные хомяки, куры без ног и крыльев, живое филе. И все это было
стерильно, для приобретения следующего поколения прибыльной живности
опять-таки надлежало обратиться к дилерам корпорации. На своих клеточных
плантациях "Монлабс" производила плюрипотентные клетки, из которых можно
было вырастить всё, что угодно. От элегантных рожек на лбу до дополнительных
гениталий (что, между прочим, пользовалось бешенным спросом у людей,
продающих секс-услуги). Еще одним направлением бизнеса были эмбриональные
"завязи" органов, которые вырастали прямо в упаковке внутри
человека-фабрики, где-нибудь в Молдавии или Бангладеш, для последующей
продажи на рынке трансплантатов.
Сэру Роджеру Дюмону было за восемьдесят, и своим телом он замечательно
демонстрировал успехи своей корпорации. Его сердце, прямая кишка и мочевой
пузырь были выращены из "завязей" на донорских живых фабриках и затем
трансплантированы. (Но он помнил то время, когда его моча выходила через
катетер в пакет, прилепленный к его ноге.) Предотвращая апоптоз клеток,
десант медботов регулярно проводил теломеризацию его генетического вещества
в самой дорогой на свете клинике "Исида". Физиологически он был можно даже
сказать молод, но психологически дряхл. Дюмон не любил общаться с людьми
вживую, будто устал от этого за тысячу лет. Генеалогия его уходила в темное
Средневековье, где хищные франки, смешавшись с жадными норманнами, плыли к
богатствам Иерусалима и Константинополя.
Несмотря на нелюдимость, глобально действующие программы давали Роджеру
Дюмону доступ к распределенным "облачным" системам наблюдения. Сэр Роджер
имел возможность слышать, видеть и осязать почти всё на свете,
"подключиться" практически к любому человеку на свете, о чем любой и не
подозревал. Ведь практически любой мог незаметно для себя вдохнуть рой
микроустройств, которые ассемблировались в его теле, например, в скрытый
коннектор. Сэр Роджер чувствовал, как булькают пузырьки в кишечнике у
голодного ткача в Бомбее, как бурлит кровь у мачо в Мехико, когда он пялится
на жену соседа, моющую лестницу, как зависть сдавливает горло при виде
шикарного особняка у галичанского полотёра в Швейцарии.
Множество источников жизни и смерти сходилось в виртуальные конечности
Роджера Дюмона, как у синеликого Шивы. Конечностей было множество;
нейроинтерфейсы, встроенные в синаптические связи его нейронов, превращали
мысли в действия машин и людей, а действия машин и людей в его ощущения.
Дюмон и его корпорации проникали в мир всё глубже, как грибковая
плесень в старую буханку хлеба.
Любой регион планеты, любая точка на карта могла получить право на
производство живой материи только от него. Мановением своей виртуальной руки
сэр Роджер давал людям и животным семена, споры, сперму, яйцеклетки, ростки,
эмбрионы, стволовые клетки, побеги, органы; всё, что идет в пищу, возвращает
здоровье и продолжает род.
И одним движением виртуальной руки сэр Роджер мог убивать, оставаясь
неузнанным. Например, изменить содержание химикатов в любых продуктах
питания или внести вирус в органы, клонируемые на живых фабриках. Мог
вызывать у женщин целой страны бесплодие или наркотическую зависимость у
тинейджеров какого-нибудь государства, разжечь похоть в отношении любого
бесполезного или мутагенного товара.
Но то, что делал сэр Роджер с помощью "Монсанто" и "Монлабс" было лишь
использованием, дополнением или ограничением нашей природы. А он хотел
творить природу новую. И Зона представляла такую природу, пока еще
необузданную и не приносящую деньги.
Подкрепившись с помощью молекулярной кухни Яманаки, сэр Роджер с
помощью киберпространственного расширения, воспарил над Зоной, которая
сегодня как никогда напоминала цветок, способный дать замечательный плод при
надлежащем старании. А потом внезапно вошел в боди-коннектор одного из своих
сотрудников. Зигмунта Берковски, шефа отдела прорывных исследований, сэр
Роджер "застукал", когда тот использовал нестандартные игрушки в общении с
сотрудницей прямо в рабочее время. Голос босса вдруг материализовался при
помощи нейроинтерфейса в слуховом центре подчиненного, немного напоминая при
этом громовой голос олимпийского бога. Однако босс совсем не собирался
укорять своего талантливого подчиненного за небольшие шалости.
- Зиг, дружище, подготовьте мне человека, который способен будет
пощупать Зону на предмет золотых яичек, очень такого резкого человека,
который разозлит ее и она покажет, на что способна.
"Кабуки". Приют неудачника
А ведь кто-то действительно бродит по коридору.
Ночью он уже выбегал искать. Но сперва проснулся отчего-то, хотя сон
был приятный. Во сне у него есть собака, толстая, тупая, верная псина, с
которой он идёт гулять на пустырь, она кладет ему вислогубую морду на руку и
смотрит в глаза преданным-преданным взглядом; совсем не тем, что источают
зыркала у агентов кино- и симстудий, которые обманывают и обирают бедных
пьяных неудачливых авторов... Проснулся, поднял кровать, чтобы можно было
открыть дверь, вышел в коридор, подмазанный блеклым светом люминисцентных
панелей, ничего не нашел, а вернулся с замерзшими ногами и в холодном поту.
Так что надо как молитву повторять: "Я здесь один. Совсем один."
Для автоматического отеля японского типа здесь слишком много звуков.
Хотя он единственный постоялец. Вообще, гостиница "Кабуки" - идеальное
место, чтобы окончательно свихнуться и побежать с голым задом и трусами на
голове через прилегающий пустырь.
Комната в девять квадратных метров, или сколько там в футах... Он так и
не привык к англосаксонской системе. Хотя лет пятнадцать как перебрался в
Новый свет, из уютного дедовского Висмара. Да, здесь ты можешь делать всё
что хочешь, тебе ж открыты "неограниченные возможности", но будешь делать
только одно - барахтаться, чтобы остаться на поверхности. Орхидея
окончательно придает этому кибер-раю адский вид, может потому что это
аэропоника; корешок, также как и цветочек, висят в пространстве.
Кроме нее и него, здесь нет других живых существ, никто не кряхтит, ни
чихает, не пускает ветры. Впрочем, техносфера подвержена тем же болезням,
что и мы. Страдает от коррозии металл, как писатель 19 столетия от чахотки.
У стальных изделий со стажем наверняка остеопороз. Сифилис у пластмассы,
также как у Бодлера и Мопассана. Альцгеймер у нанопластика, как у многих
президентов одной могущественной державы. Парша у бумаги. Снижение
иммунитета у штукатурки - заросла плесенью. Сумасшествие у плейера, играет
по две ноты из каждой песни. Назревает самоубийство у компа, заросшего
вирусами. Видимо "Цинь Ши Хуанди", производитель начинки для 99% всех
компьютеров на свете хочет, чтобы вы купили что-нибудь более модное. Скрип -
это кашель, скрежет - это чих, вибрация - это стон, биение - кряхтение.
- Господин Лауниц, а не пора ли подкрепиться? - с фальшивой бодростью
спросила стена с обоями-экраном, по ней побежала реклама пиццы.
Окна нет, только стена, а за ней город, в котором не захочется погулять
даже с любимой. Позовите банкиров, чтобы смазали всё деньгами, да только им
неинтересно в загнивающем неудачливом Хармонте. Над полутрупом закрылись
рыночные небеса, на Центральном проспекте, где раньше торговали всякой
бесполезной всячиной от зеленых человечков из квазиживого пластика до
дорогущих галстуков и золотых запонок для "успешных людей", теперь
апокалиптически свищет ветер. И посреди города лопнувших надежд осталась
черная дыра, которая всё еще сосет его соки. Зона.
- Я ненавижу пиццу, пора тебе угаснуть, в прямом смысле этого слова...
В самом деле, заткнись, не то швырну в тебя соусом.
Он совсем перестал чувствовать вкус пищи здесь - один плюс, что
похудел. Живот спрятался, плечи правда тоже опустились. Отчаянно хочется
курить, вот в заначке две сигарильо, но за электрозажигалкой надо переться
незнамо куда, через гниющий, плесневеющий, пустеющий Хармонт. Вымирающая
деревня уступает место лесу, это еще куда ни шло, а вымирающий город -
автосвалкам, пустырям и барахолкам... А от газовой зажигалки тут немедленно
начинает ругаться система безопасности.
- Тогда, господин Лауниц, может быть...
- Нет, не может. Ничего не может быть, особенно с такой стеной.
- Судя по маркерам сетчатки вашего глаза, у вас немного повышенная
температура. Могу порекомендовать аспирин, цена упаковки всего десять
долларов, доставка в течение получаса. Или предложить вам расслабляющий
контакт с Сюрреал Долли (Тм), она лежит в шкафчике, который в вашей ванной
комнате, надувается от одного прикосновения в область лобка; после
заполнения воздухом на треть, не забудьте залить в нее пять литров теплой
воды. В случае использования подарочного купона вода будет предоставлена
бесплатно.
- Я сейчас налью на тебя три литра теплой мочи и заткнешься надолго. Не
смей пускать мне свои лазерные лучики в глаза.
Тоже мне, нашла ванную комнату. Узкий гроб, где ржавое ситечко душа
висит прямо над изрядно порыжевшим унитазом. Подача воды в душе
оптимизирована до разреженности водяного пара, да еще ослабевает каждую
минуту, чтобы человек не затягивал процесс. Не удивлюсь, что оттуда льется
по замкнутому циклу моча, обесцвеченная какой-нибудь кислотой. И унитаз
рыночно оптимизирован, от одного до второго спуска воды должно пройти не
менее часа.
Он швырнул в стену почти опустевшую бутылку "Сантори". Не разбилась, а
казалась стеклянной, да и сам вискарь - ничего; но всё-то у япошек с
подвохом. И стене хоть бы хны. Она крепче и стареет медленнее, чем он.
Обидно для венца творения. Упавшая бутылка пополнила слой мусора на полу -
одноразовые стаканчики, грязные шмотки, банки из-под пива, листы несминаемой
пластиковой бумаги. Он не пускает робоуборщика, когда тот совершает свой
объезд, хрен знает, куда отправится видеозапись, сделанные его
видеокамерами, похожими на выпученные крабьи глазки.
Как он ждал, когда помрет дед, чтобы продать дом в Висмаре и начать
свой собственный проект. И какими мелкими клетушками казались после
дедовского дома все съемные квартиры, когда то и дело втыкаешься носом в
стену, и даже не открыть окно, иначе накроется кондиционер. Потому ты
обречен нюхать китайский запах линолеума и гниющие отбросы из бачка. Однако
и те съемные кубики выглядят дворцами по сравнению с хармонтским склепом без
окон, в котором он теперь доживает век. Или назовем его жизнеутверждающе -
шкаф... Всего лишь неделя съемок и дедовские деньги кончились, не успев
начаться. Потом появился Хаким Пачоли. И, так сказать, оказал содействие.
Сколько он теперь должен этому липкому левантийцу с глазами-маслинами?
Неохота считать. Влом даже подсчитать, сколько он уже сидит здесь, как моль
в этом шкафу. А ведь пора на что-то решаться.
Внезапно зазвонил телефон. Нет, не его мобильный, а стационарный,
замаскированный под пепельницу. Голос звонившего напоминал о скрипе дверных
петель.
- Эй, пруссачек, про долг не забыл? Каждый божий день он увеличивается
на два процента. Два процента, это не так мало, как тебе кажется.
Поторопись, не жмоться, или у тебя в башке одна протухшая капуста? Знаешь,
каковы человеческие яйца на вкус? Если будешь таким же тупым, как и раньше,
то скоро узнаешь. Кстати, это будут твои хилые яички, размером с
перепелиные.
И гудки. Вот зараза. Все-таки его вычислили. Он как раз про Пачоли
вспомнил, словно почуял подбирающие неприятности.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг