Сейчас мы будем надувать щеки, пускать ветры и топиться без какой-либо
пользы для нашей страны и ополчения. Зато какая выгода получается для
комитета "Омега" и уолл-стритовских лордов - "враг демократии" не успел
объявился, как уже утопился. Нет ничего лучше ужасного, но тупого врага.
- В районе северного полюса? Не могли подобрать местечко получше для
устраивания фейерверков. Ничего себе "приказ". Я понимаю, отдал бы его
маршал Жуков, а то какая-то Любка Виноградова.
- Без нее нас бы не было, - весомо отозвался Бреговский и повторил с
каким романтическим трепетом в голосе. - Без Любови нас бы уже не было.
Боюсь, она и Леню своими ласками оделила.
- Ты это, Сеня, не финти, мы цивилизацию спасаем, - убежденно произнес
Ласточкин.
- Накакать на цивилизацию с высокого потолка. Цивилизация охотно
поплясала на наших костях, пока вы там лежали в мерзлоте как замороженные
селедки. Я видел, какой оргазм испытывала прогрессивная общественность,
когда нас насадили голым задом на шампур. Ни тени печали. Только радостный
хор про "конец тюрьмы народов" и закат "тысячелетнего рабства". Кажная сопля
хотела ощутить себя успешным борцом за свободу и искупаться в победной
эйфории.
- Мы выполним задание, - отрезал Бреговский, показывая, что не желает
слушать мои доводы. Истукан чертов, да и Ласточкин ничем не лучше. Это прямо
традиция у наших вояк, сурово хмурить брови и грозить пальцем супостату, а
потом преданно исполнять все, что напридумывает этот самый супостат.
- Вы доставите удовольствие только комитету "Омега" и мировой
олигархии, - заорал я, а Бреговский постучал пальцем возле виска и
отвернулся.
- Если мы сбросим пару контейнеров на Вашингтон, то они пойдут на
мировую и какая-нибудь нейтральная страна пошлет за нами спасательный
корабль.
Меня уже никто не слушал.
В отчаянии я бросился на них, на всех сразу. Меня сразу оглушили и
обездвижили, и кинули в мусорный отсек. Если кто-то, в рубке, нажмет зеленую
кнопку, то я вывалюсь вместе с мусором в открытый космос. Конечно, никто из
вояк кнопку не нажмет, они - честные и храбрые, а не злодеи какие-нибудь. Но
даже и в этом случае мне предстоит упасть с орбиты в Северный ледовитый
океан, без смысла и толку... Отсек где-то пять на десять метров; по боковым
переборкам стоят штуки, похожие на отвалы бульдозера. Они, видимо, помогают
липкому мусору вывалиться наружу; остальной вылетит сам, с ветерком.
По инерционным нагрузкам я понял, что платформа маневрирует, если
точнее, меняет орбиту. Эти заводные дураки уже взялись за дело. Я посмотрел
по сторонам - тоска, да и на что можно надеяться в мусорном отсеке? Но я же
специалист по мусору, я просто профессор мусорных наук. У меня с мусором
давние и прочные связи, культурные и экономические, почти что симбиоз. Вот
эти пакеты из толстого нанопластика, они имеют положительную плавучесть.
Правда, зачем мне сейчас нужна плавучесть? Кроме того, есть у них свойство
самостоятельно заштопывать дырки. Причем у небольших дырочек штопка
происходит почти молниеносно, потому что пакеты пронизаны наноактуаторами. О
чем это я? Какие дырки? Меня никто штопать не будет.
В отсеке также имеется красный рычаг сброса мусора. Видимо, он
применяется при ремонтных работах техническим персоналом, облаченным в
нормальные скафандры. В этом случае разгерметизация будет более плавной.
Стоп. Куда устремились мои мысли, к полному безумию, мягко выражаясь, к
параноидальной шизофрении... Если я даже натяну на себя десять герметических
пакетов, то воздуха и тепла мне хватит на три-четыре минуты, а за бортом я
все равно маневрировать не смогу. И если даже ухитрюсь доплыть до другого
модуля, у меня не будет кода доступа, чтобы открыть внешний люк.
Я еще раз обошел мусорную камеру. В левом дальнем углу виднелось
сплетение трубок. Здесь проходит водопровод или канализация, или система
охлаждения.
Я порылся по пакетам с мусором - в одном нашлось что-то типа
пневматической отвертки. Поднес к трубе, нажал кнопку на ручке отвертки... и
отлетел. Металлический стержень пробил трубу, и противодействие отшвырнуло
меня. Из трубы что-то пошло - с хорошим напором, паром и брызгами. Ага,
теперь "ледяные орки" поневоле откроют отсек и выпустят меня наружу.
Но вместе этого лишь зажглась алая панель с надписью "аварийный
выброс". Это что, это как? То ли орки нажали кнопку, чтобы со мной не
возиться, то ли сработала автоматика. В любом случае, меня сейчас выбросит в
открытый космос. А я еще не готов. Я мог бы пожить еще часок, прекрасный
замечательный час с такими замечательно-долгими минутами, которых целых
шестьдесят. Тут, в мусоре, наверное, и выпить, и закусить бы нашлось. И
журналы "Playboy" c ядреными голографическими девками, наверняка, здесь
зарыты. Как без них на орбите-то? И курево, хотя бы на уровне хабариков,
непременно имеется.
На панели неумолимо нарисовался отсчет времени. "Тридцать... двадцать
девять...". Я застучал в переборки, во внутренний люк - отворите гады. Куда
там - эти "гады" довольны, избавились от меня без непосредственного пролития
крови.
Что делать, забиться в панике, устроить конвульсиум раньше времени?
Нет, профессионалы играют до последней секунды. Где мои шайбы, клюшки?
Я бросился натягивать на себя пакеты, а вокруг меня туман, даже плохо
видно, и хочется кашлять-чихать. Источником этого тумана была пробитая
труба. Испарения сильно вонючие оказались - канализационная, что ли, труба?
Я посмотрел на отяжелевшие вдруг руки - облеплены снегом, белым
волокнистым снегом с коричневыми прожилками. Снег, порожденный
канализационной трубой, быстро превращал меня в снеговика. Весело, весело
встретим Новый Год. Не хватает еще морковки на место носа. А каунтдаун
идет - но я почти не вижу панели. Неужели осталось пять секунд? Снег
облепляет голову, совсем ничего не вижу, и уже не пошевелить ни членом. Я в
снежном коконе, и только "змейка" из мундштука вдувает мне в легкие
кислород!
А потом случился толчок и внутри меня все перемешалось. Мои
внутренности плеснуло, как суп как из упавшей кастрюли. Но спустя пару минут
определилось, что, хотя меня выворачивает по страшному, я живу! Я - внутри
кокона и лечу под действием недавно приложенной силы, притом ничего не вижу,
не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Да и боюсь пошевелить. Вдруг кокон
развалится и я окажусь прямо в вакууме.
Спустя несколько минут подскафандр проткнул кокон зондами-иголками и
стал передавать картинку окружающего пространства на мои линзы-экраны.
Теперь видно, что я лечу рядом с кольцом в сторону лифтового модуля номер
семь. И мне почему-то не холодно, как будто этот лед заменяет мне скафандр.
Нет, мимо лечу, неизвестно куда. У меня новый приступ паники. Бояться
не грешно, грешно отдаваться боязни полностью. Наверное все-таки во мне
остался какой-то "капитан на мостике". Он позволил мне смотреть и
анализировать.
Космос был такой яркий, и я уже столь удалился от платформы. Она была у
меня словно на ладони. Рой светлячков, пять колец, и посередине гвоздик.
Так, ничего особенно на фоне великого Космического Змея. Его пестрый
геосинхронный хвост, украшенный бусинками космических курортов и
жемчужинками орбитальных городов, был похож на корону для планеты Земля. А
она, раскрашенная рекламными стратосферными аэрозолями, напоминала пузатую
языческую богиню. В верхних слоях атмосферы выделялась реклама
генноинженерной фирмы, занимавшая всю восьмидесятую параллель: "Оживим
мамонта, снежного человека, мумию Нефертити - все для вашей вечеринки".
Богиню Землю украшали и стартующие в высоких широтах челноки - их
голубовато-пенистые следы напоминали пряди волос. Эскадрилья стратосферных
штурмовиков "поднималась" по пятидесятой долготе - они напоминали
головастиков, благодаря перистым "хвостикам" и сферической плазменной
защите.
А потом платформа сплошь заискрила, как в новогоднюю ночь, была
проткнута лазерными спицами, как на дискотеке, и изборождена факелами ракет
"космос-космос", как на войне. Впрочем, это и была небольшая войнушка,
локальный конфликт.
Мятежную платформу атаковали ооновские космические силы. Я видел, как
она уничтожала один за одним роботов-истребителей и сжигала тучи
кинетических перехватчиков.
Но в конце сражения "матка" превратилась в косматое алое облако, кольца
треснули и разлетелись огнями, от роя светлячков осталось несколько
мерцающих точек. Я порадовался за Ласточкина, Бреговского и двух других
парней - погибли в неравном бою, с честью, геройски. Да и врагу насолили
прилично.
Я успел понять, почему оставшиеся светлячки мерцают. Это там и сям
летают пучки лент - остатки орбитального лифта!
А больше я ничего не успел, даже переключиться на отходной лад - что-то
столкнулось со мной, швырнуло и еще раз швырнуло, заставив вращаться вокруг
нескольких осей.
Несмотря на наступившую дурноту, я понял, что попал в клубок УНТ-лент.
Клубок вращался и разматывался, он куда-то перемещался. Он больше не был
связан с седьмым модулем платформы.
И, пусть я по-прежнему не мог пошевелить рукой и ногой, кокон прилип к
ленте, как яйцеглист, простите за неаппетитное сравнение.
Но что дальше - несколько сотен километров сверхтонкой ленты были
предоставлены самой себе. А я был предоставлен ей.
11. Возвращение Деда Мороза
Здоровенный кусок ленты образовывал что-то вроде лепесткового парашюта
и по его колебаниями было заметно, что он входит в атмосферу. А кокон
непрерывным вращением накручивал на себя ленту, создавая все более толстый
слой изоляции.
Очевидно в какой-то момент я отрубился от страха, духоты, коловращения
и перегрузок. А очнулся в момент удара, когда клубок УНТ-ленты шлепнулся
вместе со мной в свинцовые воды северного океана.
Утопнуть после того, как пролетел почти три сотни километров с орбиты -
обидно. Вот я и не утоп.
Меня, вместе с клубком, качала сильная волна. Снежный кокон
растрескался, я стал карабкался вверх, рассекая ленту ножом. Спустя час или
может неделю порыв свежего морского воздуха влетел мне в легкие. Я высунул
голову и огляделся. Водная поверхность, насколько охватывал взгляд, была
покрыта УНТ-лентами, которые образовывали внушительный кусок "зыбкой
тверди". Посредине бултыхался плавучий островок диаметром в пять метров -
это то немалое, что осталось от клубка. Но под ним ходила ходуном
многокилометровая пучина.
Я видел, что "зыбкая твердь" исчезает, по ее краям ленты вертятся, как
макароны в кипящем супе. Бурлящее море крутило их и расшвыривало, море знало
свое дело и ничто не могло превзойти его в упорстве.
Зыбкая твердь исчезала быстро, однако волна захлестнула меня, когда я
еще не ждал. Я сразу оказался по пояс в воде. А там и по шею. Что-то из
последних сил поддерживало меня снизу, но эта поддержка слабела с каждой
секундой. И с каждой секундой становилось холоднее - подскафандр иссяк, в
смысле энергии.
Я стал лупить руками, пытаясь согреться и удержаться на поверхности.
Беспомощные бесполезные телодвижения. Но оказалось, что я, как лягушка,
попавшая в кувшин с молоком, взбил сливки.
Вокруг меня была шуга. На пять, десять, двадцать метров -
снежно-ледовая смесь. А потом, насколько видел глаз, вся поверхность моря
была покрыта шугой. Я не тонул, напротив что-то поднимало меня вверх -
словно спина левиафана. Снег дыбился, словно под мной всплывала морское
чудовище. Еще через какие-то полчаса я видел океан на несколько миль
вокруг - ведь я был уже метров на пять выше поверхности воды. Края льда были
где-то в миле от меня. Но было дико холодно, из-за этого я почти ничего не
соображал, хотя и понимал, что жив только потому, что заполнен по самую
крышку поливодой. Я двинулся вперед, слыша, как хрустит заледеневший
подскафандр, а ледяная твердь все более укрепляется под моими ногами. Вместе
со мной, как с новоявленным Дедом Морозом, шла зима. Так ведь и Центру
хотелось "восстановления льдов в высоких широтах". Значит таков был план
Любы Виноградовой? Надежный план, если подумать. Если б я свалился сюда как
труп, внутри мусорного отсека, то поливода точно также бы попала на северный
полюс.
Из провала в облачности вдруг высочило два флаера - сейчас будут
стрелять... Но пространство между облаками и морем заволокло туманом - я
увидел только всполохи где-то спереди и сзади, и ощутил ногами сотрясение
ледового покрова.
Я шел и дошел до края ледяного острова. На открытой воде колыхалась
лодчонка, вернее автоматический спасательный катер для высоких широт с
герметическими отсеками.
Катер подставил мне под ноги грейферный трап и направил в отсек правого
борта. Когда я лег на койку, крышка люка закрылась за мной и я увидел на
экране телеприсутствия, как катер рассекает волну и набирает скорость. Я
возвращался на родину.
12. Прирожденный вождь
Порта-Джугра больше не существовало. На его месте был изрядно
потрепанный поливодой поселок Амдерма.
На берегу меня встречали спецназовцы и ополченцы. Все, кто мог,
передвигались на "крокодилах", остальные на снегоступах. Дроны - уже наши
дроны, перепрограммированные - передавали на мои линзы-экраны впечатляющую
картинку "вид сверху". Скайвеи были разрушены льдом, также как и вражеские
аэродромы, космодромы, системы наблюдения - или же уничтожены вылазками
ополченцев. Из Джугра-сити, восстановившего прежнее название Воркута, из
Архангельска и Вологды, из Мурманска и Тюмени, из Нижнего Новгорода, из
вдруг заснеженного Питера поступали реляции о победе ополчений. Повторялся
1612 год. Ооновская система C4ISR "прим. Command, Control, Communications,
Computer, Intelligence, Surveillance and Reconnaissance·, призванная
поддерживать контроль над всей Россией, благополучно находилась в параличе;
пискиперы, лишившиеся связи из-за "погодных аномалий", гибли в снегах или
бежали как французы в 1812. Амраши находились в ступоре или бежали следом за
пискиперами - нейрософт в их головах явно разладился, то ли физически
распался, то ли морально устарел и перестал реагировать на потрясения.
Какой-то представитель возрожденной России появился на генеральной Ассамблее
ООН. Общим голосованием стран-участниц ему было разрешено присутствовать на
заседании и даже выступить с сообщением.
В поселке Амдерма все здания, построенные саморастущим наноплантом,
зачахли как орхидеи в заморозки. Зато сохранился Дом офицеров, в котором еще
мой дед обмывал правительственные награды. В актовом зале набилась тьма
народа, пили за помин души майора Бреговского, лейтенанта Ласточкина и
прочих героев - но умеренно. Работа спорилась, "Земский Собор" был в
разгаре, мы обменивались сообщениями со штаб-квартирами других ополчений.
Меня быстро выбрали в "сопредводители всеобщего народного ополчения". На
больших экранах мы видели архангельских, воркутинских, нижегородских,
мурманских, тюменских и так далее собратьев. Спутники связи работали в нашу
пользу.
Ко мне приблизился пузатый человечек с двумя терминалами под мышкой,
портфель он нес в зубах.
Вложив портфель в мои руки, человек представился.
- Боб Понюшкин, можно Боря.
У него был забавный эмигрантский акцент и я сразу понял, что этот тип
представляет "Центр".
- И что, Боря, небось принесли счет за услуги?
- Напротив. Мы готовы поддержать вас, все русские ополчения, как в
информационной сфере, так и кредитами.
- Замечательно. Начнете теперь славить самодержавие, православие,
народность? А сумеете?
- Сумеем, - отрапортовал Боб и словоохотливо добавил. - Мы
проанализировали вашу историю с помощью мощных виртуальных экспертов и
пришли к выводу, что в ваших условиях, с вашей географией, климатом,
плотностью населения - возникшее в 16 веке самодержавие было необходимым.
Да-да, необходимым, без него вас бы не стало уже к началу 17 века.
Самодержавие связывало огромные территории, создавало условия безопасности,
убирало ненужные звенья в государственном управлении, осуществляло
необходимую социальную мобилизацию. И, более того, стимулировало местное
самоуправление, без которого поддержание государственного порядка на таких
расстояниях оказалось бы невозможным. Земские старосты, сотские и прочие
выборные власти - это вполне демократично. Но самодержавие невозможно без
самодержца...
Это мне нравится, пусть и неискренний он, скотина.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг