- Эрекция для понта - всегда. Лежит труп демона, а у него кое-что колом
стоит. И усами шевелит, ха-ха.
Грамматиков почувствовал, что ему полегчало. Сержант наконец разменялся
на полный бред, если бы еще черноволосая медсестра свалила и больше не
появлялась...
- Я тебе дам эрекция, - отозвалась старшая сестра по долгу службы. - С
эрекцией быстро отправишься к главврачу. Он тебе пропишет ведро брома в
задницу.
- Тогда, друзья, я умолкаю, - нарочито испуганно произнес
Грамматиков. - Никакая правда того не стоит, чтобы за нее страдать задницей.
А ты, Мурашкин, дави свои прыщи и не занимайся провокациями.
Брюнетка посмотрела на Грамматикова и внутри него словно проползла
змейка. По счастью, долго смотреть новая медсестра не стала и ушла раньше,
чем остальные сестры.
- Больной Грамматиков, в десять часов явиться в процедурный кабинет. Ты
ж рисовать умеешь. Покажешь, на что способен? - сказала Надежда напоследок
и, крутанув боками, исчезла за дверью.
Сержант проводил пытливым взором круглую Надину попу.
- Э, почему не я? Почему этот негодный маляр Грамматиков? Я ведь тоже
талантище, умею выпиливать лобзиком.
Больной Грамматиков заскрипел пружинами своей койки, демонстративно
натягивая тощее одеяло до самого носа. Впрочем, разговор превратился для
него из неприятно проникающего в сознание в докучливый, остающийся где-то на
периферии. И вдруг покой был снова нарушен.
- А между прочим, брюнеточка - та самая баба-демон, которая оторвала
нашему солдату гениталии, - сказал Сержант. - Не знаю, как этот пацифист
Грамматиков, а я обратил внимание на ее ладные ручки. Сдобренная порохом
мозолька проглядывает. Как у тех людей, которые не столь давно постреливали
в нас из автомата? Интересно, что ей здесь понадобилось?
2
Надо было что-то предпринять. Для начала Грамматиков решил переговорить
со старшей медсестрой. Неужто нет способа перевести Сержанта в другую
палату, к буйным, к Наполеонам и Гитлерам? Он же заражает всех остальных
пациентов этим милитаристским бредом про бои с прозрачными демонами. Это
вообще против устоев и законов нашего мирного терпимого свободного общества.
Но старшая медсестра лишь высмеяла Грамматикова. В больнице института
Бехтерева, существующей на остатки обязательного медстрахования, лишних
палат нет. И наполеоны лежат вместе с простыми депрессантами.
И вообще у Сержанта большой прогресс. Поступил апатичным, ни на что не
реагирующим, под себя гадил. Но благодаря применению психотропных
наноинтерфейсов и игровым методикам доктора Краснопольского, больной стал
снова напоминать человека. Ну, бредит он, бредит, поэтому и лежит пока что в
психушке и никак не досаждает нашему мирному терпимому свободному
обществу...
Старшая сестра, явно желая поскорее закрыть скользкую тему, резво
снялась с места и убежала по делам. Зато в сестринскую пришли Надя с
брюнеточкой. Скорая Помощь активно вступила в разговор о том о сем.
Новенькая же, полуотвернувшись, копалась в шкафу с документацией. Она вообще
никак не реагировала на его присутствие, но он сразу же почувствовал...
Нежная тьма южной ночи, плоды, накапливающие сладость солнца,
дурманящая прохлада источника в оазисе, аромат недолговечных цветов, и знак
праматерей, Евы и Сары, лоно, рождающее волю и веру...
Несмотря на бодрое тарахтение и призывные улыбки Надежды, Грамматиков
стал пятиться к двери.
Наконец он выскочил в коридор и поспешно закрыл дверь. Прислонился к
стене, пытаясь понять, что произошло.
Это не могло быть игрой художественного воображения пациента,
страдающего от пролежней и неврозов. Присутствие брюнетки было слишком
напрягающим. От нее, как от паучихи, исходила паутина тонких флюидов,
проникающих под кожу, сладко входящих в кости, в ткани, властно оплетающих
его мозг, легкие, желудок. Все так же, как и год назад, когда Вера хотела
выудить из него коды доступа.
Сигналы от брюнетки проходили, не воздействуя на его органы чувств!
Если отбросить измышления о сверхчувственном восприятии, остается последнее
объяснение. Включились тайные нейроинтерфейсы, год проспавшие в его мозгу,
они отобразили эти сигналы в виртуальном окне, превратив их в понятный
разуму символ - в свет без тепла и цвета, пронзительный и емкий. Свет не
солнца, а Бездны.
3
По счастью, на территории больницы было где погулять. И даже посидеть,
посмотреть на "алмазное небо" [Аэрозоль из нанодисплеев. - Примеч. автора.],
показывающее рекламу над Сити. Впрочем, рекламных надписей отсюда не видно,
только сполохи, похожие на северное сияние, и обрывки фраз: "одно... нежное
прикосновение... и вы забудете о геморрое..."
Двор был изрядно запаршивевшим, влажным, облепленным плесенью, но это
было лучше, чем палата.
Грамматиков выбрал местечко, закрытое с одной стороны мусорными баками,
с другой - разросшейся нанопластиковой колючкой, сел на ступеньки, ведущие к
заколоченному входу в пятое отделение. Достал кибермольберт. Закрыл глаза.
На секунду ему показалось, что он сидит в подвале, а вокруг бродят
смертоносные невидимки. Тьфу, бред Сержанта заразным оказался.
Тут кто-то пихнул его в затылок.
Сзади стояли двое. Пациенты эти были в пестрых маечках, несмотря на
холодный мартовский дождик. Один парень - бритый, с большим количеством
дермальной фотоники, которая превращала его в живой экран для демонстрации
порнофильмов. Другой - с приторной улыбкой извращенца и длинными белыми
волосами, которые у него росли почему-то еще на плечах. Может, геночип
оказался дефектным, а может, так и было задумано.
Прямо под кожей предплечий у обоих парней будто змейки ползали... Это
ж, черт подери, олигофрены из лечебно-трудового профилактория.
- Эй, балеринка, это наше место, - сказал "мохнатый", а его товарищ
почему-то проверил содержимое своего носа без помощи платка.
Грамматиков поднялся.
- Да я не претендую. Вы тут отдыхайте, товарищи, а я пойду потихоньку
на ужин.
- На ужин далеко ходить не надо, птенчик. Мы тобой и здесь поужинаем.
Ты ведь нам задолжал.
В груди образовался и быстро разрастался провал страха, в мигом
опустевшей голове рикошетила лишь одна нехитрая мысль: "Я пропал, я пропал,
я пропал".
Из-за мусорных баков появился Сержант, и Грамматиков со стыдом
убедился, что рад ему, как щенок.
- Вас представить? - немедленно включился Сержант в "беседу". - В левом
углу ринга - начинающий маляр. Я все правильно сказал, Андрюха?.. В правом
углу - художники-импрессионисты, которые умеют профессионально рисовать
незабудки на чужих лицах.
Несмотря на положительную характеристику, "мохнатый" не согласился.
- Эй, мужик, ты чё, совсем оборзел? Какие мы тебе художники-сионисты?
Мы - нормальные пацаны.
- Ну да, нормальные пацаны. Как Ахилл и Патрокл. Да, волосатый качок -
точно Ахилл, вернее, Брэд Питт после успешной лоботомии... Грамматиков, у
них силопроводы. Это такие синтетические мышцы из миозин-резины в
контриммунной упаковке.
- Э, кончай базар и вали по-быстрому отсюда, ты нам не должен, -
противно акая, сказал "Ахилл" Сержанту.
- Всему городу было известно, что психиатрическая больница для бедных -
плохое место. Что городские власти маринуют тут изрядное количество обычных
бандюг. Им разрешили порезвиться во дни воцарения свободы в самом городе, а
теперь держат здесь, и тоже не случайно. Чтобы прессовать врагов демократии,
вроде тебя, Андрюша, - негромко продолжил Сержант.
- Хорошо, дядя, постой тут, мы найдем и для тебя занятие, - сказал
Ахилл Сержанту и, подойдя вплотную к Грамматикову, задышал в ухо: - Или ты
надаешь по рогам этому фраеру, или я займусь твоей шоколадной дырочкой,
красавчик.
- Чем меньше способностей, тем больше потребностей, все по Карлу
Марксу, - прокомментировал Сержант. - Эй, молодежь, у меня есть кое-что для
вас. Кто хочет закинуться на халяву? Готов поделиться. И не потому, что я
такой щедрый - не будь у нас жадности, мы бы напоминали автомат по продаже
попкорна. Это я, скорее, из уважения к Гомеру. "Слушай, богиня, налей
Ахиллесу, Пелееву сыну".
- Ну, чего там у тебя? - не без интереса отреагировал Ахилл.
- Доза порнушного наноинтерфейса, прием оральный, всего лишь двадцать
минут он добирается до твоих лимбов, а потом улет, стоны без конца, - с
рекламным напором, но без надрыва предложил Сержант. Он улыбнулся облакам,
как будто там его ждали более важные дела.
Предложение Ахиллу не понравилось.
- А двести двадцать не хочешь? Ошибся адресом, мы тебе не глюколовы и
не онанисты. Мы - спортсмены, понял? И от того, что нас здесь маринуют, мы
кислее не стали. Так что, труп, подожди, пока мы вденем твоему красавчику в
задний разъем. Потом мы и с тобой определимся.
В знак чего-то молчаливый Патрокл снова запустил палец в свою ноздрю.
- Ковыряющий в носу да отыщет. А вообще содомия стара как мир и неплохо
переживает все потопы, - дал историческую справку Сержант, рисуя что-то
прутиком на земле. - Однако наблюдается прогресс и в этом деле,
пидорасы-модернисты вшивают в член целое нанохозяйство - помпочки,
процессоры, сервера...
- Я весь в нетерпении. - Ахилл, сопя, подталкивал Грамматикова к
дециметровым шипам забора. - Так ты девочка или все же пацан?
- Вот так в подсознании людей выжил древний обряд инициации, -
академическим тоном сообщил Сержант. - Сделай какую-нибудь пакость, и ты
превратишься из мальчика в мужа. Иначе тебя опустят. Как много красивых
старых обычаев сохранилось в уголовной среде. Наша современная либеральная
культура позволяет им быть такими, какие они есть. Развратными, грязными,
злыми.
Приближающаяся физиономия Ахилла источала гниль из всех щелей.
Грамматиков подумал, как бы он мог нарисовать свое отвращение.
Зеленовато-желтые потеки на сером фоне...
- Так ты все-таки девочка? Сладкая моя, хочешь родить от меня
маленького? Тут, на зоне, есть специалист, который умеет превращать мужские
половые клетки в яйцеклеточки...
Грамматиков чувствовал, как снова вязнут его руки и ноги, теряют связь
с мыслями, скачущими в голове.
- Грамматиков, ты не девочка, ты еще хуже. - Взгляд у Сержанта был
ленивый и как будто безадресный. - Ты настоящая спящая царевна. Проснись,
наконец. Надо драться. Надо обижать людей, хоть это совсем не интеллигентно.
Ты же говорил, что твоя мамуля была оперативником МВД и мочила бандитов в
сортире.
Спокойствие Сержанта неожиданно распространилось на Грамматикова. Даже
ощущение такое появилось, будто его качает на своих волнах Бездна, из
которой выплывают миры-левиафаны. И эти левиафаны для Бездны не более, чем
едва заметные пузырьки.
Волна вынесла Грамматикова на больничный двор, как на берег морской.
Грамматиков почувствовал и легкость, и могущество, как капитан эсминца.
Напор чужой воли, который до этого момента сминал его, вдруг исчез,
превратившись в грязь под ногами.
Перед ним был всего лишь тонкий мир, похожий на бензиновую пленочку,
расплывшуюся по поверхности океана. И грозные враги стали тоже тонкими,
худосочными...
В следующее мгновение Грамматиков всадил правый локоть в мягкий от
неожиданности живот Патрокла, стоящего позади, а тылом кисти заехал в нос
Ахиллу.
После этого Грамматиков обернулся. Ахилл еще постанывал и закрывал лицо
руками. Он был ошеломлен, шокирован, оскорблен. Вместо весьма отработанного
спектакля, приносящего "невинные" радости, он подвергся жестокому и
вероломному нападению. Но Патрокл уже выходил из согнутого состояния и
пытался принять боевую стойку. Даже сейчас дебиловатая улыбочка плыла у него
по физиономии. Под толстой кожей его пальцев явно проглядывались
расширяющиеся металлические кольца.
- Упади, Андрюха, - шепнул Сержант и что-то потянул у себя изо рта.
Грамматиков удивился, но послушался. Над ним что-то свистнуло, и
Патрокл, хрипя, расстелился в грязи. Ахилл попытался припечатать
Грамматикова ногой, но тот неожиданно для себя впился в нее зубами, получив
в ответ протяжный вой. От боли Ахилл даже забыл про приемы уличной драки,
которые ему приходилось использовать на начальных этапах своей "трудовой"
биографии, вплоть до достижения определенного статуса в уголовной среде.
Ахилл наконец вырвал свою ногу, чтобы влепить ее в живот тощего
"педика", раздавить все там в говно, а потом ухватить это хилое горло и
большим пальцем выдавить эти выпуклые рыбьи глаза.
Но Грамматиков не дал осуществиться этим мечтам. Он перекинул себя
вперед брейковским толчком от земли, а потом, резко крутанувшись вбок,
стригущим движением своих ног подсек Ахилла и проставил ему "штамп" на
черепе каблуком ботинка. Потом еще раз двинул Ахилла по голове - хорошо было
слышно, как лязгнули зубы пацана.
Грамматиков попытался снова врезать противнику, но тут кто-то оттолкнул
его.
- Эк тебя колбасит. Остынь, выключи софиты, интервью окончено.
- Я не знаю как... - сразу застеснялся Грамматиков.
- А я знаю. Ты - консервированный берсеркер в собственном соку.
Грамматиков сплюнул, но на языке остались как будто волосы с ноги. Хотя
он понимал, что это всего лишь остатки ткани от вражеских штанов, его чуть
не вытошнило. Ахилл и Патрокл тем временем ползли к дальней стене, полностью
сосредоточившись на своих проблемах. А Cержант что-то прятал себе в рот,
попутно проверяя прикус. Потом пояснил:
- Вставная челюсть с расширенными возможностями. А натуральные зубы,
друг мой, высадил мне прикладом один милый демон, мир его праху...
Грамматиков прокашлялся, ситуация оставалась не слишком комфортной.
Мучитель Сержант и вдруг в роли напарника.
- Наверное, я пойду. Спасибо.
Грамматиков повернулся, чтобы поскорее оставить поле битвы, но Сержант
хлопнул его по плечу:
- Пожалуйста. Тем более что ты сегодня повел себя не как мальчик, но
муж, достойный распевок акына Гомера.
Сержант достал из кармана бумажку для самокрутки.
- Может, забьем косячок? Я угощаю.
- Нет, извините, это не в моем вкусе.
- Ну, может, позволишь дать тебе совет? Я ведь теперь на правах твоего
нового друга. После того как нас не удалось поломать грубо физически, враги
могут использовать новые более хитрые методы. Не принимай на ночь маленькую
желтую таблетку, которую принесет медсестренка. И вообще, будь внимательным,
как будто уши и глаза у тебя выросли на всех местах.
4
- Эй, нарисуешь меня, Ван Гог ты наш болезный? Или предпочтешь отрезать
себе ухо и другие органы в придачу? - спросила Надежда, перехватив
Грамматикова в больничном коридоре.
- Конечно, Надя, о чем разговор. Через пару минут. Хотя я, скорее, не
Ван Гог, а Малевич.
В дальнем конце коридора появилась брюнетка, и Грамматиков чуть ли не
втолкнул Надежду в процедурный кабинет, сам влетел следом и поскорее закрыл
дверь.
- Не торопись, котик, - промурлыкала Надежда. - Без моего портрета ты
далеко не уедешь.
Медсестра воспользовалась сеансом позирования по полной программе.
Занимала позы все более соблазнительные, пока Грамматиков не взмолился,
чтобы она наконец угомонилась. "Угомонилась" Надя, лежа на диванчике с
соблазнительно приоткрытыми ляжками. Один к одному Луизон с картины
рококошного Франсуа Буше. Кое-что шевельнулось в душе больного, да и пониже,
приглашение-то было недвусмысленным.
Может, у него и в самом деле все проблемы от сексуальной
неудовлетворенности? Все-таки две ночи, проведенные с женщинами за последнюю
пару лет, это явно недостаточно.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг