помощник капитана, - представился офицер.
Этот мистер Зайтсеф из амрашей, хотя и свежеиспеченный. Произношение у
него шибко стандартное, "гипноз-инглиш" явно через нейроинтерфейс получен.
- А у меня мама была капитаном, правда, милиции, - отозвался я.
Внутреннее напряжение дало о себе знать хрипотцой в голосе.
Старпом испытующе посмотрел на девицу, а девица хитро посмотрела на
него. Они, между прочим, особыми взглядами обменялись, может, заподозрили
чего. Ой, страшно, потекли молекулы ужаса, как бы наносенсоры не почуяли.
- Миша, у тебя скоро вахта, надо ж еще побриться, подмыться, - сказала
Нина в стиле, подходящем для общения с близким другом.
- У меня рука не дотягивается, не потрешь ли спинку? - предложил
старпом Зайтсеф в еще более дружеском стиле, неслышно сообщая мне: "Ты хоть
и важняк, но девка-то, в общем, моя".
- Катись, жестянка, - закруглилась Макарова-Нильсен на русском и
повернулась ко мне. А старпом щелкнул каблуками и отвалил. Столько нервов
попортил, гад...
- Итак, я вас заарканила, куда теперь тащить? - невинным голосом
поинтересовалась Макарова-Нильсен.
Вот напасть. И что мне в компании с этой девицей делать? В кармане ни
РУБЛЕй, ни кредитных карт. Подпольщики - такие жмоты. И при этом я как бы
миллиардер. Надо хоть пальцы веером растопырить и изображать понты.
- Куда-куда, рестораны надоели, гольф и казино тоже... тащите на космос
посмотреть, на прогулочную палубу, - вовремя пришло мне в голову...
Космос был как всегда на высоте, ведь его не могли испортить ни мусор,
ни смог. Из рук робофициантки своевременно возник бесплатный коктейль. Я
размягчился и, наконец, смог обозреть все стандартные космические красоты.
Тут и дифракция света в кольцах Великого Змея, и голубой затянутый облачной
вуалью арбуз Земли, и терминатор, наползающий чернильной кляксой на
беззаботные Францию с Италией, и оранжевая клякса солетты, и яркие факелы
патрульных бомберов, и веселые брызги космических островов, и бесконечная
россыпь звезд, превращающаяся в яркий туман. А ближе ко второму кольцу
Змея - сферический Дримлэнд, который вот-вот должен достроиться и войти в
эксплуатацию. "Страна грез" была окружена аурой из нанокристаллов, в которой
вспыхивали задорные рекламные лозунги. Я даже различил надпись
"Интеллектуальный презерватив Нана - лучший путеводитель в ближнем космосе".
Ладно, мне и без рекламы известно, что Змей есть высочайшее достижение
человеческой мысли и инженерного искусства. Да только ли человеческой?
Может, еще и античеловеческой? Великий Змей, обвивший Землю, является по
совместительству и Великой Пиявкой. Как иначе еще объяснять, что ему
становится все лучше и веселее, в то время как мне и нашей
"транснациональной корпорации", занимающейся сбором стеклотары, все
хреновее.
- Scientia atque virtute malorum angelorum magicae artes exorcentur
[Магия действует знаниями и силой злых духов (лат.).], - заметил я спутнице,
удержав при себе недовольство ходом мирового процесса.
- Да вы еще спец в латыни! Какой вы многогранный! - воскликнула
девушка, готовая восхищаться любым словам "многогранного" человека. Главное,
чтобы она не переусердствовала, а то нам обоим станет неловко.
- Какой там спец. Вот Аверинцев был и другие настоящие таланты. А я
просто уважаю исчезнувшие языки.
"К ним скоро будет добавлен и русский, не зря "Амраш" так старался".
- Да, я читала в светской хронике вашу биографию. Вы - Идеальный
Мужчина. Тем более идеальный, что сделали себя из далеко не лучшего
материала.
Пока что Макарова-Нильсен добросовестно принимает меня за этого
оборотня Грамматикова. Безусловно, в газетах можно найти его биографию, у
каждого, так сказать, человека она должна иметься. Но, должно быть,
оборотень выдал мою биографию в причесанном виде, про пищевой институт там
едва ли полслова. Может, сказать девчонке, что я еще создал первую программу
машинного перевода с русского на латынь и обратно. Стоп, я же не
напрашиваюсь на лесть и незамысловатое восхищение? Или напрашиваюсь? Я,
наверное, подсознательно хочу скомпенсировать слова своей женушки, которая
объясняла мои бескорыстные изыскания проявлениями лакунарного слабоумия. У
меня в подкорке таких "объяснений" накопился, наверное, целый пуд.
- А давайте, Нина, на ты. Я, кстати, не идеальный, я - бесконечный. "Не
зри внешняя моя, но воззри внутренняя моя", как говаривали незаслуженно
забытые предки. Я люблю смотреть в бесконечность, например в глубину
космоса, потому что и бесконечность в этот момент смотрит в меня. Abissus
abyssum invocat [Бездна взывает к бездне (лат.).].
"Да заткнись ты со своими пословицами, - сказал я сам себе. - Ты словно
хочешь доказать господину оборотню, что он еще хуже знает древние языки".
- А я при общении с Бездной чувствую свою крохотность и незаметность на
карте мира. - Нина совсем по-девчоночьи надула губки.
- Крохотность сливается с бесконечностью, потому что все идет по
кругу... Я вот когда-то думал, что стану великим, в смысле, не персонажем
светской хроники, а никому не известным героем, ответственным за судьбы
всего мира. Дескать, пребывая инкогнито для широкой публики и прессы,
оставаясь затворником, отшельником и столпником, натворю великих дел.
Например, напишу интеллектуальную программу, способную распознавать и
переводить любую речь, даже мысленную, чтобы не осталось на свете
молчаливых, непонятых и бессловесных. Создам эволюционизирующую техножизнь,
способную понимать наш язык и нашу мысль, которая станет товарищем, а может,
и поводырем человеку. А в конце концов меня зарежет в подъезде какая-нибудь
эгоистичная личность, которой не понравилась моя рожа, и уж после этого мир
узнает, какого сына потерял...
- Почему это зарежут в подъезде? Еще скажи, консервным ножом. Почему не
пуля завистника, как у Джона Леннона?
- Нет, Ниночка, если есть завистники, значит, я не тот великий, каким
хотел стать. Пусть лучше кончина наступит от передозировки, только не
наркотиков, а варенья... Но проблема в другом: чем больше думаешь о великих
делах на пользу всего человечества, тем меньше у тебя получается. Чем меньше
у тебя получается, тем дальше ты от великих дел и ближе к делам самым
мелким, противным.
- Да будет тебе прибедняться. - Нина шлепнула меня ладошкой по груди.
Это было приятно.
- И вот ты мечешься то туда, то сюда по фронтам осчастливливания
человечества. Ты нигде не успеваешь, тебе не хватает денег и прочих нужных
вещей, все валится из рук, бардак и хаос сжирают твои достижения, прежде чем
ты успеваешь их закрепить. Ты не можешь работать и не можешь отдыхать, ты
ведь считаешь, что твое великое дело не простит тебе отлучки. Жена бежит от
тебя, как от разверстой помойки. В твоей голове от отчаяния постоянно
стучит: "Да пропади оно пропадом", и ты с шизофреническим ужасом ощущаешь,
что твои мысли становятся бесами, которые разрушают все, что осталось от
твоего дела. Вдобавок рушится твоя страна, о которой ты просто забыл, ты не
помнил о ней, когда она нуждалась в твоей помощи. Страна, которая дала тебе
язык, мысль и жизнь...
- Ты про какую страну, господин Грамматиков? - В глазах у Нины появился
стальной амрашевский блеск, характерный при реакции на идеологическую
крамолу. Жалеть о той стране, в которой я вырос, не принято среди амрашей и
брутов. Может, она все же нормальный зомби? Промытая микотоксинами амигдала,
цифровой код в мемоцитовых бляшках, аналоговый код в неокортексе и
гиппокампе, плюс некоторый макияж из стандартной молодежной вольности поверх
основных психопрограмм - чтобы поведение выглядело натуральным.
- Да не важно какой, я фигурально.
- Ага, понятно, ты о Нигерии... Но у тебя же все сладилось и покрылось
шоколадом, ты победил свой хаос.
- Да, у меня лично все замечательно, но кто-то лижет чужие задницы с
утра до вечера, чтобы заработать на полкило синтетической колбасы для своих
ребятишек, кого-то тащат на живодерню в Элизиум, а он мычит, упирается...
Да, мы - богатенькие, крутые, с хорошим IQ, мы знаем всему цену, у нас куча
дорогих вещей, но мы не нужны миру. Да, мы воздвигли лестницу в небо, но
сами остались карликами. Все наши мысли и чувства, все наше сознание -
просто тонкая-претонкая пленочка между тем Богом, что снаружи, и тем Богом,
что внутри. И тем не менее мы возомнили себя расой хозяев, которая пытается
ощупать жирными пальцами все высоты и глубины, а затем поиметь их или
продать.
Остановись, говорил я себе, ты вполне, может быть, разговариваешь с
амрашкой, которая есть пакет программ, но даже затормозить себя не мог. Меня
ведь никто не слушал последние пять лет...
- Но мы же сами создали такие чудесные вещи и мы справедливо гордимся
этим.
- Мы их не создали, Нинуля, мы их просто собрали по тем инструкциям,
которые прилагаются к каждому атому. И мы этими вещами пока владеем. Но
чудесные вещи, состоящие из умных молекул и программируемых квантовых точек,
уже не нуждаются в нас, в ладно скроенных джентльменах, в хозяевах и героях.
Вещи давно уже живут и развиваются сами по себе, пользуясь общим резервуаром
кода. В них больше Бога, чем в нас. Вещам не нужен кайф, у них нет
самомнения, гордыни, поэтому они развиваются в отличие от нас. Они в любой
момент могут оторваться от нас и пойти своим путем, потому что видят свет
лучше, чем мы.
- Ты про техносингулярность? - спросила Нина, и я увидел в ее глазах
внимательного и вдумчивого наблюдателя. - На левых сайтах ходит информашка,
что первая ее волна уже прошла и существуют полностью самостоятельные,
однако скрытые на наноуровне технические системы, о которых мы даже не
подозреваем. Кое-где я видела названия "техножизнь" и "технозоиды". Эти
самые технозоиды - то ли маленькие, вроде бактерий и вирусов, то ли большие,
настоящие сверхорганизмы, которые распределены по всей материи и способны
подстраивать реальность под себя. Даже Огастес Октавио со своим Technolife
Act как бы приглашает интеллектуальную техножизнь выйти из подполья. Только
я в нее не верю. Она, может, и существует, как существует, к примеру, звезда
Бетельгейзе - только нам незачем общаться. У нас нет общего языка, общих тем
и чувств.
- А в меня веришь, Нина?
Макарова-Нильсен явно растерялась. Я понял, что активно пользуюсь
кредитом доверия, если точнее, кредитом власти, которым располагает каждый
большой упырь типа миллиардера. А без него я не смог бы ни уговорить, ни
заинтересовать ее. Она постучала бы пальцем по моей голове и свалила бы
навсегда.
- В тебя? Но ты же не техносингулярность... ты лучше.
- Наверное, мне уже надо помолчать, ведь я плохой собеседник для
светской барышни. Хотя, может, ты когда-нибудь вспомнишь наш треп. Возможно,
ты будешь разочарована подарками цивилизации, тогда вот и соприкоснутся
внешняя и внутренняя бесконечности, и тонкая прослойка неведения в момент
испарится, будто ее и не было. Бесконечность плюс бесконечность равняется
сама понимаешь чему. И тогда общайся с жизнью сколько хочешь, с технической
и естественной, твори вместе с ней, летай, ныряй с ней. И никакой Октавио со
своими актами тебе не понадобится.
- Пошли ко мне, посидим, - шепнула Нина, давая мне возможность закрыть
по-быстрому дверку, из которой лезли мои инфантильные мечты, никак не
соответствующие статусу хозяина больших-пребольших капиталов.
У нее, в каюте-люкс, техночудес было больше, чем во всех трущобах от
Загородного проспекта до Лиговки.
В кадке - престижная пальмочка, формой напоминающая вешалку; на ней
растут разные штуки от бананов до фиников. Дисплей на кадке сообщает, какое
настроение сейчас у пальмочки и хочет ли она попить. Однако же это не
наноплантовая конструкция, а чудо дизайнерской генетики, что куда ценнее.
И не какой-нибудь робот расхаживает здесь, а почти природная кошка со
светящейся шерстью, которая выдает настоящую цветомузыку. Наверное, это
тварь с трансляцией генетического кода по последнему слову техники. По генам
прыгают дрессированные рибосомы, а транспортные РНК подтаскивают материал
для светодиодов. Вообще-то я до сих пор дрожу, вспоминая когти сиамца,
принадлежащего моей женушке, но каютная тварь, по счастью, была сытая и
сонная.
Ноги топчут мягкий живой ковер, из которого бурно растет шерсть, потому
что натуральные фолликулы встроены в нанопластиковый питающий каркас. Шерсть
встает дыбом при появлении нового человека, но потом снова ложится гладко.
Если его гладишь, он слегка вибрирует, как бы от удовольствия.
В клетке биомех-птица, которая кормит свой репликат; заталкивает
биомеху-птенчику в клювик настоящих мух. Насекомые ползают по липкой
питательной массе, в силах жрать, но не в силах улететь.
Техманн-арапчонок внес ведерко с шампанским. Натуральное. Из погребков
той самой Шампани, как пить дать. Из бара выехали на тележке и другие
древние благородные напитки. У тележки были квазиживые руки официанта,
готовые налить и обслужить.
- Sie wuenschen? - спросила тележка почему-то на кельнерском немецком.
- Только не шампанское, это ж пьют аристократки с дряблыми задницами и
подростки, любящие икать.
В руке у меня оказалась стопка с "Московской", ну наконец-то. Один
всего глоток и живительная жидкость превратила мои жилы из лапши в тугой
пучок. Я подхватил валяющуюся на полу помаду и в три движения изобразил Нину
в профиль на первой попавшейся поверхности. Первой попавшейся поверхностью
оказалось мерцающее звездными отбликами стекло иллюминатора.
- Ты - нестандартный, в смысле, не джентльмен, - сказала Нина, которая
не отказалась от шампанского. - Ты не так думаешь и не так говоришь, как
они. Я давно знаю весь набор фраз, который произносят джентльмены. Они для
того и произносят эти фразы на английском, чтобы было не стыдно говорить
одними штампами... Кстати, ни в одной из биографий мистера Грамматикова не
сказано, что он отлично умеет рисовать. Я даже не знаю, зачем ты взялся ему
подражать.
"Упс, вот так облом. Это как, мне ее задушить сейчас, что ли?" И
никакой мысли в голове умнее, чем эта.
- Я?
- Подражать, конечно, модно и вполне безопасно, соблюдай только десять
идентификационных различий. Я еще понимаю, стать двойником Эйнштейна или Ван
Гога, ходить с высунутым языком и резать себе уши. Но имитировать
миллиардера - как-то примитивно. А ты ведь не примитив, совсем наоборот.
Вот и пошла вся Мирина работа насмарку. Первый же вдумчивый зритель
сказал: "Не верю".
- Нина, с чего ты взяла, что это я ему подражаю? Ты видела
какого-нибудь Грамматикова, помимо меня?
- Да.
- Я не имею в виду мимоида.
- Да. То есть нет... На присуждении премии "Кочегар свободы", он был на
трибуне... Наверное, был. Я точно не знаю, при нынешней-то технике
виртуализации... В любом случае я тебя не сдам.
Я заглотил сразу две стопки от страха. Водка с благородным именем,
столь отличающаяся от дристогонных средств, которые потребляем мы с
товарищами, поплыла по жилам. А может, и в самом деле не сдаст, тогда и
душить ее не обязательно. За двумя стопками последовала по "закону
магических чисел" и третья. От восхищения перед напитком и приема на
голодный желудок я элементарно "поплыл". Поплыл и расслабился. И увидел в
Нине не представительницу враждебного класса, которая может заложить меня в
любой момент, а девушку. Собственно, девушку я в ней и до этого видел, но
сейчас разглядел примерно такую, с какой я стал мужиком однажды в студеную
зимнюю пору в женском общежитии Балтийского завода. Правда, пили мы тогда не
водку, а бормотуху в больших количествах, отчего я, собственно, и не заметил
момент "производства в мужчины".
Вот сидит Макарова-Нильсен напротив меня, слегка забуревшего и всерьез
оглупевшего от присутствия отзывчивой девушки. Ее юбчонка, играя
преломлением и отражением лучей, превратилась из набора золотых чешуек в
золотистый туман. И туман этот прилично задрался выше коленок. Коленки -
ничего, кругленькие. И вырез на блузке показывает, что "яблочки" у
Макаровой-Нильсен тоже ничего. А у меня женщины не было три года и три
месяца. Вообще никакой. Даже пластмассовой. Еще и Мири своими "дынями" меня
недавно завела. Я сейчас и на стокилограммовую повариху отреагировал бы.
Такая волна между инь и ян идет, будто я снова семнадцатилетний гимназист.
Если бы я был котом Томом из популярного мультсериала, то вокруг меня
запорхали бы розовые сердечки, а из ушей повалил пар, как из чайника.
- Может, на брудершафт? - с похотливой интригой предложил я.
Нина неожиданно быстро очутилась у меня на коленях, придавив кое-что
приятно упругой плотью и вызвав ответное напряжение соответствующих членов
моего тела. Вообще-то стресс у интеллегенции часто становится причиной
импотенции. Но Нина оказалась сильнее моего стресса.
От ее губ пахло слегка малиной, а язык у нее был раздвоенный - по моде
готов. Зрачков я ее тоже сейчас не видел, сплошная дымка - похоже, что
глазные яблоки у Макаровой-Нильсен покрыты мономолекулярным экраном. Но
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг