- Откуда вы знаете, что позавчера? - почти машинально закинул удочку
Рене.
- Бог мой! Да вся наша ученая братия только и делает, что говорит о
Грейвсе. У меня сложилось впечатление, что все они, в том числе и Арт, были
так или иначе знакомы с Вильямом и принимали участие в его делах. И этот
таинственный симпозиум, который так и не состоялся, скорее всего хотели
посвятить эксперименту Грейвса, который тоже не состоялся. - Батейн
проницательно, как ему казалось, а на самом деле несколько наивно посмотрел
на Хойла, ожидая, как тот отреагирует на сообщение. Но поскольку журналист
дипломатично молчал, он продолжил: - Говорят, что Грейвс не просто болен, а
у него острый приступ маниакального психоза: он вообразил себя чуть ли не
наместником Бога на Земле. Утром вчерашнего дня в полицию позвонил
неизвестный и попросил срочно приехать по названному им адресу. В указанном
доме сотрудники полиции нашли Грейвса и его старого слугу, оба были связаны.
Вильяма опознали с некоторым трудом. Дело не только в том, что он совершенно
невменяем, но и в том, что с помощью искусной пластической операции у него
была несколько изменена форма носа и складка губ. Именно это и позволило
Вильяму скрываться столь успешно! Личный сейф Грейвса оказался вскрытым.
Ценности, якобы, не пропали, но все бумаги перерыты, а некоторых важных
документов недостает. Фундамент дома в подвале разворочен, обнаружены
обломки и детали какого-то очень сложного радиоустройства. Что вы на это
скажете, Рене?
Все, что рассказал Батейн, настолько соответствовало истине, что Хойл
сразу решил: это отнюдь не слухи, а достоверная информация, которая,
благодаря чьей-то оплошности, а может быть и умыслу, попала в среду
командированных ученых. Все было правдой, даже пластическая операция и
разрушенная радиостанция: с помощью дистанционного пульта управления
искусному радиоэлектронщику Неду Шайе было не так уж трудно обнаружить ее
местонахождение. Все документы Грейвса были сфотографированы, а наиболее
важные, изобличавшие его связь с определенными кругами и фирмами, изъяты и
взяты на сохранение Жаком: от имени французской общественности, как он
заявил Неду Шайе, усомнившемуся было в его праве.
- Откровенность за откровенность, Ник, - вслух сказал Рене. - Я скажу,
что эти слухи очень похожи на правду.
На длинном лице Батейна отразился самый живой интерес. Подавшись
вперед, он спросил, понизив голос:
- Вы ведь имеете отношение ко всей этой детективной истории?
- Самое прямое. - Хойл давно продумал линию своего поведения, он
доверял геологу и был с ним действительно откровенен. - Но это сугубо
конфиденциальный разговор. Если вы когда-нибудь и где-нибудь попробуете
утверждать, что я вам нечто сообщил или что-то подтвердил, я буду отрицать
это перед самим Господом Богом.
Батейн медленно выпрямился и расправил плечи.
- Вы меня обижаете!
- Не обижайтесь, речь идет о слишком серьезных делах. Да, я участвовал
в нападении на виллу Грейвса, если только это можно назвать нападением,
вместе с Недом Шайе и другими товарищами, о которых знать вам необязательно.
Грейвс был безумен и пытался вызвать дистанционный взрыв в Окло, который, по
его мнению, был способен инициировать глобальную катастрофу. Вот чем вызваны
столь крутые меры по отношению к Грейвсу. Кстати, сейф вскрывать не
пришлось, он был открыт самим хозяином для того, чтобы произвести взрыв.
Тревогу поднял Шайе, мы лишь помогали ему.
- Понятно. - Батейн потер ладонью лицо, выдвинул челюсть. - Он надеялся
открыть дорогу апейрону?
- Именно так.
- Сомнительная затея, но кто знает? Иногда ведь и палка стреляет.
Батейн встал, чуть не уронив кресло, и прошелся по веранде. - А куда девался
Нед?
- У него сердечный приступ. Шайе попал в руки террористов и с честью
выдержал очень тяжелые испытания. Сейчас он под наблюдением врачей, жизнь
его вне опасности, но он не хочет афишировать свое местопребывание.
- Понятно, - прогудел Батейн и остановился перед журналистом. - Не
похоже это на Вильяма. Не похоже! Может быть, и не было никакой пластической
операции? Может быть, настоящий Вильям Грейвс давно умер? А вместо него
действовал двойник, подставное лицо или кто там еще?
Рене покачал головой:
- Не надо строить иллюзий. Ник. Легкие, но заметные при близком
рассмотрении шрамы на лице, свидетельство Неда Шайе, которому я верю,
старого слуги, найденные нами документы - все это говорит о том, что это был
Вильям Грейвс, а не кто-нибудь другой. Но он был безумен! Безумен, не
забывайте об этом. Ник, - мягко закончил Хойл.
Батейн передернул мосластыми плечами.
- Безумен, ну и что? С ума тоже сходят по-разному! Понимаете, и в
сумасшествии Вильям не похож на себя. - Геолог с хмурым видом плюхнулся в
кресло; усаживаясь, зацепил ногой за столик. Кофейная чашка упала, он с
раздражением поставил ее, чуть не уронив снова.
- В наш космический век люди меняются быстро. Вы не виделись с Вильямом
Грейвсом несколько лет, он мог радикально измениться за это время. Еще до
того, как сошел с ума.
- Люди не меняются быстро даже в наш космический век, - убежденно
проворчал геолог. - Они просто носят удобные для просперити маски, а потом
бесстыдно срывают их, когда они перестают приносить выгоду. Вильям не был из
числа таких актеров-трансформаторов.
- Вы забываете о том, что он получил крупное наследство. А деньги
развращают человеческие души. Грейвс много получил, но он и тратил много! И,
наверное, ему ужасно не хотелось снова становиться бедным и терять так
счастливо обретенную независимость. Не могли его купить сильные мира сего? -
жестко спросил Рене. - Купить вместе с убеждениями?
Сердитое лицо Батейна обмякло и погрустнело.
- Могли, - вздохнул он. - Сейчас все продается и покупается, дело
только в цене. Время научного мессианства безвозвратно ушло. Мне трудно
судить о других странах, но в Штатах большинство ученых, даже самых
крупных, - лакеи. Интеллектуальные лакеи, старательно выполняющие все
поручения и даже прихоти своих хозяев-нанимателей.
Рене смотрел на геолога не очень доверчиво.
- Но есть, наверное, и исключения.
- Есть, - подтвердил Батейн. - Есть по-настоящему порядочные ученые. Но
при нынешней централизации науки они лишь хотят, а не могут. Лишь хотят
делать добрые дела! А есть и настоящие сволочи, духовные проститутки,
бесстыдно торгующие своим мозгом.
Рене тотчас вспомнил веселого жизнерадостного и очень практичного,
практичного до бесстыдства Шербье. В то же время он с любопытством
поглядывал на Батейна - в какую, собственно, категорию он самого себя
зачисляет? Но прямо спросить об этом не решился. Судя по ироничным огонькам
в глазах геолога, он догадался об этом невысказанном вопросе Хойла, но
удовлетворять его любопытство не собирался.
- Но Вильям не вписывается в эти категории. Определенно не
вписывается, - продолжал Батейн после паузы. - В его натуре было нечто от
пророка, грешащего, мучающегося и старающегося праведными делами искупить
свои прегрешения. Он был, как это говорят марксисты и гегельянцы? А,
единством противоположностей!
- Он был завистлив?
- Пожалуй, нет. Ему просто не везло, а не везло потому, что он был
наивен, даже инфантилен в житейских делах, не было у него этой бульдожьей
деловой хватки, не умел он подать и себя, и свои деяния.
Экспериментатор-виртуоз, участвовал в выделении нескольких далеких
трансуранов, а кто его знает кроме узкого круга специалистов? Между тем
некоторые его коллеги ходят в нобелевских лауреатах! Отсюда комплекс
неполноценности и желание самоутвердиться.
- Подмять под себя других? - усмехнулся Рене.
- Ну уж нет! У Вильяма это желание проявлялось, я бы сказал, во
всеобщей и, если угодно, альтруистической форме.
- Любите же вы, однако, выразиться заумно!
- Люблю! - с улыбкой покаялся Батейн. - А то ведь и за порядочного
ученого считать не будут. Ну а если серьезно, то дело тут в том, что Вильям
принимал участие в разработке некоторых вариантов водородного оружия. Это
его тяготило. Он часто вспоминал о раскаянии, если не сказать об отчаянии,
Эйнштейна, которое тот испытывал в последний послевоенный период своей
жизни. О его многочисленных, но, увы, бесплодных попытках содействия
запрещению ядерного оружия. Того самого оружия, которому он сам, своим
письмом к Франклину Рузвельту, открыл широкую дорогу.
Геолог помолчал, поигрывая ложечкой со следами кофе и сахара.
- Вильямом подспудно владело высокое желание искупить свою вину перед
людьми, теперь мне это совершенно ясно. И как только он получил наследство,
то сразу взялся за свой фантастический проект. Суть этого проекта Вильям
хранил в тайне даже от самых близких людей, но теперь, ретроспективно, ее
нетрудно восстановить. Создав свой комплекс глобальной катастрофы, Вильям
намеревался выступить по радио с ультиматумом: угрожая чудовищным взрывом,
потребовать от ядерных держав всеобщего и полного разоружения. Вильям
десятки раз высказывал такие идеи, в абстрактной форме, разумеется. Его
замысел был гуманен, хотя способ он выбрал дьявольский! И вдруг, - Батейн
поднял свои ладони и тяжело уронил на колени, - катастрофа во имя
катастрофы, катастрофа во имя голого наказания! Я не вижу за этим личности
Вильяма Грейвса!
- Но он сошел с ума, личность его сломалась, - напомнил Хойл.
Батейн тяжело вздохнул, лицо его приобрело обиженное и беспомощное
выражение.
- Заладили как попугай: сошел с ума, ну и что? - Батейн проговорил это
теперь без всяких эмоций, просто устало. - Мне тоже приходилось
дорабатываться до чертиков и нервных срывов. Вы знаете, что такое
нейролептики, мой дорогой журналист?
- Слышал, но не более того.
- Понятно, здоровье у вас железное. Нейролептики - мощнейшее средство
воздействия на мозг, на психику. Нейролептиками сейчас вылечивают самых
безнадежных хроников. Но как и у всех достижений нашего проклятого мира, у
нейролептиков есть и оборотная сторона. С помощью безобидных на вид таблеток
человека можно превратить и в тихую покорную скотину, и в буйное животное, и
в безудержного маньяка!
Рене наконец понял, куда клонит Батейн. Догадка геолога поразила его
своей простотой и естественностью; как и всегда бывает в таких случаях, он
удивился, почему это раньше не пришло в голову ему самому. Но были у него и
возражения.
- Вы считаете, что Вильяма Грейвса специально свели с ума?
- Вот именно! И в нужном направлении, - убежденно сказал Батейн.
- Но кто? Нед Шайе?
- Исключено!
- Верно. Тогда старый слуга? - Рене на секунду задумался. - Но ведь
кто-то руководил его действиями! Выходит, местонахождение Грейвса было
известно, во всяком случае, тому, кто незримо стоял за его спиной.
- Конечно! - Батейн снова встал из-за жалобно зазвеневшего кофейными
чашками стола и в возбуждении прошелся по веранде. - У меня только сейчас
прояснилось в голове, точно пелена упала с глаз. Разве частные фирмы, да что
фирмы - правительства могут запросто испытывать сверхмощные бомбы в наше
время? Дудки! Народы поумнели, они хорошо понимают, куда могут завести такие
игрушки. Правительство, самовольно пошедшее на такую авантюру, скинут к
чертям собачьим, вот и все. Вильям Грейвс изобрел нечто уникальное,
пострашнее термоядерных бомб. А что изобрел - неизвестно. Так пусть он
испытает свое оружие! Подумаешь, какой-то Габон! В то, что этот взрыв может
иметь глобальный катастрофический резонанс, конечно же, никто всерьез не
верил. Пусть испытает! А потом уж можно основательно решать, как поступить и
с самим Грейвсом, и с его изобретением.
Энергично и нескладно расхаживая по веранде, Батейн продолжал
возмущенно говорить, но Хойл его уже не слушал. Батейн был тысячу раз прав!
За спиной Вильяма Грейвса, превращенного в странную и страшную марионетку,
незримо, но властно стоял некий серый кардинал. Несущественно, кем был этот
некто в сером: государственным деятелем или частным лицом, советником
президента или преуспевающим бизнесменом. Важно, что этот человек был
облечен доверием всесильного военно-промышленного комплекса и выполнял его
волю. Его деятельность сохранялась в глубокой тайне, а тем, кто в эту тайну
в силу необходимости или волею случая оказывался посвященным,
рекомендовалось молчать и играть в незнание. Вокруг Грейвса все туже
стягивалось железное кольцо. Давление на него оказывали фирмы, с которыми он
сотрудничал, банки, в которых он был аккредитован, ученые, да-да, и ученые,
с которыми он сотрудничал. Своим исчезновением он спутал было карты, но
ненадолго. Давление на него возобновилось, теперь в осаде приняли участие
террористы, агенты частных фирм, репортеры, да мало ли кто еще? И он, Рене
Хойл, искусно направляемый незримой рукой, внес посильный вклад в эту травлю
наивного ученого-идеалиста.
Конечно, ходатайство Элизы Бадервальд сыграло некоторую роль, но теперь
Рене хорошо понимал, что не следует преувеличивать его значение. Тут
многоопытный детектив, но плохой политик Майкл Смит ошибся, как он ошибся в
оценке и некоторых других деталей операции. Просто незримый некто в сером
решил тонко использовать ходатайство могущественных Бадервальдов и дал
Спенсеру Хиршу соответствующие инструкции. Рене Хойла приголубили и
активизировали для того, чтобы максимально накалить обстановку,
спровоцировать террористов на крайние поступки, толкнуть на похищение Неда
Шайе, насильственный захват виллы Грейвса. Некто в сером был уверен - и,
надо признаться, рассчитал он очень точно, - что одурманенный
нейролептиками, доведенный до безумия Грейвс обязательно произведет роковой
взрыв! Либо под угрозой захвата дома террористами, либо, если Шайе окажется
достаточно стойким, в силу естественного развития безумных, все время
подстегиваемых идей.
Некто в сером оказался прекрасным режиссером. Все подготовив, он собрал
в Монако группу специалистов по делу Грейвса, чтобы приступить к анализу
страшного эксперимента, если он не окажется блефом, не теряя ни минуты. И
лишь после этого нажал на спусковой крючок! На всякий случай серый кардинал
решил оградить операцию от возможных случайностей, расчистить арену
действий: с помощью тех же террористов, а может быть и полиции, убрать или
блокировать всех сомнительных и опасных лиц. Именно поэтому Рене Хойл должен
был претерпеть похищение. Да, режиссер отлично разработал сценарий,
предусмотрел и заставил заиграть множество мелочей. И все-таки желанный
спектакль не состоялся! Разные люди объединились, сорвали его, и он, Рене
Хойл, сыграл в этом далеко не последнюю роль. Сознание этого наполнило Рене
силой, о существовании которой в себе он и не подозревал раньше. Услышав
обращение Батейна, он поднял голову, оторвался от своих мыслей.
- Я говорю, у вас такой вид, Рене, словно лотерейный билет принес вам
выигрыш в миллион долларов. - Батейн добродушно улыбался.
- Наверное, так оно и есть. - Хойл встал из кресла. - Вы правы. Ник. Я
все обдумал, взвесил и понял - правы. Вильям Грейвс действовал как
марионетка. Но кто стоит за его спиной?
Батейн покачал своей большой головой:
- Не советую вам ломать над этим голову. А если и узнаете о чем-нибудь,
то молчите. Не то отправитесь вслед за теми, кто участвовал в убийстве Джона
Кеннеди.
- Но если все обстоит именно так, если Грейвс лишь игрушка в руках
сильных мира сего, то попытка вызова глобальной катастрофы может
повториться!
Батейн в раздумье оперся на перила, равнодушно заглянул в бездну,
падающую к далекому, словно нарисованному морю, и нехотя буркнул:
- Может.
- Если еще раз запахнет жареным и о деле Грейвса придется заговорить на
весь мир и во весь голос, вы не откажетесь помочь?
- Не откажусь. Уж такой у меня характер. - Батейн поскреб затылок. - Я
не из тех подвижников, которые несут на Голгофу свой собственный крест. Но
как не помочь нести крест другому? Тут я отказать не могу!
В гостиницу за Рене на своем "ситроене" заехали Жак и Луи. Они
говорили, что им с Рене по пути: дорога в Париж лежит через Ниццу, но
журналист знал и другое - они решили подстраховать его. По имевшимся у них
сведениям, в последние два дня полиция устроила настоящую охоту за
террористами, именно им приписывали нападение на виллу Грейвса; опытный
режиссер, некто в сером, был, конечно, взбешен неожиданным поворотом
событий. Многих из террористов схватили, но не всех; Хойлу следовало
опасаться тех, кто остался на свободе. Жак и Луи хорошо понимали это и
действовали соответствующим образом. По дороге в Ниццу они переговорили о
многом. Хотя есть никому не хотелось, они все-таки остановились в
придорожном ресторанчике, заказав крабов по-мексикански, вкусовые качества
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг