массовые вспышки акселерации были бы губительны для общин и всего рода
рамапитеков.
Загрязнение механизма акселерации произошло, таким образом, не в
древнейшие, рамапитековые времена, а позже. Можно наперед сказать, что
произошло это только тогда, когда акселерация перестала быть необходимой
для сохранения общин в кризисных условиях бытия, когда она превратилась в
общественно вредный, но с прежней слепой неотвратимостью работающий
генетический механизм. Чтобы выяснить, когда и как это случилось, надо
обратиться к уже освоенному нами системно-логическому анализу среднего и
позднего антропогенеза.
Очерк шестой. Трудное становление рода человеческого
На протяжении всего антропогенеза, пока существовала рамапитековая
община, а сами рамапитеки придерживались растительного образа жизни, т. е.
около 10 млн. лет, акселерация оставалась личностно губительным, но
общественно целесообразным механизмом. Но примерно 2 млн. лет назад
ситуация на индийском субконтиненте, где обитали рамапитеки, начала быстро
меняться к худшему. Все благоприятные места на крупных и средних реках были
плотно заселены, а богатые пищевые угодья взяты общинами под контроль и
окультуренное использование. Между тем, численность рода рамапитеков
продолжала неуклонно расти. Началась межобщинная конкуренция за
благоприятные места обитания и пищевые угодья, вопреки естественной природе
рамапитекам пришлось выйти на рубежи межобщинной вражды и силовых схваток.
Обозначилась нехватка растительных продуктов питания, в силу чего начался
медленный и трудный переход к хищничеству, за которым, увы, черной тенью
следовал и голодный каннибализм. Началось смутное время среднего
антропогенеза, по ходу которого полуоседлые общины растительноядных
рамапитеков преобразовались в кочевые общины неограниченных хищников,
склонных к каннибализму,- в общины ранних неандертальцев.
Переходное место в этом плане занимали общины питекантропов, которые
расселились во время своих кочевий по всем континентам Старого Света около
миллиона лет тому назад. Вторглись, в частности, питекантропы и в Африку и
не без некоторого труда, надо полагать, одолели и истребили прежних владык
этого континента - хищных гоминид, австралопитеков. Заметим, что в
морфологическом плане питекантроп - это и есть поздний рамапитек. Но
рамапитек, растерявший свою высокую нравственность, рамапитек, озверевший
до хищничества и голодного каннибализма, более обезьяноподобный в лицевой
части черепа, хотя и несколько увеличивший объем мозга - с 850 см3 до 950
см3.
Смутные времена среднего антропогенеза - ключевые времена,
окончательно определившие, каким быть в психическом плане человеку
разумному и какими бедами и болезнями ему надлежит впоследствии
расплатиться за свое стремительное психическое возвышение. Дело в том, что
рамапитеки были не только высоконравственны, они отличались высоким уровнем
своего здоровья - как психического, так и физического. Рамапитеки вообще
были самым здоровым, самым крепко и надежно генетически сколоченным видом
млекопитающих, на голову превосходившим в этом плане всех своих
эволюционных сородичей. За миллионы лет общественно-психической эволюции в
особых условиях никого и ничего не (боящихся рамапитековых общин
продолжительность жизни половозрелых особей, находившихся под надежной
защитой целомудренного юношества, была доведена до уникальных для
млекопитающих значений - до двухсот и более лет! Генетически это было
слажено столь надежно, что даже в современных условиях, несмотря на все и
всякие злоключения рода человеческого в послерамапитековую эпоху,
сохранились линии долгожителей, которые живут до ста и более лет. Линии
долгожителей, конечно же, не могли сложиться ни у питекантропов, ни у
неандертальцев. В их скитальческой, охотничьей, богатой приключениями
жизни, дополнительно осложненной межобщинными схватками с каннибальскими
акцентами, половозрелые особи редко доживали даже до шестидесятилетнего
возраста, а лет до 30 погибала основная их масса. Корни человеческого
долгожительства сидят в древнейшем, рамапитековом прошлом, больше им
попросту неоткуда взяться.
Охотничья культура питекантропов, постепенно замешавшая высокую
культуру рамапитеков, была по истокам своим акселеративной культурой.
Подобно тому как в наши дни проводниками и носителями новой, примитивной
культуры является акселерированная молодежь, так в среднем антропогенезе
проводниками и носителями новой охотничьей культуры выступали
акселерированные питекантропы. Акселераты начала эпохи питекантропов жили
на свете всего несколько лет, они были неумехами и лентяями, но вместе с
тем они были агрессивны, физически сильны, а главное, в достаточной мере
бессовестны, безнравственны. И если нормализованный рамапитек, втянутый в
скитальческую жизнь, даже умирая от голода, не мог решиться убить ради
сытости своего друга-зверя, то акселерат мог. И делал это!
В те смутные времена охота была простым занятием. Звери и птицы не
только не боялись пралюдей, они сотрудничали с ними на уровне той или иной
степени прирученности. Поэтому в начале эпохи питекантропов охота сводилась
к простому умерщвлению доверчивых зверей и птиц. Для такой охоты не надо
было ни ловкости, ни умения, одна лишь голодная истеричность, сила и
жестокость. Она была вполне по плечу даже слабоумным акселератам той эпохи
и, так сказать, сама просились в их руки. Акселераты-питекантропы были
поначалу не столько охотниками, сколько забойщиками зверя и птицы,
мясниками по разделке туш. А решиться есть разделанное мясо много проще,
нежели пойти на умертвление младших братьев, мы отлично знаем об этом по
собственному опыту. Вот таким, акселеративным путем входил охотничий образ
жизни в общины рамапитеков, шажок за шажком преобразуя их в общины
охотников-питекантропов. С течением времени животные того района, где
размещалась хищничающая община, переставали доверять своим бывшим, вдруг
осатаневшим двуногим друзьям, начали избегать прямых контактов с ними,
сторожились и сторонились. Тогда питекантропы в поисках еще непуганных
животных перекочевывали в новые места. Собственно, именно поэтому
питекантропы и расселились по всему Старому Свету.
В отличие от полуоседлых, а в поздние времена уже оседлых общин
рамапитеков, кочующие общины питекантропов не могли содержать избыточное
общественное потомство. Матери, рожавшие по трое и более детей сразу,
попросту не справлялись с трудностями переходов, отставали и погибали,
возможно, вместе со своими супругами и той частью юношества, у которой
особенно сильно были развиты инстинкты заботы о потомстве. Явная
избыточность потомства, так или иначе обреченного на вымирание, в ситуациях
острого голодания порождала акселеративный каннибализм, направленный не
только на погибающих младенцев, но и на матерей, страдающих пороком
полидеторождения. Не стоит в этом плане идеализировать наших
предков-питекантропов. В ситуациях острого голодания каннибализмом грешит и
человек разумный. Высокой культуре рамапитеков канибализм был чужд
принципиально, но входящие во вкус хищничества питекантропы неизбежно
втягивались в русло спорадического, голодного каннибализма.
Как бы то ни было, полидеторождение в эпоху питекантропов форсированно
блокировалось. Свидетельством тому - глубокая заторможенность этой
древнейшей прачеловеческой способности у человека разумного. Торможение
полидеторождения обострило проблему текущей рождаемости детей. В рамках ее
эволюционного решения не могло не начаться размывание морфологического и
нравственного целомудрия юношества, постепенное вовлечение его в половую
жизнь во все более ранние возрастные сроки. К исходу эпохи питекантропов
юношество приобрело современный, хорошо знакомый нам характер. Границы
переходов от отрочества к юности и от юности к половозрелости были размыты
и начали широко варьировать индивидуально в зависимости от образа жизни.
Юношество даже в рамапитековых общинах находилось под давлением
акселератов, отсюда и гарантии от совращения и насилия в форме
морфологического целомудрия. Но в общинах питекантропов у акселератов
появились новые основания для половых притязаний. Изменился их общественный
статус: акселераты стали основными поставщиками качественно нового
общественного продукта - мяса зверей и птиц. Даже примитивная охота,
сводящаяся к забою зверей, птиц и разделке их туш, была для
акселерированных питекантропов нелегким, по-своему творческим трудом. На
этой основе и началась эволюционная компенсация акселеративной болезни в
трудовой форме, постепенно продлевавшая изначально эфемерный срок жизни
акселератов.
Удлинение жизни акселерированных питекантропов вместе с ростом их
общинной престижности в роли поставщиков мяса создавало условия для
привыкания к ним нормализованного юношества, которое втягивалось в охоту
как общественно необходимый, престижный труд. Ранее напуганные, доверчиво
относившиеся к пралюдям звери и птицы становились все более сторожкими, они
все более ловко уклонялись от примитивной охоты акселератов. Поэтому на
роль организаторов охот: выслеживания, преследования, облав и засад -
постепенно выходили не акселераты, а нормализованно развитые особи.
В лоне охотничье-трудового сотрудничества нормализованного юношества и
акселератов, параллельно с размыванием морфологического целомудрия начали
разрушаться и психологические барьеры, намертво разделявшие их в половом
аспекте во времена господства рамапитековой культуры. Можно думать, что
именно в этот период эволюция наградила акселератов для облегчения
совращения юношества вторичными половыми признаками современного типа,
которые в ходе последующей неандертализации питекантропов были заимствованы
и нормализованными особями.
Таким образом, в ходе преобразования общин рамапитеков в охотничьи
общины неандертальцев назначение акселерации радикально изменилось. Из
аварийного механизма по скорейшему восстановлению численности общественного
потомства акселерация постепенно превратилась в механизм формирования
новой, охотничьей культуры и новой, соответствующей этой культуре общины -
общины неандертальского типа. О ее структуре нет нужды говорить подробно: в
своих основных чертах она походила уже не на жестко организованную
рамапитековую общину, а на современное человеческое общество.
Охотничий образ жизни неандертальцев с четко прописанными акцентами
каннибализма был постоянно действующим стрессогеном. О том, что
неандертальцы были каннибалами, свидетельствуют специфические следы на
многих из костных останков. В обычные времена каннибализм неандертальцев
имел внешнюю ориентацию, направляясь на побежденных в стычках и набегах
врагов, но в голодные - обращался на наиболее беззащитные возрастные
группы: на подростков и престарелых. Давление половозрелых
неандертальцев-охотников на подростков было таким сильным, что они
организовывались в агрессивные сообщества стайного типа, чтобы совместно
обороняться и совместно заботиться о хлебе, точнее о мясе насущном.
Соответствующий стайный инстинкт, пробуждающийся в детстве, а затем
угасающий, хорошо прорисован и у современных подростков. Акселерация его
дополнительно активизирует и наделяет чертами неприязни и агрессивности по
отношению к взрослым людям.
Акселерация стала вредоносным процессом, но механизм ее работал с
прежней, слепой настойчивостью, поставляя склонных к распутству и лени,
страдающих предковым слабоумием, широким комплексом болезней века
скороспелок-акселератов.
Прекратить вредоносную работу механизма акселерации, в принципе, было
просто. Надо было отказаться от культа жестокости и насилия, прежде всего
от каннибализма. Ценою сознательных усилий следовало восстановить ту
патриархальную семью, которая господствовала в общинах рамапитеков,
создавая нормальные условия для детей и подростков. Но
нравственно-культурным преобразованиям мешало развращающее влияние
акселератов, мешало давления акселеративной культуры, которая сопровождала
жизнь неандертальских общин точно так же, как сегодня она сопровождает нашу
общественную жизнь. Возле пиршественных костров, на которых жарилось мясо
после удачной охоты или каннибальского набега, как на современной эстраде
прыгали, кривлялись, принимая сексуально окрашенные позы, извивались в
непристойных телодвижениях, кричали хриплыми голосами и выли сытые и
счастливые акселераты и акселератки. На радость себе и на потеху всей
общине, выступая тем дополнительным, мощно воздействующим на детей и
подростков фактором, который доводил уровень акселерированности общин до
насыщения.
Между тем, отбор уже не контролировал чистоту акселерации. И дело тут
не только в том, что этот механизм стал бесполезен, а поэтому начал
естественно размываться в своей генетической основе. Дело еще и в том, что
даже акселерированные особи хорошо укладывались в примитивный
охотничье-каннибальский образ жизни неандертальцев - отбор их не браковал.
Не имело значения и то, что жизнь акселератов-неандертальцев была укорочена
по современному типу - до 30-50 лет. Даже нормализованные неандертальцы в
рамках своей тяжелой и опасной жизни редко переживали тридцатилетний рубеж.
Загрязнение механизма акселерации было ускорено еще и тем, что под
давлением сексуальной революции парная семья в неандертальских общинах в
конце концов развалилась и выродилась до временного полового партнерства. В
итоге установился грязный, нерегулируемый матриархат, в гнилое лоно
которого, кстати говоря, постепенно сползает и современное общество. В
рамках такого матриархата половые связи близки к беспорядочным, установить
отцовство, как правило, нельзя, кровное родство прослеживается лишь по
материнской линии, а поэтому возможно даже прямое кровосмешение по линиям
родители - дети. Линии прямого кровосмешения - линии вырождения, именно по
ним с наибольшей скоростью шло загрязнение механизма акселерации.
Врожденная акселерация медленно, но неуклонно, точно паутина, оплетала
неандертальцев. И со временем уровень акселерированности их общин стал
абсолютным, стопроцентным.
Стоит подчеркнуть, что матриархат никогда и не при каких
обстоятельствах не сопровождал становление человека и человечества - ни в
антропогенные, ни в исторические времена. И в позднем антропогенезе, на
тупиковой ветви неандертальцев, и в первобытнообщинной истории человечества
образование матриархата провоцировалось длительным давлением акселерации и
связанной с нею сексуальной революции. Во все времена матриархат был либо
тупиком, в котором фиксировался уже достигнутый уровень культурного
развития, либо регрессом, понятным движением в предковое культурное
прошлое. Именно по этой причине матриархальные племена и добрались до
нового исторического времени в предковом виде - на тех или иных стадиях
неолита, мезолита и даже палеолита. Исследуя эти на тысячи и десятки тысяч
лет отставшие от авангарда человечества племена, ученые, естественно,
всякий раз наталкивались либо на самый матриархат, либо на его остаточные
следы. По этой причине матриархат и был объявлен первичной ступенью половых
и социальных человеческих отношений, обязательной для всех рас и народов.
Между тем, это величайшее заблуждение науки! Считать матриархат
обязательной ступенью общественного развития примерно то же самое, что
считать детский паралич обязательной ступенью развития ребенка.
Стоит подчеркнуть, что до нового времени добрались только те
матриархальные племена, которые сумели преобразовать и облагородить грязный
матриархат так, чтобы предотвратить кровно-родственные половые связи.
Именно матриархат в грязной, примитивной форме загубил в конце концов род
неандертальцев.
Движение наших предков к разуму было не триумфальным шествием, а
карабканьем по трудной и опасной горной тропе. Да, труд создал человека, но
этому созидательному процессу мешала акселеративная лень и грубые
сексуальные устремления. Да, происходило развитие высших психических
функций, связанных с логическим мышлением и членораздельной речью, но под
давлением акселерации эти функции снова угнетались и разрушались. Причем с
особой остротой борьба сапиенсации и акселерации была выражена по линии
неандертальцев, которых называют также древними людьми - палеантропами. В
те доисторические времена происходило примерно то же самое, что и сегодня.
Но если в наши дни членораздельная речь угнетается до примитивных жаргонов,
то в эпоху неандертальцев начатки членораздельной речи разрушались
практически полностью. Об этом свидетельствует отсутствие у неандертальцев
подбородочного выступа - характерного морфологического приспособления
челюсти для продукции членораздельной речи. В погоне за членораздельной
речью и разумом у неандертальцев все более наращивался объем головного
мозга, но это было зряшное, холостое наращивание, ибо мозговые функции
угнетались акселерацией.
Отнюдь не случайно ученые называют неандертальцев палеантропами -
древними людьми. По своим потенциальным интеллектуальным возможностям, по
объему мозга - это действительно были люди. У них были свои великие
охотники, свои мастера-искусники, свои мыслители. В наши дни, обнаруживая
падение нравственности, деградацию культуры и всего образа жизни, многие
люди с тревогой вопрошают: что с нами, в конце концов, происходит? Такие
вопросы не могли не задавать себе и лучшие представители древнего рода
неандертальцев. Они не могли не заметить, что молодежь странно глупеет от
поколения к поколению, становится более истеричной, чаще бредит наяву и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг